Глава 11. Хизер попалась по-глупому

Хизер попалась по-глупому. В стремлении убежать от вездесущих рек крови, дурманящих своим видом и запахом голову, она дёргала за каждую дверь, которая попадалась на пути. Постепенно она начала понимать, что этот кровавый коридор есть не что иное, как искажённая копия третьего этажа госпиталя. Конечно, сходство было гротескным донельзя, но общая планировка совпадала. Хизер снова попала на «обратную сторону», но на этот раз кошмар был во сто крат хуже, чем в торговом центре. Наверное, это происходило потому, что Алесса в её голове набирала силу. А может, из-за чего-то другого. Одно было хорошо... если «обратная сторона» в торговом центре кишмя кишела мелкими и не очень чудовищами, то таких здесь не было видно. Впрочем, Хизер особо этому не радовалась. Это означало только то, что в этом мире не смогли выжить даже толстокожие монстры. Что уж говорить о ней... Нужно было как можно скорее найти лазейку, ведущую назад, в нормальный мир. Иначе она могла не выдержать.

Поэтому, когда одна из дверей, залитых кровью (слава Богу, хоть ручка двери была чиста от вязкой жидкости) вдруг поддалась под рукой, Хизер без колебаний шагнула внутрь. Что там могло ждать? Монстров здесь нет, в этом смысле она в безопасности. А что до всего остального, то, как говорится, хуже уже некуда.

Но хуже всё-таки могло быть. Хизер поняла ошибку, когда увидела тесное квадратное помещение, стены которого были покрыты ржавчиной. Одну стену занимало большое зеркало. Поверхность была мутной и местами искривленной, но исправно отражала скудный интерьер комнаты – а именно прямоугольный медицинский таз, стоящий прямо перед ним. Таз, предназначенный для стерилизации инструментов, тоже весь покрытый красноватым наростом. В свете красной лампы Хизер увидела в зеркале своё лицо, выступающее из темноты. Глаза были дикими, в них виднелся животный страх. Она увидела, что её губы постоянно дёргаются, как в нервном тике. Она и не примечала... С каких пор это началось?

Так или иначе, ей здесь не нравилось. Что-то в каморке было не так, и это «что-то» делало пребывание здесь хуже, чем в кровавом коридоре. Хизер повернулась и дёрнула дверь на себя. К её удивлению, она не шелохнулась. Она потянула ручку сильнее, но дверь оставалась на месте. Она была заперта.

Что за чертовщина? Хизер растерянно оглянулась и посмотрела на зеркало. И заметила кое-что, чего не было раньше. Всё было видно довольно плохо при таком сумбурном освещении... но там, в блестящей глубине алюминированной фольги, что-то шевелилось. Хизер прищурилась и сделала шаг вперёд. Да... эта противоположная стена... Она шевелилась и поднималась буграми, будто под ней копошились полчища мелких насекомых. Хизер обернулась. Стена была вполне нормальной, разве что донельзя ржавой и грязной. Но на зеркале всё выглядело иначе: по стене разрасталось красное пятно, тянущее свои тонкие красные щупальца на потолок, на пол, а уже по полу – к самой Хизер. Отражение таза тоже претерпевало странные метаморфозы. По ту сторону стекла пустой таз сам собой наполнялся кровью, и на поверхности появлялись и лопались воздушные пузырьки, расплескивая кровь на пол.

Хизер сорвалась с места и кинулась к двери. Навалившись на запертую дверь, она принялась молотить по нему кулаком с истерическим криком:

– Выпустите! Выпустите меня!

Она не знала, зачем кричит – ведь сама видела, что этот мир пустынен, в нём никого нет... Но не могла не кричать. Страх наполнил её, страх иррациональный и всепоглощающий, как грозовое облако, которое нависает над ночным городом. Хизер потеряла способность соображать. Она обернулась, прислонилась к двери спиной и наблюдала, как за зеркалом комнату заливают галлоны, тонны, мегатонны крови. Видела себя саму, которая забилась в угол и судорожно продолжала нажимать плечами на дверь. А между тем кровь вокруг неё сгущалась и множилась, и казалось, что сейчас это озеро начнёт подниматься, погружая её в себя. Но этого не произошло. Почти дойдя до щиколоток, кровь на отражении начала спадать, втягиваться обратно туда, откуда вышла. С превеликим облегчением Хизер увидела, как красные щупальца отступают обратно от ног её двойника за стеклом, высыхают и исчезают, собравшись в одно пятно на стене. Таз тоже восстановил свой прежний вид. Хизер закрыла глаза.

Всё. Это была лишь галлюцинация, помутнение.

Но когда она снова открыла глаза, то увидела, что пятно на стене не исчезло, хоть и здорово уменьшилось в размерах. Оно продолжало темнеть посреди ржавчины чёрным кругом. Хизер, не дыша, наблюдала за зеркалом.

Пропадай! Исчезни!

Пятно начало увеличиваться вновь. Первые отростки-щупальца оторвались от него и побежали по стенам.

– Нет, – простонала Хизер. Неуловимое движение слева заставило её оторвать взгляд от отражения и посмотреть на настоящую стену. Пятно появилось и там. Теперь зеркало не жило самостоятельной жизнью, а отображало реальный ход дел.

Но нет... не совсем. Двойник Хизер, что жил в зазеркалье, начал менять облик. Из-под волос струями закапала кровь, вскоре залившая всё лицо. Кожа на руках и на лице начала отслаиваться, белая жилетка промокла под напором артериальной крови, сочащейся изнутри. Складки юбки прилипли к ногам. Дрожа всем телом, Хизер поднесла к лицу правую руку. Двойник в точности повторил движение, продемонстрировав девушке почерневшую руку с обильно капающей из запястья кровью и длинными обломанными ногтями, которые на глазах отрывались от пальцев.

Сзади щелкнул замок, но Хизер этот звук почти не услышала. Она, как околдованная, водила рукой перед лицом, наблюдая за окровавленной девушкой со слипшимися волосами неопределённого цвета, которая стояла за зеркалом. Она не обращала внимания ни на пульсирующие вены крови, змеёй ползущие к ней, ни на таз, который снова переполнился свежей кровью. До поры до времени двойник копировал все движения Хизер, но потом, видимо, это ему надоело, и он застыл недвижным истуканом, поднося ладонь к щеке. Сквозь пальцы, с которых сползали остатки плоти, на Хизер взирал, шевеля белком, левый глаз двойника, в котором горело желание убивать... и умереть.

Это она, вдруг догадалась Хизер. Алесса. Она заманила меня сюда, чтобы убить.

Понимание стало финальной точкой, вырвавшей её из пут оцепенения. Хизер развернулась на месте и опять приложилась к двери. На сей раз она была открыта – замок был сломан. Она выбежала в коридор с чувством, что убежала из каменной темницы, в которой её приговорили сидеть до конца жизни. Багровый коридор показался ей безопасным и умиротворяющим. Хизер остановилась, тяжело дыша, посреди коридора. За ней с раздражённым треском захлопнулась дверь палаты. Чёртова девочка! Как ты посмела убежать!

Больше не буду никуда заходить, заклялась Хизер. Никаких экспериментов с палатами. Слишком опасно. Слишком... Нужно найти выход – просто найти выход, и всё. Если она будет идти прямо по коридору, то куда-нибудь, да придёт.

Куда? Да вот хотя бы к лифту...

Лифт, вопреки ожиданиям Хизер, оказался в рабочем состоянии. Наверное, потому, что в этом мире он питался не электричеством, а чем-то другим. Так или иначе, но когда Хизер нажала на кнопку, чернеющую на кроваво-красном фоне, двери радушно двинулись в стороны. Хизер увидела за ними тесную ржавую коробку, и ей тут же расхотелось заходить в лифт. Cлишком было похоже на саркофаг или гробницу, ждущую своего обитателя. Хотя, с другой стороны, вряд ли был выбор. В трёх шагах дальше в коридоре выросла непробиваемая живая стена.

Разыскав панель с кнопками, Хизер нажала на цифру 1. В ответ она услышала над крышей лифта глухой стук и... ничего не произошло. Лифт не сдвинулся с места. Хизер нахмурилась и переместила палец выше, к цифре 2. Стук сопроводился рокотом заработавшего двигателя. Двери захлопнулись, и лифт начал опускаться вниз. Кабину трясло из стороны в сторону. Сквозь решетчатое окошко проникал ярко-оранжевый отблеск, который напугал Хизер в торговом центре до потери пульса. Но с тех пор многое изменилось. Она теперь не забивалась в угол лифта, не выкрикивала бесполезные мольбы о помощи, а покорно стояла в середине кабины, закрыв глаза, и отсчитывала в уме секунды, двигающие время вперёд, к моменту, когда она выберется из плена этой коробки.

На этот раз путешествие обошлось без сюрпризов вроде радиоприёмников, падающих с потолка. Лифт исправно доставил Хизер до пункта назначения. Двери открылись, и за ними были не ручьи тёплой крови, а вполне безобидный коридор. Грязный и сырой, проржавевший до миллиметра, и вместо пола здесь была натянута железная сетка – но Хизер всё равно испытала облегчение. Её уже серьёзно мутило при виде красного цвета, и она была счастлива видеть почти родные тёмно-оранжевые оттенки.

Было на втором этаже ещё кое-что, заслуживающее внимания. Где-то там, за палатами, звонил телефон.

Хизер ни на секунду не засомневалась, что звонят ей. Она здесь одна – кому ещё звонить? Она вышла из лифта и пошла по коридору, стараясь вслушаться в жизнерадостную трель, которая разносилась по зданию. Кажется, источник звука находился даже не в коридоре, а там, ещё дальше.

Двустворчатая дверь, отгораживающая палаты от служебных помещений, была открыта. С этого места звонок слышался громче – он исходил из одного из помещений в северной оконечности. Здесь стены сменялись несколькими рядами сеток, что делало коридор похожим на часть тюремного комплекса. Не хватало только толпы заключённых, протягивающих через сетку к ней свои хищные пальцы. Впрочем, их легко было вообразить. Дойдя до конца, Хизер увидела две закрытые двери. Трель исходила справа. С тех пор, как она услышала звонок, прошло не менее трёх-четырёх минут, но звонивший не вешал трубку, что говорило о его недюжинном терпении... или знании, что Хизер рано или поздно подойдёт к аппарату.

В комнате стояли продолговатые шкафчики, выглядящие так, что казалось – чуть тронь, и всё развалится к чертям. Хизер догадалась, что в нормальном мире это был гардероб, куда медперсонал складывал одежду и личные вещи. Но на «обратной стороне» не было ни медперсонала, ни людей вообще, поэтому шкафчики пустовали. Впрочем, Хизер увидела, что из-за хлипкой дверцы одного из дальних шкафчиков на пол вытекает красная жидкость.

Телефон звонил в одном из шкафчиков. Однозначно определить, где именно, было трудно, и поэтому Хизер сначала открыла несколько не тех шкафчиков. Когда она наконец открыла правильную дверцу, то увидела внутри, конечно же, телефонный аппарат. Самый обычный, настенный, сородичи которой висят в залах ожидания вокзалов. Чёрная полированная трубка висела сбоку и вздрагивала при каждом звонке. Под кнопочной панелью мигал красный огонёк. Хизер представила лампочку глазом, наблюдающим за ней, и приложила к ней ладонь, закрывая обзор. И тут же каждая из дырочек на динамике корпуса превратилась в крохотный самостоятельный глаз, и они уставились на неё немигающим взором. Теперь наблюдателям стало несть числа. Хизер признала своё поражение и убрала ладонь. Огонёк горел по-прежнему ровно и меланхолично.

Кто может звонить?

Чтобы не терзаться думами почём зря, она сняла трубку. Поднесла к уху, но не успела ничего сказать – её опередил дребезжащий пьяный голос, который запел дурным фальцетом:

– С днём рождения тебя, с днём рождения тебя, с днём рождения, дорогая...

Он запнулся и скороговоркой вывел:

– Ой, я забыл твоё имя. Как тебя зовут?

– Кто вы? – удивлённо спросила Хизер.

Голос рассмеялся во весь голос. Смех его был столь же ужасен, как и пение:

– О, хорошо, спасибо. Так вот... С днём рождения, дорогая Кто Вы, с днём рождения тебя! С тридцать первой годовщиной!

В динамике послышалось громкое бравурное хлопанье в ладони. Судя по редкости аплодисментов, собеседник старался в одиночку. Хизер в ярости вскочила:

– Это вы, Леонард?

Конечно, он, кто же ещё. Большой любитель поговорить по сломанным больничным телефонам. Он заманил её сюда, в это неживое царство, и теперь решил над ней понасмехаться.

Голос, однако же, сказал:

– Леонард? Это имя убийцы, не моё.

– Стэнли? – спросила Хизер уже неуверенно. Голос не замедлил с ответом:

– Какая жалость... Но я не твой возлюбленный. Он сейчас под землёй, его новое имя – номер семь. Мне кажется, оно ему подходит гораздо больше, чем прежнее.

Он опять разразился противным смехом. Хизер поморщилась. Какой отвратительный фальцет... Будто кто-то намеренно фальшивит, чтобы не дать узнать себя. И ведь, сколько он ни старается, она знает его! Слышала не далее, чем вчера. Но кто? Кто?..

– Но не беспокойся, – сказал голос, вдоволь насмеявшись. – Ведь сегодня твой день рождения, и мы будем отмечать его с шиком! А?

– Слушайте, вас кто-то ввёл в заблуждение, – Хизер очень хотелось бросить трубку, но проклятая пластмасса словно въелась в кожу ладони. – Сегодня не мой день...

Голос прервал её:

– Тсс... Я не ошибаюсь. Сегодня тебе исполняется ровно двадцать четыре года. И у меня для тебя есть подарок.

Это неправильно, подумала Хизер. Раньше он говорил, что мне... то есть той, за кого он меня принимает, тридцать один год. Облегчения мысль не принесла. Наоборот – вспомнилось до мельчайших подробностей, как она вытаскивала дробовик из обёртки в заброшенном вагоне. И прохладные слова, нацарапанные на открытке: С днём рождения.

– Чего ты хочешь? – вкрадчиво спросил собеседник. – Сделать кому-то больно – или самому почувствовать боль? Выбирай. Но помни – в любом случае ты получишь то, что больше всего ненавидишь.

На последнем предложении тон резко изменился. Теперь собеседник на том конце почти не пытался изменить голос, и Хизер уловила в нём несколько до боли знакомых масляных нот. Пока она старалась припомнить и выкатить этот аргумент в глаза собеседнику, тот сухонько поздравил ещё раз:

– С днём рождения.

И оборвал связь. Теперь у Хизер не осталось сомнений, кто подложил ей ту двустволку в станции Хейзел-стрит. С тридцать первой годовщиной! Сегодня тебе исполняется ровно двадцать четыре года...

– Но ты не прав, – упрямо сказала Хизер в пустую мембрану. – Сегодня не мой день рождения.

Сказала, но не была уверена. Она больше не была уверена ни в чём.

Поиск по сайту: