Процессы расщепления в группе III

Наряду с обострением зависти на этой стадии группового процесса происходит расщепле­ние личности пациентов на ряд элементов, которые про­ецируются на группу или на психоаналитика. Пациент

начинает воспринимать терапевта не как субъект, а как часть собственной личности. Зачастую речь идет о нрав­ственных элементах. Психоаналитик персонифицирует совесть пациента, его супер-эго. В группах, сформиро­ванных из пациентов с нарцистическими расстрой­ствами, например в группе II, идеализация терапевта подразумевает восхищение матерью или отцом, а следо­вательно включает в себя третье лицо, поскольку психо­аналитик олицетворяет собой идеальное родительское имаго*. Пациенты группы III, описание которой служит еще одним примером из практики, проецировали на ана­литика идеальные представления о собственных лич­ностях. Группу III можно назвать студенческим коллек­тивом, поскольку ее участники в отличие от пациентов из первой и второй групп были молодыми людьми, кото­рые учились или недавно закончили высшее учебное заведение. Первый сеанс оказался для меня тяжелым испытанием, поскольку я не был готов к тому, что обсто­ятельства сложатся столь драматически. Двадцатишес­тилетний Ганс, коммерческий агент с незаконченным философским образованием, предложил всем присутст­вующим представиться. Однако его прервала Эльке, двадцативосьмилетняя медицинская ассистентка, кото­рая сразу же пустилась в рассказ о своих проблемах: она не могла решить, разводиться ей с мужем или нет. Остальные пациенты также поделились своими бедами, связанными с личной жизнью. Двадцатидвухлетняя сту­дентка Марион, член марксистско-ленинской молодеж­ной организации, быстро включилась в беседу и расска­зала о любовном треугольнике между ней, ее другом и его приятельницей. Двадцатисемилетняя художница

* Имаго — понятие, используемое для описания бессознатель­ных объектных представлений. — Прим. переводчика.

Эльфрида, которая стремилась получить второе выс­шее образование по социальной педагогике, сообщила о своих напряженных отношениях с мужчиной, пренеб­регающим ею. В группе насчитывалось девять участ­ников, четверо из который высказались. Остальные пять пациентов поначалу сохранили молчание, однако с нескрываемым волнением следили за происходящим. Тридцатилетний Вилли, бизнесмен и самый старший пациент в этой группе, покраснел. Двадцатипятилетний Эрвин, студент консерватории, не сводил с меня своего испуганного взгляда, надеясь, что я поддержу его в слу­чае крайней необходимости. Волнение пациентов воз­росло, когда Эльке откровенно рассказала о том, что не испытывает оргазм и поинтересовалась, кто тому виной, она или мужчина. При этом было неясно, кому она задает этот вопрос — психоаналитику, пациентам или себе самой. Никто не проронил ни слова в ответ. Тогда Эльке обратилась напрямую к одной из пациенток, двад­цатипятилетней Гудрун, которая работала бухгалтером. Она заметно смутилась. Расположившаяся рядом с Гудрун двадцатитрехлетняя Ингеборга тоже выглядела испуганной и смущенной. Желая помочь девушкам, в разговор вмешался двадцатипятилетний Ульрих, прежде обучавшийся на физическом факультете, а теперь работавший механиком. Выслушав его, Гудрун собра­лась с силами и сказала, что у нее нет сексуальных проб­лем, поэтому она не знает, как ответить Эльке. Она доба­вила, что обратилась за помощью к психоаналитику потому, что у нее плохие отношения с матерью. Мать никогда не интересовалась своей дочерью, а думала только о работе. В детстве Гудрун была предоставлена самой себе. Мало-помалу она стала чувствовать себя изгоем, замечала, что сверстники насмехаются над ней, старалась спрятаться подальше от окружающих, подолгу

сидела дома, взаперти и в одиночестве. Рассказ Гудрун несколько успокоил пациентов, однако через какое-то время группу снова будоражило, — все говорили разом, и можно было разобрать лишь обрывки фраз.

Поиск по сайту: