Часть вторая, глава первая

I

ПЕРЫЙ ДЕНЬ В БУНКЕРЕ.

- Подъем, девочки, нас ждут великие дела! – как гром среди ясного неба прозвучали бодрые армейские вопли Гвоздя.

Тихая доселе, мирно похрапывавшая мужская спальная наполнилась эпическими нотами «Полета Валькирий», лившимися из колонок селектора. Вмиг пробудившийся народ спросонья протирал глаза.

- Встаём-встаём, у вас полчаса на сборы! – не унимался Гвоздь. – За это время вы должны успеть одеться, сложить постели, поссать-посратьи попробовать попить кофе!

Народ нехотя вылазил из под теплых одеял. Бойцы, имевшие армейское прошлое, делали это привычнее и ловчее.

- Тип одежды – спортивный, - вещал Гвоздь. – За неимением оной вы можете обойтись комплектом «футболка-штаны-ботинки». Давайте, шевелите булками!

Около туалета и ванной вмиг сформировалась очередь. Из женской спальной подтягивались девушки; ими руководила Уайт.

- Мальчики, не будьте шовинистическими скотами – уступите девочкам очередь! – громко провозгласила она, протискиваясь сквозь толпу мужиков к стоявшему поодаль Гвоздю.

Мужики, не желая прослыть «шовинистическими скотами», пропустили-таки дам вперед. Очередь двигалась нестерпимо медленно.

- Дамы и господа, чистить зубы и тем более бриться сейчас вовсе не обязательно – еще успеете! – уведомил Гвоздь. – Вас много, а ванная всего одна. Не будьте эгоистами!

- А покурить пока можно? – спросил Нарзан.

- Можно, - ответил Гвоздь. – И покурить, и кофе попить. Курилка находится в предбаннике, кухня – первая же дверь напротив него. Только учтите: если ровно в восемь ноль-ноль вас не будет в спортзале, я вытащу вас за шкибон и с кухни, и из ванной, и из сортира!

Несколько человек тут же отправились в курилку. Саша не хотел курить. Человеческий конвейер двигался по маршруту туалет-ванная-кухня. Впрочем, отдельные суровые мужики пренебрегали ванной и умывались в раковине в сортире.

На кухне бойцов ожидали банки с растворимым кофе, одинаковые железные кружки и пара чайников – электрический и обычный; полное самообслуживание. Размеры кухни были достаточно скромными, поэтому, завладев кружкой бодрящего напитка, люди выходили кто в курилку, кто просто в коридор. В считанные секунды курилка наполнилась едва ли не осязаемым дымом. Здесь собрались наиболее оптимистичные из активистов; белорусы даже успели начать наперебой травить байки.

- Три минуты до сбора! – пробасил Гвоздь.

Народ, побросав кружки в раковину, дружно потянулся в сторону спортзала. Просторное помещение, снабженное спортивными снарядами, находилось за дверью в конце длинного коридора. Гвоздь вместе с Уайт ожидали бойцов уже на месте, прислонившись спиной к изрешеченной пулями стенке. Подтягивавшиеся активисты выстраивались напротив них.

- Граждане бойцы, - командирским голосом начал Гвоздь, - поздравляю вас с началом вашей первой тренировки! Как уже говорилось, вести ее будем мы с Уайт. Кому-то из вас может показаться, что наши тренировки – пустая трата времени. Кто-то, потоптав сапогами пару лет плац, возможно, считает себя невъебенным солдатом; кто-то просто чрезмерно уверен в своих талантах. Смею вас разочаровать: стандартной военной подготовки недостаточно для того, чтобы пережить все предстоящие нам испытания! Черт побери, половина из вас вообще не служила в армии! Даже ствола в руках не держала!.. Тут вы можете сказать мне: а нахуй, например, простой украинской девочке Чуме уметь убивать одним ударом, превосходно стрелять?

Чума усмехнулась и пожала плечами.

- А я вам отвечу, зачем: а потому что, блядь, надо! – рыкнул Гвоздь. – Я не сделаю из нее за два месяца бойца высшего класса, и, к счастью, от меня этого и не требуется. Моя задача: хотя бы мало-мальски научить ее стрелять и вбить в ее голову некоторые тактические премудрости. Также вы можете спросить меня: а зачем мне тренировать, казалось бы, и так подготовленных бойцов, профессиональных военных? Начнем с того, что их можно пересчитать по пальцам. Тренировки этим людям нужны затем, чтобы не терять квалификацию. И чтобы не расслабляться! Поймите, если вы будете спать до обеда, бухать когда угодно и сколько влезет, весь день пинать балду и ложить болт на какие-либо тренировки, вы не станете толковыми бойцами! Вы станете убогим человеческим сбродом, а в ближайшей перспективе – мертвым сбродом! Наша с Уайт задача – не допустить этого! Поймите, все это делается для вашего же блага – и во имя общего дела! Ладно, к черту демагогию – пора начинать! Уайт, врубай музыку!

Тренировка началась под аккомпанемент бодрого хэви-метала. Стандартную разминку конечностей сменили приседания, жим лежа, отжимания и прокачка пресса. Гвоздь неотрывно следил за тем, насколько добросовестно его ученики выполняют упражнения, не забывая покрикивать на халтурщиков. Сам он находился в превосходной физической форме. Когда дело дошло до подтягиваний, Гвоздь получил возможность вдоволь постебаться над доброй половиной бойцов. «Обласканные» им были вынуждены удрученно наблюдать за тем, как они с Уайт на одном дыхании подтянулись по двадцать раз.

- Учитесь, сынки! – самодовольно бросила Уайт, спрыгивая с перекладины.

В завершение утренней тренировки Гвоздь и Уайт продемонстрировали мастер-класс по борьбе, коей в дальнейшем суждено было заниматься всем бойцам Организации. Они провели три боя, причем второй бой остался за Уайт – к искреннему удивлению всех собравшихся, поскольку бои велись в полную силу. В заключительной схватке победу одержал Гвоздь, и Фан имел неосторожность скептически пробормотать:

- Ну, уронил девочку…

В тот момент многие успели живописно представить себе разлетающиеся во все стороны зубы Фана. Но, как ни странно, Гвоздь отреагировал совершенно спокойно:

- Думаешь, это легко – уронить эту девочку? Иди, попробуй!

- Не, ну хули… - начал было оправдываться Фан.

- Давай-давай, попробуй! Будь мужчиной! – настоял Гвоздь.

Поднявшаяся с пола Уайт холодно посмотрела на Фана. В зале повисло молчание. Бедняге-Фану ничего не оставалось, кроме как принять вызов. Он неуверенно встал в стойку и уставился на Уайт. Та удостоила его презрительным взглядом, вальяжно размяла шею, а затем неожиданным, молниеносным рывком подскочила к сопернику и перекинула его через плечо. Летел Фан далеко и ударился больно. От удара у него перехватило дыхание.

- Ебать!.. – с трудом выдавил из себя ветеран десятков дерби.

Уайт взглянула на него через плечо. Надменно, но с промелькнувшей тенью жалости.

- Бля, а я ведь предупреждал… - выдохнул Волк.

- Да ладно, в глубине души я белая и пушистая, - вскользь кинула Уайт, вызвав всеобщий уважительный смешок.

- Бойцы, время подходит к десяти, - объявил Гвоздь. – Это значит, что мы прерываемся на завтрак, после которого займемся стрелковой подготовкой. Я уже вижу несколько пар загоревшихся глаз, и мне это нравится!

Бункерский быт был суров: в первую очередь, из-за небольших габаритов хозяйственных помещений. В тесной кухне колдовали над приготовлением пищи Папарацци, Гламур и примкнувшая к ним Кисс. На четырех здоровенных чугунных сковородах жарились гигантские яичницы, из восьми яиц каждая. Однако, этого было недостаточно для того, чтобы сытно накормить всю бригаду (насчитывавшую двадцать шесть человек), поэтому параллельно происходило конвейерное производство бутербродов с колбасой и с сыром. В результате все наелись досыта, но на будущее девушки решили готовить на завтрак каши в больших кастрюлях – это было практичнее.

Завтрак проходил в столовой, по совместительству выполнявшей роль комнаты отдыха. Бойцы кушали за общим столом, пододвинув к нему оснащенные колесиками диваны. Места хватило не всем, некоторым пришлось есть стоя.

- Камрады, - обратился ко всем Лион, - в Бункере действует строгое правило: пожрал – помой посуду! Слуг у нас здесь нет! И то, что девушки сегодня благородно вызвались приготовить еду, вовсе не означает, что отныне они становятся штатными кухарками. Начиная с завтрашнего дня, мы вводим наряд по кухне.

Возражений не последовало. Позавтракав, бойцы поблагодарили девушек и с тарелками в руках потянулись на кухню – мыть посуду. Гвоздь тем временем поглядывал на свои командирские часы, стрелки которых приближались к половине одиннадцатого.

- Шустрее, девочки-мальчики, шустрее! Время стрелять, а вы тут, бляха-муха, тарелочки натираете! Через пять минут начинаем!

***

Арсенал Организации выглядел, мягко говоря, неубедительно: пара видавших виды пистолетов Макарова местного производства, классический «Кольт» сорок пятого калибра (неизвестно, каким чудом оказавшийся в стране), дробовик Гвоздя, спортивная «мелкашка», незатейливая пневматическая винтовка и пара пневматических пистолетов. Помимо этого каждый из координаторов имел по личному пистолету. Лица большинства активистов разом погрустнели – люди ожидали большего.

- Отставить кислые рожи! – скомандовал Гвоздь, уловив настрой собравшихся. – С автоматами, пулеметами и гранатометами у нас пока туго! Но это не значит, что у нас их не будет. Имеющегося арсенала за глаза достаточно для того, чтобы вы научились стрелять!

- Бля, ну это ваще не серьезно… - разочаровано выдохнул Резак. – Да у нашего чебурека в лучшие годы под кроватью больше стволов лежало…

- Э, ты слышь!… - начал было возмущаться Али, но его перебил Гвоздь:

- Отставить тупой пиздеж! Повторяю для самых умных: это оружие предназначено для тренировок! Да, больше у нас пока нет…

- А будет? – скептически перебил его Дохлый.

- Да будет, бля! Мы хоть сегодня могли бы накупить столько стволов, что вы бы собственной слюной захлебнулись! У нас есть на это деньги! Просто нам нахуй не надо их сейчас таким образом замораживать!

- Народ, не трахайте мозг – все будет, - спокойным голосом поддержал его Волк.

И вновь его спокойствие гипнотически передалось окружающим. В том числе и Гвоздю, которого, судя по раскрасневшейся морде, порядком взбесил вылившийся скепсис.

- Ладно, к делу, - более спокойным голосом произнес амбал, утерев пот со лба. – Наши боеприпасы, к сожалению, ограничены, поэтому стрелять вам придется как из боевого оружия, так и из спортивного. Волею Судьбы, в нашем распоряжении имеется чертова туча патронов для «мелкашки», поэтому именно она и станет нашей главной рабочей лошадкой. Запас патронов для боевых пистолетов позволяет нам отстреливать не более двух магазинов в неделю на человека. Это не очень хорошо, но, с другой стороны, пуля «мелкашки» практически не рикошетит, что в условиях нашего тира есть огромный плюс – хоть не покалечитесь. Из соображений безопасности во время стрельб в помещении будут находиться три человека: стрелок, Уайт и я. Остальные ждут своей очереди в коридоре. Сегодня мы хотим оценить уровень вашей подготовки: каждый из вас опустошит по магазину, а мы с Уайт посмотрим, насколько хорошо вы умеете это делать. Координаторы могут быть свободны. Ну, граждане активисты, кто хочет выступить первым?

Ввысь воспрянули несколько мужских рук и две женские – обе принадлежали Чуме. Заметив их, народ оживился.

- Хочешь пострелять, деточка? – голосом старого педофила спросил ее Гвоздь.

- Хочу-у! – восторженно отозвалась Чума. – А можно из ружжа шмальнуть?

Народ заржал, умиляясь картине.

- Бля, вообще-то нельзя, - серьезно ответил Гвоздь.

- Ну, пожалста!.. – начала канючить девочка. – Ну очень хочется, ну один разик!..

- Не-не, нельзя.

- Ну, пап!.. – добила всех Чума.

- Не заставляй ребенка плакать! – прикололся Нарзан.

- Блядь, вот уроды: опять все в ебучий балаган превратили! – с полусерьезной досадой в сердцах кинул Гвоздь. – Ладно, только один разик! Уайт, тащи патрон, с дробью!

- Ура-а-а! Спасибо! – визжала Чума на радость окружающим.

Уайт, улыбаясь, принесла патрон, и все посторонние поспешили удалиться. Народ, затаив дыхание, встал в коридоре – подальше от двери спортзала. С минуту из комнаты доносились наставления Гвоздя, разъяснявшего малолетней дурехе, как вообще пользоваться дробовиком. Тишину за дверью разорвал оглушительный выстрел, за которым последовал душераздирающий визг Чумы:

- Блядь! Моё плечо!.. А-а!!!

В спортзал тут же рванули Лион и Горелый; за ними следом потянулись все остальные. Чума стояла на коленях, вцепившись руками в плечо. Над ней нависали обеспокоенные Уайт с Гвоздём. Дробовик валялся в метре от Чумы. Из ее глаз катились слезы.

- Я, по ходу, ключицу сломала!.. – простонала она.

- Ты как, живая?! – взволнованно спросил свою девушку Горелый. – Вот ведь дурёха!..

Та ничего не ответила, только плакала да тихо материлась. Мат стал громче, когда Лион оторвал ее руки от плеча и принялся щупать больное место.

- Херня, - подытожил он. – Обычный легкий вывих.

- И как вправлять? – сквозь стоны выдавила Чума.

- Да легко! – ответил Лион.

Не медля, он обхватил ее ключицу руками и резким профессиональным движением вправил ее на место. Девчонка завизжала, как резанная. Горелый с ненавистью посмотрел на костоправа.

- Вот и всё! – с видом фокусника произнес Лион, и обратился к Чуме: - Не волнуйся, тебе скоро станет лучше!

Публика отреагировала дружными аплодисментами; не хлопали только Гвоздь, Уайт, Горелый и, собственно, Чума.

- Вот вам наглядный пример, к чему приводит распиздяйство, - сурово произнес Гвоздь. – Проводите инвалида до палаты, и давайте уже перейдем к стрельбам!

Стрельбы чем-то походили на сдачу устного экзамена: выходивший из закрытой комнаты сообщал свой результат немного волновавшейся очереди. Каждый из «студентов» с пятнадцати метров отстреливал по ростовой мишени магазин «мелкашки», а Гвоздь и Уайт оценивали результат по пятибалльной шкале. На «пять» отстрелялись только Йорг, Мирослав и, к всеобщему удивлению, Дарья. Худшие результаты показали Подонок, Кисс, Эмма и Иса, получив заслуженные «двойки». Саша честно отстрелялся на «четыре». В стрельбах, помимо травмированной Чумы, не участвовал Карл: выяснилось, что у матерого подрывника на правой руке полтора пальца – большой и две фаланги указательного.

После стрельб Гвоздь собрал подоглохших от выстрелов бойцов в спортзале и объявил:

- Господа, в большинстве своем стреляете вы херово. Но, должен признать, я был готов к еще более херовым результатам. Я «удовлетворен», так что можете попробовать собой гордиться. На этой радостной ноте объявляю сегодняшнюю тренировку законченной!

- Минуту внимания! – воскликнул Лион. – Девочки сейчас отправляются готовить обед, все остальные – в комнату отдыха. Там Папарацци будет вас замерять: мы решили заказать вам спортивные костюмы. После замеров можете заняться своими делами. Советую вам разобрать сумки и разложить вещи по тумбочкам. Не престало нам на баулах сидеть, как цыганам.

После замеров народ разбрелся по Бункеру. Помимо спальных, курилки, туалета, ванной, кухни, столовой и спортзала, в убежище было много других интересных комнат. Например, координаторская, куда активистам вход был строго воспрещен. Отдельная комната была и у Нахера: маленький IT-эдем, наполненный компьютерами, ноутбуками и прочей техникой; в этой же комнате находились мониторы, на которые выводилось изображение с камер наблюдения, развешанных повсюду. По соседству находилась еще одна чудесная комната, предназначенная, скажем так, для уединения. Это помещение, габаритами чуть больше кладовки, почти полностью было занято кроватью и тумбочкой, на которой стоял крошечный кассетный магнитофон. Дверь запиралась изнутри.

Саша направился в спальную. Негласно было принято решение делить тумбочку с соседом по «шконке». Саша занял верхний ярус кровати, стоявшей в дальнем от входа углу, и его соседом снизу был Волк; таким образом, тумбочка оказалась в полном распоряжении Саши. Вещей у него было немного, и все они с легкостью разместились на полочках. Народ же вел войну за незаселенные тумбочки. К слову, лишь три четверти «шконарей» в мужской спальной были заняты – видимо, организаторы всё-таки рассчитывали на большое количество рекрутов.

Бойцы занимали койко-места группами: правая молодежь (Резак, Фан, Подонок) сконцентрировалась в одном месте, панки – в другом, и так далее. Одним словом, народ разбился на группы по национальному и идеологическому признакам, и подобные тянулись к подобным. А кому-то, например Мирославу, было совершенно без разницы, где спать; в результате он разделил «шконку» с Кристианом, которого многие сторонились, будто он был заразен.

Тем временем в ванной перед единственным зеркалом брились по трое. Саше было неприятно видеть отражение своего изувеченного лица. Он провел рукой по колючей щеке и решил для себя, что «еще не время».

На обед девочки приготовили гречку с тушеной свининой. Мусульманин Али на пару с евреем Исой, грустно вздохнув, удалились на кухню – есть бутерброды с сыром.

Сразу после обеда началось собрание. Время приближалось к двум часам дня. Координаторы расставили диваны полукругом и перенесли обеденный стол к стене напротив входа. Он послужил Волку в качестве кафедры. Когда весь народ, помыв за собой посуду, собрался в комнате отдыха, Волк начал свою речь:

- Товарищи бойцы, для начала я хотел бы внести ясность относительно обязанностей наших координаторов. Лион – смотрящий за Бункером, бункерфюрер; он отвечает за распорядок дня, за ваш досуг, а также принимает от вас рациональные предложения, имеющие отношение к вашему быту. Нахер занимается информационной безопасностью и аналитикой народных настроений на просторах интернета. Гламур отвечает за снабжение Бункера. Гвоздь, как вы поняли, главный тренер, а также ответственный за дисциплину. Уайт – его помощница. Папарацци – универсальный координатор, но в первую очередь она будет заниматься политическим анализом. Я же отвечаю за планирование акций, как на стратегическом уровне, так и на тактическом. Вот. Сейчас же мы будем смотреть новости. Сразу могу вас обрадовать: наша акция стала новостью недели не только в интернете, но и на телевидении. Лион, врубай зомбоящик!

За его спиной включился большой жидкокристаллический телевизор, закрепленный на стене. На главном телеканале страны как раз закончилась реклама прокладок, и широкие народные массы, прильнув к голубым экранам, могли лицезреть заставку передачи воскресных новостей. Голос правды вещал:

- Добрый день, в эфире Главного Канала «Воскресные Новости», в студии Е. А. Вначале обзор главных новостей недели. Серия дерзких поджогов автомобилей прокатилась волной по столице и двум крупнейшим городам страны. Виновные до сих пор не найдены. Кому и зачем понадобилось поджигать дорогие иномарки? Новые свидетели и новые подробности громкого дела в нашем журналистском расследовании. В Секторе Газа продолжается контр-террористическая операция армии Израиля: количество жертв из числа мирных жителей перешагнула отметку в тысячу человек. Враги сожгли родную хату: на окраинах столицы вновь горят сараи и ветхие деревянные дома. Кто виноват: неизвестные поджигатели или сами жители гнилушек? На этот вопрос ответят пожарные инспекторы. Несовершеннолетняя мать-одиночка, пытавшаяся утопить своего двухмесячного сына, получила два года колонии; справедливо ли решение суда присяжных? Пэрис Хилтон в третий раз подряд была признана самой безвкусно одевающейся женщиной в мире шоу-бизнеса.

Телезрители вздохнули, устало и презрительно.

До некоторых пор на экране повторялись все те же, три дня назад отснятые кадры. Бойцы задорно, наперебой тыкали пальцами в изуродованные машины, отвешивая комментарии в духе «о, это моя!». Вновь показали амбала с перебинтованной головой. Второй раненый Волком полицейский, как выяснилось, умер в госпитале. Свежий факт хитрожопые журналюги припасли напоследок: в деле появился важный свидетель. Его лицо было замаскировано «мозаикой», а голос был изменен на глубокий бас.

- Я не знаю, что это за организация, и организация ли вообще, - басил Мистер Икс. – Но поджоги однозначно были спланированы. Человек, пытавшийся меня завербовать, несколько дней меня морально подготавливал ко всему этому. Он заходил издалека, а я люблю поболтать, пофилософствовать. В итоге, за час, наверное, перед этими поджогами он мне показывал заготовленные «коктейли Молотова», предлагал мне пойти с ним. Я отказался. Я же не дурак и вообще не преступник. Больше я этого человека не видел, но запомнил его хорошо.

Сразу после этого на экране появился фоторобот преступника. Лишь с гигантской натяжкой можно было сказать, что фоторобот чем-то отдаленно напоминал лицо Волка. Комментарии бойцов, признавших таки главаря, не заставили себя долго ждать:

- Волк, да ты теперь телезнаменитость! – прикололся Нарзан.

- Дай автограф! – добавил с ухмылкой Фан.

Виновник ликования проигнорировал все возгласы. Его лицо оставалось серьезным и рассудительным. Он молча кивнул Лиону, и тот выключил телевизор.

- Такие вот хреновости… - протянул Волк. – Полагаю, многие из вас уже предвидят наш второй шаг. Ну да не суть… Мы стали первой новостью, о нас бесконечно спорят в интернете, полиция исходится на говно… Одним словом, акция удалась! Для того, чтобы наши дальнейшие акции были еще более эффективными и громкими, мы решили наделить ряд активистов специальными обязанностями. Йорг назначается третьим тренером; он будет обучать вас тактике ведения огнестрельного боя. Карл назначается главным сапером; на его плечи ложится изготовление взрывных устройств. В этом ему будет помогать Иса. Роль медсестры – заметьте, по ее собственному желанию – достаётся Эмме. Пока все. Вопросы есть?

Руку поднял Иса. Он старался выглядеть хладнокровно, но моргающие то и дело глаза и дребезжащий голос выдавали его раздраженное недовольство.

- Скажите, а почему я назначен помощником сапера? Я всю жизнь занимался саперным делом, это, знаете ли, моя работа! Я самостоятельно могу…

- Иса, - перебил его Волк, - во-первых, не придирайтесь к словам. Вы с Карлом будете заниматься профессиональной деятельностью на равных правах. А во-вторых, если хотите знать, Карлу мы доверяем больше, чем Вам.

- Это почему это? – не унимался Иса.

- Это долгий разговор, - доверительно произнес Волк.

- Это потому, что я – еврей?

- Это всё потому, что я чёрный, й-е! – на негритянский манер произнес Резак, вызвав бурную реакцию зала и злобный взгляд Исы.

Дискуссия, сведенная к трешу, не имела шансов на продолжение.

- Еще вопросы? – поинтересовался Волк.

Вопросов больше не имелось.

- Ну и отлично! В таком случае, прежде чем закончить собрание, я бы хотел сообщить вам, что сегодня вечером нас ждет дружная пьянка в честь новоселья!

Народ отреагировал одобрительными возгласами.

- Напоминаю: в дальнейшем шесть дней в неделю в Бункере будет действовать сухой закон. Сегодня же воскресенье, так что сам бог велел. Праздновать начнем в шесть. До тех пор у вас остается куча времени, и я надеюсь, что вы проведете его с пользой. Вы можете потягать железо в спортзале, пострелять с пневматики, почитать что-нибудь из спецлитературы по военному делу. Насчет всего этого обращайтесь к Гвоздю. Можете просто пообщаться друг с другом, узнать друг друга поближе. В общем, это ваше дело, как вам проводить своё свободное время. За сим объявляю собрание закрытым! Встретимся за ужином.

«Свободное время» тянулось нестерпимо медленно. Не то что бы народ жаждал поскорей нажраться – нет, скорее был важен сам факт действа. Многие к тому моменту успели понять, что их жизнь в Бункере будет достаточно скучной и рутинной – не до такой степени, как раньше, но все же. Ограниченное пространство, минимум развлечений… почти тюрьма.

Люди развлекали себя, кто как мог. Наиболее сознательные вняли рекомендациям Волка и отправились стрелять; отдельные личности бродили по коридорам, цепляясь глазами за все, что только можно. Кто-то лег покемарить. Горелый с Чумой, недолго думая и никого не стесняясь, пошли трахаться. Громко трахались, бесстыдно.

Самая многочисленная компания собралась в курилке, вокруг белорусов. Неприметные на вид мужички на поверку оказались весьма колоритными персонажами. У каждого из них за пазухой была неисчерпаемая кладезь историй: простых, пролетарских баек – о работе, пьянках и бабах. Рассказывали они их наперебой, одну за другой. Народу нравилось.

Вошедший в курилку Саша с удивлением для себя обнаружил среди благодарных слушателей Кисс. Они встретились взглядами, но лишь на секунду – девушка тут же отвернулась, одарив своим вниманием Нарзана, начавшего рассказывать нечто смешное. Саша ревностно посмотрел на белоруса и, недовольный, удалился из курилки.

К Кисс он, однозначно, был неравнодушен. Он и сам не заметил, как это стало неоспоримым фактом. Чувства и симпатии самой девушки оставались ее секретом.

Часы пробили шесть. Долгожданная пьянка была объявлена открытой. Закуску в нескольких пакетах Лион с Гвоздем притащили «извне» за полчаса до начала; алкоголь был изъят из стратегических запасов, хранившихся в координаторской. Народ воодушевленно потянулся в комнату отдыха.

Девушки в считанные минуты рассервировали стол, да так, что приятно было посмотреть; разве только свечей не хватало. Пока прекрасный пол занимался своими делами, наиболее юморные и хитрожопые из мужиков по-тихому поджирали съестные припасы. Девушки делали им замечания, взывая к совести, и в шутку били по захапистым рукам. Все оставались довольны.

Наконец, бутылки с водкой и красным вином заняли своё почетное место на столе, и все бойцы организации собрались в комнате. Волк объявил мероприятие открытым.

- Друзья, - вещал он, - давайте наполним наши чарки и выпьем за новоселье! Наш Бункер – это не просто наш новый дом. Это место – оплот новой Революции, которая навсегда изменит облик не только нашей страны, но и всего Мира! Ура-ура-ура!

Ребята звонко чокались чуть не целую минуту и в один момент, на «три-четыре», выпили. Обилие закуски ввело Сашу в ступор: он никак не мог выбрать между привычным соленым огурчиком, маринованными опятами и аппетитным куском красной рыбы. В итоге закусил кусочком сервелата.

Между первой и второй… Тост вещал Гвоздь:

- Бойцы, предлагаю выпить за успех нашей кампании! Мы поставили себе очень сложную задачу: осуществить Революцию за считанные три месяца. Такое не снилось ни Ленину, ни Гитлеру, ни Фиделю! Но помните: все в наших руках! Если вы не будете мять сиськи, начнете по полной выкладываться на тренировках и действительно сделаете все во имя нашей Победы, возможно, наш блицкриг возымеет успех! За успех, бойцы!

Все дружно выпили. К слову, этим вечером непьющих не было: народ единодушно решил расслабиться. Пили часто, приличными порциями. Закуска не иссякала. Координаторы по очереди произносили тосты, все менее и менее официозные. Народ пребывал в расслабленном и довольном состоянии. Не прекращались неформальные беседы, со временем охватившие не только ряды активистов, но и координаторов.

Где-то после седьмого-восьмого тоста Лион притащил из координаторской гитару. Он размял захмелевшие пальцы, подтянул колки и заиграл. Тембр его оказался весьма приятным, голос – неожиданно сильным и отвязным.

Лион играл странные песни, по жанру нечто среднее между бардовским роком, дворовым шансоном и пост-панком. Те из собравшихся, кто решил сделать передышку в алкогольном марафоне, с удовольствием втыкали. На вопрос Кристиана, кому принадлежит авторство песен, Лион отвечал, что часть из них написана им самим, а остальные принадлежат ряду андерграундных музыкантов. Их имена никому ни о чем не сказали. Лишь Горелый с пониманием кивал головой.

Основная пьянка по-прежнему происходила в комнате отдыха, но народ начал барражировать по всей территории Бункера. Кто-то тусовался в курилке, кто-то (судя по звукам) блевал в туалете, кто-то любился (опять же, судя по звукам) в комнате для двоих. Громкий женский вопль «Ja!» недвусмысленно намекнул, что Йорг уединился с Эммой.

Саша прибрел в курилку. В помещении белорусы с Ежи, покуривая, глушили водку, а Подонок предпринимал наивные попытки совратить как всегда мрачную Дарью. Та его надменно игнорировала, лишь изредка удостаивая презрительным взглядом.

- Не, ну чем я не в твоем вкусе? – не унимался Подонок. – Молодой, красивый, обаятельный просто невъебенно! Порой даже… - он затих на миг, скорчил скорбное лицо и выдавил: - немного грустный…

Дарья безразлично усмехнулась. Подонок продолжил:

- Нет, ну правда, чем?.. Я даже не говорю тебе, в чем мое главное достоинство – ты сама его скоро увидишь, ну, если конечно сама этого захочешь!..

- В микроскоп увижу? – язвительно поинтересовалась Дарья. – Кто-нибудь, уберите от меня озабоченного подростка!

Мужики заржали. Подонок, оскорбленный, встал и вышел из курилки. Оставшиеся проводили его безразличным взглядом. Саша уселся на его место и закурил.

- Будешь? – спросил его Дохлый.

- А че и нет – давай! – по-простецки ответил Саша.

Ему налили. Мужики чокнулись и мигом выпили без тоста. Саша к этому времени уже порядком захмелел; очевидно, немалую роль в этом сыграло полученное недавно сотрясение. По хорошему, ему не следовало пить, но трудно было удержаться – обстановка благоволила.

Состояние его опьянения варьировалось где-то между «Самый сильный» и «Самый привлекательный». Он окинул оценивающим взглядом сидевшую рядом Дарью и молодцевато спросил:

- Слушай, а ты почему всегда такая мрачная?

Окружающие тут же разразились гомерическим хохотом. Саша недоуменно обвел взглядом бьющиеся в конвульсиях лица.

- Бля, еще один! – сквозь смех выдавила из себя Дарья, вызвав новую волну гогота.

- Зато развеселили тебя! – подытожил, утирая слезу, Нарзан.

Саша въехал, о чем они, затушил бычок, и, кинув незлобное «да ну вас всех!», отправился обратно в комнату отдыха.

Еще из коридора он услышал пробивавшийся сквозь пьяный гам божественный женский голос, певший «Крейсер Аврора». К его удивлению, песню под собственный аккомпанемент исполняла Кисс. Саша замер в дверях. Рядом с Кисс сидели несколько человек, игравших роль даже не внимательных слушателей – скорее, преданных поклонников ее таланта. Они тихо подпевали в припевах, а когда девушка доиграла песню, разразились бурными аплодисментами. Не вставая с места, она галантно и непринужденно поклонилась в ответ и тут же заиграла песню Мамонтенка про маму, из советского мультика. В зале прозвучали ироничные смешки, быстро утонувшие в трепетно внимательном молчании: Кисс, не обращая внимания ни на что, играла и пела с такой искренностью и отдачей, что смогла ввести в культурный транс всех, кто был вокруг. Даже тех, кто доселе самозабвенно заправлялся водкой. Ее глаза блестели.

Доиграв, она под бурные овации отдала гитару Лиону, подошла к столу, налила себе полстакана водки и выпила залпом. Поморщившись, Кисс, взвинченная неизвестно от чего, направилась к выходу. Она грубо сшибла плечом руку Саши, стоявшего в дверях, и ушла вдаль по коридору. Он смотрел ей вслед, пытаясь разгадать причины ее странного поведения. Дверь в женскую спальную с грохотом захлопнулась за ней.

Сам не зная, зачем, Саша подошел к двери и осторожно постучал.

- Кисс, открой, я хочу с тобой поговорить, - произнес он.

- Отъебись! – раздалось из-за двери.

Такого ответа он не ожидал. После непродолжительных раздумий, Саша осторожно приоткрыл дверь, заглянул внутрь. Кисс лежала на своей кровати, уткнувшись взглядом в потолок. Из ее глаз медленно текли слезы. Она не моргала.

- Кисс, я… - осторожно начал было Саша, но тут девушка резко вскочила с кровати, пронзительно впилась взглядом в его глаза и четко, с ледяными паузами между слов, произнесла:

- Я же сказала: отъебись! Отъебитесь от меня все!

Она продолжала уничтожать его взглядом. Саша отвернулся и вышел из спальной.

В гостиной продолжалась пьянка. Крыс дорвался до гитары, и присутствовавшие были вынуждены выслушивать препоганейшее исполнение незабвенного «Все идет по плану». Большинство бойцов, в особенности активисты, к тому моменту были уже вдрызг пьяны. Саша безразлично подошел к столу, налил себе полстакана, выпил залпом. Закусил огрызком соленого огурца. Он огляделся по сторонам. Ему стало мерзко и до брезгливого противно. Он махнул рукой и нетвердой походкой отправился спать.

Так пролетел первый день в Бункере.

II

Последующие несколько дней мало отличались от первого. Обитатели убежища жили в строгом соответствии с режимом дня, просыпаясь под зычный вопль Гвоздя «Подъем!» и засыпая под не менее зычный «Отбой!». Быт и бытовуха Бункера невольно ассоциировались со съемками ублюдочного реалити-шоу: «герои» то и дело грызлись меж собой по поводу и без, выполняли задания «ведущих» и раз в сутки перемывали косточки на «лобном месте» во время собрания. Роль «шоумена» самоотверженно взял на себя Волк, и тяжкое бремя ответственного за разборы полетов автоматом опустилось на его плечи.

Бойцы от безделья чудили и хулиганили. Резак втихаря заправил полбанки свиной тушенки в заваривавшуюся китайскую лапшу, заготовленную мусульманином Али. Тот опомнился слишком поздно. Как результат, драка едва не закончилась поножовщиной.

Не прекращались ссоры между Исой и братьями-немцами, которые в разговорах называли его не иначе как «Juden» – с неизменным презрением в голосе.

Эмма заебала всех без исключения своим пораженческим нытьем; многие, в том числе и некоторые координаторы, с радостью, торжественным пинком по изящной попе отправили бы ее на «конспиративную хату», но были вынуждены терпеть истеричную немку из-за стратегической важности Йорга.

Подонок был запуган до полусмерти и чуть не убит Гвоздем за восторженный комментарий в адрес и впрямь миловидной попки Папарацци; выяснилось, что они встречаются уже много лет.

Отношения между панками и правой молодежью были перманентно напряженными. Мирослав и Али недобро поглядывали друг на друга, взаимно – и не безосновательно – чувствуя «астральный нож» в спине.

Помимо всех этих ужасов коммунальной квартиры, в Бункере полным ходом шла тренировка бойцов. С утра, одетые в одинаковые черно-белые спортивные костюмы, ребята истязали себя силовыми упражнениями, а затем с энтузиазмом метелили друг друга.

Бои проходили в лучших традициях бойцовского клуба: противники вызывали друг друга на бой и дрались до тех пор, пока один из них не произносил «хватит». Во избежание смертоубийства судьи – Гвоздь и Уайт – могли прервать бой по своему решению. Кто-то не придавал этим боям особого значения и дрался ради галочки, но были и те, кто в драке находил возможность легально дать, наконец, по роже неприятному себе человеку.

Стрелковая подготовка также была на уровне. Со вступлением Йорга в должность инструктора немец тут же сдвинул Гвоздя и Уайт на второй план. Он был действительно талантливым тренером. Он объяснял и наглядно демонстрировал своим ученикам, как правильно выпрыгивать и стрелять из-за угла, стрелять с разворота, с кувырка, навскидку, от бедра… Роль переводчицы исполняла Эмма.

Йорг был приятным в общении человеком, с хорошим для немца чувством юмора. Он живо общался с аудиторией и вел занятия не только продуктивно, но и интересно. Люди его любили. По его рекомендациям координаторы заказали целую серию специализированной литературы, которая должна была стать настольными книгами бойцов. Пособия, рекомендованные ранее Гвоздем, Йорг охарактеризовал как «замудренную любительщину». Гвоздь относился к Йоргу уважительно, но со временем начал заметно ревновать: симпатии народа были не на его стороне.

В свободное время бойцы играли в шахматы, слушали музыку, читали книги и бесконечно срались, срались, срались между собой. От безделья в тылу.

Вечером пятого дня Волк вызвал в координаторскую троих: Резака, Али и Сашу. Они стали первыми активистами, приглашенными «на ковер».

В меру просторная комната была обклеена бежевыми флизелиновыми обоями. Обычная такая комната: пара столов с компьютерами и принтерами, канцелярский шкаф, два внушительных сейфа. Нетривиально выглядел только стоявший посреди помещения бильярдный стол. На стене висели две карты – страны и столицы. Если бы не неформальный бильярдный стол, координаторскую легко можно было бы принять за офис коммерческой фирмы или кабинет в недрах какого-нибудь гребанного БТИ.

В дальней от входа в комнату стене находились две загадочные стальные двери. Как выяснилось впоследствии, за одной из них скрывалась кладовка, а за второй – лаборатория и по совместительству мастерская саперов. Промеж дверей висела еще одна вариация Человека-Собаки: на ней всё тот же донельзя странный персонаж, на этот раз облаченный в красный пиджак, засветился на фоне Рейхстага – схематичного серого домика со свастикой на чердаке.

Волк придвинул стулья к бильярдному столу и уселся напротив приглашенных им активистов. Бойцы заняли свои места и уставились на него.

- Расклад следующий: завтра мы проводим очередную акцию, - с ходу начал Волк. – Для акции мне требуется только один человек, и я рассчитываю найти его среди вас. Вопрос на засыпку: кому-нибудь из вас приходилось убивать? Поднимите руки.

Люди, сидевшие по бокам от Саши, синхронно подняли руки. Резак посмотрел в глаза Али и едко усмехнулся. Волк кивнул головой и продолжил:

- Отлично. Наша акция состоит в устранении одного человека. С технической точки зрения, никаких особых сложностей нет, уверяю. Никто еще не готов подписаться? – сказал он и осмотрел лица присутствовавших с тонкой улыбкой.

- А что это за человек? – спросил Резак.

- Вы не догадываетесь? – заигрывал Волк.

- Этот что ль?.. – махнул Резак в сторону Али и беззвучно засмеялся.

- Нет, - спокойно ответил Волк. – Хорош бакланить! Речь о предателе, том самом «Мистере Иксе», новой звезде телеэкранов. Популярность его погубит. Мы вынуждены его убить.

- Зачем? – вырвалось у Саши.

- Так надо. Ну, у нас есть добровольцы?

Никто не ответил согласием. После некоторых размышлений Резак спросил:

- А он вообще кто?

- Хуй в кожаном пальто, причем в самом прямом смысле. Он – никто. Обычный представитель безликого быдла, виновный даже не столько в том, что предал нас, но в том, что он вообще вылез из под своего вонючего, обоссанного камня, под которым он провел всю свою гребанную жизнь.

- А по национальности? – продолжил блиц-опрос Резак.

- Местный, - коротко ответил Волк. – Не заинтересован?

- Нет.

- Жаль. Что скажут остальные?

Остальные молчали. Саша твердо для себя решил, что не подпишется на это. Он был готов проливать кровь, но, пока ее вкус был ему не известен, это должна была быть кровь людей, безусловно заслуживших смерть.

- М-да, ребята, - недовольным голосом вещал Волк, - вы меня разочаровываете. Жизнь этого человека все равно завтра оборвется. Если никто из вас троих не согласится, я все равно найду исполнителя, готового рискнуть во благо общего дела. Но вы меня действительно разочаруете…

Саша и Резак молчали, уперевшись взглядом в бильярдное сукно. Али же недовольно ёрзал на стуле, вскочил неожиданно и прокричал:

- Я пойду!.. Должен же тут быть хоть один мужчина!..

Он перевел взгляд на Резака. Тот безразлично усмехнулся.

- Ты уверен, Али? – спокойно спросил Волк.

- Да, я уверен! – подтвердил горец и опустился на стул.

- Отлично! – произнес Волк, удовлетворенно сплетая и расплетая пальцы. – Резак, - обратился он к скину, - можешь быть свободен! И позови сюда, пожалуйста, Лиона.

Через минуту в комнату вошел Лион. В его руках была красная папка с фотографиями и исчерпывающими данными об И. П. – так звали «Мистера X». Это был тот самый неудавшийся «третий», потенциальный компаньон Саши и Волка в первой акции. При помощи программы спутникового наблюдения Google maps и бумажного автомобильного атласа города Н. организаторы убийства могли лицезреть район грядущих боевых действий. Саша требовался им как знаток окрестностей.

- План до безумия прост: жертва будет банально зарезана ножом в подъезде, - открывал карты Волк. – Зарезана тихо, жестоко и без шансов на спасение в реанимации. После этого ассасин, не привлекая к себе внимания, уйдет с места событий. Все!

И. П., он же «Мистер Х», жил неподалеку от Саши, буквально в пятнадцати минутах ходьбы от его дома. Саша, прекрасно знавший этот район, показывал на карте все пути отхода и безлюдные места. Его сведения были исчерпывающими. Своими советами он загонял жертву в могилу, сам того не осознавая.

Саша не был знаком с ним в «прошлой жизни», хотя, возможно, не раз случайно пересекался с ним в общественном транспорте. Или в очереди за хлебом. В своей обыденной жизни мы ежедневно встречаемся с немыслимым множеством людей, но запомнить их всех не можем чисто технически. Даже на тот случай, если в последствии кого-то из них, безликих прохожих, придется придется отправить на тот свет. Может быть, оно и к лучшему.

Фотография жертвы лежала на столе. Нахеру ничего не стоило часок поколдовать в графическом редакторе, чтобы убрать эффект мозаики и восстановить его настоящее лицо. Худощавый мужчина лет тридцати, в очках, глаза зеленые, волнистые волосы каштанового цвета, губы тонкие, аккуратные усы и интеллигентная бородка. Его имя и фамилия были известны Волку, и Нахер без проблем нашел его в полицейской базе данных, честно спизженной хакерами.

«И. П., 28 лет, разведен, детей не имеет, слесарь-сантехник, заочно получает высшее образование на факультете «менеджмента и управления» на платной основе». Дважды в жизни И. П. попадал в руки полиции за распитие алкоголя в общественных местах.

Забавно, но более исчерпывающую информацию жертва подкинула своим убийцам сама – путем увлечения популярной в стране социальной сетью. Профиль И. П., помимо информации о его интересах, любимой музыке и фильмах, предоставлял также три шикарных фотоальбома с его участием. Али сосредоточенно и с интересом просмотрел все фотографии.

По словам Волка, разведка доложила, что полиция не принимает никаких мер по защите И. П. как свидетеля. Также было известно, что на завтрашний вечер звезда планировала дать парочку интервью журналистам и принять участие в съемках пятничного вечернего ток-шоу о политике. Именно в эфире этого ток-шоу «Мистер Х», свидетель и неудавшаяся жертва пропаганды террористов, планировал показать всей стране свое лицо. Съемка этого шоу, даром, что оно вечернее, происходила днем. В районе восьми вечера народный герой, измотанный общественным вниманием к его персоне, должен был устало прибрести домой, посмотреть на себя в телевизор и лечь спать – ну, в том случае, если бы ему вдруг удалось дойти до своей квартиры живым.

Не более чем за час план был оговорен до мелочей. Жертва была обречена.

- Вначале о главном. Накануне вечером в подъезде собственного дома был найден труп И. П. – человека, ставшего главным свидетелем по громкому делу о поджогах автомобилей в столице и двух крупнейших городах страны. Тело, обезображенное множественными ножевыми ранениями, обнаружила соседка убитого.

На экране появилась девушка лет семнадцати. Она была заметно шокирована, ее голос дрожал.

- Я с прогулки возвращалась, вот. Захожу в подъезд, по лестнице поднимаюсь. В подъезде темно, и я… Я на третий этаж поднимаюсь, руку на перила кладу, а они липкие все, и капает сверху что-то. Я испугалась вообще, наверх поднимаюсь и смотрю – там на площадке лежит кто-то, и кровь прямо лужами… Я испугалась, завизжала, пиво выронила и вниз бегу, кричу, вот…

Все это время за ее спиной дети и подростки окрестных домов махали руками в камеру. Их лица светились от счастья, что их покажут по телевизору.

- Вышедшие на крик девушки соседи, - продолжила ведущая Е.А., – узнали в убитом И. П.. Впоследствии медики насчитали на его теле более тридцати ножевых ранений, часть из которых пришлась на шею и глаза. Порезы имеются и на руках, что, по заверениям судмедэкспертов, говорит о том, что жертва пыталась сопротивляться. По их заключению, с момента убийства и до момента обнаружения тела прошло не более десяти минут. Любопытно, что в это же время в эфире телеканала ХТВ шла передача «Теледебаты», в съемках которой принимал участие И. П.. Темой вечернего ток-шоу была борьба с угрозой терроризма и экстремизма. И. П., решивший демонстративно не скрывать свое лицо, призвал своих сограждан проявить бдительность и силу воли – ведь только так общество может противостоять этим страшным угрозам. За свои смелые действия И.П., простой и честный гражданин нашей страны, поплатился жизнью. Полиция незамедлительно приступила к проведению оперативно-розыскных мероприятий. Следователи уверены: убийцы имеют непосредственное отношение к неизвестной экстремистской группировке, причастной к поджогам машин на прошлой неделе. Полицейские в данный момент продолжают допрашивать соседей погибшего. Убийца не оставил на месте преступления никаких улик. Соседи утверждают, что не видели возле дома никого подозрительного. Тем не менее, одна из соседок уверяет, что в подъезд зашел и впоследствии выбежал из него мужчина неевропейской внешности. Восьмидесятилетняя женщина, к сожалению, не запомнила его особых примет.

АЛИ.

- Знаешь, я тут как-то думал: я, наверное, не в то время и не в том месте родился. Время сейчас плохое – страшное время, это все признают. А место… Тут еще хуже. Я в вашей стране родился – и с первого дня, как не родной! И в Албании, на исторической родине, я тоже на хуй никому не нужен! Я хотел уехать туда, правда, думал об этом, но что мне там делать? У меня там никого нет, с работой там плохо совсем, постреливают иногда. Туда приеду – скажут: «Уёбывай, нахуй приперся – у нас тут и своих дураков хватает!». А тут хоть и говорят всё «политкорректность», «национальная терпимость» - хуйня всё это! Вот как нас – меня и моих сородичей – в разговорах называют? Не, ну как? Да ты не бойся, говори!..

- Хачики? – предположил Саша.

- Да, и так называют… А еще «чурки», «чебуреки», «черножопые», «чуркобесы», «чурбаны», «ослоёбы», «верблюжатники», «цунарефы»… Я ничего не забыл? И какая тут на хуй политкорректность, если это пусть не каждый осмелится сказать тебе в глаза, но говорит за твоей спиной?! И про себя все так нас называют. Почему мы грабим, убиваем, торгуем наркотиками? А потому что у нас выбора нет – вы сами загнали нас в эту жопу! Я в школе учился – умный был, книги читал. Я может сейчас академик был бы какой-нибудь, но кому я на хер нужен со своей черной рожей? Наркота торговать, магазины крышевать, людей грабить – это все легче. И от злости это все тоже – раз вы к нам так, то и мы с вами будем не лучше.

- А религия?

- А что религия? Религия не запрещает. Ты только религию не трогай, да? Это дело тонкое очень…

- Ладно. А ты из каких соображений вступил в «движуху»?

- Ну, тут долго говорить можно… Как мирно жить начал, криминал бросил, понял, что жизнь дорогая очень, работа плохая везде. Но это так, мелочи! Живем мы все неправильно! Не то должно человека беспокоить, что сейчас беспокоит. И много еще всего…

- А мужика того – которого ты зарезал – жалко не было?

- Да ни хуя! Не сильнее, чем остальных. Сам виноват!..

- Помните всегда, бойцы, - вещал Волк, - что конспирация – это не шляпа, очки и газета в руках! Нет. Конспирация городского партизана – это умение не выделятся из толпы. Ведите себя так, как ведут себя окружающие. Жестикулируйте во время беседы, больше улыбайтесь – натяните на лица «смайлики»! Ваши лица перед акцией не должны напоминать лица героев нордических мифов! И помните, что чем больше вы молча смотрите друг на друга, тем больше вы привлекаете к себе внимания. Если вы не знаете, о чем поговорить – говорите ни о чем, как и большинство окружающих. С точки зрения современных людей, такие разговоры не считаются моветоном.

Стоял пасмурный октябрьский денек. Элегантный мужчина с кейсом, в черном пальто вел под руку симпатичную девушку. Они шли по мощеной брусчаткой площади возле железнодорожного вокзала, молча улыбаясь друг другу. Несмотря на ненастную погоду, было достаточно людно. На их пути стоял фаст-фуд всемирно известной сети.

- Может быть, перекусим? – ненавязчиво предложила девушка, мило моргнув своими глубокими, как озера, голубыми глазами.

- Ну, если хочешь – давай, - с солидной улыбкой ответил мужчина.

В кафе вкусно пахло едой, играла лёгкая ненавязчивая музыка. За стойкой прилавка, как всегда, царила безумная суета. Работники заведения с трудом умудрялись обслуживать охочую до еды очередь. Вошедшая в кафе парочка долго не могла определиться с выбором, и в результате заказала две порции салата «Цезарь», гамбургер с куриной котлетой (даме), двойной чизбургер (кавалеру), две порции картофеля фри и два стакана колы. Мужчина, расплатившись, взял поднос с едой, и они поднялись по лестнице на второй этаж, пройдя мимо флегматичного охранника. Им приглянулся столик, стоявший ближе к центру зала.

Саша – а это был именно он – поставил поднос на столик и непринужденно опустил себе под ноги кейс. Поклажа на поверку была увесистой, и ему стоило немалых усилий делать вид, будто она легкая. Они с Кисс не стали раздеваться, просто расстегнули пуговицы на верхней одежде. Так многие делали.

- М-м, я так проголодалась! – говорила Кисс, разворачивая обертку своего чикенбургера. – Слона бы щас скушала!

- Прям целого? – пошутил Саша.

- Прям целого, - подтвердила Кисс и заразительно хихикнула.

Они засмеялись. За столиками вокруг сидели влюбленные пары, мамы с детьми, студенты. Фаст-фуд являл собой питомник счастливых и уверенных в себе людей. Саша с Кисс были уверены в себе не меньше остальных, и вели себя подобающе.

- Ну, что ты мне скажешь хорошего? – заигрывая, спросила Кисс.

- Не знаю даже… - улыбнулся Саша. – Я могу рассчитывать на взаимность?

- Какую взаимность?

- Ну, на взаимность моих чувств к тебе.

- Не знаю даже… - игриво смутилась она.

- Я тебе не нравлюсь? – типа напрягся Саша.

- Ну, почему же? Нравишься! Ты милый, интересный…

- Правда, интересный? – удивился Саша.

- Ну, в принципе, да…

- Просто, милая, мне моя жизнь всегда казалась сплошной рутиной. Каждый день одно и то же: бесконечные переговоры, сделки, командировки… Скука! Есть, конечно, и позитивные моменты – например, подсчет прибыли. Но это однообразие меня порой так напрягает, потому что я сам боюсь стать скучным и однообразным…

- Ну, ты не волнуйся – тебе до этого еще далеко! Просто, знаешь, надо реально смотреть на мир. Многие девочки в переходном возрасте мечтают о рок-звездах, летчиках там, капитанах дальнего плавания. Романтики хочется, экзотики… Вот у меня у подруги, например, мальчик в рок-группе играет, и что ты думаешь? Обычный совершенно человек, как все, с достаточно обычной, по сути, работой. Те же командировки, те же договора… И те же человеческие недостатки. Так что, милый, не переживай! Не такая уж у тебя и скучная работа, раз ты такой интересный человек.

- Спасибо! Предлагаю выпить – за нас! – произнес Саша, поднимая стакан с колой. Они чокнулись и выпили.

Их спектакль шел по плану. Они проболтали еще несколько минут, придумывая на ходу чушь, которую бы еще спороть. Издаваемые ими фоновые звуки фаст-фуда гармонично сочетались с болтовней, раздававшейся из-за соседних столов.

Сашины наручные часы показывали 13-44. Саша допил свою колу и поставил пустой стакан на стол.

- Милая, я схожу еще за картошкой и колой, - сказал он и принялся убирать со стола.

В пустой стакан он засунул обёртки от гамбургеров и что-то еще, что он незаметно достал из кармана пальто. Небольшой сверток, размером с шоколадный батончик, он накрыл пакетами от картошки. Весь остальной мусор Саша собрал на поднос, подошел к блестящему хромом мусорному контейнеру и высыпал все в него. Так многие делали.

Через несколько минут он вернулся со своим заказом. Они кормили друг друга ломтиками картошки и мило щебетали. Стрелки часов должны были вот-вот показать 13-59. Саша наклонился ближе к Кисс и произнес:

- Милая, знаешь… Я тебя люблю!

Кисс смутилась на секунду, но подыграла ему:

- Я тоже люблю тебя, милый…

Их губы потянулись навстречу друг другу, стремясь слиться в нежном поцелуе. Саша нехотя нажал тугую кнопочку в левом рукаве пальто, и оглушительный взрыв раздался в стенах чертовой забегаловки.

Сквозь звон в ушах Саша слышал визг нескольких десятков глоток. Половинки мусорного контейнера разлетелись в разные стороны. Взрыв, видимо, перебил электропроводку – в зале погас свет. Народ с безумными лицами, расталкивая друг друга, сквозь темень, пыль столбом и собственный, почти осязаемый ор, ломился вон из заведения. Саша с Кисс тоже вели себя естественно – вскочили из-за столика, побросав вещи (в том числе и Сашин кейс), орали, толкались, строили безумные глаза. На единственной лестнице началась настоящая куча-мала; молодую девушку едва не затоптали до смерти. Пробегавший мимо Саша помог ей подняться. Они с Кисс, держась за руки, оперативно покинули здание, на скорости прорвавшись сквозь человеческую «пробку» у входа.

Отбежав метров на тридцать, они картинно отдышались, выжидая, пока последние посетители и работники фаст-фуда не выскочат наружу. Саша нажал кнопку в другом рукаве. Первый взрыв показался на сравнение со вторым детской хлопушкой: десять килограммов гексогена – это вам не шутки! Стекла повылетали в радиусе ста метров от того, что раньше было фаст-фудом. Толпа, вконец обезумев, галопом неслась в рассыпную; проезжавшие мимо машины резко прибавили ходу, положив на все ограничения, полосы и светофоры. Кисс визжала не пуще остальных. Они подскочили к не успевшему отъехать такси и ловко запрыгнули в него; таким же образом поступили еще несколько экс-посетителей экс-забегаловки. Испуганные таксисты не задавали глупых вопросов и с буксом трогали с места – подальше оттуда.

Телевидение раз за разом смаковало кадры взрывов в трех фаст-фудах столицы, сделанные камерами наружного наблюдения соседних зданий. Все три терракта произошли одновременно, по одному и тому же сценарию. Все три взрыва были прекрасны – с кинематографической точки зрения.

- Вот что я люблю! – удовлетворенно произнес Волк, наблюдая за тем, как взрывная волна уносит в небо большую желтую букву «М».

Расчет организаторов оправдался: «влюбленные парочки» оказались вполне эффективным средством. Саша, Кисс, Горелый, Чума, Фан и Дарья приняли благодарности от координаторов. Непривычно вежливый и довольный Гвоздь заявил, что восхищен исполнительностью и четкостью действий участников.

Активистам впервые выдали «таблетки смерти». Они вшивались в ворот верхней одежды на те случаи, когда мгновенная смерть становится наилучшей из жизненных перспектив. Таблетки синтезировал Карл; он же изготовил взрывные устройства – по-немецки надежные и безукоризненно исполненные.

Эвакуацией «акционеров» занимались координаторы. Микроавтобусы ожидали бойцов в заранее оговоренных местах. Поначалу активисты ехали на пассажирских местах в кабине, а затем, когда машины уходила на безопасное расстояние, перегружались в салон с закрашенными стеклами. Месторасположение Бункера было известно лишь координаторам.

Резонанс, вызванный террактами, оправдал самые смелые ожидания организаторов. Кадры взрывов облетели всю Европу. Журналисты, политологи и правозащитники подняли невероятную вонь. Воняли каждый на свой лад: провластные СМИ говорили о принимаемых мерах по борьбе с терроризмом, оппозиция же обвиняла власть в распиздяйстве. Круг сил, подозреваемых в организации терракта, был как никогда широк и многообразен.

Между тем, один из террактов повлек за собой человеческие жертвы, несмотря на расчет организаторов обойтись без крови. В пиццерии, атакованной Дарьей и Фаном, спасатели при разборе завалов обнаружили обгоревшие тела пожилой женщины и ее пятилетней внучки; их личности были установлены. Они задержались в туалете и не успели вовремя покинуть здание.

Новость о найденных телах, появившаяся с задержкой в несколько часов, шокировала общественность. Былая бескровность терракта, ставшая на энное время предметом обсуждений, отныне объяснялась техническими неполадками оборудования бандитов. Журналюги не гнушались демонстрировать изуродованные тела.

Пролитая кровь невинных шокировала не только телезрительскую быдломассу, но и самих членов Организации. Всех, кроме Дарьи – ее лицо выражало полное безразличие к произошедшему. Фан же, напротив, убивался и ходил непривычно мрачный.

Единого мнения относительно допустимости жертв из числа мирного населения не было даже в рядах координаторов. Во время следующего собрания Волк предложил обсудить этот вопрос – «единожды, чтобы больше к нему не возвращаться». Мнения рознились: от полного недопущения и вплоть до предложений устроить намеренный «геноцид быдла». Условных гуманистов оказалось больше. В конечном итоге, все остались при своих мнениях, а в качестве «политики партии» было принято решение по возможности минимизировать человеческие жертвы.

Всех интересовала позиция Дарьи. Когда же Волк напрямую попросил ее высказать все, что она думает об этом, она пожала плечами и холодно произнесла:

- Мне абсолютно похуй, кем я покажусь вам после всего, что скажу. Я – хронический мизантроп. Я ненавижу всех людей, и вас в том числе – в разной степени. Чужая жизнь для меня вообще ничего не стоит. Всякий рожденный на этот свет рано или поздно сдохнет, и лучше раньше, чем позже. Если надо будет, я собственноручно перережу глотки сотне бабушек и тысяче маленьких девочек. Так что засуньте свои сопли куда подальше.

ДАРЬЯ

- О, ты знаешь, на эту тему я могу разговаривать вечно. И впрямь, за что я так ненавижу людей? Да за всё! В детстве мама мне то и дело врала: и про Деда Мороза, и про аиста… Я понимала, что она мне лжет, и тихо ненавидела ее за это. Не так сильно, конечно, как отца. Я ни капли не жалею, что зарубила топором эту спившуюся мразь: он никогда не выходил из запоев, бил мать, громко матерился и от него плохо пахло.

- А сколько тебе было лет?

- Одиннадцать. Не посадили – и ладно. Забей.

- М-да… Это ты серьезно все?

- Абсолютно. Повторяю: забей. И вот только не надо сейчас напрягать извилины и искать по Фрейду причины моих психических отклонений в перечне детских психологических травм. А то я тебе для полноты картины могу поведать о своем крайне неудачном первом половом опыте, юношеских депрессиях, и ты, несомненно, сделаешь «ряд логических выводов». И прослывешь навек в моих глазах быдлом, кухонным психологом-самоучкой. Не стоит – ты мне пока почему-то нравишься… Блядь, вот стоило только сказать!..

- Что не так?

- Стоило только сказать тебе, что ты мне нравишься – совсем не в том смысле, в каком ты подумал – как ты скорчил улыбку а-ля «мачо»! Ненавижу мужчин за подобное скотство!.. Хотя, не спорю: к бабам у меня больше претензий. Бабы, особенно при современном раскладе, в нашу эпоху – злоебучие охуевшие твари. Помимо того, что они и так полны своими, специфически женскими пороками – блядской продажностью, стервозностью, инфантильной капризностью, несамостоятельностью и многими другими – так они еще и мужские пороки перенимают. На выходе мы получаем матерящихся, пьющих=курящих, размалеванных манерных блядей с совершенно невероятным самомнением и отвратительным донельзя мировоззрением. Меня блевать тошнит от этих гребанных Барби! Терпеть не могу баб!

- Дарья, пардон, конечно, но ты ведь сама – женщина…

- Я?.. Спасибо! С каждой секундой ты мне нравишься все меньше и меньше.

- Нет, ну ты вот так серьезно все говоришь, напролом – так и я решил поставить тебя перед фактом.

- Саш, я в курсе, что с точки зрения биологии я – самка. У меня есть сиськи и дыра между ног. Я даже теоретически могу рожать детей – хотя, разумеется, никогда не буду этого делать. Мне чуждо рассматривать себя с точки зрения моего пола. Это сильно занизило бы мою самооценку, ограничило бы моё сознание жесткими рамками. Я – не половой объект…

- То есть ты считаешь себя человеком, отрекшимся от своего пола?

- Начнем с того, что я вообще не причисляю себя к «человекам»… Ощущать себя женщиной, тащиться от дорогих шмоток и смазливых пидороподобных мужиков? Увольте. Однако я не отрицаю секс – как ритуал. Опять же, двуногие твари свели на нет его метафизический подтекст, превратили экзистенциальный ритуал в хлюпающе-охающее «сунул-вынул», в игру в «письки-бодалки». И это примитивное «сунул-вынул» стало культом, идеей фикс для миллионов. Все возможные извращения уже придуманы, испробованы и выложены в Интернет. И все это потеряло смысл.

- Вопрос, конечно, глупый, но тебе же приходится смиряться со своим полом, когда речь заходит о сексе? Не так ли?

- Ну, почему же? Я сплю не только с мужчинами, но и с женщинами. С женщинами даже интереснее – можно меняться ролями. А вообще, ты лезешь не в свои дела. Если ты вознамерился меня трахнуть, то брось-ка лучше эти наивные потуги – самооценка целее будет. Еще вопросы есть?

- Есть. Ты ненавидишь людей, презираешь женщин, но при этом – ты сама это признала – являешься самкой человека. В таком случае, как ты себя самоидентифицируешь?

- Как правильное существо. Среди гигантских зловонных человеческих масс попадаются единичные выродки, выгодно отличающиеся от своих убогих собратьев. Именно они и меняют мир вокруг нас, поворачивают реки вспять. Мы всегда были в меньшинстве. Всю свою сознательную жизнь я грезила Священной Войной – войной правильных существ против человечества. Из этих соображений два года проторчала в радикальной партии, среди национал-патриотов. Но политика в чистом виде – скучнейшее из занятий. И неэффективное совершенно – с точки зрения моих устремлений. Надеюсь, мы все здесь не зря собрались. Жаль, правильных можно по пальцам пересчитать: Волк, Гламур и я. Остальные – просто люди, расходный материал. Ничего, никто не говорил, что будет легко. Нас троих хватит.

- Дарья, можно задать некорректный вопрос?

- Задавай.

- Тебе что, совсем не жалко погибших – бабушку и внучку?

- Совершенно. Одна пожила, причем изрядно. Вторая – нет. И это к лучшему – она не увидит всей срани, творящейся в этом убогом мире.

- Даш, неужели совсем-совсем не жалко? Без если пафоса, по честному?

- Бля, иди на хер! И с чего только мне показалось, что ты не такой, как все?..

Дарья встала и ушла.

IV

Поздним дождливым вечером, брезгливо обступая лужи, шел домой известный правозащитник С. Д. Потрепанный черный зонт надежно спасал его от холодного осеннего дождя, и лишь редкие назойливые капли звонко шлепались о кисть его левой руки, вцепившейся в ручку чемодана.

В последнее время дела его резко пошли в гору: он наконец-то научился правильно браться за громкие дела. Доселе малоизвестный, пассивный и рутинный юрист-бюрократ, гнивший в офисе созданного им же «Общества защиты прав меньшинств», С. Д. вмиг стал известен прогрессивной части общества благодаря своим громким высказываниям о смерти И. П. – свидетеля по делу о поджогах. Его гневный пост в ЖЖ растиражировали десятки либеральных интернет-ресурсов. С. Д. косноязычно клеймил позором спецслужбы, «не пожелавшие пошевелить вовремя своими задницами, не потратившие ни единой калории, дабы обеспечить безопасность отважного и крайне ценного свидетеля». Эта работа потребовала от него невиданной доселе выкладки всех его сил и талантов. И постарался он не зря: уже через два дня после его интернет-триумфа его пригласили поучаствовать в ток-шоу на единственном в стране оппозиционном телеканале. Лицо С. Д., поросшее неряшливой рыжей щетиной, характерно еврейское, впервые появилось в эфире.

Не прошло и недели, как по стране прокатилась волна террактов, и С. Д. – уже в качестве паблисити-персоны – получил новый простор для творчества. Будучи, как и большинство правозащитников, либералом и антифашистом, он сделал смелое предположение, что ответственность за взрывы несут «маргинальные националистические силы». С. Д. рубил с плеча, и разом обв

Поиск по сайту: