АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Капилляры власти: методологические предпосылки возникновения современной политической теории феминизма

Читайте также:
  1. A. Какова непосредственная причина возникновения этой аномалии?
  2. COBPEMEННЫЕ ПРОБЛЕМЫ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ
  3. I. МЕХАНИКА И ЭЛЕМЕНТЫ СПЕЦИАЛЬНОЙ ТЕОРИИ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ
  4. I. Основные термины и предпосылки
  5. I. Психологические операции в современной войне.
  6. I. Сестринский процесс при гипотрофии: причины возникновения, клиника, лечение, профилактика.
  7. I.1. Римское право в современной правовой культуре
  8. II. Проблема возникновения науки
  9. II. Развитие политической рекламы и PR.
  10. II. СВЕТСКИЙ УРОВЕНЬ МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ ОТНОСИТЕЛЬНО ПРИНЦИПОВ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ
  11. III. Методологические основы истории
  12. V2: Методологические концепции истории

На первый взгляд, среди философов конца двадцатого века Мишель Фуко является, пожалуй, одним из наиболее естественных сторонников феминизма в целом и многочисленных теоретических и практических движений, строящихся вокруг проблематики сексуальности, сексуального опыта, половой идентичности и т. п. в частности. Привлекательность Фуко объясняется не только тем, что философско-исторические работы последних лет его жизни были прямо посвящены археологии или, вернее, генеалогии сексуальности. В них, в отличие от своих предшественников, поддавшихся искушению либо вывести проблему различия между полами за скобки рационального объяснения (например, при помощи, концепции бессознательного или концепции метафизического), либо заместить проблематику различия между мужским и женским полом, допустим, проблематикой различия моральных способностей мужчины и женщины,10 Фуко постарался понять половое различие/различение как ин-ституциализированное следствие возможности дискурсивно обозначить, картографировать, таксономировать сложившийся режим властных отношений. Именно в связке «власть/знание/ сексуальность» и кроется причина популярности Фуко у многочисленных исследователей, пытающихся осознать, как именно историческое многообразие легитимных половых идентичнос-тей и половых практик оказалось сведенным к жесткому противопоставлению нормы и отклонения, с одной стороны, и поче-

10 См. подробнее: L. Kohlberg, Essays on Moral Development (San Francisco: Harper and Row, 1984); L. Kohlberg, D. Candee, «The relationship of moral judgment to moral action», W. Kurtines, J. Gewirtz, Morality, moral behavior, and moral development (New York: A Willey-Interscience publication, 1984); Феминистскую критику работ Колберга см.: С. Gilligan. In a different voice: Psychological theory and women's development (Cambridge: Harvard University Press, 1982). Часть русского перевода (Гиллиган К. Иным голосом: психологическая теория и развитие женщин. М.: Республика, 1992) доступна по адресу: http://www.nsu.ru/psych/internet/bits/gilligan.htm; S. Benhabib, «The generalized and the concrete other: The Kohlberg-Giligan controversy and moral theory», in S. Benhabib, Situating the self....


му именно эта жесткая сексуальная матрица стала определять социальное местоположение человека, с другой.

Несмотря на, казалось бы, естественное партнерство, отношения между наследием Фуко и современной феминистской теорией далеки от идиллических. Торил Мой, профессор сравнительного литературоведения из Дюкского университета, сделавшая немало для популяризации в США идей французского феминизма, например, писала в 1985 году:

...несмотря на свою привлекательность, очевидные параллели между работами Фуко и феминизмом не должны вводить нас в заблуждение. Феминизму не стоит поддаваться на уловки Фуко, потому что... за подчинение его властному дискурсу придется платить ни чем иным, как деполитиза-цией феминизма. Если мы капитулируем перед анализом Фуко, то мы окажемся в садомазохистской воронке власти и сопротивления, результатом бесконечной и многообразной циркуляции которой является ситуация, в которой тезис об угнетенном положении женщин в условиях патриархата окажется невозможным, не говоря уж о каком бы то ни было развитии теории их освобождения.11

Прежде чем перейти непосредственно к анализу трансформаций теории власти Фуко в работах феминистских политических теоретиков и представить современные феминистские концепции власти и политического, необходимо дать схематичный обзор основных положений теории власти Мишеля Фуко, послужившей методологической основой для возникновения современной феминистской политической теории.12

11 Т. Moi, «Power, sex and subjectivity: feminist reflections on Foucault»,
Paragraph, 1985, 5. C. 5.

12 Подробный анализ работ самого Фуко в рамки данной статьи не входит. Хо
роший обзор его интеллектуальной биографии можно найти в двух - на сегод
няшний день, возможно, лучших - исследованиях: D. Macey, The lives of Michel
Foucault: a biography
(New York: Pantheon Books, 1993); J. Miller, The passion of
Michel Foucault
(New York: Simon & Schuster, 1993). Феминистскую критику
Фуко см.: I. Diamond, L. Quinby, eds., Feminism and Foucault: Reflections on
Resistance
(Boston: Northeastern University, 1988; S. Heckman, Feminist
interpretations of Michel Foucault
(University Park: The Pennsylvania State
University, 1996); С Ramazanoglu, Up against Foucault: Explorations of some
tensions between Foucault and feminism
(New York: Routledge, 1993); J. Sawicki,
Disciplining Foucault: Feminismpower and the body (New York: Routledge, 1991).


Как известно, в целом ряде своих работ Фуко, следуя Ницше, предложил генеалогический анализ власти, значительно отличающийся от традиционного институционального подхода. В основе генеалогического подхода к власти лежит попытка проанализировать — с точки зрения настоящего — процесс «обратной эволюции» ее институтов, механизмов действия и способов распространения. Вектор анализа, таким образом, направлен «вглубь», а не «из глубины» истории, и — в отличие от традиционного историзма — в центре внимания находится вовсе не структурный переход от «простого к сложному» — т. е. процесс возникновения и стадиального развития явления или дискурса (т. е. «биография»). Скорее, анализ сфокусирован на особенностях перехода «от одного сложного к другому сложному» — то есть на тех связях между разрозненными историческими событиями, явлениями, лицами, суммарное сочетание которых (т. е. «генеалогия») и дали жизнь сегодняшней конфигурации власти. Иными словами, в отличие от жизне-о писания, с характерной для него стабильностью позиции автора описания, генеалогия фиксирует не логику становления конкретного «автора» или «авторского события», и даже не степень влияния «предшественников» на судьбу «события», а структурную причастность, принадлежность этих «предшественников» к общей «родовой» линии, включающей в том числе и ее «тупиковые» ветви, и «неудавшиеся браки», и «внебрачных детей», и «союзы по расчету». Перспектива носит обратный характер — «сегодня» воспринимается не как логическое продолжение «прошлого», но как точка отсчета, благодаря которой хаотичная картина этого «прошлого» может быть восстановлена. В итоге, и современное состояние власти выступает не как закономерный результат борьбы за власть, предопределенный политическими интересами, допустим, элит, партий и масс, а как наследие разнообразной, как правило, непоследовательной, прерывающейся и вновь возобновляющейся борьбы за легитимацию — «чистоту генеалогического древа» — того или иного режима. Тот факт, что этот легитимирующий «поиск предков», это восстановление родо-словной режима неизбежно носит дискурсивный характер и связано со стремлением установить/дезавуировать господство того или иного «режима истины», позволяющего воспринимать, например, концепцию прав человека или идею классовой борьбы как закономерные, позволили Фуко сделать естественный вывод о


взаимосвязи власти и ее дискурсивного продукта — знания. Генеалогия власти, в итоге, стала генеалогией дискурсов, легитимизирующих власть.

Подобное (дискурсивное) восприятие власти позволило Фуко уйти от традиционного анализа таких естественных представителей власти, как «суверены», «партии», «классы» и т. п., и заявить о том, что власть не может принадлежать ни отдельным лицам, ни отдельным институтам. Власть имеет диалогическую природу (господство/подчинение) и проявляет себя как эффект исторически сложившихся культурных практик, чья конфигурация целиком зависит от случайного совпадения людей, событий, процессов, языковых традиций. Власть, иными словами, носит распыленный, «капиллярный» в терминологии Фуко, характер и реализуется на уровне «микро-практик» повседневной жизни, с постоянно меняющимися конфигурациями отношений господства и подчинения. Именно через институциализацию той или иной «политики дискурсивного режима»13 и происходит институциализация этой капиллярной власти. Именно посредством формирования и распространения базовых дискурсов об истине, знании и вере и происходит медленная, но верная инфильтрация власти на уровень микро-практик тела и языка. Именно сочетание всевозможных «объектов, критериев, практик, процедур, институтов, аппаратов и операций»,14 нацеленных на производство истины, знания и веры, и получило у Фуко определение «режима власти/знания», т. е. такого режима производства знания по ограниченному кругу вопросов, при котором сама ограниченность не только не вызывает сомнений, но и воспринимается как данность, как нормальное положение вещей. Или, в формулировке Фуко — вещей и слов.

Логическим результатом данного режима власти/знания стала концепция и феномен «Человека», вокруг которых в конце восемнадцатого — начале девятнадцатого века возникла дисциплинарная сеть так называемых гуманитарных наук. Посредством классификации физических и интеллектуальных норм и

13 М. Foucault, «Truth and power», in Gordon et al., eds., Power/Knowledge:
Selected interviews and other writings, 1971-1977
(New York: Pantheon, 1980),
p. 118.

14 N. Fraser, Unruly practices: power, discourse, and gender in contemporary social
theory
(Minneapolis: University of Minnesota Press, 1989), p. 20.


отклонений, «гуманитарные» науки сформировали не только разветвленную систему знаний («дисциплин»), но и систему дисциплинарных механизмов, нацеленных, в отличие от предыдущих эпох, не столько на борьбу с поступками, сколько на коррекцию их — поступков — административно-управленческого аппарата, т. е. «человеческой души».15 Конкретное телесное поведение стало восприниматься как симптом чего-то большего, как проявление той или иной скрытой тенденции, подлинное значение которой предстояло прояснить все увеличивающейся армии технологов «био-власти» — педагогов, врачей, статистиков, социальных работников а чуть позже психологов/психоаналитиков, судебно-медицинских экспертов и т. п. В условиях Нового времени «грешники» ускоренно трансформировались в «извращенцев», а «злоумышленники» — в «дегенератов», «дебилов» и «криминальных типов». «Несоблюдение» господствующих норм, таким образом стало восприниматься не как ситуационно обусловленный — «бес попутал» — поступок, а как проявление генетической и/ли социальной неполноценности и недоразвитости. Система оценки превратилась в систему ценностей, а система категорий — в социальную систему.

Если бы Фуко остановился лишь на описании дискурсивных механизмов/институтов режима власти/знания, его теория вряд ли получила бы широкое распространение. Внимание, однако, привлек его тезис о том, что ограничивающие возможности власти вовсе, так сказать, небезграничны. Что, вдалбливая — в прямом и переносном смысле — в головы своих поднадзорных подопечных категории восприятия и воспроизводства сложившейся конфигурации власти, представители дисциплинарных институтов тем самым открывали им путь'к постижению принципов функционирования этой власти. И, соответственно, к ее использованию, в том числе и для изменения «предписанной» им категории и перечня связанных с ней практик. Говоря иначе, для изменения границы на карте необходимо иметь карту, и «усвоенные» социальные категории в данном случае предоставляли необходимый пропуск — «от имени... и по поручению...» — в это карто-графическое пространство, в котором, в конечном итоге, контуры «материков» определяются именно конфигурацией «окраин».

15 Ibid., p. 44.


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 | 67 | 68 | 69 | 70 | 71 | 72 | 73 | 74 | 75 | 76 | 77 | 78 | 79 | 80 | 81 | 82 | 83 | 84 | 85 | 86 | 87 | 88 | 89 | 90 | 91 | 92 | 93 | 94 | 95 | 96 | 97 | 98 | 99 | 100 | 101 | 102 | 103 | 104 | 105 | 106 | 107 | 108 | 109 | 110 | 111 | 112 | 113 | 114 | 115 | 116 | 117 | 118 | 119 | 120 | 121 | 122 | 123 | 124 | 125 | 126 | 127 | 128 | 129 | 130 | 131 | 132 | 133 | 134 | 135 | 136 | 137 | 138 | 139 | 140 | 141 | 142 | 143 | 144 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.004 сек.)