Контрольная работа № 1 2 страница

в Уэльсе, что я не раз испытал, не откроют тебе секреты вечной

мудрости, но есть люди, считающие, что это именно так. Если и есть

награда «Меркьюри»(1), выдаваемая за обретение мудрости, ее не

получишь, отлеживая себе бока».

Кит продал все свои вещи, отдал свой мотоцикл близкому другу

и, прихватив лишь небольшой рюкзачок, направился на Ближний

Восток. В течение восьми месяцев он объездил Европу, Ближний

Восток и Северную Африку. Несколько раз флинту пришлось

выкручиваться из очень неприятных ситуаций, однако он наслаждался

возможностью участвовать в приключениях. Правда, и дома его

поджидала неожиданная неприятность: вернувшись после своих

странствий в родной Эссекс, Кит обнаружил, что его выбросили из

отцовского дома. Так что день, начатый с пробуждения после ночевки

у египетских пирамид, пришлось закончить ночевкой на берегу реки в

родном Брейнтри.

На следующий день, нечесаный и раздраженный, Кит

нагрянул к своей приятельнице Энджи, которая сразу же

подыскала ему комнату в многоквартирном доме, в котором жила

сама. Итак, Киту вновь стало везти. На той же неделе он вселился

в новое жилище и начал заново обустраиваться в Эссексе. Вскоре

Флинт опять зачастил в клубы. Во время его отсутствия любимая

страна нашего премьер-министра(2) была охвачена волной рэйва,

______________________________________________________________________

1. "Меркьюри" ("Mercury Award") — ежегодная музыкальная премия,

присуждаемая ведущими британскими критиками по нескольким номинациям.

2. Намек на косное консервативное правительство премьер-министра Дж.

Мейджора.

и Кита не надо было долго убеждать, чтобы он поучаствовал в

новом движении.

Несмотря на первоначальные колебания, вскоре Флинт уже

начал обожать рэйв. «Я подумал, как же это офигенно! С самого

первого вечера я врубился в рэйв и начал постоянно ходить на

тусовки. Это было что-то абсолютно новое. Тусовка слегка отдавала

наркотиками, что делало ее немного бунтарской, но все было

подчинено танцам, и атмосфера там была просто замечательная.

Все мои прежние зажимы и ограничения сами собой отпали, и там

я мог полностью оторваться. Это мне напомнило детство, когда папа

поднимается в твою комнату и говорит, чтобы ты убавил громкость,

т. е. в этих клубах никто никогда не приглушает музыку и ты можешь

делать все, что тебе взбредет в голову. Это был полный отрыв. Там

можно было встретить столько народу, завести столько новых друзей!

Не то чтобы ты был окружен кровными братьями, готовыми умереть

за тебя, просто ты знал огромное количество народу, и это было

сутью тусовки. Конечно, это стало моей стихией, смыслом моей жизни.

В тех клубах была просто обалденная атмосфера!»

В возрасте шестнадцати лет Джеймс Браун был арестован

за мелкое воровство и отправлен в исправительную колонию «Олто»,

где двумя главными проблемами для него было: как пропитаться

тюремными харчами и избежать насилия со стороны окружающих.

Будущее Джеймса выглядело таким же мрачным, как и окружающий

мир, раздираемый второй мировой войной. Когда Лирой Торнхилл

достиг того же возраста, он целыми днями смотрел видеокассеты

и слушал пластинки Джеймса Брауна, который вот уже тридцать

лет был легендой музыки, нося титул «крестного отца соула».

Танцевальная манера и энергия Брауна буквально заворожили

Лироя. Пока Лайам на противоположной окраине города погружался

в музыкальные нюансы хип-хопа, Лирой увлекся танцами, что было

непременной составляющей нового стиля. Конечно, он обожал эту

музыку, но главным кайфом для него были танцы. Пройдя через

мимолетные увлечения модами, паркерами(2) и музыкой «ту тоун»(3),

Лирой остановился на зарождающейся электромузыке и провел

множество вечеров в центре города, танцуя брейк с приятелями прямо

на улице, на прихваченном с собой куске линолеума. Когда электро

переродился в хип-хоп, Лирой сразу же увлекся этим стилем, но не

забывал о своем раннем пристрастии, музыке соул. Он зачастил в

местные клубы, где танцевал под музыку таких исполнителей, как Масео,

Джордж Клинтон, Стиви Уандер и, конечно, Джеймс Браун.

К сожалению, через два года после окончания школы у Лироя

почти не осталось свободного времени, поскольку ему приходилось

______________________________________________________________________

1. Моды (Mods) — подростковое движение, возникшее в середине 60-х годов

в британим, ассоциирующееся с энергичной гитарной музыкой группы "Тhe Who",

пижонским внешним видом и катанием на мотороллерах; моды возродились в конце

70-х годов в постпанковской Британии. Паркеры'(Parkers) — постпанковское движение,

избравшее местом своих тусовок места парковки автомобилей.

2. "Two Tone Records" — фирма звукозаписи, получившая громадную

популярность в Британии в конце 70-х — начале 80-х гг., выпускала пластинки с

музыкой британского ска. "Фирменный знак" "Two Tone" — два цвета — можно

расшифровать как сочетание "черной" и "белой" музыки: исполнители британского

ска были как черными, так и белыми музыкантами, к тому же они часто носили

одежду в черно-белую клетку.

ездить на работу в курортный городок Бат, расположенный в двухстах

милях от дома, где Торнхилл работал электриком. Как раз в это

время он впервые в жизни пропустил начало новой модной тусовки

эсид хауз. Когда Лирой это осознал, он в первый же уик-энд поехал

домой, чтобы вместе со своими друзьями отправиться в «Барн» и

потусоваться там под музыку эсид хауз. Клуб был весьма неплох, но

Лирой сразу же ощутил, что ему как-то непривычно танцевать в новом

стиле: казалось, все просто носятся туда-сюда и, как он ни старался,

его тело отказывалось подчиниться ритму простенькой битовой

мелодии. Все было не в кайф: и музыка, и собравшийся в клубе

народ, и танцы Лирою не понравились. «Было совсем неинтересно.

Я никогда не увлекался наркотиками, поэтому все было как-то

странно. Кроме всего прочего, хоть это и довольно нелепо звучит, в

голове у меня сразу мелькнуло: «Это музыка для белых». Я же видел,

что в «Барне» собрались одни белые, все одинаково одетые, все

одинаково танцующие. Мне там делать было нечего».

Лирой проработал в Бате еще десять месяцев, каждые две

недели он приезжал домой и слышал рассказы друзей про рэйв-

тусовку, но пропускал их мимо ушей. Все же летом 1989 г. изначально

минималистская музыкальная структура эсида начала понемногу

усложняться: более разнообразными стали ритмы, которые

накладывались на простенький оригинальный материал. Неожиданно

для себя Лирой стал открывать в этом стиле нечто более свежее и

живое по сравнению с другими музыкальными направлениями,

поэтому он решил попытать счастья еще разок. Однако его ожидания

опять не оправдались: Лирой вновь попробовал приобщиться к этому

странному танцу-бегу, но ему жутко не понравилось. Он в полном

унынии уселся рядом с надрывающейся колонкой. В этом состоянии

глотнул таблетку экстази, которую ему сунул в руку приятель, и вдруг

его тело пробудилось к жизни: «Вот оно, я оторвался! Воздействие

этой огромной акустической системы хауза в сочетании с таблеткой

привело к потрясающему результату. Я подпрыгнул и начал танцевать,

танцевать, танцевать. Кайф «Э» полностью охватил меня, и это

продолжалось довольно долго, а всего-то была одна таблетка». Лирой

обнаружил место, где он мог танцевать весь вечер, а потом можно

было пойти на другую тусовку и снова танцевать хоть до утра. Через

пару недель Торнхилл уже полностью отдался новой тусовке. «Для

того времени это была просто фантастика, было так классно принять

«Э», находиться в гуще дружеской тусовки, чувствовать общность,

ничего похожего на маленькие кучки друзей, жмущиеся по углам.

Неважно, как ты выглядел, как ты танцевал, сколько тебе лет и все

такое, ты просто постоянно двигался и встречал огромное количество

новых людей. Никто никого не стеснялся. Кроме всего прочего, за

четыре года постоянного хождения в клубы я только пять раз видел

драки, и это говорит о многом».

Лирой не обращал внимания на то, как танцуют окружающие, но

вскоре все стали обращать внимание на него: неспособность

Торнхилла подстроиться под популярный, бегущий стиль рэйва

означала, что его собственный стиль — уникален. Лирой всегда

танцевал в особой атлетической манере, но казалось, что лишь теперь

он нашел себя. Эти скользящие по полу ступни и молниеносные шаги,

конечно, были данью увлечения Джеймсом Брауном, но в каждом

движении танцора проглядывала яркая индивидуальность.

Неповторимый танцевальный стиль, открытый характер Торнхилла,

его огромный рост и постоянное участие во всех тусовках быстро

превратили Лироя в главную достопримечательность клуба, все

старались танцевать поближе к нему, чтобы получить заряд его энергии.

Однажды танцуя в «Барне», Лирой оказался рядом с Китом. Кит

уже был наслышан о танцевальном стиле Лироя и вот впервые

столкнулся с ним лично. Парочка танцевала несколько часов кряду и

стала просто неразлучной: между ними завязалась крепкая дружба.

Вскоре они вместе стали появляться на площадках «Рейндэнс»,

«Персепшн», «Астория», на многих импровизированных тусовках, все

время будучи в гуще танцующего народа, Кит определил это время

как период вечного кайфа: «Лирой был местным героем, и мне

пришлось дать по нескольким носам, прежде чем я стал его ближайшим

другом. Парни все никак не могли взять в толк, с чего это он так ко

мне проникся. Танцуя вместе с Лироем в «Барне», получаешь ни с

чем не сравнимый кайф. Лирой и был основным кайфом в этом клубе.

Он никогда не использовал свой талант в каких-то корыстных целях,

потому что в подобном случае не продержался бы и пяти минут, и

Лирой прекрасно это понимал. Я так увлекся тусовкой, что хотел найти

тех, кто ходил бы везде, каждый вечер, и единственным таким человеком

оказался Лирой. Мы все время появлялись вместе, он — такой высокий,

а я — такой малорослый, это было классно, мы просто отрывались,

нам было плевать на всех!»

Вместе с ними иногда появлялась девушка по имени Шарки,

также вдохновлявшая Кита на танцы: «Без тени сомнения можно

сказать, что Шарки — одна из лучших танцовщиц в мире. Танцевать с

ней и Лироем — непередаваемый кайф. Было здорово, что она —

женщина. И я имею в виду не грязные танцы с вихлянием «нижним

бюстом», а энергию. Она буквально летала над полом, мы так

заводились, что все просто останавливались и начинали смотреть на

нашу троицу. Я бы не танцевал так, как сейчас, не встреть я Шарки, она

повлияла на меня даже больше, чем Лирой. Не могу сказать, что я

ничему не научился у других танцоров, но я ведь никогда не обучался

танцу в традиционном смысле этого слова. Мы просто дурачились,

веселились вдоволь. Эти двое оказали на меня определяющее

влияние. Лирой и Шарки научили меня танцевать, вот и все».

Наступило лето 1989 г. Пока Кит и Лирой крепили свой

танцевальный союз, Лайам также был при деле. Его гигантская

коллекция пластинок постоянно пополнялась: теперь он работал на

фабрике по производству футболок и всю свою зарплату сразу же

тратил на пластинки, иногда покупая их более чем на 50 фунтов в

неделю.

Если Лайам был не на работе или в музыкальном магазине,

значит, он находился в клубе. Тем летом он посетил немало вечеринок,

многие из них — в «Барне»: «Я часто ходил в этот клуб и познакомился

с новыми людьми. Это было просто фантастическое время. Придешь

в «Барн», где всегда так здорово, и сразу узнаешь о других вечеринках,

которые начнутся, когда клуб закроется. Весь вечер мы балдели в

«Барне», но он закрывался в час ночи, и никто не хотел расходиться,

поэтому колонна примерно из тридцати машин сразу направлялась

на одну из ночных тусовок. Сами по себе переезды тоже были в

кайф, потому что все очень тесно общались. Одно из мест, куда мы

ездили, — большой старый дом, принадлежавший какому-то старому

хиппи. Он стоял в самом конце длинной извилистой сельской дороги,

которая, казалось, просто купалась в лучах лунного света. Бывало,

идешь по тропинке, приняв таблетку, кажется, долгие мили и вдруг

слышишь удивительную музыку, доносящуюся из дома на холме.

Сочетание всего этого — местности, кайфа, веселья и музыки — было

просто волшебным. Дом стоял в глухой деревушке, но в три часа

ночи он был до отказа забит народом, а проселок, ведущий к нему,

был уставлен машинами. До начала действа это был просто старый

дом с потрепанным фургоном, стоящим в палисаднике, но буквально

за пять минут, после того как все прибывали на место, он

преображался: начинал мелькать стробоскоп, из динамиков рвалась

музыка. До этого я ничего подобного в жизни не видел. Хип-хоп —

это стоящие по углам с угрожающим видом крутые парни, но эта

тусовка — слияние с чем-то большим и хорошим».

В этой праздничной атмосфере легко завязывались знакомства,

и на одной из подобных вечеринок под открытым небом Лайам

встретился с Китом. Погода была чудесной весь день и всю ночь,

поэтому вся толпа осталась, чтобы полюбоваться восходом солнца.

Лайам был ди-джеем, он сидел внутри передвижного фургона;

неожиданно туда заглянул некто длинноволосый в свитере из

афганской шерсти и в армейских брюках, подошел к деке и сказал:

«Парень, ты крутишь классные вещи, ты всех завел, ну-ка поставь что-

нибудь совсем улетное». Лайам с готовностью выполнил эту просьбу

и в результате обрел нового друга: «Все знали Лироя и Кита потому,

что эти два понтёра классно танцевали. Как только они появлялись,

начинался кайф. Кит был настоящим хиппи, он много путешествовал,

и я про него много чего слышал, ведь в этих клубах многие знали друг

друга. Я поставил ему улетные вещи и начал наблюдать, как он, одетый

в свой странный прикид, вытанцовывает рядом с фургоном на фоне

ночного костра, а вокруг весь народ веселится вовсю. С тех пор мы

стали общаться, но только на уровне «привет-пока», до настоящей

близости было далеко».

На Кита ди-джейство Лайама произвело неизгладимое

впечатление, поэтому перед окончанием танцев он еще раз подошел

к нему и попросил записать кассету для домашних танцев. Несколько

дней спустя Кит направился к Лирою, как вдруг рядом с ним

остановилась машина и, опустив стекло, Лайам окликнул его. "Вот

пленка, о которой ты просил!" Лайам было хотел уехать, но что-то

вспомнил и сказал: «Да, кстати, на обратную сторону я записал

несколько моих композиций, посмотрим, что ты скажешь о них». Кит

засунул кассету в карман своей дубленки и напрочь забыл о ней.

Лирой уже поджидал приятеля, и как только он пришел, парочка

сразу же отправилась в «Рейндэнс» — на одну из лучших

танцевальных площадок страны. Все прошло просто великолепно,

они возвратились домой в приподнятом настроении, и только когда

Лирой включил свою стереосистему, Кит вспомнил, что у него в

кармане лежит кассета Лайама. Чтобы услышать что-нибудь

новенькое, Кит перемотал пленку на вторую сторону, где были

собственные композиции Лайама, заметив, что на кассете

нацарапано название синтезатора, который, как оказалось, был

любимой моделью Лайама, — «Prodigy»(1).

______________________________________________________________________

1. Prodigy — чудо.

Короче, пленка самым невероятным образом подействовала

на Кита и Лироя. Они сразу же начали танцевать под

неподражаемые звуки, лившиеся из динамиков. Трудно было

поверить, что это работа молчаливого ди-джея из "Барна". Когда

друзья снова и снова прослушивали пленку, обмениваясь мнениями

о том, как построить танец под звучащую музыку, они изобретали

самые невероятные танцевальные движения. Лирой потом

говорил: «Мы так прыгали, что у нас чуть сиськи не отвалились».

Впечатление от кассеты оказалось просто грандиозным, и друзья

решили поговорить с Лайамом, как только они его встретят, и спросить,

могут ли они танцевать с ним, когда он будет проигрывать свои

композиции: желание получать кайф от такой классной музыки было

огромным. Через неделю Лирой и Кит увидели Лайама в «Барне» и,

скрывая волнение под маской разухабистости, подошли к нему. Лайам

сразу же застеснялся, тем не менее троица быстро пришла к выводу,

что было бы здорово начать общее дело. Лайам уже некоторое время

подумывал о выступлениях, но боялся выходить на сцену один. Лирой

и Кит тоже очень хотели выступать под эту музыку, и им был нужен

Лайам. Поэтому все пришли к выводу, что надо создать некую группу,

куда вошла бы и Шарки, подруга Кита. По правде говоря, Лайам побаивался выступать только с

танцорами и был убежден в том, что необходимы дополнительные

элементы, чтобы сделать выступления группы более динамичными.

Лайам вынашивал идею о включении в группу эм-си, но на данном

этапе он не был знаком ни с кем, кто мог бы взять на себя эту работу,

Но у Кита был приятель по имени Зигги, у которого было

множество контактов в среде черных исполнителей, и,

посовещавшись с Лайамом, они решили сделать его менеджером

«Prodigy». Подключение Зигги к деятельности группы произошло в

основном по двум причинам. Во-первых, он был знаком с десятками

менеджеров и за несколько дней организовал первое выступление

только что образовавшейся группы в клубе «Лабиринт» в городке

Долстон. Во-вторых, он познакомил членов «Prodigy» с эм-си, своим

приятелем Максимом Риэлити, который, по мнению Зигги, мог бы

прийтись им очень кстати. Зигги припомнил, что однажды он и

Максим пошли на шоу знаменитого американца Мистера Ли и, когда

оба они выскочили на сцену и присоединились к группе, оказалось,

что Максим смотрелся лучше, чем хваленый гастролер. Может быть,

такой парень и был нужен "Prodigy".

Максим, он же Кит Палмер, или Кити, жил в Питерборо и блистал

там в тусовке рэггей, которой славился этот городок. Говорить под

музыку он научился у своего брата, известного эм-си по имени Старки

Бэн Тэн. Уже с детства Максим сочинял стихи и тексты песен, тогда

же он освоил и такой способ самовыражения, как речитатив под

музыку, звучащую на местных концертах. Как и остальные участники

«Prodigy», Максим прошел через фазу увлечения брейк-танцами и

хип-хопом, но рэггей всегда оставался его любимой музыкой, и не

столько из-за особого бита и партии баса, сколько потому, что здесь

наиболее ярко раскрывалась роль эм-си.

Когда Максим был подростком, он часто наблюдал за своим

братом, участвующим в местных концертах. Его первое

выступление состоялось в клубе городка Бейсингстоук, когда

юноше было семнадцать лет. С тех пор однообразие его жизни

(он обучался на мастера-электронщика) было скрашено музыкой.

Примерно в это же время Максим познакомился со стилем хип-

хоп, и ему сразу же понравились как этот ритм, так и разговорная

манера вокала. Он значительно выиграл в мастерстве, когда

соединил свои усилия с музыкантом из Ноттингема по имени

Иэн Шервуд, образовав дуэт "Максим Риэлити и Шик Ян Грув».

Их музыка была экспериментальной и крайне нетрадиционной по

форме: это была смесь рэггей, хип-хопа и фольклорной перкуссии,

и, несмотря на постоянное стремление Максима сохранить свои

корни, уходящие в рэггей, подобные эксперименты пошли ему

только на пользу, значительно расширив его кругозор.

Шервуд был настоящим музыкантом и познакомил Максима с

историей музыки, а также новым для него кругом исполнителей, таких,

как Джордж Клинтон, Бутси Коллинз, Джил Скотт Херон, и целой

плеядой блюзменов и джазменов. К сожалению, музыкальная

продукция дуэта не заинтересовала компании звукозаписи, поэтому

после трех лет приятного общения он распался, и каждый пошел

своим путем.

Максим, как и Кит, решил познакомиться с жизнью за пределами

Англии и отправился в путешествие по Европе и Северной Африке,

правда, всего на три месяца. Именно во время этого путешествия

Максим понял, какое огромное значение имеет в его жизни музыка,

поэтому по возвращении в Британию он переехал в Лондон и начал

готовиться к музыкальной карьере.

В первую неделю жизни Максима в столице, когда он вместе

со своим двоюродным братом ехал на стареньком красном автобусе

по Долстону, к нему подошла странная старушка. Женщина сказала,

что умеет гадать по ладони, и предложила погадать молодому

человеку. Из вежливости Максим согласился и, слегка волнуясь,

протянул свою руку гадалке. Старушка заявила, что в будущем этот

молодой человек будет говорить с тысячами людей, которые будут

внимательно его слушать. Максим поразился такому предсказанию

и, несмотря на то что оно могло быть чистой воды вымыслом,

укрепился в своем намерении начать карьеру эм-си.

Риэлити активно включился в жизнь лондонской рэггей-тусовки

и увлекся музыкой таких исполнителей, как "Ninja Man", «Supercat And Professor Nuts», «Papa Sun», а также познакомился со всеми эм-си андерграундовского направления рэггей. В то же время Максим старательно изучал нюансы текстов хип-хопа, слушая таких его

представителей, как «Public Enemy» и «Eric B And Rakim», в результате

чего его собственный стиль вместил в себя элементы многих

направлений. И все-таки главным для Максима продолжал

оставаться рэггей. Но когда Зигги позвонил и рассказал своему

приятелю о рэйв-группе из Эссекса, которая приглашала его на роль

эм-си, он толком не знал, чего от него хотят, поскольку представлял

себе рэйв как просто некие побулькивания при отсутствии

интересного бита и солидного баса.

Тем не менее Максим без колебания принял это

предложение. Через неделю ему позвонили еще раз и прислали

по почте кассету, записанную неразговорчивым парнем по имени

Лайам. Запись ему понравилась, и Максим отправился в клуб

«Лабиринт» в Долстон на первое выступление группы. Там он и

познакомился с группой «Prodigy».

ГЛАВА 2 - "Клубное начало"

Пока Максим добирался до Долстона на автобусе из

Тотенхэма, он все время думал, как пройдет предстоящее

выступление — его первое выступление в составе странной

группы «Prodigy». В памяти Риэлити то и дело возникала картина

единственного рэйва, в котором он участвовал. После того как

Максим договорился по телефону о месте встречи, он с друзьями

в веренице машин отправился в клуб. Когда началась вечеринка,

все показалось ему довольно любопытным, да и световые

эффекты были неплохи, но вскоре музыка начала доставать. Все

его приятели, похоже, веселились от души, вероятно, потому, что

раскатали «колеса» «Э», но Максим избегал «химии» — он только

курил. Четыре часа спустя его приятели набились в машину, чтобы

покурить, и развалились там, передавая друг другу косячок. Но

минут через десять кто-то постучал снаружи по затуманенному

от холода стеклу. Водитель опустил стекло, и внутрь машины

просунулась голова полицейского, который саркастически

поприветствовал ребят, рядом с ним сидела здоровенная

рычащая овчарка.

Максим застыл и начал быстро соображать, что стряслось, и

на всякий случай незаметно закинул косячок под заднее сиденье.

Ему и его друзьям приказали выйти из машины, и, когда Максим

поднял голову, чтобы оглядеться, он был поражен открывшейся

перед ним картиной. Несколько тысяч ребят были согнаны в одну

большую толпу у стен опустевшего склада и окружены

полицейскими с собаками. Все они освещались огнями

полицейских машин, будто бы с издевкой пытающихся подражать

стробоскопам, еще несколько минут назад весело мерцавшим в

танцевальном зале.

«Твоя остановка, приятель», Водитель автобуса вернул

Максима в настоящее, и он быстро выскочил из автобуса, поскольку

прибыл на место.

«До вас здесь только один раз выступала группа, и ее согнали

со сцены, забросав бутылками, уже после первых двух песен».

Именно такое сомнительное напутствие ожидало «Prodigy» перед

первым выступлением. Его произнес Джо, владелец «Лабиринта»

в Долстоне, весьма неспокойном северо-восточном пригороде

Лондона. Несмотря на то что на сцене надо было появиться в

Одиннадцать вечера, группа в радостном возбуждении приехала

в клуб в час дня, поэтому у ребят оставалось в запасе целых десять

часов, чтобы ждать и обдумывать довольно недвусмысленное

предупреждение владельца заведения.

"Мы все-таки рассчитывали, что до нас там выступали

какие-то известные группы, — вспоминает Кит, — поэтому, когда

Джо рассказал нам о той первой группе, которую забросали

бутылками, мы перепугались так, что чуть не наложили в штаны».

За несколько недель до дебюта Лирой, Шарки и Кит изготовили

себе сценические костюмы, состоящие из зелено-белых роб, с

большими белыми кругами в центре груди. Ребята многократно

прослушали запись Лайама, пока не вызубрили ее до мелочей,

поэтому они полагали, что подготовились к шоу довольно

основательно, Самый большой прикол заключался в том, что они

так и не познакомились с пятым участником группы, их эм-си

Максимом.

В зал, где должно было состояться выступление «Prodigy»,

вошел темнокожий парень и представился Максимом. На

несколько минут возникло тягостное молчание, в это время новичок

пытался повнимательнее разглядеть тех, с кем через несколько

часов ему предстояло выйти на сцену. Он слегка успокоился, когда

Лайам, который казался наиболее молчаливым из всех четверых,

объяснил, что на выступление должно приехать полно знакомых

из Брейнтри, поэтому они не будут брошены на съедение местной

публики. После этого Максиму показали список композиций, и он

вместе остальными просматривал программу, еще раз проверяя,

нет ли в репертуаре незнакомых вещей. Кое-что стало

проясняться; теперь уже можно было надеть сценический костюм

и считать себя готовым к шоу.

Выступление было не очень длинным, в него входило всего

восемь композиций, но эффект оказался потрясающим. И хотя

из-за мандража, который поначалу испытывали участники группы,

первая композиция получилась несколько деревянной, постепенно

«Prodigy» начала входить во вкус. Перед началом шоу Лирой и

Кит приняли по полтаблетки «Э», но от подобной практики

пришлось отказаться, так как уже само по себе пребывание на

сцене было сильно действующим наркотиком, к тому же ребята

чувствовали себя слишком взвинченными, постоянно путая, кому

когда вступать с танцевальной партией. Выступление осложнялось

и еще одним обстоятельством: абсолютно все звуковые эффекты

приходилось запускать «живьем», поскольку не было заготовленных

сэмплов и фонограмм и Лайам был вынужден постоянно

переключаться с одного на другое, то и дело запуская нужный

сэмпл вручную.

Несмотря на все эти сложности, выступление прошло

отлично. К концу шоу все присутствовавшие в зале 250 зрителей

были в восторге: не было и намека на забрасывание группы

бутылками, Максиму все происходящее казалось очень странным:

Поиск по сайту: