Обмен как простейший случай социальной связанности

1. Многообразные способы связанности легче всего понять, соотнеся их с простейшим и одновременно рациональным типом, а именно со случаем простого обмена или взаимного связывания обещаниями, которые могут быть поняты как продленный обмен. Последний потому так характерен и ясен, что в простейшем случае обмена речь идет о двух отдельных предметах, не имеющих между собой ничего общего, кроме того, что каждый является средством по отношению к другому (как цели), каждый полезен и, стало быть, имеет ценность только как средство для достижения другого.

Но если всякую взаимную деятельность и всякое взаимное со­действие понимать как обмен, то, очевидно, что любая совместная жизнь (Zusammenleben) также есть беспрерывный обмен взаимной деятельностью и взаимным содействием — и тем в большей мере, чем эта совместная жизнь интимней; одновременно становится яв­ным различие между тем, когда существенный мотив каждой сторо­ны (в наиболее простом случае там, где мыслятся две личности) — не ожидание и требование деятельности от другого или ожидание, требование, принуждение через посредство других (а равно ожида­ние и требование от совокупности, связывающей данного индивида, т. е. соединяющей его с другими и необходимо представляющей ме­сто другого), но собственное желание и хотение на пользу другого, других или целого множества, даже если это желание и это хотение подпитываются — по крайней мере, так принято считать — анало­гичными желаниями и хотениями другого или других. Результатом такого рода желания и хотения является совершенно иная позиция по отношению к другому индивиду или другим индивидам. Она сама по себе безусловна, как любовь матери к ребенку, от которого она ничего не ожидает и не требует, пока он еще несмышленое дитя; ког­да же он набирается разума, подобное хотя и бывает, однако не игра­ет определяющей роли. Одна любовь сама по себе не связывает, точ­но так же, как глубокая симпатия и благосклонность; хотя любовь без ответной любви атрофируется, она все-таки может жить впрого­лодь, питаясь слабой надеждой, одним знанием о существовании любимого человека как раз потому, что вместе с благом для любимо­го одновременно хочет и саму себя, особенно в половой любви; по­следняя же чем более страстна, тем вернее обращается в ненависть, которая в этом случае есть извращенная любовь, подобно тому, как любовь к самому себе нередко рождает волю к самоуничтожению.

2. Производные и высшие виды социальной связанности всегда содержат в себе тот элемент, который можно определить, с одной стороны, как взаимное содействие, взаимопомощь или, по меньшей мере, не враждебную, т. е. мирную деятельность; с другой стороны, — как связанную (социальную) волю, определяющую индивидуальную волю. Таким образом, связанность и взаимность можно почувство­вать и распознать по тому, что не соответствующее им, а тем более направленное против них поведение партнера (участника, члена) всегда вызывает противодействие другого или других и тем самым целого, если таковое себя утверждает, и оно тем неотвратимей, чем менее существование целого зависит от поведения отдельной лич­ности. Так, например, дружба двоих, а часто и брак (хотя он со-обусловлен, в свою очередь, социальной волей окружения) зависят от поведения каждого партнера и могут быть им разрушены. На­оборот, в обществе отдельная личность, как правило, ничего не может; только поведение нескольких, многих, массы укрепляет или ставит под угрозу его существование: здесь дает о себе знать проти­воположность большинства и меньшинства, различие в том, хочет ли большинство сохранить или изменить существующее целое, и достаточно ли оно сильно, чтобы выказать меньшинству свою волю как волю целого. Обычна ситуация, когда необходимо понять, что поведение индивида или части лиц (меньшинства), направленное против социальной воли, вызовет недовольство большинства, об­ладающего достаточной властью, чтобы реагировать на него соот­ветствующим образом; в этой ситуации большинство объективно будет представлять совокупную волю, даже если ему противостоит значительная воля меньшинства. Но с социологической точки зре­ния важнее установить и недвусмысленно определить принцип, согласно которому воля большинства или особого (преобладающе­го) большинства считалась бы волей всего «совета» или всей кор­порации, так, чтобы после принятия решения, по крайней мере на первых порах и временно, противоречие было снято.

Поиск по сайту: