Глава 11. Больше ничего не стану делать или говорить

Больше ничего не стану делать или говорить. Не сегодня. Финн устроился в гостевой спальне, а я отправилась в душ смыть кровь со слипшихся волос. Испорченная одежда вампирской проститутки отправилась в мусорное ведро. Позже я отнесу её к печи в подвале и сожгу.

Благодаря Джо‑Джо и её целительной магии левое плечо и рука больше не болели в тех местах, куда попали пуля и нож Брута. Но грудь по‑прежнему горела от ярости, вызванной потерей Флетчера. Тем, что с ним сделали. Осквернением «Хлева». Садистским удовольствием, которое элементаль Воздуха получала от своих поступков. И зачем? Чтобы меня обвинили в убийстве, которого я даже не совершала? Бессмыслица. Полная и абсолютная.

Я не могла поверить, что Флетчера больше нет. Что он мертв. Что я не успела прийти ему на выручку. Что не смогла спасти его, как много лет назад спас меня он.

Мои беспокойные мысли переключились на наш последний разговор с Флетчером. «Сделай это, и уходи на покой», — словно раздался его хрипловатый шепот у меня в голове. Тогда я фыркнула в ответ на это предложение, отмахнулась от него, как делала уже полгода, с тех самых пор, как старик впервые поднял вопрос о завершении моей карьеры.

Возможно — лишь возможно, — если бы я послушалась его в первый раз, когда он попросил меня уйти на покой много месяцев назад, Флетчер был бы жив. Может, если бы я тогда перестала убивать людей, на Флетчера бы не вышли те, кто заказал Гордона Джайлса. Возможно, если бы я пошла на поводу у его желаний и надежд на более нормальную жизнь для меня, сейчас старик сидел бы в «Хлеву», читал книгу и пил кофе, а не смотрел в потолок подернутыми пленкой невидящими глазами. Может, если бы я ушла на покой, когда он в первый раз мне это предложил, Флетчер до сих пор был бы жив.

Моя вина. Все это — моя гребаная вина.

Раскаяние и горе сдавливали грудь, ломая выстроенные вокруг сердца стены, превращая старый камень в пыль. В горле застрял комок, а глаза обожгли слезы, ещё более горячие, чем льющаяся на меня вода. Я опустилась на колени в душевой кабине, привалившись к скользкой стенке.

И впервые за семнадцать лет по‑настоящему разрыдалась.

Прошло минут десять, может быть, пятнадцать. Но остывающая вода помешала мне горевать, и я задрожала, прижимаясь к стенке. Можете назвать меня лицемеркой за охватившие меня из‑за смерти Флетчера горе и гнев на элементаль Воздуха, убившую моего друга. На моих руках ведра крови, а в результате моих действий многие оплакивали любимых. Но существовали неписаные правила, законы, кодексы, неважно, насколько запутанными они казались. Никаких детей, животных, пыток, подстав. То, как элементаль пытала Флетчера… её стоит наказать хотя бы за это. Застрелить как бешеную собаку, пока она не успела добраться до кого‑то ещё.

Флетчер умер, но я по‑прежнему здесь. Как и Финн. И я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы мы остались живы. Старик вбил мне в голову, что выживание превыше всего: эмоций, совести, страха, сожаления. Если это сделало меня лицемеркой, так тому и быть. Бывают вещи и похуже. Например, смерть.

Я заставила себя выполнить обычный ритуал перед отходом ко сну. Вымыла тело, намылила шампунем волосы, сполоснула их, высушилась, надела подаренную Джо‑Джо мягкую фланелевую пижаму с пушистыми облачками. Оставив в стороне вину, слезы и эмоциональный срыв. Завтра и в ближайшем будущем мне нужно быть в лучшей форме. О, я не переживала по поводу обещанного за мою поимку вознаграждения. Флетчер научил меня быть невидимой, и этот навык за последние семнадцать лет я довела до совершенства. И от этого мне показалось ещё более странным, что кто‑то выбрал нас в качестве мишени. Я до сих пор не понимала, как мы могли быть такими беспечными и небрежными. Но кто‑то где‑то когда‑то разузнал, чем мы втроем занимаемся. Когда я останусь наедине с элементалью Воздуха, то спрошу, как она нашла Флетчера — и вряд ли по‑хорошему.

Прежде чем лечь в постель, я обошла квартиру, еще раз прикладывая ладонь к камню у окон и дверей, проверяя защитные руны. Камень что‑то пробормотал в ответ и снова монотонно загудел.

В качестве дополнительной страховки я сунула под обе подушки по среброкаменному ножу и положила ещё несколько на прикроватный столик, где могла их с легкостью схватить. Свернулась калачиком под мягким одеялом. Напряжение в теле медленно спадало, и я заснула…

Тело с ног до головы сотрясалось от душераздирающих, мешающих дышать всхлипов. Слезы бежали по перепачканному лицу бесконечным потоком, смешиваясь с грязью на руках. Я глубоко вдохнула и облизала потрескавшиеся губы, пробуя на вкус собственную соль.

— От этого легче не станет, — вторгся в мои страдания тихий голос.

По асфальту зашуршали шаги, и я, шмыгая носом, подняла глаза. Передо мной стоял высокий мужчина средних лет с темно‑каштановыми волосами. Под засаленным фартуком скрывались синяя рабочая блуза и брюки. На ногах незнакомца были коричневые ботинки, а в правой руке он держал черный мусорный пакет.

— Слезы — это бесполезная трата времени, сил и ресурсов, — серьезным тоном продолжил он, словно делясь со мной сокровенной тайной.

Мои мать и сестры мертвы. Люди хотят убить меня. Я одна и живу на улице. Замерзшая. Усталая. Голодная. Жутко голодная. Мне есть о чем плакать.

Мужчина посмотрел на меня, изучая грязное лицо, слипшиеся волосы и рваную одежду. Вздохнул и сунул руку в мусорный пакет.

Я напряглась, заставляя магию течь по венам. Если он вытащит нож и бросится на меня, я воспользуюсь своей силой. Заставлю кирпичи вылететь из стены дома ему в лицо. Голыми руками сотворю ледяной кинжал и заколю врага. Чего бы мне это не стоило. Даже если это означало применить магию для убийства. Опять.

Мужчина вытащил мятый белый бумажный пакет. Я сидела, прижав колени к груди. Мои глаза были как раз на одном уровне с напечатанным на пакете логотипом в виде поросенка.

— Держи. — Мужчина протянул мне пакет. — Там бургер. Кто‑то собирался взять его с собой, но забыл. Там же печеные бобы. Возьми, если хочешь.

Мой желудок кричал «да!», но я отрицательно покачала головой. На улицах Эшленда ничего не достается бесплатно. Возможно, этот дядя просто хочет, чтобы я отсосала ему в этом переулке. Но я пока не настолько отчаялась. Пока что. В тринадцать лет мне было почти нечего ему предложить, кроме едва оформившейся груди и узких бедер, но я уже успела понять, что большинству ищущих секса мужиков плевать на внешность.

Мужчина пожал плечами.

— Как хочешь, дитя.

Он открыл мусорный бак и швырнул туда черный пакет. Следом отправился белый. Посвистывая, незнакомец открыл заднюю дверь ресторана и исчез за ней. Я начала считать про себя. Десять... двадцать... тридцать… Досчитав до сорока пяти, я встала на ноги, подбежала к бачку и выудила из его темных зловонных глубин белый пакет.

Я стремглав перебежала дорогу и скользнула в черную дыру. Пролом был достаточно широк, чтобы туда протиснулась я, но не настолько, чтобы за мной смог последовать кто‑то ещё. Я разорвала пакет, впилась зубами в сэндвич и принялась жевать. Так вкусно, что аж плакать хочется. Не помню, когда в последний раз ела мясо, особенно так много. Дрожащими руками я открыла крышку пластикового контейнера и набрала полный рот остывших бобов. Соус был сладким, но с острой ноткой. После того мусора, что мне доводилось есть, эта пища казалась божественной…

— Твою мать!

Ругательство разбудило меня. Я разлепила веки, уже сжимая рукоятку лежащего под подушкой ножа.

— Твою мать! — вновь раздался раздраженный голос.

Финн. Всего лишь Финн. Я разжала руку, выскользнула из кровати и пошлепала в гостиную. Финн стоял на кухне, перебрасывая поджаренный хлеб из руки в руку, чтобы не обжечься.

— Который час? — спросила я хриплым со сна голосом, еще не до конца изгнав из памяти призрачное видение.

— Пять. — Финн откусил кусочек тоста и едва не выплюнул обжигающе горячее тесто.

— Двенадцать часов сна? Почему ты меня не разбудил?

— Потому что тебе нужно было отдохнуть. Как и мне.

Он был прав. Пусть Джо‑Джо и лучшая в своем деле, но в лечении элементали Воздуха имелись свои нюансы: тело еще пыталось приспособиться к переходу от раненого состояния к внезапному полному выздоровлению. Несмотря на долгий сон, я так и не отдохнула, а конечности двигались медленнее, чем обычно. Возможно, это потому, что прошлой ночью я эксплуатировала свое тело на износ. Но у магии всегда есть цена, что является ещё одной причиной, почему я не любила убивать с её помощью. Мне не нравилась неизбежная расплата. Магия всегда высасывала из меня все соки, делала слабой. А я не могу позволить себе быть слабой. Никогда.

Тостер выплюнул ещё один кусочек хлеба. Финн схватил его и кинул мне. Я поймала тонкий ломтик правой рукой. Жар на меня не действовал. Но опять же, у Финна не было шрамов на ладонях. Он не переживал клеймение руной паука. В среброкамне не хватало магии, а у пытавшей меня элементали Огня её было более чем достаточно, чтобы превратить мою руну в огненную жидкость, навсегда пометить меня и все это время не переставать смеяться. От воспоминаний у меня заболела голова, и я помассировала висок.

Телевизор работал, хотя звук был отключен. На экране мелькали кадры какой‑то непонятной викторины с орущими участниками. Я переключила канал на кулинарное шоу.

— Никаких новостей о моем запоротом задании?

— Да не особо, — сказал Финн. — В обед прошло ещё несколько пресс‑конференций с полицией. В основном капитан Уэйн Стивенсон клялся изловить тебя несмотря ни на что. Ещё одна конференция с Алексис Джеймс — та опять вещала, каким чудесным парнем был Гордон Джайлс и как она надеется, что вознаграждение поможет справедливо наказать убийцу. Ты знаешь, что они получили больше тысячи звонков с тех пор, как объявили о награде?

— Миллион долларов. — Я покачала головой. — Каждый осёл в Эшленде, элементал он или нет, сейчас охотится за мной. Или за моим призраком.

— Черт, да за эти деньги меня самого так и подмывает сдать тебя.

Я уставилась на него.

— Не то чтобы я так поступлю, — исправился Финн. — Дружба намного дороже денег.

Я изогнула бровь. Губы Финна начали подергиваться, и он сдавленно хихикнул.

Я фыркнула:

— Не верю, что ты сказал это с таким невозмутимым видом.

— Я тоже, — признался он.

Я бросила в него диванную подушку, но он увернулся.

Его улыбка поблекла, и он мотнул головой в сторону выходящего на улицу окна.

— София вызвала в «Хлев» копов. Они приехали часа в три.

Я встала и сквозь просвет в шторах выглянула на улицу. На входной двери ресторана была наклеена желтая полицейская лента. Предвечернее солнце бросало блики на гладкую поверхность ленты, и от этих ярких солнечных зайчиков у меня защипало в глазах. В баре никто не шевелился. Обычно в пять вечера рабочего дня люди уже ждали, что их проводят внутрь и усадят за столики. Но сейчас прохожие лишь замедляли шаг и бросали на ресторан любопытные, но понимающие взгляды. В Эшленде полицейская лента оповещала людей быстрее, чем некролог в газете.

Я обычно работала после обеда из‑за наплыва посетителей и скучала по шумной, спешащей на ужин толпе и знанию, что Флетчер сидит за кассой, как всегда, попивая кофе с цикорием и читая очередную книгу.

Старик больше никогда не будет этим заниматься.

Горе и вина угрожали вновь захлестнуть меня, но я сосредоточилась на леденящей сердце ярости, позволяя ей выморозить более сентиментальные эмоции. Я достаточно наплакалась прошлой ночью. Теперь пришло время быть сильной. Для себя, для Флетчера и особенно для Финна. Я подвела Флетчера. И не собираюсь сделать то же самое с его сыном.

— Копы уже ушли? — пробормотала я.

— Ага, — кивнул Финн. — Ублюдки даже часа там не пробыли. Коронер приехал ещё до них. Покрутились там пару минут, загрузили в машину тело и поминай как звали.

Мы ещё минуту постояли молча, глядя на улицу, где продолжалась жизнь. Жизнь, в которой больше нет места Флетчеру. Холодная ярость выбивала в моей груди четкий барабанный бой.

Финн заговорил первым:

— Терпеть не могу требовать, но нам нужен хоть какой‑никакой план, Джин. Потому что маленький заговор, в центре которого мы оказались, просто так не закончится, пока мы оба не умрем. Знаю, папа всегда говорил нам уезжать из города. Смываться, если что‑то случится с ним или кем‑то из нас. Но я… Я не могу, Джин. Просто не могу. Сначала тот, кто за этим стоит, должен заплатить за то, что сделал с папой. Я пойму, если ты захочешь уехать…

— Заткнись! — рявкнула я. — Никуда я не поеду. Не стану сбегать и не стану покидать город.

Финн моргнул:

— Нет?

Перед глазами встало ободранное лицо Флетчера. Его изорванная плоть. Его кровь на полу «Хлева». Ледяной узел в груди затянулся.

— Нет, никуда я не поеду.

— Уверена?

— На сто процентов. Надуть нас — это одно. Если бы весь сыр‑бор затевался, чтобы не платить оставшуюся половину гонорара, их ещё можно понять. Такое уже случалось. Но они убили Флетчера. Причинили боль тебе. Подставили меня. А такое неприемлемо.

Финн отвел зеленые глаза от «Хлева» и посмотрел на меня.

— И какой план? Как мы найдем, кто за этим стоит?

— Убивая их одного за другим.

Финн моргнул, удивившись прозвучавшему в моем голосе азарту, но я уже переключилась на более насущные вопросы.

— Что с твоей работой? Что ты скажешь денежным мешкам в банке?

— Уже об этом позаботился. Сказал боссу, что убит горем из‑за смерти отца, и взял неделю отпуска, — объяснил Финн. — Не так уж и солгал.

— В первую очередь нам надо узнать, что на самом деле собирался провернуть Гордон Джайлс.

— Думаешь, клиент соврал папе? Это невозможно. — Сарказм лился изо рта Финна, как жир с куска жареного бекона. — И как ты предлагаешь раскрыть побуждения и действия мертвеца? Потому что Гордон Джайлс нам точно ничего не расскажет.

Я закатила глаза.

— Очень просто. Нам всего лишь нужно встретиться с Донованом Кейном.

Молчание. Финн, прищурившись, изучал меня несколько секунд. Затем сунул палец в ухо и поковырял им там, словно прочистил канал от серы.

— Прости, Джин, но думаю, ты слишком долго просидела в сумасшедшем доме. Потому что это самая безумная из твоих идей. Встретиться с Донованом Кейном? Ты совсем спятила?

Я не обратила внимания на то, что Финн повысил голос. Иногда он вопил как пятилетка.

— Вполне разумная идея. Донован Кейн явился в оперу увидеться с Гордоном Джайлсом. Кто‑то вляпался в неприятности, чтобы убить Джайлса, подставить меня и завершить дело, оставив на месте мой труп. Что‑то мне подсказывает, что здесь нечто большее, чем просто растрата фондов компании. Я хочу поговорить с Кейном и узнать, что ему известно. Узнать, зачем он виделся с Джайлсом.

Финн почесал грудь и прислонился к стене. От движения мышцы его плеч напряглись.

— И как ты предлагаешь раскрутить Кейна на эту информацию?

— Мы ведь знаем то, что неизвестно ему.

— Например?

— Что замешан кто‑то из полицейского управления.

— Это Эшленд, Джин. Полиция здесь всегда в чем‑то замешана. На таких вещах они делают карьеру.

Я молча посмотрела на Финна. Он вздохнул.

— Ладно. Скажи, что ты там надумала.

— Перед смертью Брут обмолвился, что уже состряпаны поддельные документы, связывающие меня с Гордоном Джайлсом. Парень в твоей квартире сказал, что копы уже вовсю разыскивают меня. Пару часов назад во всех новостях показали мой фоторобот с комментарием о моих предполагаемых отношениях с Гордоном Джайлсом. И как это все могло случится, если у преступников нет своего человека в полиции?

— Донован Кейн додумался бы до этого сам, если бы пораскинул мозгами, — сказал Финн. — Я по‑прежнему не вижу, как это заставит детектива тебе помочь.

— Кейн, может быть, и умен, но имеет слабость к своим напарничкам в синей форме. Он лоялен им и идее, что полицейские — порядочные люди. Что они на самом деле служат закону, защищают население и всё такое прочее. Ты же видел, как сильно он хотел отыскать убийцу своего напарника. И как, думаешь, он себя поведет, если я скажу ему, что кто‑то в полиции помогает убийце Джайлса? И что этому человеку было плевать на то, что Кейн умрет просто потому, что оказался свидетелем?

Финн минуту подумал.

— Он, наверное, разозлится.

— Вот именно. И я предложу ему взаимовыгодный обмен информацией. Он поможет мне найти человека, который подставил Джайлса. А я помогу ему вычислить коррупционеров в полиции. Ты же знаешь, какой Кейн добрый дядюшка. Я стану взывать к его чувству справедливости.

Снова повисла тишина. Затем Финн фыркнул:

— Не верю, что ты сказала это с таким невозмутимым видом.

Я усмехнулась. Финн покачал головой.

— Эта элементальская магия в твоих венах наконец свела тебя с ума, Джин. Безумие. Чистой воды безумие. Ты же видела пресс‑конференцию? Донован Кейн не начальник полицейского управления. Капитан задвигал его не просто так, а потому, что хотел, чтобы Кейн держал язык за зубами. Копы желают твоей смерти, потому что им платят, чтобы они смотрели в другую сторону. Или же им просто все равно, что там случилось на самом деле. Возможно, и то, и другое.

— Ещё одна причина, по которой следует нанести визит Кейну. Он пытался защитить Гордона Джайлса и может рассказать мне, что тот собирался предпринять. Вдобавок он, наверное, единственный коп в городе, который не застрелит меня на месте. Или не попытается это сделать.

— Может быть, а может, и нет. Ты же знаешь, что я думаю о честных людях.

— Что их не существует.

Финн по‑учительски поднял указательный палец:

— Вот именно.

Я прошла к дивану, села и положила ноги на кофейный столик.

— А у тебя есть идея получше? Потому что если да, поделись же ею. Я в розыске по обвинению в убийстве. Обычно меня это не беспокоит, но на этот раз я даже никого не убивала.

— Но откуда ты знаешь, что Донован Кейн вообще согласится тебя выслушать? — поинтересовался Финн. — Джин, ты убила его напарника. Возможно, раньше он этого не знал и не догадывался, кто ты и как выглядишь, но после устроенного тобой в опере представления, готов поспорить, сообразил, что к чему. Или хотя бы всерьез над этим размышляет.

Я вспомнила, как колебался Кейн на балконе. Он мог бы застрелить меня, и дело бы закрыли. Мог всадить мне пулю в грудь так же легко, как я могла бы проткнуть его ножом. Но не стал.

— Донован Кейн тоже хочет разобраться, кто же за этим стоит. Чувство чести и долга не даст ему забыть об этом деле. Особенно когда он поймет, что его бы ждала участь Гордона Джайлса, если бы я все не испортила.

— Ладно, — сказал Финн. — Допустим, честный детектив хочет правды, справедливости и прочих банальностей. И как ты предлагаешь связаться с ним, не оказавшись мгновенно застреленными или убитыми каким‑либо другим способом? За ним определенно кто‑то приглядывает.

— Очень просто, — ответила я. — Мы сделаем то, чего элементаль Воздуха и копы от нас меньше всего ожидают.

Финн покачал головой:

— Даже не произноси это вслух. Пожалуйста, не надо.

— Мы зайдем к Доновану Кейну средь бела дня, — закончила я.

Финн лишь застонал.

Конечно, он попытался отговорить меня. Перечислил все причины, по которым встреча с Донованом Кейном в лучшем случае опасна, а в худшем — гибельна. Финн говорил, увещевал и умолял до тех пор, пока его лицо не стало таким же сине‑зелено‑фиолетовым, как до целебных процедур Джо‑Джо.

Но я не передумала.

Несмотря на свой опыт, несмотря на все разы, когда я отказывалась от халтурок, я не собиралась бежать. Не в этот раз. Убийцы не должны воспринимать работу близко к сердцу, не должны поддаваться эмоциям и пестовать свои чувства. Получи деньги. Сделай дело. Уйди. Не оглядывайся. Такие правила.

Но я не могла наплевать на холодный клубок ярости в груди. Я не против, если в меня будут стрелять или считать меня монстром. На моих руках достаточно крови, чтобы и самой считать себя чудовищем. Но будь я проклята, если позволю этой суке обставить меня лишь потому, что она слишком трусит ответить за последствия своих действий. Из‑за ее плана умер Флетчер, перед смертью подвергнутый жестоким пыткам, и чуть не был до смерти забит Финн. Она заплатит за все это. Своей гребаной жизнью.

Когда Финн понял, что я непоколебима, мы принялись за работу. Финн дозвонился до нескольких человек, готовых за определенную сумму поделиться с ним сведениями о Доноване Кейне. А я в это время снова перечитала досье, собранное Флетчером на Гордона Джайлса.

Я не знала, когда и кто именно подкинул Флетчеру это задание, но старик собрал на Джайлса значительное досье. Состояние. Сделки. Собственность. Хобби. Привычки. Благотворительность. Любимые рестораны. Пятьдесят четыре года жизни уместились в одну‑единственную папку. Печально.

Но чем больше я погружалась в досье, тем меньше верила, что Гордон Джайлс — подлый растратчик, укравший кучу денег. Во‑первых, деньги ему не нужны. У него и так имелось несколько миллионов, распиханных по различным счетам и аннуитетам, и он неплохо зарабатывал, трудясь главным бухгалтером в «Хало индастриз». И он не тратил деньги так, словно они вот‑вот выйдут из моды. За исключением покупки дорогих костюмов, посещения приличных ресторанов, поездок на морскую рыбалку раз в несколько месяцев и еженедельных визитов к проституткам, все деньги Джайлс складывал на банковский счет. Он даже раз в год жертвовал по миллиону долларов на исследование рака груди в память о покойной матери. Ну просто принц.

Конечно, многие скрывали свои истинные натуры за благотворительностью и улыбками победителей. Взять хотя бы Мэб Монро. Но я хорошо понимала людей, даже читая о них, и в досье не было ничего, способного натолкнуть на мысль, что Джайлс захотел стать вором или вынужден был украсть. Он просто не выглядел до такой степени жадным или отчаявшимся.

Я перелистнула страницы к тому разделу, где перечислялись статьи расходов Джайлса. О человеке можно многое сказать по его порокам, и они помогли мне подобраться ближе к немалому количеству жертв. Главной статьей расходов Джайлса, по‑видимому, были шлюхи. По меньшей мере раз в неделю он спускал несколько тысяч долларов на девушек в «Нападении северян», дорогом ночном клубе, где потакали всем возможным нуждам, желаниям и зависимостям. Секс, наркотики, кровь, да хоть все вместе. М‑м‑м. Нам с Финном стоит навестить Рослин Филлипс и узнать, что ей известно. Это рискованно, но вдруг Джайлс что‑то сболтнул кому‑то из девочек Рослин. Нашептал ей на ушко какой‑нибудь чепухи, которая, возможно, приведет меня к убийце.

Информация — это власть и, что ещё более важно, рычаг. Мне не нравилось шантажировать: это самая низменная форма выкручивания рук, но, если шантаж поможет нам выпутаться из передряги, я опущусь даже до него. А потом, через пару дней, недель или месяцев, когда элементаль Воздуха сочтет, что наше соглашение в силе и всё пучком, я её прикончу.

Мама не просто так наградила меня руной паука. Даже в детстве я была очень терпеливой. Способной дождаться своей очереди, правильного момента, чтобы заговорить, черт, да даже Рождества, которое приходит раз в году. Отчего‑то у меня всегда была эта внутренняя выдержка. Я могла испытывать ярость из‑за смерти Флетчера, но умела её контролировать — и неважно, сколько мне придется ждать, прежде чем отомстить за его убийство.

Час спустя Финн откинулся на спинку стула и сомкнул пальцы в замок на затылке. Он сидел за кухонный столом, рядом с ноутбуком стояла чашка кофе с цикорием.

— Судя по словам одного из моих информаторов и выпискам с кредитки, Донован Кейн предпочитает каждый день обедать в «Паре пустяков».

— В пропитанном жиром погребке на Сент‑Чарльз авеню? — уточнила я.

— В нем самом.

«Пара пустяков» во многом походила на «Хлев» — небольшая забегаловка, в которой подавали блюда вкуснее, чем в пятизвездочных ресторанах Эшленда. Повара в «Паре пустяков» специализировались на десертах, супах, сэндвичах и чае со льдом, таком сладком, что крупицы сахара похрустывали на зубах. Погребок находился близко от местного колледжа, и я несколько раз там перекусывала. На мой вкус, в тамошнем «Цезаре» слишком много майонеза.

Со своего ноутбука я ввела название забегаловки в поисковик, собирая всю информацию, которую можно найти. «Пара пустяков» располагалась напротив одной из четырех башенок по углам здания колледжа и выходила на оживленную четырехполосную дорогу, ведущую через весь центр города. Я изучила схему проезда, на которой был обозначен искомый ресторанчик и другие ориентиры.

— Достань мне чертеж ресторана и несколько более подробных карт района, — попросила я Финна.

Он кивнул, набрал номер на одном из моих одноразовых телефонов и тихо с кем‑то заговорил. Несколько минут спустя жестом показал мне, что все улажено, и повесил трубку.

— Сейчас все мне отправят прямо из офиса планировщика города, — пояснил он.

Я выгнула бровь:

— Планировщика города? Не похоже на тебя. И кого из тамошних секретарей ты оприходовал?

Финн ухмыльнулся:

— Бетани. Женщина в годах. Её муж ушёл к молоденькой. А я помог ей понять, что и она может кое‑что предложить эшлендским красавцам.

— И что же?

— Лучшие ноги, что я в жизни видел. — Финн вздохнул. — Великолепные ножки, которые казались бесконечными, особенно в постели…

— Избавь меня от подробностей и просто покажи файлы.

Я прошла к кухонному столу и перегнулась через плечо Финна. Пальцы друга забегали по клавиатуре, набирая логин и пароль к одному из «левых» почтовых ящиков. Забудьте о пенициллине. Интернет — лучшее изобретение человечества. С ним стало намного легче обмениваться информацией анонимно.

Компьютер пискнул, и Финн открыл новое электронное письмо. На экране появились схемы, карты и фотографии видов улиц. Бетани и впрямь понравилось проведенное с Финном время, раз она так быстро поделилась с ним подобной информацией. Я сверила план с онлайн‑картой, на которую смотрела минуту назад.

— Выглядит осуществимо, — прокомментировал Финн, озвучив мои мысли. — Пара выходов, множество посетителей, несколько прилегающих улиц и зданий, где можно скрыться, и это я ещё не упомянул территорию колледжа. Но ты все равно сильно рискуешь. В конце концов, Кейн — детектив. Кто бы ни нанял Брута, этот человек определенно приставит к Кейну людей, просто чтобы убедиться, что он не соскочил.

— Знаю. Но мне нужно с ним поговорить. Встреча с ним — единственный способ добраться до корня этой истории и узнать, кто нас подставил и зачем.

— И когда ты хочешь это устроить? — спросил Финн.

— Завтра, — ответила я. — Первый контакт — завтра.

Поиск по сайту: