Глава 6. Я умудрилась сильно оттолкнуться от парапета балкона, чтобы не упасть на острые скалы

Я умудрилась сильно оттолкнуться от парапета балкона, чтобы не упасть на острые скалы. Ветер засвистел в ушах, а в следующий миг моё тело погрузилось в мутные глубины реки Анейрин.

Падая, я перевернулась и вошла в воду ногами. От ускорения оружие выпало из рук, и я камнем упала на дно реки, уйдя на пятнадцать метров под воду. Черная вода была такой холодной, что я моментально промерзла до костей. Жестокий ледяной шок выбил из легких драгоценный воздух. Но я не стала барахтаться и пытаться всплыть, а вместо этого отдалась на волю быстрого течения, поволокшего меня вперед. Начала мысленно отсчитывать секунды. Десять, двадцать, тридцать…

Досчитав до сорока пяти, я оттолкнулась ногами. Промокшие одежда и ботинки тянули меня вниз, но я вырвалась на поверхность. Набрала в грудь воздуха и снова нырнула. Десять, двадцать, тридцать…

Снова досчитав до сорока пяти, я оттолкнулась. На этот раз я осталась над водой. Я плыла, оглядываясь на здание оперы. На балконе, с которого я спрыгнула, горел свет. По парапету туда‑сюда ходили люди, но я была слишком далеко, чтобы разглядеть, кто именно. Я думала, а там ли ещё Донован Кейн или же вернулся к Гордону Джайлсу, чтобы перевести его в безопасное место.

Но прямо сейчас мне некогда о них думать. Нужно добраться до Флетчера. Хотя Брут и мертв, новости о неудавшемся покушении на убийство скоро начнут просачиваться наружу, а вместе с ними и тот факт, что Джайлс ещё жив. Кто бы ни нанял Брута, он начнет зачистку, убивая всех, кто мог бы обвинить заказчика в покушении. Включая Флетчера.

Я повернула голову и поплыла к берегу.

Чтобы добраться до противоположного берега, у меня ушло двадцать минут. Ко времени, когда я начала взбираться по грязной скользкой насыпи, течение отнесло меня от здания оперы на полмили. Вдалеке мигали красно‑синие огни полицейских машин, и выла на луну гончая. Вскоре к вою присоединился многоголосый хор её собратьев. Эхо докатывалось по воде до меня и обратно. Полицейские не считали, что я утонула. Жаль.

Несмотря на текущую в моих жилах магию Льда, пребывание в холоднющей воде не прошло незамеченным. Зубы стучали, а короткие ногти посинели от холода. Оцарапанное пулей плечо онемело и припухло, а почки болели от пинков Брута. Как и левая рука, которую он рассек ножом. А хуже всего, от меня несло тиной, как от рыбы.

Но я заставляла себя продолжать двигаться, переставлять ноги. Медленный шаг сменился быстрой походкой, затем я побежала трусцой. Необходимо двигаться. Необходимо сохранять тепло, пока не доберусь до сухой одежды.

На бегу я расстегнула молнию жилетного кармана и вытащила мобильный телефон. Благодаря водонепроницаемому чехлу он работал. Набрала номер «Хлева». Гудки шли, шли и шли. Флетчер должен быть там. Он всегда ждал меня с задания в гриль‑баре. Он должен ответить.

Я попробовала набрать номер Финнегана. Ответа не было. Вдобавок к прочим неприятным ощущениям меня поглотил ужас, вызывая боль в груди и прижимая к земле. Но я отбросила его и вынудила ноги двигаться дальше. Быстрее. Нужно идти быстрее. При каждом шаге из ботинок выплескивалась вода.

Спотыкаясь, я пробежала в темноте две мили. Я старалась держаться в густой чаще кустарников и елей, растущих вдоль шоссе. По четырехполосной дороге проносились машины, но я не осмелилась попробовать поймать попутку или такси. Даже мокрый опоссум выглядел сейчас лучше меня. Да и пах, очевидно, приятнее.

Впереди я заметила светящуюся вывеску магазина, одного из тех универсамов, что усеивали город, как прыщи лицо подростка. Ещё одно направление бизнеса Мэб Монро. Но сейчас я была рада увидеть этот вульгарный символ корпоративного американского Юга. Ведь, упав в реку, я потеряла все ножи, а мне нужно оружие, чтобы спасти Флетчера и Финна. И сухие одежда и обувь, иначе я рискую переохладить организм. Несмотря на пробежку, зубы продолжали стучать, а руки — дрожать после пребывания в ледяной воде. Сложно ударить кого‑то ножом, если пальцы онемели настолько, что не могут сомкнуться на рукоятке. Хотя меня бесила даже секундная задержка на пути к Флетчеру и Финну, нужно раздобыть вещи первой необходимости, прежде чем нестись на помощь друзьям.

Иначе мы все умрем.

Я вбежала на стоянку и направилась к отделу для садоводов, в котором в этот поздний час находились лишь непроданные анютины глазки и мешки с удобрениями. Я проскользнула мимо низкого заборчика из угля, отделявшего цветы от стоянки. На импровизированной демонстрационной панели висели ряды грабель и пневмомашин для уборки листьев. Сильно пахло перегноем. Дверь в сам магазин ещё была открыта, и я вошла внутрь. Окружавший меня дешевый бетон здания пищал и скрежетал, как кассовый аппарат.

У входа стояла пустая тележка, оставленная кем‑то из капризных покупателей. Я покатила это чудо инженерной мысли в отдел женской одежды и начала хватать с полок первые попавшиеся тряпки подходящего размера. Джинсы. Бюстгальтер. Трусики. Черную водолазку. Черную флисовую кофту. Носки. Ботинки. Черную кепку с вышитой руной примулы. Символа красоты. Потому что кепки отлично смотрятся на людях, да и сами по себе красивы.

Затем я остановилась в отделе медикаментов, где взяла антисептик, марлю, аспирин и ещё кое‑какие таблетки. Потом зарулила в отдел косметики за дезодорантом и освежителем для тела, чтобы забить запах тины. Дальше прошла по ряду с товарами для работы на свежем воздухе и кинула в тележку несколько упаковок перчаток. Наконец добралась до кухонной утвари и дополнила список покупок несколькими большими ножами.

Я докатила полную тележку до кассы самообслуживания, вытащила из промокшего жилета кредитку с вымышленным именем и расплатилась за покупки. Присматривающая за кассами сотрудница магазина окинула меня скучающим взглядом и снова уткнулась в журнал. Я не стоила её внимания, потому что была всего лишь промокшей и замерзшей, а не одной из одуревших от жажды крови шлюх‑вампиров, обычно заходящих в магазин в столь поздний час.

Я взяла покупки в туалет в задней части универсама. Закрыла за собой дверь и, все ещё дрожа, сняла мокрую одежду. Прочистила раны на плече и бицепсе, залила их «жидкой кожей» и перевязала марлей. Раны по‑прежнему воспаленно пульсировали, но были не настолько глубокими, чтобы накладывать швы. Пуля лишь оцарапала моё плечо, а не прострелила его.

Конечно, я могла зайти к Джо‑Джо и отдаться её заботе. Несколько минут с целительницей‑элементалью Воздуха, и я бы чувствовала себя так, будто неделю отдыхала в роскошном спа. Но времени на это не было.

Особенно если я хочу добраться до Флетчера и Финна, пока их не убили.

Обрызгавшись дезодорантом и освежителем, переодевшись в сухое и разжевав таблетку аспирина, я снова попыталась дозвониться до Лейнов. Никто не ответил.

Я сорвала с перчаток целлофан и распихала их по карманам кофты и джинсов, а парочку засунула в ботинки. Выбросила окровавленную одежду в мусорный бак. Прятать её нет смысла. Это обычная одежда, которую можно найти в любом универсаме. И монограммы «Собственность Джин Бланко» я на ней не вышивала.

Кроме того, если Донован Кейн умен, то он проверит каждый магазин, заправку и службу такси в радиусе пяти миль от здания оперы. Рано или поздно он получит запись с камер наблюдения из зала универсама. Он узнает, что я приходила сюда, чтобы привести себя в порядок.

Но больше ничего не узнает.

Я разорвала пластиковые упаковки ножей и проверила остроту одного из них подушечкой большого пальца. Не такой острый, как мне нравится, баланс нарушен, а деревянная ручка скользкая, как дерьмо в жаркий летний день, но сойдет. На самом деле, сойдет все что угодно — все зависит от человека, в чьих руках находится оружие. Я сунула два ножа в рукава, один под ремень, а ещё два — в ботинки, рядом с перчатками.

Брут уже поплатился за то, что подставил меня. Теперь настала очередь его таинственного заказчика и любого, кто окажется между мной и Флетчером с Финнеганом. Я надеялась, что Донован Кейн и прочие полицейские запаслись кофе с пончиками и приготовились поработать сверхурочно. Потому что этой ночью количество трупов в Эшленде увеличится — и значительно.

* * *

Спрятавшись в тени, я смотрела на входную дверь «Хлева». Во мраке неоновым светом светилась эмблема ресторана — хрюшка, и её розовые бока в ночи отливали кроваво‑красным. Или же мне так казалось от мыслей, что я найду за кажущимся невинным фасадом.

Я посмотрела на часы. Уже десять. Прошло больше двух часов с неудачного покушения на убийство в опере. Я сидела здесь уже три минуты, ожидая хоть какого‑то движения внутри. Ничего. Я снова набрала номер ресторана, но Флетчер по‑прежнему не отвечал. Позвонила Финну. Нет ответа.

Наверное, оба уже мертвы.

Наниматель Брута точно захотел бы узнать обо мне: куда бы я пошла, что бы сделала, с кем бы поговорила. Флетчер и Финнеган располагали этими сведениями. Два часа в руках врага — это очень долгий срок. Чтобы расколоть большинство людей, достаточно двух минут. Даже без магии.

Было бы мудро уйти отсюда. Раствориться в тенях. Исчезнуть, как учил меня Флетчер. Как мы всегда планировали, если что‑то пойдет не так. В моем жилете хватало фальшивых документов и кредиток на первое время, а на многочисленных зарубежных банковских счетах лежало достаточно денег, чтобы прожить в роскоши до конца моих дней. Смыться отсюда было бы легче, чем съесть персиковый пирог.

Но я не могла так поступить. Не могла выкинуть Флетчера и Финна из головы. Не могла предать их. Не могла бросить их и уехать, как они всегда мне твердили. Только не сейчас, когда ещё есть крохотная возможность спасти одного из них, а то и обоих. Я обязана им жизнью. Лейны подобрали меня на улице, когда мне больше некуда было пойти. Я обязана им всем. Они сделали бы для меня то же самое. Отец и сын подоспели бы мне на помощь сразу, как только смогли, несмотря на заверения в обратном. Нет, я никуда от них не уйду. Ни сейчас, ни в любой другой раз.

И я не слабачка. Больше не слабачка.

Я подошла к «Хлеву» с задней стороны, скользнув в огибающий здание переулок. Бросила взгляд на черную трещину в стене, узкое пространство, в которое мог втиснуться разве что ребенок, и жестоко улыбнулась. Раньше, живя на улицах, я пряталась здесь. Сейчас это место было пустым и слишком маленьким для меня. Кроме того, мне не нужно скрываться. Я стала такой, как есть, чтобы больше никогда не убегать и не прятаться.

Но это не означало, что соблюдать осторожность не нужно. Поэтому я скорчилась рядом с металлическим мусорным баком. Высматривая. Подслушивая. Выжидая.

Ничего. Даже крысы не копошились в мусоре. Должно быть, случилось что‑то очень, очень плохое, раз крысы убежали.

Я положила руку на стену, слушая камень. Вчерашнее умиротворение сменилось резким пронзительным скрипом. Что‑то расстроило кирпичи, вторглось в их привычный мир. Что‑то внезапное. Неожиданное. Кровавое. Жестокое. Низкий вибрирующий скрежет эхом отдавался в голове, как поминальный напев.

Флетчер.

Я протянула руку к задней двери, но остановилась. Дверь была приоткрыта на малюсенькую щель, почти незаметную, но последние семнадцать лет я только и делала, что замечала вокруг себя всё и вся. Сжав рукоятки кухонных ножей, я отошла от двери и внимательно оглядела её. Тонкий черный провод, обмотанный вокруг ручки, вел внутрь. Одним из ножей я разрезала его пополам, пытаясь не качнуть. Затем встала за дверью и распахнула её.

В задней комнате стоял пулемет, готовый стрелять при открытии двери. Поверни ручку, сделай шаг внутрь и получи две пули в грудь. Топорная, но эффективная ловушка.

Я ждала и слушала. Тишина. Ледяная, ледяная тишина.

Флетчер должен хлопотать на кухне или проводить ревизию складских запасов. Должен варить кофе с цикорием и читать новую книгу. Тишина выстудила меня намного больше, чем река, пробирая ледяным дождем до костей.

Я просунула голову в дверь, желая удостовериться, что на полу и потолке нет ловушек. Ничего. Сделав шаг, я замирала. Ждала, оглядывалась, искала. Ничто не двигалось, даже длинноногие пауки не шевелились в своих паутинах по углам.

Наконец я нашла его перед стойкой в зале.

Флетчер Лейн распростерся в растекшейся по полу луже алой крови. Его синий рабочий халат был забрызган кровью, будто над Флетчером взорвалась бутылка кетчупа, в нескольких местах ткань проткнули ножом. Одежда клочьями лежала вокруг тела. Флетчер пытался защищаться, и его руки теперь пестрели порезами, костяшки пальцев опухли и побагровели, словно он несколько раз ударил кого‑то кулаками. Деньги из разбитой кассы высыпались и пристали к липкому от крови полу, как и потрепанный экземпляр книги «Цветок красного папоротника». Рядом с телом валялись осколки чашки, испачканные остатками кофе с цикорием. В воздухе пахло кофе, и от этого слабого аромата моё сердце ёкнуло.

Флетчера пытал элементал Воздуха.

На его лице, руках, плечах отсутствовали длинные полоски кожи. Тошнотворная вонь сырого мяса перебивала медный запах растекшихся по полу лужиц крови. Элементал Воздуха использовал собственные пальцы как гребаный пескоструйный аппарат, загоняя кислород под кожу Флетчера. Заставляя её покрываться волдырями, гореть и лопаться, прежде чем вырвать из тела мясо, мышцы, сухожилия… Маленькая полоска здесь, кусочек размером с отпечаток большого пальца там, отметина в форме кулака прямо над сердцем. Ни одна из ран не была смертельной, но все причиняли нечеловеческую боль. Раны были такими глубокими, что в некоторых местах виднелись кости. Палочки цвета грязной слоновой кости, торчащие из красной водянистой жижи рваной плоти.

С помощью магии Флетчера заживо освежевали.

И элементал Воздуха продолжал пытать Флетчера даже после его смерти. Только так можно было объяснить такое количество оторванной кожи. Все эти жуткие волдыри и пузыри плоти. Их было так много… И любой причинял больше боли, чем многие люди вообще испытывали за всю жизнь.

Желудок взбунтовался.

Пусть я и убиваю людей, но обычно обрываю их жизни очень быстро. Одна рана, максимум — две. Быстро, уверенно, четко. А это… кому‑то подобные пытки доставляли поразительное удовольствие. Веселье. Даже радость.

Зрение затуманилось. Глаза что‑то жгло. Слезы. Я заплакала, чего не делала уже семнадцать лет. Втянула в себя воздух и на выдохе всхлипнула. Тело тряслось, губы дрожали, в голове было поразительно пусто. Я не могла смотреть на Флетчера. Не сейчас. Не когда я так близка к тому, чтобы потерять самообладание. Поддаться этой эмоциональной слабости.

Я присела на корточки и заставила себя дышать глубоко. Сосредоточиться на воздухе, проникающем в легкие и дальше, в бурлящий желудок. Словно это самое важное занятие в мире. Будто Флетчер не лежит в полуметре от меня. Мертвый Флетчер.

Придя в себя, я открыла глаза и посмотрела на отвратительные раны. Не как человек, обнаруживший тело зверски убитого. Не как женщина, потерявшая любимого мудрого учителя. И точно не как Джин, чье и без того искореженное сердце только что разрезали на кусочки и выложили на тарелку, как картошку‑фри.

Нет, я изучала раны как убийца, Паук. Холодный. Дотошный. Беспристрастный. Полный решимости вытащить из них как можно больше информации.

И кое‑что я нашла. Судя по отпечатку над сердцем, убивший Флетчера элементал — женщина с хрупкими тонкими руками. Я сжала кулак, чтобы сравнить размер. Её рука была меньше.

Тот факт, что Флетчера пытала женщина, совсем меня не удивил. Я уже давно поняла, что слабый пол намного кровожаднее мужчин и значительно терпеливее. А эта женщина, эта садистская сука… она наслаждалась, мучая Флетчера. Используя свою магию, чтобы причинить ему боль. Сдирая с него кожу заживо. Слушая, как он молит о милосердии, пока его горло не покраснело так же, как лишенное кожи тело.

И она за это поплатится. Больше, чем когда‑либо, нахрен, представляла.

Что бы ещё не случилось этой ночью, жив ли или мертв Финн, я не брошусь наутек. Не отсюда. Не от неё. Я не уеду из города отсиживаться где‑то за границей. Возможно, Эшленд не самое приятное место, но здесь мой дом. Что ещё более важно, «Хлев» — мой дом, как бы глупо это ни звучало. И я не брошу его. Не так. Не когда кровь Флетчера покрывает пол, как свеженанесенный воск.

Я задержала дыхание, словно ожидая, что Флетчер повернет голову, откроет тусклые зеленые глаза и начнет ворчать, что я задержалась. Но он этого не сделал. И больше не сделает никогда.

Сука, сотворившая это с ним, заплатит за содеянное.

Мне пора идти. Пора двигаться. Пора добраться до Финна, если ещё не слишком поздно. Но я не могла оторваться от созерцания тела Флетчера.

Именно он забрал меня с улицы, когда мне было некуда пойти, спас от драк с крысами за объедки в мусорных баках, избавил от необходимости продавать свое тело вампирским сутенерам, научил быть сильной и показал, как выжить и как себя обеспечить.

Сидя на корточках рядом с окровавленным телом Флетчера, я услышала тихое шарканье. Легкое шуршание, вторгшееся в моё горе. Этого хватило, чтобы ко мне вернулось бесстрастное самообладание. На подсыхающие лужицы крови Флетчера упала тень, окрасив алую жидкость в черный цвет.

Ай‑ай‑ай.

Я сомкнула пальцы на рукоятке ножа, развернулась и бросилась на новоприбывшего. Клинок мелькнул в воздухе и вонзился в правую руку мужчины. Тот взвыл от боли и кинулся на меня, размахивая финкой. Я увернулась от его неуклюжего замаха и толкнула нападавшего вперед. Он врезался в стойку и рухнул на пол. Я прыгнула на него и выбила из руки нож. А затем оседлала поверженного противника, коленями сжимая его ребра.

Мне было плевать на пульсирующую рану в плече и пылающий порез на руке. Плевать на холод, не покидающий мое тело, и замедляющую движения усталость. Я просто колотила его снова и снова, впечатывая сжатые кулаки в его лицо, пока кожа на костяшках пальцев не разошлась и не выступила кровь.

Мне было приятно причинять ему боль. Чертовски приятно.

Мужчина стонал и мычал от боли. Я заставила себя остановиться, пока не убила его. Не сейчас. Я со свистом втянула воздух. Металлический запах крови наемника скопился во рту, как слюна, заставляя меня желать большего. Я выдернула клинок из руки противника. Мужчина взревел. Я наклонилась вперед и зажала рукой его горло, перекрывая доступ кислорода. Подняла окровавленный кончик ножа так, чтобы он его видел.

— А сейчас ты расскажешь мне все, что случилось сегодня в этой комнате. Расскажешь, на кого работаешь, и что она задумала. Расскажешь все, что я захочу узнать, и сделаешь это с радостью.

— А с чего бы… сука? — выплюнул мой пленник.

Я наклонилась к нему, чтобы посмотреть в глаза.

— Потому что первый порез тебя не убьет, — тихим убийственным голосом объяснила я. — Как и второй, третий и даже десятый. Но ты будешь молиться всем богам, в которых веришь, чтобы это закончилось поскорее.

Поиск по сайту: