Критика программы культурно-национальной автономии (КНА)

Эта программа обсуждалась австрийскими социал-демократами на съезде в Брюнне (Брно, 1899). Эта партия была последней, кто ещё пытался найти новую форму государственного единства, способную сохранить австрийское государство, но без одиозных черт «лоскутной монархии». Принципы программы КНА были таковы:

1. Австрийское государство должно стать «демократическим союзом национальностей».

2. Вместо исторических коронных земель должны быть образованы национально-отграниченные самоуправляющиеся корпорации. В каждой из них управление находилось бы в руках национальных палат, избираемых на основе демократического избирательного права — всеобщего, равного, прямого и тайного.

3. «Самоуправляющиеся области одной и той же нации образуют вместе национально-единый союз, который решает свои национальные дела вполне автономно».

4. «Права национальных меньшинств обеспечиваются особым законом, издаваемым имперским парламентом».

Сами авторы программы прокомментировали её следующим образом:

1. «Национальность не находится ни в какой существенной связи с территорией; нации — автономные территориальные союзы» (Шпрингер).

2. «Без конституирования национальностей создание национального права и устранение национальных раздоров невозможно» (Шпрингер).

3. Персональный принцип предполагает, что население разделится по национальностям «на основе свободных заявлений совершеннолетних граждан» (Отто Бауэр).

4. «Все немцы в национально-однородных округах, затем все немцы, внесённые в национальные кадастры двойственных округов, составляют немецкую нацию и выбирают национальный совет» (Отто Бауэр). Вероятно, это относится и к остальным национальностям.

5. «Национальный совет — это культурно-национальный парламент, которому подлежит установление основ и одобрение средств, нужных для попечения о национальном школьном деле, о национальной литературе, искусстве и науке, для устройства академий, музеев, галерей, театров» и т.д. (Шпрингер).

6. Наконец, Бауэр в разных формах повторял мысль, что эти «автономные национальные общества» и есть прототип социалистического общества.

В принципе, в основе этой программы лежит проект, ещё в 1849 г. выработанный чешским историком Й. Шафариком и лидером венских студентов А. Фишгофом. Разница лишь в том, что этот проект предусматривал разделение Австрии на 8 национальных областей, в то время как общины Брюннской программы были бы внетерриториальны. Однако и в таком виде эта программа вызвала резкую и справедливую критику Ленина. Да и сами австрийские социал-демократы, обсуждая эту программу, указали два её коренных недостатка: 1) она ведёт к усилению клерикализма; 2) она не ликвидирует шовинизм, а увековечивает его, внося в каждую самую малую группу.

Большая часть замечаний Ленина связана с интересами классовой борьбы. Не забудем, его волновал не сам по себе национальный вопрос, а лишь тактика пролетариата (читай — марксистской партии) в этом вопросе. Отсюда рассуждения о том, что пролетариат должен поддерживать буржуазию только в борьбе против угнетения своей нации, но не далее: «Борьба против всякого национального гнёта — безусловно да. Борьба за всякое национальное развитие, за “национальную культуру” вообще — безусловно нет». Но и без того идея КНА не достигает заявленной цели.

В самом деле, вдумаемся: государство делится на этнические общины, не привязанные к территории. Или пусть даже привязанные: в этом случае отдельные города, деревни, улицы и т.п. по всей стране, населённые людьми одной национальности, образуют автономию («национально-единый союз») со своим парламентом. Чем же будет управлять такой парламент?

Вопросы иностранных дел и обороны, безусловно, поделить нельзя: крупные соседи не станут уважать такие мелкие образования. А это сразу означает, что программа несбыточна. Ведь Габсбургская монархия, от порядков которой хотели уйти авторы программы, как раз и держалась, по словам кронпринца Рудольфа, на «армии, поставленной над нациями». И в этой-то армии как раз и царил махровый национализм, столь ярко описанный Гашеком. Что касается иностранных дел, то они остались общими даже по австро-венгерскому соглашению 1867 г. Даже Кропоткин в своей программе анархизма оставлял иностранные дела за центральным правительством.

Вопросы экономики? Но уже в ту эпоху капиталу было тесно даже в рамках таких держав, как Франция или Германия. В рамках автономий, предусмотренных программой КНА, он не смог бы развиваться: он либо задохнулся бы от узости рынка, либо немедленно взломал бы эти рамки. Причём взломал бы напором извне, со стороны более развитых соседей. В первом случае получились бы резервации с натуральным хозяйством, во втором — банановые республики (причём одно другого не исключает). А если не делится экономика, то не делятся и финансы (кроме местных прямых налогов, неспособных дать слишком много), и транспорт.

Что же остаётся на долю «культурно-национальных советов»? Только культурная сфера, о чём как раз и говорил Шпрингер. Не будем уж задаваться вопросом, что такое «национальная наука»: она интернациональна по природе. Самое большее, речь могла бы идти о «чрезвычайно национальной науке» в духе Г. Косинны, обслуживающей идеологические запросы властей. Но это и не наука вовсе, а чистая пропаганда. Однако главный вопрос — о школе, самой «идеологической» из всех областей: в чьи руки она попадёт при таком раскладе? В руки клерикалов и шовинистов, которые как раз и господствуют в «национальной культуре»! На практике, заключает Ленин, экстерриториальная КНА означала бы всего лишь разделение школьного дела по национальностям. Достаточно только представить себе эту картину, чтобы оценить её реакционность.

Для своего времени Ленин мог назвать только два примера такой школьной автономии. Во-первых, в южных штатах США белые и чёрные дети учились в разных школах (в северных, более демократических штатах, — в одних и тех же). Во-вторых, в России был выдвинут проект отдельной школы для евреев — выдвинут Министерством просвещения, находившимся под контролем Синода.

Последующая история добавила примеров. Такова была доктрина «раздельного развития» расовых групп — апартеида, в 1960–1980-х годах официальная в ЮАР. В самом деле, почему бы не дать белым своё просвещение и свою медицину, а чёрным — свою? А если «белая» медицина — на уровне пересадки сердца [5], а «чёрная» — на уровне сельского колдуна, кто ж тут виноват — зато она национальна! А если то же относится и к просвещению? Да, но экономика-то осталась общей! И в этой общей экономике чёрным остались самые тяжёлые и низкооплачиваемые функции. Плюс сознание, что таким путём они создают материальный базис не только собственной нищеты, но и процветания белых. Результатом стала многолетняя межрасовая война, выход из которой (на основе компромисса) удалось найти лишь на рубеже 1990‑х годов. Но и до сих пор чёрные кварталы городов ЮАР — рассадники нищеты и СПИДа. И в этих кварталах до сих пор популярна песня: «Моя мама радуется, когда я убиваю белого»…

Кстати, с 1991 г. доктрина КНА была объявлена официальной в Латвии, где латышей и русских примерно поровну. Результаты трудно назвать обнадёживающими.

Это-то и было главным возражением против самой идеи КНА, прозвучавшим ещё на съезде в Брюнне. Ведь таким способом нельзя уничтожить почву для национализма. Напротив, так он только увековечивается. Мы уже говорили о позорном пережитке средневековья — еврейских гетто. Программа КНА означает право всех граждан, любой национальности попасть в гетто, выбранное в личном заявлении. Положение граждан при этом будет неравным: какая-то этническая община богаче, какая-то — беднее, но обладает большим числом мест в общем парламенте, какая-то — без того и без другого, зато владеет важными ресурсами или особыми навыками, а кого-то просто нельзя не показать туристам. В любом случае положение каждого гражданина будет зависеть не от его личных достоинств и способностей, а от того, в какую национальную общину он (или его предок) в своё время записался. В таких условиях люди привыкают считать себя не гражданами своей страны, а членами национальной общины, и любой конфликт между любыми двумя лицами разной национальности перерастёт в конфликт межнациональный. Таким мелким стычкам не будет числа, поэтому взаимная ненависть будет всё время углубляться. В этих условиях невозможно будет говорить не только о «пролетарской солидарности», но и вообще ни о каких формах нормальной жизни.

Поиск по сайту: