Глава 3. «Труднее всего исцелить ту любовь, которая вспыхнула с первого взгляда» Жан де Лабрюйер

«Труднее всего исцелить ту любовь, которая вспыхнула с первого взгляда»
Жан де Лабрюйер

Уснуть не удавалось. Гермиона то и дело вздрагивала от малейшего шороха в комнате и устало обводила покрасневшими глазами маленькую фигурку спящего сына.
Воспоминания накрывали ее с головой и у нее оставалось все меньше сил, чтобы им противиться.
Почему бы не вспомнить все?
Может быть, теперь, сидя на развалинах своих надежд, ей удастся понять, как избавиться от наваждения в виде сероглазого мужчины, подарившего ей все и отнявшего все это так же стремительно?

…В тот день у нее жутко болела голова. Иногда казалось, что кто-то проклял ее каким-то непростительным заклятием вроде Круцио, но оно почему-то возымело действие только на ее черепную коробку.
- Боже, как больно! – она не заметила, как произнесла эти слова вслух и теперь смотрела в удивленные глаза Гарри и Рона.
«Ну, конечно, только Гарри может у нас внезапно вскрикивать хватаясь за голову, вызывая этим приступ всеобщей паники!»
- Н-ничего страшного… Просто голова жутко разболелась… Я пойду, отдохну, да? – не дожидаясь ответа Гермиона пулей вылетела из Большого Зала и помчала к гриффиндорской башне.
На полдороге ей внезапно расхотелось туда идти.
Нерешительно застыв на месте девушка повертела головой в надежде хоть немного унять боль и сама не заметила как поднялась на третий этаж и зашагала к неработающему туалету с плаксой Миртл.
Тихо приоткрыв дверь она услышала приглушенные рыдания и уже решила было убираться подобру-поздорову, пока Миртл не заметила ее и не завела свой обычный концерт в стиле «все моральные уроды, а я – жертва фашизма», как внезапно эта самая Миртл возникла у нее перед носом с самым, что ни на есть удовлетворенным видом на глупой физиономии.
От неожиданности Гермиона даже забыла о своей голове.
- Там тако-о-о-е… - заговорщицки протянула Миртл, кося глазами вглубь, - ты не поверишь! Такой красивый! И такой несчастный! Совсем, как я! – патетически добавила она, воздев глаза к потолку и бесшумно скользнула в соседнюю кабинку.
Конечно, после подобной тирады Гермиона просто не могла не пройти внутрь, дабы узреть собственными глазами, что же смогло развеселить беднягу Миртл до такой степени.
Увиденное шокировало.
Наклонившись к старой раковине и тщетно пытаясь сдерживать рыдания стоял Малфой!

Открыв рот, Гермиона попыталась что-то сказать… Вроде как положено было намекнуть о своем присутствии, что ли… Потом, сообразив, наконец, какая она дура, девушка прикрыла рот ладонью и стараясь ступать бесшумно, попятилась назад.
Но не тут-то было!
- Ты что - даже не попытаешься его утешить?! – взвилась над головою Миртл, возмущенно размахивая руками в воздухе.
Малфой вздрогнул и медленно обернулся.
Гермиона так и продолжала глупо стоять, зажав рот рукой.
А еще через мгновение Малфой уже тащил ее к раковине попутно высказывая все, что он думает о мугродье в целом и, собственно, о ней самой.
-П-пусти, - от страха и удивления она начала запинаться, так что сейчас мало кто бы поверил, что перед ним самоуверенная всезнайка и к тому же староста факультета Гриффиндор - Гермиона Грейнджер.
- Да ладно, - губы Малфоя начали растягиваться в хорошо знакомую презрительную ухмылочку, - почему бы тебе и впрямь меня не утешить?!
Она только успела приоткрыть рот, чтобы высказать ему все, что она думает о чистокровных подонках, как его губы обрушились на нее, а язык свободно скользнул внутрь столь неосмотрительно приоткрытого рта.
Гермиона задохнулась и с усилием начала вырываться из его рук.
Он и не думал отпускать ее.
Наоборот, его руки все сильней прижимали ее к себе, а язык уже буквально насиловал нежный рот, отнюдь не привыкший к забавам такого рода.
Именно тогда она и сделала самую величайшую ошибку в своей жизни – широко распахнула глаза и посмотрела на Малфоя в упор.
То, что рвануло на нее из его серых, льдистых глаз сокрушило ее так, что она, пожалуй, поняла, какие чувства испытывали несчастные в момент звучания проклятья «Авада Кедавра!»
Она погибла.
А через мгновение уже сама отвечала на поцелуи Малфоя – неумело, испуганно, но с каким-то фанатическим упорством.
Не было ничего сильнее ощущений пронизывающих ее сердце в тот момент и не было ничего слаще боли, разливающейся внизу живота от его исступленных объятий.
Вообще, в мире не было ничего, кроме них – молодого обезумевшего мужчины и юной, пробуждающейся от детских снов женщины.
И, если бы он не прервал поцелуя, внезапно отшатнувшись от нее, она позволила бы ему сделать с ней все, что угодно.
Прямо на залитом водою бетонном полу.
Прямо на глазах у ошалевшей от увиденного плаксы Миртл.
Прямо на глазах у всего света, лишь бы это был он!

- Скажи… Скажи, что я тебе противен! Ну же! Что – язык проглотила?! Гриффиндорская умница и пожиратель смерти…

- Гиффиндорская умница и пожиратель смерти… - Гермиона тихо произнесла эти слова вслух и поправила сползшее с сына коричневое одеяло.
Да, она тогда сбежала, от ужаса не понимая куда мчится и зачем…
Куда-нибудь!
Только бы не видеть его глаз!
Только бы суметь это все забыть!
Только бы взять и растворится в воздухе прямо сейчас!

Слишком много «только бы».

Поиск по сайту: