III. Социологический метод

После определения сферы социологии и ее основных подразделе­ний необходимо попытаться охарактеризовать наиболее существен­ные принципы используемого ею метода.

Главные проблемы социологии заключаются в исследовании того, как сформировался политический, юридический, нравственный, эко­номический, религиозный институт, верование и т. д.; какие причины их породили; каким полезным целям они соответствуют. Сравнитель­ная история, в том понимании, которое мы попытаемся ниже прояс­нить, — это единственный инструмент, которым социолог располага­ет, чтобы решать такого рода вопросы.

В самом деле, чтобы понять какой-нибудь институт, необходимо знать, из чего он состоит. Это сложное целое, состоящее из различных частей; необходимо знать эти части, объяснить каждую из них отдельно и способ, которым они соединились вместе. Чтобы их обнаружить, недостаточно рассматривать институт в его завер­шенной и современной форме, так как вследствие того, что мы к нему привыкли, он кажется нам чаще всего простым. Во всяком случае, ничто не указывает в нем на то, где начинаются и где закан­чиваются различные элементы, из которых он состоит. Нет грани­цы, отделяющей их друг от друга видимым образом, точно так же, как мы не воспринимаем невооруженным глазом клетки, из кото­рых состоят ткани живого существа, молекулы, из которых состоят неживые предметы. Необходим аналитический инструмент для того, чтобы заставить их проявляться зримым образом. Роль этого инст­румента играет история. В самом деле, рассматриваемый институт сформировался постепенно, фрагмент за фрагментом; образующие его части родились одна за другой и медленно присоединялись друг к другу; поэтому достаточно проследить их возникновение во вре­мени, т. е. в историческом развитии, чтобы увидеть различные эле­менты, из которых он возникает, естественным образом разделенны­ми. Они предстают тогда перед наблюдателем один за другим, в том самом порядке, в котором они сформировались и соединились в еди­ное целое. Кажется, нет ничего проще, чем понятие родства; исто­рия же демонстрирует его необыкновенную сложность: в него вхо­дит представление о кровном родстве, но оно включает в себя и многое другое, так как мы обнаруживаем такие типы семьи, в кото­рых кровное родство играет совершенно второстепенную роль. Род­ство по матери и родство по отцу — это качественно различные яв­ления, которые зависят от совершенно разных причин и требуют, следовательно, особого подхода и отдельного изучения, так как мы находим в истории типы семьи, в которых существовал один из этих двух видов родства, а другой отсутствовал. Короче, в сфере социаль­ной реальности история играет роль, подобную той, какую микро­скоп играет в сфере реальности физической.

Кроме того, только история дает возможность объяснять. В са­мом деле, объяснить институт — значит дать представление о раз­личных элементах, из которых он состоит, показать их причины и предназначение. Но как обнаружить эти причины, если не перене­стись в то время, когда они были действующими, т. е. когда они породили факты, которые мы стремимся понять? Ведь только в этот момент можно уловить способ, которым они действовали и поро­дили свое следствие. Но этот момент находится в прошлом. Един­ственное средство выяснить, как каждый из этих элементов заро­дился, — это наблюдать его в тот самый момент, когда он зародился, и присутствовать при его возникновении; но это возникновение име­ло место в прошлом, и, следовательно, о нем можно узнать только благодаря истории. Например, родство в настоящее время имеет двойственный характер; его считают как по отцовской, так и по ма­теринской линии. Чтобы выяснить определяющие причины этой сложной организации, сначала необходимо наблюдать общества, в которых родство является главным образом или исключительно ут­робным¹², и определить, что его породило; затем следует рассмот­реть народы, у которых сформировалось агнатское родство; наконец, поскольку последнее после своего возникновения часто оттесняет первое на подчиненное место, надо будет исследовать цивилизации, в которых то и другое занимают равное положение, и постараться обнаружить условия, определившие это равенство. Именно таким образом социологические проблемы, так сказать, выстраиваются на различных этапах прошлого, и именно при условии такого их распо­ложения, их соотнесения с различными историческими средами, в которых они родились, можно решить эти проблемы.

Социология, стало быть, в значительной мере представляет со­бой определенным образом понимаемую историю. Историк также изучает социальные факты, но он рассматривает их преимуществен­но с той стороны, в которой они специфичны для определенного народа и определенной эпохи. Обычно он ставит перед собой цель изучить жизнь такой-то нации, такой-то коллективной индивидуаль­ности, взятых в такой-то момент их эволюции. Его непосредствен­ная задача состоит в том, чтобы выявить и охарактеризовать соб­ственный, индивидуальный облик каждого общества и даже каждого периода жизни одного и того же общества. Социолог же занят ис­ключительно открытием общих связей, законов, обнаруживаемых в различных обществах. Он не станет специально изучать, каковы были религиозная жизнь или право собственности во Франции или в Англии, в Риме или в Индии в том или ином столетии; эти специ­альные исследования, которые, впрочем, ему необходимы, для него лишь средство для того, чтобы прийти к открытию каких-то факторов религиозной жизни в целом. Но у нас есть лишь один способ доказать, что между двумя фактами существует логическая связь, например, причинная, — это сравнить случаи, когда они одновре­менно присутствуют или отсутствуют, и выяснить, свидетельству­ют ли их изменения в этих различных комбинациях обстоятельств о том, что один из них зависит от другого. В сущности, экспери­мент — это лишь форма сравнения; он состоит в том, чтобы заста­вить некий факт измениться, создавать его в различных формах, которые затем методично сравниваются. Социолог, таким образом, не может ограничиваться рассмотрением одного-единственного на­рода и тем более единственной эпохи. Он должен сравнивать обще­ства одного и того же типа, а также различных типов для того, чтобы изменения в них института, обычая, которые он хочет объяснить, сопоставленные с изменениями, параллельно устанавливаемыми в социальной среде, позволили обнаружить отношения, объединяю­щие эти две группы фактов, и установить между ними какую-то причинную связь. Сравнительный метод поэтому является инстру­ментом преимущественно социологического метода. История, в обычном смысле слова, — это для социологии то же самое, что ла­тинская, или греческая, или французская грамматики, взятые и изу­чаемые отдельно друг от друга, для новой науки, получившей на­звание «сравнительная грамматика».

Существуют, однако, случаи, когда материал для социологиче­ских сравнений следует черпать не из истории, а из другой дисцип­лины. Бывает, что исследованию подвергается не то, как сформиро­вались юридическая или моральная норма, религиозное верование, а то, благодаря чему они более или менее соблюдаются группами, в которых они существуют. Например, не исследуется вопрос о том, как возникла норма, запрещающая убийство человека, а ставится задача обнаружить различные причины, по которым народы, всяко­го рода группы склонны в большей или меньшей степени нарушать эту норму. Или можно поставить перед собой задачу найти некото­рые факторы, благодаря которым браки заключаются более или менее часто, более или менее рано, более или менее легко распада­ются путем развода и т. д. Чтобы решать такого рода проблемы, следует обращаться главным образом к статистике. Таким образом можно будет исследовать, как число убийств, браков, разводов варьирует в зависимости от характерных особенностей обществ, вероисповеданий, профессий и т. д. Именно посредством этого мето­да следует изучать проблемы, относящиеся к различным условиям, от которых зависит нравственность народов¹⁴. С помощью того же приема в экономической социологии можно изучить, в зависимос­ти от каких причин варьируют заработная плата, уровень ренты, уровень процента, меновая стоимость денег и т. д.

Но к какой бы специальной технике ни прибегал социолог, он никогда не должен терять из виду одно правило: прежде чем при­ступить к исследованию определенной категории социальных яв­лений, ему нужно избавиться от тех понятий, которые у него сло­жились о них в течение жизни; ему нужно исходить из принципа, что он ничего не знает о них, об их характерных признаках и о причинах, от которых они зависят, — короче, нужно, чтобы он во­шел в такое же состояние сознания, в каком находятся физики, хи­мики, физиологи, а теперь даже и психологи, когда они вступают в еще неизведанную область своей науки.

К сожалению, такой позиции, как бы она ни была необходима, нелегко придерживаться по отношению к социальной реальности: нас отвращают от этого застарелые привычки. Поскольку ежеднев­но мы применяем правила морали и права, поскольку мы покупа­ем, продаем, обмениваем стоимости и т. д., мы поневоле имеем какое-то представление об этих различных вещах; без этого мы не могли бы выполнять наши повседневные задачи. Отсюда совершен­но естественная иллюзия: мы думаем, что вместе с подобными представлениями нам дано все существенное в вещах, к которым они относятся. Моралист не слишком задерживается на объясне­нии того, что такое семья, родство, отцовская власть, договор, пра­во собственности; таково же отношение экономиста к стоимости, обмену, ренте и т. д. Многим кажется, что об этих вещах существу­ет нечто вроде врожденной науки; в результате ограничиваются тем, что стремятся как можно более ясно осознать обыденное пред­ставление об этих сложных реальностях. Но подобные понятия, сформировавшиеся неметодическим образом для того, чтобы отве­чать практическим требованиям, лишены всякой научной ценнос­ти; они выражают социальные явления не точнее, чем понятия обы­денного сознания о физических телах и их свойствах — о свете, звуке, теплоте и т. п. Физик или химик абстрагируются от этих обыденных представлений, и реальность в том виде, в каком они знакомят нас с ней, в действительности оказывается в высшей сте­пени отличной от той, которую непосредственно воспринимают наши органы чувств. Социолог должен действовать таким же обра­зом: он должен вступать в прямой контакт с социальными факта­ми, забывая все, что, как ему представляется, он о них знает, как будто он вступает в контакт с чем-то совершенно неизвестным. Со­циология не должна быть иллюстрацией устоявшихся и очевидных истин, которые к тому же обманчивы; она должна работать над открытиями, которые иногда даже будут вступать в противоречие с общепринятыми представлениями. Мы ничего еще не знаем о со­циальных явлениях, среди которых живем; различным социальным наукам предстоит постепенно познакомить нас с ними.

Поиск по сайту: