Контрольная работа № 1 8 страница

различных музыкальных жанрах. Он сделал ремикс музыки группы

«иезиз ^пез», играющей в стиле поп-техно (во время своего

американского турне, разъезжая в тур-автобусе, ее участники без

конца слушали альбом «Ехреrience»). Это направление было

непривычно для Лайама, поэтому он удивил публику своим

беспощадным, жестоким, на грани призыва к насилию ремиксом, и

многие представители андерграунда обратили внимание на эту

доселе чисто коммерческую группу. Однако второй ремикс,

сделанный Лайамом, вызвал восторг уже другой публики —

бескомпромиссных последователей хардкора. На сей раз речь идет

об интерпретации композиции «Religion» бельгийских мастеров

железного техно "Front 242": эта вещь буквально обрушивала на

слушателя шквал технологических кошмаров. Даже «Миксмаг»,

падкий на сенсации журнал, который в свое время причинил так

много неприятностей Лайаму, был вынужден признать: «Невероятно.

Просто невероятно. Истинно террористический микс, он

неподражаем. Лайам Хаулетт — гений. Это то, что надо». Таким

образом, эти два ремикса подтвердили слухи о том, что Лайм все

глубже погружается в пучину техно.

Причины смены музыкального направления и в результате

этого расширение творческого диапазона «Рrodigy» очевидны,

Во-первых, как уже говорилось, постоянные гастроли по всему

миру дали группе возможность познакомиться с самой разной

музыкой, которая могла бы пройти незамеченной ими, останься

они в своем Эссексе. Разнообразная европейская танцевальная

музыка — немецкое техно, бельгийский индастриал — дали «Рrodigy» богатую пищу для размышлений. В Америке, Австралии идаже Японии — везде было что-то новенькое, причем не только в области танцевальной музыки: на свет появился целый выводок

новых гитарных групп сиэтлского типа, команд новой волны фанка

и многих других направлений. Лайам горел желанием поскорее

приступить к созданию нового стиля потому, что он чувствовал,

насколько быстро меняется лицо современной музыки: «У меня

просто голова кругом пошла от того, сколько появилось новой

музыки, и здесь было чему поучиться. Мне захотелось бросить

все эти скоростные хип-хоповые сэмплы и начать писать музыку

совсем по-другому. Наши дальние разъезды дали мне немало

источников вдохновения, Я не могу выделить какие-то

определенные группы, повлиявшие на меня, просто во время

гастролей мы поняли, сколько вокруг самой разной музыки. Брейк-

бит - это слишком уж английский стиль, причем типично

лондонский, кроме него существует так много всего другого.

Выпустив «Оne love», я, кажется, впервые почувствовал, что мы

здорово продвинулись по сравнению с тем, с чего начинали. Это

был огромный прыжок».

Максим соглашался с Лайамом в том, что группа начала

интересоваться более разнообразными стилями, и припоминал

свои первые ощущения от новой композиции Лайама: «Я просто

затащился от вещей на новом миньоне, это было что-то

неслыханное, жесткое, особенно «Rhythm of Life» («РИТМ жизни»),

Потом Лайам выдал свою «Оne love», вещь, написанную совсем в

другом стиле. У него возник собственный стиль, ни на что не

похожий, все, что он ни делал, звучало «по-лайамовски», абсолютно

оригинально. Хоть все и говорят, что бывают лишь хорошие и

плохие вещи и что музыку нельзя делить на направления, все равно

всегда спрашивают нас, к какому стилю мы относимся. Если уж

на то пошло, по-моему, Лайам такой гигант, такая индивидуальность,

что он создал собственный стиль».

Во-вторых, "Рrodigy" уже далеко ушла от своего первого

альбома и от своего изначального музыкального направления,

увядшего в 1993 г. Старый саунд и настроение уже нельзя было

вернуть, даже если бы группа очень захотела этого. Времена

господства рэйва уходили в прошлое. Массовые фестивали и

вечеринки то и дело отменялись, их организаторы не вылезали из

судебных разбирательств. Невинные стимуляторы, с которых

начинали фанаты танцев ночи напролет, вытеснялись

сильнодействующими наркотиками, теперь уже в дело пошел

кокаин. В результате "лето любви» сменилось «летом провалов».

Отход «Рrodigy» от своей первоначальной тусовки происходил на

фоне ее полного распада.

В-третьих, группа осознала, насколько она сама изменилась

и повзрослела. Ее ранние видеоклипы были забавными, но при

этом довольно однообразными: демонстрация танцевального

угара без какого-либо намека на создание собственного имиджа.

Ребят стали раздражать их сценические костюмы (как говорил

Лайам; «Одно время нам они нравились, но потом надоело

выглядеть как «Stylistics») и длинные волосы. Их сценический образ

стал ближе имиджу крутых уличных парней. Отношения с прессой

были сведены к минимуму.

Выработке нового образа группы во многом помог

видеоклип, сделанный для «One love». Он был создан в абсолютно

новом стиле, здесь была использована новая американская

компьютерная технология. На экране возникало изображение

города ацтеков — этакое пиршество высокотехнологичной

графики и виртуальной реальности, прекрасно дополняющих

новаторскую музыку. Появление в клипе участников группы было

мимолетным, их лица и фигуры были заметно трансформированы

с помощью графических эффектов. Новые видеорежиссеры,

работавшие с "Рrodigy", поняли стремление группы к новизне и

хорошо поработали в этом направлении. В результате клип не

сходил с МТУ, что стало приятным сюрпризом для группы, не

избалованной вниманием музыкального телевидения, и круг

поклонников «Рrodigy» начал расширяться. Так, более

«европеизированный» ритмический рисунок "One love" привлек

внимание континентальной публики. Все это означало, что «Рrodigy»

обладает огромной жизнеспособностью и значительным

творческим потенциалом. Сингл "One Love", выпущенный в

октябре 1993 г., поднялся до 8-го места хит-парада

Великобритании. Таким образом, группа не только заслужила

уважение андерграундовской тусовки, но и получила признание

у массового слушателя.

Летом и осенью 1993 г. «Рrodigy» возобновила интенсивные

гастроли: прошло 60 концертов, многие из которых состоялись в

Европе. Группа выступила на массовом майском фестивале в

Германии, дала шоу в Афинах, гастролировала по Ирландии,

Голландии, Бельгии, Дании, а затем добралась даже до Японии. В

Великобритании одно из выступлений "Рrodigy" проходило в рамках

празднования Вознесения Христова в шотландской столице

Эдинбурге. Здесь-то музыканты и ощутили на себе давление

жесткого законодательства, принятого правительством

консерваторов. «Закон об уголовной ответственности» получил

печальную известность благодаря своей антимолодежной

направленности: согласно этому закону, правительственные

чиновники могли запретить или остановить проведение массовых

танцевальных вечеринок.

Посмотреть шоу собралось 12 000 зрителей, но тут появился

человек в наушниках, с аппаратурой, определяющей уровень

децибелов; вскоре он потребовал, чтобы «Рrodigy» приглушила звук.

Официально разрешенный уровень шума составлял 95 децибел:

это означало, что если, например, в небе появится какой-либо

самолет, то он полностью заглушит группу. Учитывая, что ближайшее

жилье находилось за пять миль от места проведения фестиваля,

требования властей выглядели просто абсурдными. После

получасовых попыток выступать с разрешенным уровнем звука

«Рrodigy» не выдержала и решилась на беспрецедентный поступок:

группа остановила шоу и ушла со сцены. Среди собравшихся

зрителей начались беспорядки, музыканты тоже были в ярости,

поскольку суровые ограничения администрации прервали концерт,

который начался просто великолепно и мог бы стать самым

блестящим выступлением в истории группы. Однако запреты на

концерты стали к тому времени настолько привычным делом, что

организаторы фестиваля были вынуждены скрепя сердце

подчиняться властям. Некогда подпольная культура рэйва, теперь

«легализованная» властями, которые принудили устроителей

массовых танцев на открытых площадках официально

регистрировать свои мероприятия, превратилась в бледное подобие

свободных и веселых танцев ночь напролет. К тому же

«узаконенные» фестивали подвергались все более жестким

ограничениям.

После этой неприятности в Эдинбурге «Рrodigy» выступила

с заявлением для прессы, которое затем было напечатано на

обложке сингла «Оne Love». Группа обвиняла государственные

органы, а именно департамент здравоохранения и охраны

окружающей среды в том, что их действия привели к кризису рэйва

как музыкального направления. Музыканты извинялись перед

зрителями фестиваля Вознесения за плохой звук и за

преждевременное окончание концерта. В послании фанам звучало

резкое осуждение политики правительства; «Плевать на власти,

они нас не остановят, мы будем защищать танцевальную сцену,

даже если весь мир будет против нас. Это ваше время, и никто

его у вас не отнимет. Танцевальная сцена сильна, и ее не

уничтожить».

Глава 7 - "Музыка потерянного поколения"

В начале 1994 г., пожав плоды успеха сингла «Оne Love»,

«Рrodigy» решила сосредоточиться на выпуске второго альбома,

выход которого намечался на июль 1994 г. Для Лайама подготовка

нового диска было довольно трудной задачей: ведь первый

альбом состоял сплошь из песен, обкатанных в течение многих

месяцев на «живых» выступлениях группы, а теперь ему надо было

создать совершенно новый материал буквально из ничего.

Предстояла гигантская работа.

Лайам так описывает творческий процесс, в результате

которого возник второй долгоиграющий диск «Рrodigy»: «Я хотел

сделать альбом, который удивил бы слушателей. В поисках

вдохновения я погрузился в самую разную музыку, прослушал

кучу пластинок других исполнителей. Теперь я нечасто покидаю

пределы своего дома, мало бываю на «живых» концертах, поэтому

на этот раз вдохновение должно было прийти после знакомства

с дисками, причем часто не танцевальными. Я хотел удивить

слушателей и затронуть их сокровенные чувства; я считаю, что

сочинение музыки — это прикосновение к эмоциям людей. Какие

бы чувства ни вызывала музыка — грусть или радость, она должна

иметь определенное настроение. Например, я купил последний

альбом группы «Веаstie Boys» и нашел там вещь, наполненную

скрипичным звучанием; я слушал ее в своей комнате, погасив

свет, и вдруг почувствовал - вот оно! Когда я сочиняю, мне нужно

поймать этот нерв, и сразу — будто зазвенело в ушах, тогда-то у

меня и рождается саунд или рифф, который начнет жить. Я хотел,

чтобы мой альбом вызывал именно такой эффект. Для меня

музыка — это прикосновение к нервным окончаниям".

Обратите внимание, что Лайам отнюдь не описывает какие-

то события или случаи, натолкнувшие его на создание той или иной

новой композиции. Вместо этого Хаулетт сосредоточивается на

окружающей его атмосфере: «Меня больше вдохновляет обстановка,

а не события. Я стараюсь создать людям музыкальную среду. Этот

прием я использовал, работая над «Narcotic Suite» (игра слов:

«Наркотический номер люкс» и «Наркотическая сюита»),

концептуальной композицией из трех песен, посвященной

наркотическому миру, она находится в конце альбома. Первая часть

этой композиции, «Тhree Kilos» («Три кило»), является типичным

примером создания такой среды. Когда я ее сочинял, то представлял

себе задымленную комнату, где на полу вповалку лежат

«отъехавшие» люди. Все пространство этой вещи заполнено неким

«дымным» настроением, во мне звучала музыка, которая должна

подходить именно этой среде. Следующая часть, «Skylined»

(«Устремленный в небо»), энергичная, бодрящая. Последняя часть,

«Сlaustraphobic Sting» («Жало клаустрофобии»), родилась из

параноидальных видений, бездн ада. Это, пожалуй, наиболее

страшная вещь из всех, сочиненных мной. Она тяжелая, очень тяжелая

и мрачно-абстрактная. Композиция увиделась мне в образах. Когда

говорят «обволакивающий звук», прежде всего имеют в виду

действие высококлассных стереоколонок, но на самом деле

обволакивающей является музыка, которая создает свою атмосферу,

свои образы.

Еще одним примером создания музыкальной среды

является композиция «Speedway theme from Fastlane» («Спидвей

— мотив с ветерком»), которая тоже наполнена определенными

образами. Она звучит так, что кажется, будто прямо на вас несутся

гоночные мотоциклы, и я старался, чтобы саунд создавал именно

такую картину. То есть я сочиняю музыку одновременно и как

художник и как музыкант, в моем воображении возникают картины,

и для их озвучания я создаю музыку. Поверьте, есть много способов

создания музыки, и время от времени надо их использовать.

Например, «No Good (Start the dance)» («Плохой (Танцуют все)») —

это по-настоящему жесткая клубная песня, но она не создает

никаких картин в воображении. Это не образная песня, это простая

танцевальная музыка, и не более того».

Работая над новым альбомом, Лайам столкнулся с довольно

трудной творческой задачей: обычно 70 процентов его материала

без доработки сразу попадало на диски, но на этот раз ему

пришлось долго ждать вдохновения. Оказалось, что этот момент

не так легко уловить, поэтому Хаулетту пришлось то и дело

отвлекаться от работы над альбомом. «Я не уложился в полгода.

Сначала я записал пару экспериментальных композиций, но потом

полностью иссяк и подумал: «Черт, откуда мне взять материал

для всего альбома?» Поэтому я все забросил и целый месяц

слушал кучу разной музыки, занимался сноубордом, ездил по

разным местам, ходил на концерты, сам выступил на славном

шоу в лондонском клубе «Марки». Я слушал очень разные

композиции — «Тhe Beastie Boys», «Rage against the Machine»,

«Floyd», «Sencer», трансовую музыку, «Ted Nugent», «Deep purple»,

отдалился от своего обычного стиля и старался найти моменты,

которые могли бы вдохновить меня на создание собственных

вещей. Одной из самых вдохновляющих пластинок того периода

стал для меня саундтрек «Flash Gordon» группы «Queen», что,

наверное, звучит глупо. Мне не нравится сингл «флэш, «а-а» и

вся эта фигня, но остальные вещи в альбоме просто

поразительны. Я много раз прослушал альбом, и он здорово меня

вдохновил. Каждая мелкая деталь здесь изумительна, а

коротенькие композиции настолько блестящи, что диск на самом

деле буквально обволакивает тебя. После месячного перерыва

я вернулся в студию со свежими идеями, просто переполнявшими

меня, и работа пошла как по маслу. Получилось так, что все мои

композиции были не похожи одна на другую».

Лайам снова стал автором всех вещей в альбоме. Он

старался, чтобы каждая композиция имела свою изюминку: «Я

решил, что «Вreak And Enter» («Вломись вовнутрь») будет открывать

альбом. Я постоянно думал: «Следующая вещь должна быть совсем

другой». Например, я не хотел использовать синтезатор на «Voodoo people» («Люди вуду»)

и стремился создать «живой» звук. Во время работы над «Оne love» я стал слушать больше гитарноймузыки, но как-то не решался вставлять ее в свои композиции.

Когда я закончил «Vооdоо Реорle», я решил применить новый прием,

потому что хотел добиться совершенно нового саунда, так что моя

собственная вещь вдохновила меня на создание следующей

композиции — «Тheir law» («Их закон»). Я взял композицию,

которую мне прислала группа «Рор Will Eat Itself» («Поп сам себя

съест»), разрезал ее на куски и положил «Тheir law» на частички

основного риффа. Получился настоящий «уличный» саунд,

настоящая музыка для скейтборда, «плавающие» гитары, тяжелый

барабанный ритм, истинный хардкор с элементами хип-хопа и

акцентированного медленного бита. «Тheir law» — жесткая, очень

агрессивная вещь. Мне понравился этот саунд, в нем чувствовалось

настроение, типичное для рок-группы. В свою очередь, эта вещь

подхлестнула меня сделать следующую композицию совсем другой,

так и пошло, и каждый раз я старался сочинить что-то абсолютно

другое, вот так и появлялись идеи для альбома. Он выстраивался

постепенно, будто бы рос сам из себя".

Создавая альбом с такой разнообразной музыкой,

рискуешь потерять единство: диск начинает распадаться на

отдельные части. Лайам был убежден, что его пластинка только

выиграет от разнообразия материала: «Разнообразие — это

новая жизнь группы, я хотел добиться от нового альбома как

раз этого. Мне было все равно, полюбят его или нет, главное,

чтобы он был разнообразным. Главная черта моего творчества

— это независимость от определенного музыкального стиля,

который бы мог его ограничить. Если бы второй альбом был

похож на первый, т. е. оказался бы заполненным быстрым брейк-

битом в духе хардкора, он бы многое потерял, и именно в силу

своей ограниченности. Сейчас я думаю только о том, чтобы

писать музыку, которая мне нравится. Я постепенно осваиваю

новые стили, слушаю самую разную музыку, расширяю свой

диапазон. Преследуя эту цель, я тем не менее уверен, что мой

альбом — вещь целостная. Композиция типа «Тhree Kilos»

озадачит старых фанов «Рrodigy», но она не выпадает из

контекста всей пластинки. Каждая вещь альбома находится на

своем месте».

Лайам понимал, что музыка группы должна меняться

постепенно, поэтому он не спешил полностью отказываться от

стиля, с помощью которого «Рrodigy» в свое время приобрела

известность. В то же время Хаулетт включил в альбом несколько

экспериментальных композиций, с каждым разом раздвигая

музыкальный горизонт группы: «В новом альбоме я наполовину

остаюсь верным старым традициям, наполовину —

экспериментирую. Часть материала — неизведанная для меня

территория, при этом есть композиции со старым верным хип-

хопом, например «Рoison» («Яд»). Темп этой вещи — довольно

медленный — всего 104 бита в минуту, сначала я планировал

сделать гораздо более энергичный, быстрый номер. Со времени

моих хип-хоповых деньков я не создавал вещи медленнее, чем

«Рoison». Из-за этой композиции мы могли бы потерять много

фанов, потому что она получилась очень медленной, но дело в том,

что медленные вещи могут быть довольно жесткими, если их.

конечно, правильно сделать. "Poison" как раз доказывает это

потому, что, несмотря на свою медлительность, это один из самых

жестких номеров альбома. Я хотел побольше задействовать

Максима, и в результате композиция действительно получилась.

Он попытался вставлять самые разные тексты, они не подходили,

но потом у него родились слова «Рoison», которые не были ни

рэпом, ни рэггей, а чем-то абсолютно своеобразным. Мне они

понравились, в них были намеки на наркотические эксперименты,

в результате я загорелся новыми идеями, и мы быстро завершили

эту композицию- Я получил удовольствие, работая над ней, по-

моему, она стала выдающейся вещью. Это смесь хип-хопа и техио,

Максим здесь звучит очень хорошо.

Странно, но это самая автобиографичная композиция,

которую я когда-либо сочинил. Хип-хоп — моя первая любовь, и

эта вещь заполнена им до отказа. С хип-хопом связана довольно

большая часть моей жизни, я начал заниматься им еще до

возникновения группы. Эта композиция — одна из ключевых в

новом альбоме, она связана с нашим предыдущим материалом,

нашим музыкальным наследием, которое мы не хотели просто

так выбрасывать на свалку. В этом же духе сделана и «Вreak And Enter»:

здесь ритм-секция напоминает «Сharly», бит похож, но при

этом ощущается и различие. Эта напоминает ремикс более

длительного варианта «Сharlу». Эта вещь — типичный номер «Рrodigy»,

но он, что называется, «замешан погуще». Даже если я делаю

что-то привычное, я стараюсь продвинуться немного вперед».

Когда работа над пластинкой уже приближалась к концу,

уверенность Лайама в ее высоком качестве начала укрепляться, и в

момент начала прессовки его тревожило лишь одно: «Единственное,

о чем я жалею, так это только о том, что не записал для альбома

другой вариант песни «Оne Love». Мне просто не хватило времени.

У меня даже осталась неиспользованной одна вещь — «\/\/е Еаt Rhythm»

(«Мы пожираем ритм»); когда я начал монтаж материала, оказалось,

что максимальное время звучания компакт-диска 79 минут, поэтому

пришлось укоротить «Тhe Heat (Тhe Energy)" («Бит (Энергия)»),

подредактировать «Оne Love» и полностью исключить из альбома

«We Eat Rhythm». Это был инструментал, на который я угрохал целую

уйму времени, но альбом и так получился классным, и эта вещь мало

что могла бы добавить к нему». Интересно, что ко времени, когда

Лайам начал окончательное сведение материала, Ричард Рассел,

рекламный агент фирмы звукозаписи, отвечавший за «раскрутку»

диска (с ним у Лайама было абсолютное взаимопонимание), слышал

только три композиции из альбома. Это означало, что высокая

требовательность Лайама к самому себе вызывала и полное доверие

к нему со стороны компании.

Альбом получился очень интересным в музыкальном

отношении и был сработан на высоком профессиональном уровне.

Его отличительной чертой стало стремление Лайама добиться

самых неожиданных последовательностей аккордов и

нестандартного построения композиций. Все это означало, что

Хаулетт обладает яркой творческой индивидуальностью. «Я мог

потратить целую неделю, добиваясь нужного звучания, я жутко

увлекаюсь странными аранжировками и необычным сочетанием

аккордов. Я люблю сделать что-нибудь неожиданное, и здесь как

раз очень кстати оказалось мое фортепианное музыкальное

образование, потому что я слышу такую мелодику и аккорды,

которые недоступны другим музыкантам. Если мне слышится

басовая партия, в моей голове тут же возникает струнная партия.

С другой стороны, надо помнить, что некоторые вещи вообще не

нуждаются в мелодизме, они должны выглядеть спонтанными и

вместе с тем быть запрограммированными. Некоторые мои

номера в стиле техно невозможно записать нотами, и в этом я

тоже не вижу ничего плохого».

Пластинка была задумана как выражение идеи борьбы

поколения, к которому принадлежал Лайам, за свои права. Этих

ребят преследовали за участие в вечеринках, за стиль жизни, за

то, что они были непонятны властям. Назвав альбом «Music For The Jilted Generation» («Музыка обманутого поколения”), Лайам озвучил тему непрекращающейся борьбы между истеблишментоми разочарованной молодежью. Композиции «Вreak and Enter» и

«Speedway (Тheme From Fastline)» были полны откровенной издевки

над властями, а композиция «Their law», записанная совместно с

группой «Рор Will Eat Itself», превратилась в резкий протест против

«Закона об уголовной ответственности», поскольку в ней были

слова «fuck them and their law» («Посылайте... их и их законы).

Получалось, что Лайам выпустил крайне политизированный

альбом, что поставило «Рrodigy» в абсолютно новое положение:

«Та вещь с «Рор will eat itself» — хороший пример. Я всегда говорил,

что «Рrodigy» не является политической группой, но по одному

вопросу просто нельзя было молчать, а именно по поводу этого

фигового закона о запрете вечеринок. Разве какое-нибудь

правительство может запретить молодежи выходить на улицу? С

какой стати вводятся эти обыски, задержания, все это дерьмо? Я

решил, что в альбоме должна быть вещь, которая выражала бы

нашу точку зрения по этому поводу, причем очень доходчиво, и,

несмотря на то что уже сама по себе музыка «Тheir law» звучит

достаточно агрессивно, я хотел, чтобы в ней было больше слов,

больше вокала. Было необходимо четко и ясно выразить свою

позицию. Во время работы над альбомом я создавал его

концепцию неосознанно, я не стремился направить его против

«Закона об уголовной ответственности», но сама обстановка в

стране политизировала «Jilted Generation», чего мы вообще не

ожидали. Возникла опасность, что нас будут считать вызывающе

прямолинейными. Нам никогда не нравилась полиция, никто из

нашей группы не испытывает симпатии к ней или к властям.

Обложка диска была оформлена именно так, как мы хотели,

но при этом мы не задумывали ее как протест против закона

правительства об уголовной ответственности, и меня очень тяготит,

что я был превращен в этакого глашатая антиправительственных

лозунгов. Мы в общем-то против политизации в том смысле, что

хотим давать людям хорошую жесткую танцевальную музыку для

того, чтобы они забыли обо всех своих горестях и повеселились.

Моя цель — в этом. «Jilted generation» пришелся очень ко времени

и выразил тогдашнюю общественную атмосферу, но вместе с тем

я убежден, что главное для нашей группы — это танцевальная

музыка, а не политика. Когда я начинал работу над альбомом, я не

задумывал ничего такого политического, но в результате вышло,

что он отразил общественные настроения. Альбом точно выражает

наше мировоззрение».

Интересно мнение о работе Лайама над альбомом, которое

высказал Нил Мак-Клеллан, продюсер, участвовавший в записи

нескольких композиций диска. Он был единственным человеком

со стороны, который когда-либо работал с Лайамом в студии.

Хаулетту очень понравился миньон «Аdrenalin» («Адреналин»)

группы «N Joy» записанный под руководством Мак-Клеллана,

поэтому он пригласил продюсера поработать с ним над «Оne

love». После успеха этой композиции Лайам решил, что ему не

помешает объективный взгляд со стороны во время записи

альбома. Поэтому Нил был очевидцем того, чего доселе не видел

никто, — рождения многих композиций «Рrodigy».

Нил вспоминает: «Я считал, что предыдущий материал

Лайама — замечателен, но при этом я чувствовал, что он будто

собака, рвущаяся с поводка, хочет достичь чего-то нового. Когда

мы пришли в студию, мои предположения подтвердились, и я сразу

же понял, что имею дело с уникальным автором. Он сочиняет

музыку самым невероятным способом, я никогда не видел ничего

подобного. Поразительно, насколько досконально Лайам знает

аппаратуру, с которой работает. Он знает все до мелочей, но

полный улет наступает, когда впервые видишь его в работе. Дело

даже не в том, что он управляется с аппаратурой высшего класса.

«Roland \/\/30» — это самый простенький синтезатор, но для Лайама

это неважно. Когда мы начали работать, я решил сначала

осмотреться, поэтому расположился поудобнее с самокруткой во

рту и стал наблюдать, как Лайам настраивает технику и

прослушивает материал, уже записанный им у себя дома. Я просто

улетел. Музыка была такой выразительной. Я слушал запись, и

как только я подумал: «Сюда бы здорово вставить высокозвучащие

струнные», на следующем такте они уже звучали — Лайам все

продумал. Потом я увидел, как он работает, и это меня поразило:

все происходило очень быстро. Конечно, какое-то время занимало

собственно сочинение вещи, но как только в голове Лайама

возникали отчетливо выраженные идеи, все начинало происходить

молниеносно. Он все делает вручную, а не переходит на

автоматический режим вставок, и это поистине завораживающее

зрелище, да и работа идет очень быстро. Я просто стоял в стороне

и смотрел, как Лайам создает великолепную музыку — без

остановок, без сбоев. Я много работал с компьютерной музыкой,

Поиск по сайту: