Осуждение роскоши меркантилистами

Первым в истории экономическим учением явился меркантилизм. Он заслуживает пристального внимания, так как впервые в истории экономической мысли провозгласил главной экономической проблемой достижение богатства. Если раньше экономическое мышление основывалось на религиозно-этических принципах, предписывающих, что должно быть в экономической жизни в соответствии со Священным Писанием, то теперь возникли вопросы, что есть в действительности и что нужно сделать ради богатства общества.

Двум периодам в политике меркантилизма (ранний и поздний, или развитый меркантилизм) соответствуют две доктрины и в развитии его экономической теории: монетарная система, или система денежного баланса, и система торгового баланса. Такая точка зрения широко распространена в советской экономической литературе (Л.М. Мордухович, А.Г.Худокормов, Е.Г. Василевский, Я.С. Ядгаров)[31]. Реже встречается другая, в соответствии с которой эти две системы нельзя подводить под одно общее видовое понятие «меркантилизм», ибо их возникновение относится к разным эпохам и потому отражает разные ступени экономического развития (И.С.Плотников, Ш.Жид и Ш.Рист, М.Блауг) [32]. Понятие «меркантилизм» они распространяют только на систему торгового баланса, появившуюся на свет в процессе борьбы с системой денежного баланса.

Общим для обеих систем является отождествление богатства с деньгами, но средства достижения одной и той же цели - максимального привлечения денег в страну - предлагаются разные. В первом случае это - меры к увеличению ввоза звонкой монеты, с одной стороны, и к недопущению ее вывоза за границу, с другой. Для этого необходим жесткий контроль чиновников, взимавших пошлину в звонкой монете с каждой торговой сделки, государственное регулирование денежного курса, запрет вывоза золота и серебра за границу (даже под угрозой смертной казни, как в Испании) и др.

С начала ХVII в. начинается эра позднего меркантилизма, который видит источники обогащения нации не в примитивном накоплении сокровищ, а в развитии внешней торговли и активном торговом балансе. Вместо фискальной экономической политики предлагается экономическая политика, в основе которой лежат соображения хозяйственного порядка: необходимость создания в стране условий для развития внешней торговли, которая обеспечит приток золота и серебра; поддержка промышленности путем импорта дешевого сырья; протекционистские тарифы на импортируемые промышленные товары; поощрение экспорта, особенно готовой продукции; рост населения для поддержания низкого уровня заработной платы[33]. При этом особое внимание уделяется необходимости сокращения потребления дорогих иностранных товаров, в первую очередь предметов роскоши, запретам на вывоз сырья и ввоз товаров, которые можно производить в своей стране. Тем самым обращается внимание на производство и потребление.

Первым произведением, в котором излагаются основные положения системы торгового баланса, является трактат Антонио Серра (1613)[34]. Серра выступает против запрещения вывоза денег и попыток регулирования курса валюты. Он проводит мысль, что увеличить приток золота в страну может благоприятный торговый баланс. Необходима регламентация движения товаров, а не денег. Серра дает первую классификацию источников богатства государства.

Рис. 2. Источники богатства (по А.Серра)

Томас Мен (1571-1641), один из руководителей Ост-Индской компании, впервые систематически изложил доводы системы торгового баланса в Англии. С помощью конкретных цифр, приводя цены различных товаров, он доказывает: «Нет иных способов получить деньги, кроме торговли....на вывезенные сто тысяч фунтов стерлингов можно ввезти ост-индских товаров приблизительно на пятьсот тысяч фунтов стерлингов»[35]. Кроме того, помимо пошлин развитие торговли поддерживает и умножает ремесла, судоходство, дает доходное занятие населению. Главное - продавать иностранцам ежегодно на большую сумму, чем покупать у них. Страна должна обогащаться путем торговли, обеспечивая превышение экспорта над импортом.

Что касается ввоза иностранных товаров, то необходима определенная система, учитывающая известную пропорциональность, их качество и назначение. Так, преимущество нужно отдавать предметам первой необходимости (пище, одежде, припасам для войны и торговли); затем должны следовать товары, нужные для здоровья и ремесел; на последнем месте могут находиться товары для удовольствия и украшения.

Фактически крупный торговый капитал вышел из-под правительственного контроля и сам старался навязать выгодную ему экономическую политику. Он требовал законодательного регулирования внешней торговли с целью достижения активного торгового баланса по трем направлениям.

1. Он стремился доказать выгодность для государства ведения торговли монополиями, а не отдельными купцами. Только компании могут сознательно исходить из интересов государства, купец же всегда преследует личную выгоду.

2. Борьба с расточительностью и роскошью – программное требование меркантилизма. Особенно вреден ввоз предметов роскоши из-за границы. Когда торговец их ввозит, он получает большие барыши. Государство же терпит убыток, так как расплата происходит золотом и серебром. Поскольку внешняя торговля сама по себе может быть невыгодной государству, постольку возникает необходимость ее регулирования, поощрения выгодных видов и запрета невыгодных.

Борьба против роскоши как экономически вредного явления имела еще один аспект. Ограничение личного потребления требовалось в целях накопления. Помещик Т.Мена должен был меньше покупать и больше продавать именно ради накопления.

Наивысшего размаха осуждение роскоши достигло во Франции ХVIII в. Французские материалисты Дидро и Гельвеций видели в роскоши причину упадка государств и величайшее общественное зло. Борьба с роскошью затронула и Россию. Были попытки запретить шить одежду из дорогих тканей с включением золота и серебра. Ограничивалась стоимость иностранных шелковых материй, из которых шилась одежда. Купцам, имевшим запасы слишком дорогих материй, предлагалось продать их за границей. Одежду, приобретенную до запрета, полагалось регистрировать и клеймить несмываемыми чернилами на невидимых местах. В указе 1742 года (при Елизавете Петровне) говорилось: «Невозвратный убыток приносят заморские нитяные кружева, которые... покупаются весьма высокою ценою, а по малом самом времени как оне, так и данные за них деньги пропадают ни за что». Разрешалось носить только ранее купленные кружева. Богатое украшение седел, карет и саней также запрещалось[36].

3. Потребности и интересы развития национальной промышленности также требовали законодательного регулирования внешней торговли. Выполнив функцию первоначального накопления капитала, торговый капитал постепенно отодвигается на задний план промышленным капиталом, превращаясь в его подчиненную форму. А промышленному капиталу выгодна протекционистская политика, защищавшая его в конкуренции с иностранным капиталом. С другой стороны, с точки зрения торговцев решение вопроса об источниках приобретения товаров подталкивает к мысли о необходимости развития собственного производства.

Интересные мысли на этот счет мы находим у Самуила Фортрея (1622-1681)[37]. Он предлагает увеличивать производство вещей, наименее обременительных для своей страны, но более дорогих в чужих странах. Вывозить не шерсть, а более дорогие изделия из нее. Так как Англия - монополист, то может устанавливать максимальные цены. Цены же на обычные товары, которые можно заменить другими или купить еще у кого-то, советует устанавливать невысокие, чтобы не потерять рынки сбыта. Увеличения прибыли при этом можно достичь за счет сокращения издержек, в первую очередь, уменьшая зарплату. Это даже полезно, ибо изобилие и мощь делают народ порочным и непредусмотрительным, а лишения и нужда - разумным и трудолюбивым. Кроме того, труд бедняков весьма выгоден государству - позволяет избавиться от налога на бедных.

Таким образом, анализируя необходимость развития производства для обеспечения богатства страны, Фортрей «мимоходом» касается и потребления. Начинает осмысливаться растлевающая и изнеживающая роль роскоши на «человека потребляющего».

На проблеме «утонченного» потребления, роскоши неоднократно останавливались также Дж.Ф. Мелон, И. Зонненфельс, Дж. Стюарт. Их подход был также узкопрактическим – «утонченное» потребление интересовало их как объект государственного управления. Пытаясь выяснить место роскоши в ряду социальных явлений, ее значение, они пришли в конце концов к выводу, что она общественно полезна, так как «обеспечивает бедным кусок хлеба»[38]. Постепенно обсуждение значения роскоши переходит в анализ экономической функции потребления вообще и спроса на товары, связывается с общим анализом менового оборота и денежного обращения.

«Классики» и «историки» о потреблении

Вопрос о потреблении и роскоши обсуждался и физиократами. Ф. Кенэ (1694-1774) в своих «Диалогах» к нему возвращается неоднократно, особенно при рассмотрении непроизводительного (бесплодного) класса и землевладельцев.

Основы субъективистской теории полезности были заложены А.Тюрго (1727-1781) в работе «Размышления о создании и распределении богатств» (1766). Тюрго различал субъективную и объективную ценность. Субъективная ценность в его понимании – это оценка вещи ее владельцем, объективная – устанавливается на рынке в зависимости от спроса и предложения, ряда других причин. Относительная ценность товара зависит от множества разных причин. Однако ценность каждой из обмениваемых вещей не имеет другого измерителя, кроме потребностей, желаний и средств договаривающихся. Таким образом основой ценности товара является полезность вещи, субъективно оцениваемая продавцами и покупателями. Эти субъективные оценки под влиянием конкуренции «превращаются» в цены на рынке, которые принимают и покупатели, и продавцы.

Первым критиком субъективистской концепции ценности был А.Смит (1723-1790). Он считал, что субъективные оценки полезности вещи, которая удовлетворяет различные потребности потребителей, не могут быть критерием ценности. Он полагал, что вещи приобретают ценность только тогда, когда на их производство затрачен труд, который и есть мерило стоимости.

Классическая политэкономия специального интереса к проблеме потребления не проявила. Она не занималась изучением явления потребления систематически, хотя и сталкивалась с ним в ходе анализа различных экономических явлений – цены, заработной платы, рынка. Так, Д. Рикардо (1772-1823) вплотную подошел к вопросам потребления в «Началах политической экономии» при выяснении вопросов зарплаты и кризисов. «Способность рабочего содержать себя и семью … зависит не от количества денег, которые он получает в виде заработной платы, а от количества пищи, предметов жизненной необходимости и комфорта, ставшего для него насущным в силу привычки, которые можно купить за эти деньги»[39]. Естественная цена труда «изменяется в разные времена в одной и той же стране и очень существенно различается в разных странах. Она зависит главным образом от нравов и обычаев народа»[40].

Чаще, чем Рикардо, к проблеме потребления обращается Д. Мальтус (1766-1834), который отводит ему [потреблению] место главной движущей силы хозяйственной деятельности, роль регулятора накопления и производства. Однако Мальтус также не изучает потребление как самостоятельное явление - он скорее ставит проблему, чем выясняет. Мальтус провозгласил впервые, что не богатство создает потребности, а, наоборот, потребности создают богатства.

Первую значительную попытку систематического анализа потребления среди классиков предпринял Ж.Б.Сэй (1767-1832). Он определяет потребление как уничтожение ценностей и классифицирует его по цели и по субъекту. В первом случае он различает потребление непосредственное и производительное, во втором - общественное и частное. Большое внимание Сэй уделяет анализу роскоши и законодательству против нее. При этом он «очень не далеко уходит от постановки и разработки соответствующих вопросов у меркантилистов, не говоря, понятно, уже о Мальтусе»[41].

Исследование Сэем мотивов частного потребления носит неэкономический характер. Среди благородных и дурных побуждений человека, влияющих на его потребление, называются: любовь к чувственным наслаждениям, тщеславие, великодушие, мстительность, алчность, предусмотрительность, воображаемые опасения, мнительность …и, на последнем месте, эгоизм. Зная, какое огромное значение классики отводили эгоизму – одной из главных характеристик «человека экономического» – у Сэя, по мнению Первушина, экономии потребления нет. Потребление рассматривается им в иных, неэкономических плоскостях, занимая по отношению к экономии место appendix'а[42].Так же, как и Аристотель, Сэй замечает, что быть благоразумным в вопросах потребления трудно. Две крайности, в которые могут впасть люди, потребляя - скупость-воздержание и расточительность. По-видимому, эти крайности он считает и наиболее типичными в потреблении, так как вопросу их влияния на народное хозяйство преимущественно и посвящена книга о потреблении.

В целом же вклад классической школы в разработку проблемы потребления невелик. Хотя классики и изучали вопрос влияния потребления на народно-хозяйственную жизнь, сама сущность потребления оставалась вне поля их анализа. Потребление рассматривалось ими как функция производства. Исследование этой проблемы составляет заслугу исторической школы и неоклассиков.

Поворот от естественной философии к историзму в середине XIX века отразился и на экономической науке: произошел пересмотр как предмета, так и метода ее исследования. Вместо науки о богатстве, законах его производства и распределения, политическая экономия у историков превратилась в науку о человеке. Это потребовало внимательного изучения потребностей и потребления.

В. Рошер, (1817-1894) основоположник немецкой исторической школы, уделяет вопросам потребления значительное внимание. На основе собранного им довольно богатого исторического материала по разным странам и изучения почти всех работ своих предшественников, он предпринимает попытку научной систематики потребления. Этому он посвящает специальную, V книгу своего труда, где рассматривает сущность потребления вообще, его классификацию, отношение между производством и потреблением, бережливость и сбережение. Специальную главу он посвящает учению о роскоши, рассматривает ее понятие, историю и политику по вопросу о роскоши[43]. При этом используется новый метод - историко-сравнительный и отчасти статистический.

Историческое направление в социологии и экономике обусловило рост всякого рода статистико-экономических исследований. Начиная с 50-х годов XIX столетия, усиленно проводятся специальные социально-статистические исследования, прежде всего бюджетные. Первую серьезную попытку систематического использования этих материалов для научного исследования массового потребления предпринял директор Саксонского статистического бюро в Дрездене Э. Энгель (1821-1896).

Анализируя бюджеты семей рабочих, он задался целью определить величину потребления, чтобы выяснить соотношение между нормальным потреблением и нормальным производством. Группируя бюджеты по их средней доходности, пытаясь проанализировать их в динамике, он устанавливает обратную зависимость между размерами дохода рабочей семьи и процентом расходов на пищу: чем беднее семья, тем большая доля ее расходов приходится на пищу. Выявление этой зависимости, получившей впоследствии название “закона Энгеля” – одна из заслуг ученого. Приведем его слова: «Исследование различных бюджетов показало не только то, что чем меньше доход, тем большая часть его тратится на питание, но также, что питание, кроме того, ухудшается; оно показало далее, что чем меньше доход, тем большая часть его приходится на физическое содержание и меньше остается для духовного развития»[44]. Этот вывод позволил по доле расходов на питание в бюджете человека судить о его благосостоянии. Этот показатель используется в международной статистике и сегодня: семья считается бедной, если использует на питание более 50% своего дохода.

Другая, возможно, более важная заслуга Энгеля – в рационализации историко-статистического движения, собиравшего всякого рода материалы по социальному вопросу и положению рабочего класса. Энгель придал этому движению научный смысл, приспособив его к цели изучения массового потребления. Вслед за ним публикуют монографии о потреблении, основанные на анализе бюджетных данных, Швабе, Гамке, Гольц, К. Бюхер, Мулерт, Фюрт и др. Среди русских экономистов и статистиков следует назвать Ф.А. Щербину, В.Ф. Арнольда, И.С. Сабанеева, А.В. Чаянова, выяснивших закономерности потребительских бюджетов и взаимозависимости между составляющими их элементами[45]. Эти исследования охватывали уже не только рабочий класс, но и сельскохозяйственное население, средние слои и городское население. Появляются монографии о потреблении отдельных продуктов: алкоголя, мяса, молока и т.п.

Мировая война, разрыв хозяйственных связей, трудности в снабжении продовольствием выдвинули на первый план проблему потребления вообще и питания в частности. Потребление, считавшееся до войны частным делом, было подчинено государственному регулированию, достигшего апогея в карточной системе. Отсюда - интерес к проблеме потребления во всех странах, особенно в Германии и России. Регулирование потребления в России достигает своего максимума уже в советское время, в 1919-1920 годах. Центральное статистическое управление проводит под руководством А.Е. Лосицкого обследование питания городского и сельского населения; окончательную сводку материалов можно найти в «Статистическом ежегоднике 1918-1920 гг.»

Историко-статистическое направление в разработке вопросов потребления, родившееся в середине XIX в., дало много фактов. Объяснение же этих фактов, подведение под найденные эмпирические зависимости теоретического фундамента историкам не удалось. Это сделал в 1853 г. (почти одновременно с историками-экономистами) Г. Госсен, которого считают основателем математической и психологической школы. Исходной точкой анализа у него также является человек, которого он изучает, чтобы постичь социальное, понять законы обмена. У Госсена гедонистический взгляд на человека. Для него аксиома, что в основе всех поступков человека лежит всегда одна и та же цель, один и тот же мотив – стремление получить максимум удовольствий. Этим же мотивом руководствуется человек и в своем потреблении.

Госсен вывел две зависимости, названные впоследствии Визером "первым и вторым законами Госсена". Первый закон констатирует обратную зависимость между размерами потребления и удовольствием, получаемым от него: величина удовольствия, доставляемого последовательным удовлетворением одной и той же потребности непрерывно падает, пока не достигнет точки пресыщения.

Второй закон Госсена в формулировке автора звучит так: «Индивидуум, обладающий свободой выбора между некоторым числом разных видов потребления, но не имеющий достаточно времени использовать все их сполна, в целях достижения максимума своего наслаждения, как бы различна ни была абсолютная величина отдельных наслаждений, должен, прежде чем использовать полностью наибольшее из них, использовать все их частично, и притом в таком соотношении, чтобы размер каждого наслаждения в момент прекращения его использования у всех видов потребления оставался равным»[46]. То есть максимум удовольствия достигается тогда, когда потребитель обрывает удовлетворение различных потребностей на равных степенях их интенсивности, когда предельные полезности последних потребленных благ равны.

Поиск по сайту: