Мученик

Трагическая гибель Блейза Забини потрясла Хогвартс, но не менее тягостное впечатление на окружающих произвело состояние Драко Малфоя. Слизеринца нашли стоящим на коленях в луже крови возле стены Астрономической башни, прижимающим к себе изломанное тело сокурсника. Преподаватели в первый момент были шокированы произошедшим – в Хогвартсе уже очень давно не происходили несчастные случаи, более пятидесяти лет назад погибла студентка от взгляда василиска, но с тех пор школа была самым безопасным местом и дети были защищены. И теперь профессора ужаснулись, увидев двух подростков, студентов Слизерина, одного – мертвого, окровавленного наследника знатного и могущественного древнего рода Забини, и другого – Драко Малфоя, наследника не менее великого рода, который крепко прижимал к себе погибшего друга и пустым взглядом смотрел куда–то в небо, а по бледному лицу мальчика текли слезы. Немедленно были вызваны Альбус Дамблдор и Северус Снейп. Попытки забрать тело Забини и увести Малфоя не дали результатов, Драко крепко держал однокурсника и, казалось, вообще не воспринимал происходящее, не реагировал на уговоры и просьбы. Пришлось применить усыпляющее заклятие, и только тогда два тела упали на каменные плиты – мертвый Блейз и спящий Драко. Малфоя доставили в больничное крыло, а о произошедшем сразу же сообщили родителям по каминной связи. Нарцисса Малфой прибыла в Хогвартс незамедлительно и, не сдерживая слез, опустилась на кровать рядом с бесчувственным сыном, нежно трогая его белокурые, разметавшиеся пряди и целуя вздрагивающие ресницы. Мадам Помфри, видя эту трогательную сцену, сама не смогла сдержать слез. Люциус Малфой, вопреки ожиданиям, так и не появился в Хогвартсе…

К телу Блейза применили замораживающее заклятие и тайными переходами доставили его в подземелья. Сообщить Франческе Забини о смерти ее единственного сына взялся сам Альбус Дамблдор.

Новость об ужасных событиях моментально разнеслась по школе, хотя свидетелей трагедии не было, а учителям запрещалось говорить о произошедшем с учениками. Тем не менее, на утро весь Хогвартс знал о кошмарном происшествии, случившемся этой ночью. Студенты были потрясены. Блейз Забини всегда был популярной личностью – первый красавчик в школе, единственный наследник огромного состояния, чистокровный волшебник и аристократ, к тому же весьма неглуп, тонкий эстет, большой любитель хорошо поразвлечься и обожаемый почти всеми девчонками школы.

Учащимся, несмотря на то, что было воскресенье, запретили покидать территории своих факультетов до особого распоряжения, и в студенческих гостиных зарождались самые невероятные слухи, сплетни и домыслы.

Франческа Забини, мать Блейза, красавица–колдунья, постоянная героиня всех светских хроник, прибыла в Хогвартс не по каминной сети, как Нарцисса Малфой, а в великолепной летающей карете, запряженной шестеркой белоснежных крылатых скакунов–пегасов. Ее встретили Дамблдор и Северус Снейп и проводили в апартаменты, которые занимал Блейз. Увидев мертвого сына, Франческа дико вскрикнула и упала на грудь мальчика, обнимая холодное тело, покрывая поцелуями губы и закрытые глаза. Мужчины деликатно отошли в сторону, не мешая матери предаваться горю, но когда Франческа Забини наконец подняла лицо и взглянула на Альбуса Дамблдора и Северуса Снейпа, мужчины были поражены метаморфозам, произошедшим с ней. Юная, сказочно красивая девушка, какой была светская львица, в один миг превратилась в постаревшую лет на сорок убитую горем женщину, ранее юное прекрасное лицо покрылось сетью морщин, а в иссиня–черных шелковых роскошных прядях на глазах появлялась седина.

– Я хочу забрать сына домой, – произнесла Франческа Забини охрипшим до неузнаваемости голосом.

– Конечно, мадам, – почтительно ответил директор Хогвартса.

Мать Блейза взмахнула палочкой и в воздухе появился прекрасный хрустальный гроб, инкрустированный алмазами и крупными изумрудами. Тело юноши приподнялось с постели и опустилось в гроб, который медленно и торжественно поплыл к выходу. Платье Франчески стало меняться на глазах, превращаясь из роскошного светского наряда в траурное одеяние, а длинная черная вуаль закрыла ужасно изменившееся лицо некогда прекрасной итальянки. Альбус Дамблдор с почтением поклонился прошедшей за гробом женщине, с трудом сумев скрыть удивление от того, что мадам Забини была метаморфом. Об этом не знал никто.

Состояние Малфоя ни на сколько не улучшилось после того, как парень пробудился. Страшные воспоминания сразу же вернулись к нему. Драко затрясло как в лихорадке, слезы снова потекли по щекам и, не смотря на присутствие Нарциссы и Северуса – матери и крестного, мальчик не только не смог успокоиться, а наоборот, ему становилось все хуже и хуже. С ним случилась истерика, чего за Драко никогда не наблюдалось, даже в раннем детстве – отличительной чертой всех Малфоев были железная выдержка и стальные нервы. Может быть потому, что рядом не было отца, Драко позволил своим истинным чувствам вырваться наружу, и сейчас парень кричал, плакал, выбивался из удерживающих его объятий матери, сквозь слезы принимался звать то Блейза Забини, то Гарри Поттера, а потом обессилено упал на подушки и затих, отсутствующим взглядом уставившись в потолок. Северус снова усыпил крестника, а мадам Помфри поставила диагноз – нервное истощение, и порекомендовала незамедлительную госпитализацию в клинику Святого Мунго, потому что были серьезные основания для опасений за психику слизеринца.

Но отправить Драко в больницу сразу же не удалось. О трагической гибели Блейза Забини стало известно в Министерстве магии, и в Хогвартс приехали авроры для выяснения обстоятельств смерти студента. Малфоя вывели из сонного состояния, и начался многочасовой допрос. И тут к ужасу Нарциссы, ее сын вдруг начал брать всю вину на себя. Драко уже спокойно и даже безразлично заявил, что это он убил Забини, хотя и не преднамеренно и не планируя заранее, но, тем не менее, он один является убийцей бывшего сокурсника. Вину признавал в полном объеме, рассказав о случившейся ссоре и последовавшей дуэли, которой совсем и не было, так как Блейз не оказывал ему сопротивления, а он, наслав на итальянца сногсшибательное заклятие, скинул сокурсника с башни. Самопишущее перо ведшего допрос дознавателя быстро записывало показания подростка, порхая по пергаменту, в то время как другие авроры в присутствии декана Слизерина производили обыск в апартаментах Драко и Блейза. Нарцисса, слушая показания сына, сама была на грани обморока, а слизеринец продолжал сознаваться во всех смертных грехах. Он рассказал о фальсификации результатов финального школьного матча по квиддичу, признался в воровстве у профессора Слизнорта зелья «Феликс Фелицис», сознался в том, что еще на каникулах в Лютном переулке приобрел запрещенное сильнодействующее средство, с целью применить его на студенте с факультета Гриффиндор, чтобы опоить его и совратить. Далее, Драко признался в изнасиловании Гарри Поттера, которое он якобы планировал долго и тщательно, а затем в лжесвидетельстве на дисциплинарном слушании, в результате чего по его навету гриффиндорца незаслуженно исключили из школы. Драко был готов признаваться еще и еще, и аврор понял, что если так и дальше пойдет, мальчишка возьмет на себя убийство самого Мерлина и заявит о своей причастности к гибели Атлантиды. Подросток был явно не в себе и требовал в качестве наказания исключительную меру – смертное заклятие Авада Кедавра. Поцелуй дементора казался парню слишком легкой карой за содеянные им преступления.

В тот же день Драко Малфоя в сопровождении авроров, матери и крестного доставили в клинику Святого Мунго и разместили в изолированной палате с магическими решетками на окнах. Началось официальное следствие по делу о гибели Блейза Забини. Весь Хогвартс шумел, как растревоженный улей от обилия событий, произошедших в последнее время: слизеринская оргия с главным действующим лицом Гарри Поттером, оказавшимся гомосексуалистом; изгнание его из Гриффиндора с последующим исключением из школы, дисциплинарное слушание, отмена запрета на физические наказания и публичная порка слизеринцев, трагическая гибель Блейза Забини в тот же вечер, нервное расстройство Малфоя, его арест и заключение в клинику Святого Мунго. Давно в Хогвартсе не происходило столько шокирующих и скандальных событий…

Но череда трагических событий на этом не оборвалась. В понедельник, когда ученики отправились на занятия, бурно обсуждая произошедшее за выходные, случилось еще одно несчастье – самоубийство третьекурсницы из Райвенкло. Девушка во время большой перемены поднялась на Астрономическую башню и бросилась вниз. Никто не успел ее спасти, все произошло слишком быстро и неожиданно и падение никто не смог предотвратить. Студентка погибла сразу же, из расколотой об камни головы вытекала густая темная кровь и мозги, а в сжатой ладони нашли записку, в которой неровным детским почерком было написано, что ее жизнь без Блейза Забини лишилась смысла и она уходит туда, где он ждет ее, и где они навеки будут вместе. Новость о самоубийстве третьекурсницы вмиг разнеслась по школе, началась массовая истерия. Занятия отменили, студентов в приказном порядке собрали в гостиных и запретили покидать пределы своих факультетов, свободный доступ на Астрономическую башню закрыли и наложили на нее запирающее заклятие, чтобы никто больше не смог подняться туда и броситься вниз, повторив смерть своего кумира. Все школьные метлы заперли в сарае под личную ответственность мадам Трюк, а метлы, являющиеся собственностью обеспеченных студентов, были конфискованы в порядке предосторожности. Но, тем не менее, в тот же день только благодаря бдительности старосты Гермионы Грейнджер была предотвращена еще одна попытка суицида. Гриффиндорка с пятого курса попыталась выброситься из окна башни, но ее успели спасти. Девушку немедленно отправили в больничное крыло под присмотром МакГонагалл. Под вечер за ней приехали обеспокоенные родители и забрали девочку домой. Слухи о самоубийстве и второй неудачной попытке выплеснулись за стены школы. На следующее утро появилась шокирующая, разгромная статья в «Пророке» о том, что произошло в последнее время в Хогвартсе – начиная с того, что Мальчик–Который–Выжил оказался гомосексуалистом, и заканчивая убийством Блейза Забини, сумасшествием и арестом Драко Малфоя и массовыми суицидами студенток. Статья в «Пророке», написанная Ритой Скитер произвела в магическом мире эффект разорвавшейся бомбы. В школу понаехало несчетное количество различных комиссий и инспекторов из Департамента Образования во главе с самой Оливией Олифэнт. Авроры допрашивали и преподавателей, и учащихся, занятия отменили, в школе ввели практически комендантский час, но, тем не менее, при таких усиленных мерах, на следующий день двух слизеринок нашли мертвыми в туалете для девочек. Они вскрыли друг другу вены, чиркнув палочками по запястьям. Предсмертные записки так же были найдены рядом с окровавленными телами, в содержании которых никто не сомневался, хотя улики сразу же забрали авроры. Слизеринки последовали за Блейзом Забини в надежде воссоединиться с ним в загробном мире. К концу вечера школе стала известна еще одна пикантная подробность – Пэнси Паркинсон, потрясенная смертью подруг и находящаяся на грани нервного срыва, созналась в том, что была любовницей и Блейза Забини, и Драко Малфоя одновременно, и от самоубийства ее удерживает только то, что Драко еще жив, хоть и арестован. Девушка клялась, что найдет способ отправиться за любовниками и подругами, если Драко отправят в Азкабан и подвергнут поцелую дементора. Никто не сможет удержать ее – она убьет себя любым доступным способом.

На следующий день министр подписал указ о временном закрытии школы чародейства и волшебства Хогвартс и преждевременном роспуске студентов на каникулы. Родители, шокированные и напуганные происходящим, поспешно приезжали и забирали своих детей. В школе царил хаос и истерия, в единственной гостинице Хогсмида не было свободных мест, Хогвартс–экспресс отъезжал от станции с переполненными вагонами. Это было похоже на эвакуацию или поспешное бегство, как будто школу поразила эпидемия страшной чумы. Альбуса Дамблдора особым распоряжением временно отстранили от должности директора, а исполняющей обязанности назначили небезызвестную мадам Долорес Амбридж. Начался ряд служебных расследований, на которых стала подниматься тема о моральном воспитании учащихся, хотя, и завуалировано, но стал проскальзывать вопрос о взаимоотношениях между учителями и преподавателями. Долорес Амбридж, слащаво улыбаясь, задавала профессорам вопросы о взаимоотношениях Гарри Поттера и Альбуса Дамблдора, который опекуном ему не являлся, но, тем не менее, относился к ребенку с явной симпатией, чрезмерно опекал его, протежировал и выказывал явное предпочтение Гарри по сравнению с другими учащимися. Подобные намеки воспринимались преподавателями с возмущением, но исполняющую обязанности директора это не останавливало. Она дала интервью в прессу, сообщив, что намерена докопаться до истины и выявить причины, которые привели к таким трагическим последствиям. Долорес Амбридж заявила, что подозревает Альбуса Дамблдора в растлении малолетних, совращении не только девочек, но и мальчиков.

Магический мир бурлил от одного скандального заявления за другим. Не менее шокирующим стало известие о том, что красавица Франческа Забини тронулась умом и распродает свое имущество – земли, замки, драгоценности и породистых крылатых скакунов. Сняв все средства со счетов в Гринготсе, она раздает свое состояние многодетным малообеспеченным семьям волшебников. А заявление светской львицы о том, что Мерлин забрал ее единственного сына за ее великие злодеяния, вызвали у общественности многочисленные сплетни о том, что прекрасная Франческа от горя сошла с ума. За несколько дней раздав многомиллионное состояние нуждающимся, мадам Забини, забрав хрустальный гроб с телом сына, без единого сикля в кармане, покинула туманный Альбион и отправилась на свою родину во Флоренцию, желая похоронить Блейза в семейном склепе в Палаццо Строцци.

За всеми этими событиями бегство Гарри Поттера из школы и его исчезновение из магического мира отошло на второй план. Про Золотого Мальчика даже не упоминали в газетах. Пресса не успевала хвататься за горячие сенсации, которые теперь случались каждый день. И если интерес к Поттеру на время ослабел у всего магического мира, заинтересованного сплетнями о том, кому и сколько перепало от щедрот спятившей Франчески, то оставались два человека, два великих мага, которые не только не забыли о Гарри на это время, а наоборот, его исчезновение обеспокоило их. Оба – Дамблдор, и Волдеморт – бросили все свои силы на поиски сбежавшего из магического мира Золотого Мальчика. Альбуса Дамблдора не расстроила его очередная отставка с должности директора школы, а происки министерской чиновницы и ее громкие компрометирующие заявления, обвиняющие его в педофилии и растлении малолетних, старый волшебник просто игнорировал, не считая нужным обращать на это внимание. Дамблдор и члены Ордена Феникса начали усиленные и тщательные поиски сбежавшего к магглам Гарри, но эти поиски результатов пока не дали. Мальчик поспешно покинул школу, даже не взяв с собой вещи, и сумел скрыться бесследно. Найти волшебника, который не использует магию, очень сложно. Если бы Поттер взял с собой палочку, то по исходящим от нее колебаниям магической энергии такой сильный маг, как Дамблдор, мог бы засечь парня, обнаружив его местонахождение. Но при Гарри не было ни единой магической вещи, и, судя по всему, парень находился достаточно далеко, так как установить с ним ментальную связь тоже не удавалось.

Несмотря на трагические события, которые захлестнули магический мир, жизнь продолжалась, и наступил долгожданный день свадьбы Флер Делакур и Билла Уизли. Майский день выдался на редкость жарким и солнечным, в воздухе летали бабочки и майские жуки, солнечные зайчики слепили глаза, цветущие деревья благоухали ароматами, и казалось, что сама природа радовалась светлому дню бракосочетания двух влюбленных.

Рон немного нервничал, поглядывая на Гермиону, деловито снующую в толпе гостей. Ему предстояло с ней серьезно поговорить, потому что накануне они поссорились из-за Гарри. Гермиона наговорила Рону много обидных слов, обвинив его в предательстве, и категорично заявила о полном разрыве их отношений. И сейчас, стоя вместе с Фредом и Джорджем у разбитого во фруктовом саду огромного золотого шатра, ожидая появления новых свадебных гостей, младший Уизли прокручивал в голове то, о чем он должен поговорить с Гермионой и мысленно содрогался от мысли, что девушка в очередной раз подтвердит их разрыв.

А тем временем в саду творилось нечто невообразимое — нанятые официанты в белых мантиях вместе с музыкантами из оркестра сидели под деревом, оживленно разговаривая, громко пересмеиваясь и пыхтя табачными трубками. На дальнем конце двора появлялись новые гости в праздничных нарядах — на шляпках волшебниц по последней моде колыхались и распускались экзотические цветы, подрагивали крыльями и громко свиристели зачарованные птицы, создавая безумную какофонию звуков, а на шейных платках и цилиндрах почтенных волшебников сверкали всеми цветами радуги самоцветы, ослепляющие всех вокруг. Гости радостно галдели и смеялись, а у них под ногами сновали садовые гномы, так и норовя стянуть что-нибудь со стола, очень часто устраивая между собой потасовки, переходящие в коллективный мордобой.

Несмотря на всю праздничную суету и неразбериху, спустя какое-то время начал восстанавливаться порядок, гости стали рассаживаться на золоченые стулья, установленные рядами в шатре, и когда все были в сборе, пришло время начинать церемонию бракосочетания. Нагретый солнцем шатер наполнился трепетным предвкушением, негромкий говорок сидевших в нем людей время от времени перемежался вспышками возбужденного смеха. По проходу между рядами прошли, счастливо улыбаясь и кивая родственникам и друзьям, мистер и миссис Уизли. Молли облачилась в новую аметистовую мантию и подобранную ей в тон шляпку, которую подарили матери близнецы. Мгновение спустя в дальнем конце шатра появились старшие братья — Билл и Чарли — оба в парадных мантиях и с большими белыми розами в петлицах. Билл заметно волновался. Общий вздох восхищения вырвался у всех гостей, когда в проходе появилась Флер Делакур в сопровождении отца. Невеста была прекрасна и ослепляла всех своей красотой. Шлейф ее свадебного наряда поддерживали Джинни и Габриэль — обе в золотистых платьях. Рон невольно залюбовался невестой старшего брата, но, с трудом оторвав взгляд от прекрасной вейлы, парень увидел взволнованную Гермиону. Он густо покраснел, уши ярко заалели, но Уизли сумел выдавить из себя улыбку, и, к его великой радости, девушка подарила ему ответную улыбку. У парня словно крылья за спиной выросли, захотелось немедленно подойти к ней, взять за руку, а лучше обнять, крепко прижать к груди, наговорить ей кучу красивых глупых слов, рассказать, как он страдает и как ему плохо без нее, попросить прощения за все, а еще вдруг безумно и отчаянно захотелось оказаться на месте Билла, и чтобы в свадебном наряде в сопровождении отца шла Гермиона Грейнджер, и все завидовали ему и говорили, какая красивая у него невеста. Может быть так действовал волшебный безумный май, а возможно повлияла всеобщая атмосфера счастья и радости, но Рон в этот момент осознал, как сильно он влюблен в девушку, с которой вместе вырос, увидел, какая она прекрасная и желанная, и ему захотелось немедленно сказать ей о своей любви, а еще лучше спеть, а может даже закричать на весь мир что он, Рональд Уизли, самый счастливый парень, потому что самая красивая девушка Гермиона Грейнджер улыбнулась ему. Сейчас Рон думал о том, что все будет хорошо, что они обязательно найдут Гарри и друг простит его, а через год в это же время в этом фруктовом саду будет проходить другое торжество, посвященное его бракосочетанию. Он сам будет так же взволнованно стоять в парадной мантии с розой в петлице в ожидании невесты, а его лучший друг Гарри Поттер обязательно согласится быть шафером на их свадьбе. Гарри тоже будет волноваться, стоя с ним рядом, краснеть и заикаться, а когда появится Гермиона под руку со своим отцом, они вместе с восхищением будут любоваться ей, и друг обязательно скажет, что он, Рон Уизли, чертовски везучий парень, потому что женится на самой красивой и умной девушке в мире. Так будет обязательно, Рон был уверен в этом, потому что по-другому и быть не могло. В этот счастливый момент хотелось думать только о хорошем и верить в безграничное счастье, которое непременно ожидает их всех.

Рон стоял и глупо улыбался своим мечтам, не сводя взгляда с Гермионы, а в это время совсем близко раздался певучий голос, который произнес:

– Леди и джентльмены, мы собрались здесь, чтобы отпраздновать союз двух юных влюбленных сердец.

Рон с трудом оторвал взгляд от Гермионы и увидел маленького волшебника с торчащими во все стороны волосами, который стоял перед Биллом и Флер.

– Уильям Артур Уизли, берете ли вы Флер Изабелл Делакур...

Сидевшие в первом ряду миссис Уизли и мадам Делакур негромко всхлипнули в кружевные платочки, а трубные звуки, донесшиеся из задних рядов, дали ясно понять, что и Хагрид извлек из кармана скатерку, заменявшую ему носовой платок. Гермиона, повернувшись к Рону, светло улыбнулась ему, а ее глаза были полны слез. Рон почувствовал как его рот растянулся от уха до уха в самой наиглупейшей улыбке в мире, но сейчас он был таким счастливым, что хотелось об этом кричать на весь свет.

Но вдруг что-то произошло, все почувствовали присутствие чего-то злого и безжалостного, многие испытали в этот миг сковывающий сердце леденящий ужас, а потом с улицы стали доноситься тревожные крики и шум беготни. Среди гостей в шатре началась паника, люди стали вскакивать со своих мест, опрокидывая на пол золоченые стулья, и устремлялись к выходу. Все пытались скорее покинуть закрытое пространство шатра и оказаться под открытым небом, видя в этом свое спасение. Началась давка и те, кто падал на пол, уже не могли подняться самостоятельно, потому что запаниковавшая толпа, не разбирая дороги, бежала прочь из шатра, не обращая внимания на упавших, пиная их ногами и наступая на руки. Рон и Гермиона вскочили со своих стульев, но в общем хаосе еще не могли понять, что же произошло, только чувствовали вместе с остальными дикий, животный ужас и безумное желание бежать сломя голову от неизвестного кошмара. Вдруг в шатре над головами обезумевших от ужаса людей пронеслась вспышка света, и золотая материя вспыхнула огнем, который начал быстро распространяться. Гости поняли, если они не выберутся наружу, то сгорят заживо. Люди начали метаться, как загнанные животные, толкая друг друга, отовсюду раздавались крики и плач. Рон сумел пробиться к Гермионе и, схватив ее за руку, потащил на выход, задыхаясь от едкого дыма, от которого слезились глаза и болело горло. Он увидел Джинни, которая пыталась поднять, судя по всему, раненую Габриэль Делакур, младшую сестру невесты, и бросился к девушкам. Гермиона поспешила за ним. У француженки была повреждена нога, девушку затолкали в общем хаосе, и когда она упала, кто–то наступил ей на щиколотку, сломав кость. Применять исцеляющее заклятие было некогда, нужно было срочно выбираться из объятого пламенем шатра, в котором еще метались обезумевшие люди, в дыму и гари натыкающиеся друг на друга. Подтолкнув Гермиону с Джинни к выходу, Рон схватил на руки Габриэль и они стали пробираться среди мечущихся в панике людей, в любой момент ожидая что шатер рухнет и они сгорят заживо.

На улице творился такой же хаос. Опустив француженку возле дерева, Рон огляделся по сторонам и увидел появляющиеся из воздуха, материализующиеся на глазах фигуры в черных плащах и масках и понял, что на их дом напали Пожиратели Смерти. Наверняка они искали здесь Гарри. Рон заметил, что не все гости успели трансгрессировать, очень многие в образовавшемся хаосе и охватившей панике были обезоружены, их палочки теперь находились в руках слуг Темного Лорда и, лишившись своего оружия, волшебники чувствовали себя беспомощными, растерянными и перепуганными до смерти. Многие были ранены – кого–то покалечили в давке, а кто–то попал под проклятия Пожирателей Смерти, которые многочисленными вспышками вырывались из палочек нападающих. Вдруг раздался жуткий треск – это перегорели деревянные опоры, поддерживающие шатер, и тот рухнул, погребя под собой тех, кто не успел оттуда выбраться. Те, кто это увидели, дико закричали, какая–то волшебница попыталась броситься на пепелище, но ее парализовало Петрификус Тоталусом, и женщина упала на землю, полностью обездвиженная. Рон пытался отыскать в обезумевшей кричащей толпе, окруженной Пожирателями Смерти, своих родных, но вдруг рядом услышал громкий хрипловатый голос, который закричал:

– Вон Уизли, хватайте их!

Рон резко повернулся, вскидывая в их сторону палочку, и увидел, как несколько слуг Волдеморта бросились к ним, направляя на них свои палочки. Он успел применить только одно заклятие, и в следующий миг его разоружили. Гермиона выпустила в нападающих заклятие широкого удара, и это на время их остановило, но не сильно помогло.

– Бегите! – крикнул Рон Гермионе и Джинни. – Спасайтесь!

– Я тебя не брошу! – закричала в ответ Грейнджер, выпуская новое проклятие.

– Я тоже не оставлю тебя, – твердо ответила Джинни, но в этот момент луч света, направленный на них одним из Пожирателей Смерти, попал в дерево, которое мгновенно вспыхнуло. Рон как в замедленной съемке увидел еще несколько поднятых палочек, из которых уже вырвались проклятия в их сторону, и резко бросился вперед, закрывая собой сестру и любимую девушку. Его отбросило в сторону, парень вскрикнул от дикой боли, но нашел в себе силы подняться и закричал:

– Спасайтесь, иначе будет поздно!

Гермиона и Джинни с отчаянием обреченных выпустили несколько заклятий в нападающих, но, видя, что их окружают, Грейнджер схватила за руку Джинни в тот момент, когда огненная вспышка должна была поразить их, и девушки успели трансгрессировать. Увидев это, Рон облегченно вздохнул и бросился оттаскивать от горящего дерева Габриэль, но в следующий миг ему к виску приставили палочку, и грубый хрипловатый голос повелительно произнес:

– Только дернись, Уизли, и ты покойник.

Рон почувствовал, как его запястья тут же скрутили магическими веревками, заломив руки за спину, а Пожиратели Смерти взяли его в тугое кольцо. Габриэль Делакур, в порванном и перепачканном сажей золотом платье лежала со сломанной ногой недалеко от горящего дерева и тихо плакала. Прекрасное лицо юной вейлы было покрыто гарью, которая размазывалась бегущими ручейками слез, а волосы в беспорядке спутались. Ее грубо подняли с земли и тоже заломили руки за спину.

– Отлично, Уизли у нас, – произнес один из слуг Волдеморта, видимо, главный среди напавших на «Нору».

– Но Поттера здесь нет, – злобно прошипела из–под маски женщина в тугом кожаном корсете, только что подошедшая к заложникам.

– Они выдадут нам Поттера, Беллатрикс, иначе эти умрут, – ответил мужчина, кивнув на удерживаемых Рона и Габриэль.

– Пора уходить, – произнесла Лестрейндж и первая трансгрессировала.

Кто–то из Пожирателей Смерти взмахнул палочкой и выкрикнул:

– Морсмордр!

Зеленое сверкающее пламя вырвалось из его палочки и резко взлетело в небо. Рон увидел колоссальных размеров череп, контуры которого образовывали изумрудные звезды, со змеей, выползающей изо рта, словно язык. Сияющий оскал поднимался над домом Уизли все выше и выше, пылая в облаке зеленоватой дымки, мерцая на небе, словно новое созвездие.

Вокруг опять раздались жуткие вопли, но в следующий миг Рона кто–то крепко схватил, и на него навалилась полная тьма, он почувствовал неприятное ощущение невесомости, окружающий его мир растаял, и парень на долю секунды ощутил, как пронзает время и пространство, уносясь от «Норы» – от своих близких, родных и друзей.

Раздался громкий хлопок, Рон ступил в пустоту, ожидая падения, но сильные руки подхватили его и, грубо встряхнув, поставили на ноги.

– А где девчонка? – резко спросил Люциус Малфой, стремительно подошедший к группе Пожирателей Смерти, которые удерживали Рона. – Я же приказал взять дочь Артура Уизли.

– Девчонка здесь, Малфой, – ответил Яксли, и Люциус увидел вторую группу Пожирателей Смерти, которые только что появились во дворе замка, удерживая юную девушку в золотом платье с разметавшимися, спутанными волосами, частично скрывающими ее перепачканное сажей лицо. – Артур Уизли вынужден будет принять наши условия, пока его сын и дочь находятся у нас.

– Хорошо, – холодно произнес Люциус. – Надеюсь, это жалкое отродье дорожит своими отпрысками больше, чем Поттером. Мальчишку в камеру, – приказал Малфой и двое Пожирателей Смерти в масках подхватили Рона под руки и поволокли по крутым лестницам и сырым коридорам.

В конце концов, он оказался в подземной тюрьме Малфой–Мэннор, пропитанной запахами крови, пота и экскрементов. Уизли понял, что он не единственный пленник, которого доставили сюда. Люциус Малфой любой ценой стремился выполнить приказ Волдеморта и найти Гарри, поэтому в ход шли любые методы, в том числе похищение магов и магглов, которые могли хоть что–то знать о настоящем местонахождении Поттера, и применение к ним пыточного заклятия, если они не хотели говорить.

Рона поставили на колени, после чего кто–то произнес заклинание и магические веревки исчезли, руки стали свободными. При тусклом свете огарка свечи, Рон увидел стены и низкий потолок каменного застенка, грязный соломенный матрас и яму, служившую отхожим местом. Пожиратели Смерти развернулись и вышли, исчез свет факелов, падавший из коридора, захлопнулась обитая металлом дверь с маленьким окошком, ключ загремел в замке и Уизли остался один на один с пустотой и своими мыслями…

Следующие несколько дней Рон Уизли познал пытку неизвестностью. Пустота и могильная тишина сводили его с ума. У парня было вдоволь времени для размышлений о своем плачевном положении, но при отсутствии свежих впечатлений все они сводились к следующему – раз он все еще здесь, значит отец пока еще не нашел Гарри. Он будет заложником в этих казематах Малфой–Мэннора до тех пор, пока его не обменяют на Гарри Поттера, который займет его место в этой камере.

Однообразные мысли о настоящем сводили Рона с ума, безызвестность о том, что могло случиться с другими членами его семьи, доводила парня до состояния ярости, сменяющейся отчаянием. Пожиратели Смерти могли захватить в заложники маму, Джинни, Гермиону, кого угодно. Родные и близкие люди, возможно, находились в соседних камерах и страдали так же, как и он. Рон также ничего не знал о судьбе бедной Габриэль, которую по ошибке, из–за одинакового платья приняли за Джинни…

Еще хуже, чем однообразные мысли о настоящем, были воспоминания, потому что они заставляли о многом сожалеть. Сны, отрывочные и болезненные, почти всегда были о Гарри, о том счастливом времени, когда они были лучшими друзьями, когда, не задумываясь, могли отдать друг за друга свои жизни…. А потом Рон вдруг узнал, что его друг, человек, которого он считал почти своим братом, оказался не таким как все, всей школе стало известно что Поттер – гомосексуалист и в первый момент Рон был в шоке. А потом появилась злость – злость на то, что друг оказался предателем, извращенцем, грязным пидором… И Уизли первый отрекся от него. Ему было очень больно перечеркивать годы их дружбы, но он сделал это. Гарри пытался что–то объяснить, доказать, но он не хотел ничего слушать. Достаточно было знать, что Поттер спит с парнями и более того, с ненавистным слизеринским подонком Драко Малфоем. Только одна эта мысль вымораживала Рона Уизли. Его друг Гарри – подстилка Малфоя. За одно это Рон ненавидел бывшего друга и хотел его убить. Гермиона пыталась защитить предателя–Поттера, даже встала на его сторону, но Уизли никогда бы не смог простить такого чудовищного коварства со стороны бывшего друга… Гарри исключили из школы и он в тот же вечер трусливо бежал из Хогвартса. На следующее утро, когда Гермиона пришла в хижину Хагрида, чтобы снова поговорить с Гарри и рассказать ему о публичной порке слизеринцев, она застала плачущего великана над чемоданом Поттера. В первый момент девушка потеряла дар речи, поняв, что произошло – Гарри покинул магический мир, не взяв с собой ни палочки, ни мантии–невидимки, ничего….

Гермиона тогда обвинила в случившемся его, Рона Уизли, наговорила много обидных и жестоких слов и категорично заявила, что между ними все кончено. А спустя несколько дней после смерти Забини, во время очередного допроса, Малфой сознался в том, что оклеветал Поттера, что все было подстроено заранее и Гарри, еще ни разу не имевший секса, был подвергнут групповому изнасилованию в гостиной Слизерина под воздействием возбуждающего зелья. Скандальное признание Малфоя Рон прочитал в «Ежедневном пророке» и новость ввела его в ступор. До него наконец–то дошел весь ужас случившегося – Гарри опоили и публично унизили, изнасиловали, надругались, а потом умело оклеветали, а он, его лучший друг, вместо того чтобы встать на сторону Поттера, как это сделала Гермиона, – трусливо отрекся от него и плюнул Гарри в лицо. Вспоминая об этом, Рон ненавидел и презирал себя за подлость и молил Мерлина только об одном, чтобы Гарри был так далеко отсюда, чтобы никто не смог его найти. Он готов был остаться навсегда в этой зловонной камере, лишь бы отец не нашел Поттера и не выдал его Люциусу Малфою в обмен на свободу сына.

Мысли о трусости, подлости и предательстве друга сводили Рона с ума, ему требовались немалые усилия, чтобы сохранить рассудок. Гермиона после досрочного роспуска студентов из Хогвартса на каникулы, не вернулась домой к родителям, а вместе с Дамблдором, МакГонагалл и членами Ордена Феникса стала принимать самое активное участие в поисках Гарри. Рон тоже собирался присоединиться к Гермионе после свадьбы Билла и Флер, но теперь, находясь в зловонной темнице Малфоев, вынужден был предаваться только бесплодной ярости, которая изматывала сильнее, чем тяжкий труд.

Однообразие изредка нарушалось шагами за дверью. Через окошко в двери Рон получал миску со скудной едой и свечи. Домовые эльфы поспешно проталкивали глиняную тарелку и быстро исчезали. Все его вопросы и крики оставались без ответа, и Рону Уизли начинало казаться что он проведет в этой камере всю оставшуюся жизнь… Но раз он до сих пор здесь, значит Гарри пока на свободе и только эта мысль не давала Рону окончательно двинуться рассудком.

От безделья Уизли начал изучать камни, из которых были сложены стены камеры. Узники, побывавшие здесь до него, оставили после себя множество надписей и рисунков, при этом в ход шло что угодно – уголь, мел, сажа, собственная кровь. Многие рисунки были сделаны столетия назад. На одном большом закопченном камне Рон обнаружил чертеж с какими–то геометрическими расчетами и магическими формулами. Похоже, кто–то, хорошо знакомый с замком Малфоев, пытался определить положение камеры относительно внешних стен, но результат оказался неутешительным для узника – выцарапанные под чертежом слова молитвы были весьма красноречивы. Даже если бы у Рона имелся сподручный инструмент, чтобы сделать подкоп, эта работа затянулась бы лет на тридцать.

Однажды, пытаясь занять себя изучением свидетельств чужого бессилия и отчаяния, Рон вдруг заметил краем глаза какое–то движение. Повернувшись, парень увидел человека, чудом поместившегося на узком карнизе над выгребной ямой. Рон поднял свечу повыше и осветил фигуру неожиданного гостя, тот отшатнулся от света. Это был мужчина с ужасными увечьями и травмами – с выколотыми глазами и чудовищными следами ожогов на лице, перебитыми и вывернутыми неестественным образом пальцами рук, с пробитыми гвоздями запястьями и ногами, побывавшими в колодках. Его раны давно перестали кровоточить, но от этого становились еще ужаснее. Человек, оказавшийся в камере, не отбрасывал тени и слегка просвечивал, и Рон подумал, что это, наверное, призрак того, кого много лет, а может быть и столетий назад замучили в темницах Малфой–Мэннор. Проплыв над ямой, призрак остановился у стены и поманил Рона к себе, парень приблизился к самому темному углу камеры. Призрак, оказавшийся в двух шагах от Уизли, слабо искрился, и сквозь его силуэт была видна кладка стены. Сумеречное существо подавало какие-то знаки, и Рон понял, что его просят заглянуть в выгребную яму. Это было, конечно, очень глупо, но гриффиндорец послушался, хотя не надеялся увидеть там ничего, кроме тьмы и собственных экскрементов. Однако он увидел черный колодец, а в нем на неопределенном расстоянии от пола камеры — гладкую поверхность воды и клубящийся над ней туман. Но самым поразительным было то, что в этой воде через туман отражались звезды. Рон невольно обратил взгляд вверх, но там, конечно, был только низкий темный потолок. Уизли снова посмотрел в колодец на клубящийся туман и мерцающие звезды. Не отрывая взгляда от изображения, он нащупал рукой камень и бросил его в омут — раздался тихий всплеск, отражение звезд смазалось, круги пошли по воде, а затем он снова увидел хрупкий звездный блеск. Пораженный Уизли повернул голову — призрак все еще находился рядом и его изуродованные ступни висели в воздухе на некотором расстоянии от пола. Выколотые глазницы были закрыты, а призрачно–белое обезображенное шрамами лицо было обращено в сторону Рона Уизли.

Призрак присел на край омута и сделал над ним круговое движение покалеченной рукой – словно повинуясь ему, туман заклубился сильнее, вода начала медленно вращаться, пока ее поверхность не превратилась в вогнутую чашу и Рон вдруг почувствовал, как его отрывает от пола и затягивает в омут. Он крепко зажмурился и ощутил, что проваливается в пустоту...

Несколько мгновений Рон чувствовал, что падает сквозь водоворот, но вдруг ощущение пустоты и падения прошло, и он услышал отдаленный шум голосов. Рыжий открыл глаза и обнаружил, что находится в пустом школьном коридоре. Он огляделся по сторонам и пошел на звук. Выйдя из-за угла, Уизли увидел большую толпу студентов с разных факультетов, но подавляющим большинством были все же слизеринцы и гриффиндорцы. В центре толпы в окружении зевак стоял Гарри и... он сам. Рон подошел поближе, но на него никто не обратил внимания.

– Спорим, Поттер, что завтра мы вас сделаем? - усмехнулся здоровый слизеринец, капитан команды по квиддичу.

– Кишка тонка, змееныши, - фыркнул Гарри и тут вдруг вперед выступил Малфой, находящийся, как всегда, в окружении своих телохранителей Крэбба и Гойла, а также манерного богатенького дружка Забини.

– Боишься поспорить, Потти? - с нескрываемым чувством превосходства надменно спросил Малфой, растягивая слова.

Гарри Поттер — ты слизняк,

Выпендрежник и мудак!

тут же хором проскандировали слизеринцы, поддерживая своего старосту. Рон, наблюдавший эту сцену со стороны, сжал кулаки. Его двойник, Рон из прошлого, за которым он сейчас наблюдал, тоже сжал кулаки, лицо покрылось красными пятнами.

– Ладно, Урхарт, давай поспорим. Я заявляю при всех, что завтра мы поимеем Слизерин и в очередной раз возьмем кубок, - ответил Поттер.

– Нет, Гарри, не надо! – крикнул Рон из настоящего и кинулся в толпу студентов, чтобы растолкать их и пробиться к другу, но вместо этого легко, как призрак, прошел сквозь собравшихся и оказался рядом с Поттером и самим собой из воспоминаний.

– Отлично, Потти, – усмехнулся капитан слизеринцев. – На что заключаем пари?

Гарри выглядел растерянным, он рассеянно растирал руку, которую только что пожал ему слизеринец и с недоумением поглядывал на окружающих.

– Э...э...э... не знаю.

– Предлагаю условие, – произнес Урхарт, быстро переглянувшись с Малфоем. Рон увидел как хорек слегка кивнул, одобряя действия сокурсника. Раньше Рон не обратил на это внимания, сейчас же, со стороны, все выглядело по–другому.

– Капитан проигравшей команды выполняет любое желание победителей.

– Нет, Гарри, они лгут! – закричал Рон. – Это обман, ловушка, не соглашайся! – Рон попытался схватить друга за плечо, но рука прошла сквозь гриффиндорца и тот ничего не почувствовал.

– Давай, Поттер, не ссы, принимай условия пари! – радостно кричали окружающие.

– Заткнитесь, мать вашу! – теряя терпение, крикнул рыжий, но в мире воспоминаний он был всего лишь фантомом.

– Да, Потти сдрейфил, – заржал Винсент Крэбб.

– Точно, Винс, обосрался Поттер, – ответил Гойл. – Чувствуете, как говнецом завоняло?

Раздался взрыв смеха.

– Гарри, не слушай их! – снова закричал Рон в самое лицо друга.

– Мы принимаем условие пари, – вдруг раздался знакомый голос у него над ухом, Уизли резко обернулся и увидел самого себя, самодовольно и напыщенно ухмыляющегося.

– Идиот, что ты наделал! – крикнул рыжий самому себе и вдруг все стало терять очертания, становясь расплывчатым, пол ушел у него из–под ног, все заволокло туманом и Уизли снова начал падать в пустоту.

Когда он опять почувствовал твердую поверхность под ногами, открыв глаза, Рон увидел роскошную гостиную в темно–зеленых тонах и понял что оказался в святая святых Слизерина. Посреди гостиной стояла обычная школьная парта, которая смотрелась здесь как–то абсурдно, неуместно, явно не вписываясь в обстановку.

Гарри в форме капитана стоял в центре окружающих его победно ухмыляющихся слизеринцев.

– Ну что, Потти, ты готов выполнить наше желание? – хищно усмехнувшись, поинтересовался Урхарт.

– А разве я уже не выполнил ваше условие? – с вызовом спросил Гарри, но наблюдающий со стороны Рон видел, что его друг слегка нервничал в окружении зло усмехающихся представителей соперничающего факультета.

Слизеринцы засмеялись, со всех сторон посыпались оскорбления в адрес Гарри и всех гриффиндорцев.

– Шрамоносец дурнее нищеброда, – сквозь смех произнес какой–то семикурсник, и Рон не удержался и врезал наглецу в лицо, но кулак Уизли прошел сквозь парня из воспоминаний, не причинив тому вреда.

Слизеринцы продолжали издеваться и смеяться над Гарри, но вдруг на общем фоне веселья между Малфоем и Урхартом начал развиваться конфликт и слизеринцы, притихнув, с интересом стали наблюдать за спором двух лидеров своего факультета – старосты и капитана команды. Парни начали торговаться, Малфой предлагал деньги, а Урхарт боролся между желанием получить что–то и жаждой наживы.

– Гарри, какого хрена здесь происходит? – спросил изумленный Рон, подойдя к другу, но Поттер из воспоминаний сам стоял взволнованный, растерянный, потрясенно наблюдая за совершаемой на его глазах сделкой. Когда слизеринцы наконец ударили по рукам, остановившись на сумме в двести галлеонов, Гарри слегка охрипшим от волнения голосом произнес:

– Что здесь происходит?

На миг воцарилась тишина, а затем вперед вышел полупьяный красавчик Забини и, противно растягивая слова, гнусаво произнес:

– Поттер, я тебя умоляю, не будь таким тупым, Драко только что за двести галлеонов купил у Урхарта право первым трахнуть тебя.

– Нет! Вы что, охренели? – пораженно воскликнул Рон Уизли, сжимая кулаки и готовый уже броситься на манерного итальяшку, но клубы тумана снова заполнили гостиную, размывая очертания присутствующих.

– Сволочи! Подонки! – кричал Рон, пытаясь дотянуться до ускользающих, тающих фигур в зеленых мантиях, но они быстро исчезали перед ним, становясь недосягаемыми и безнаказанными в своем ужасном деянии. Уизли снова провалился в водоворот воспоминаний, охваченный какими–то быстро меняющимися образами и вдруг бурный вихрь тумана снова стал рассеиваться и Рон ужаснулся от того, что в следующий миг он увидел. Гарри обнаженный лежал на школьной парте, застеленной его капитанской мантией, с широко разведенными ногами, ягодицы блестели от пота, изо рта и раскрытого ануса вытекала сперма, внутренняя часть бедер так же была измазана следами многочисленных сношений. Его опухшие губы были приоткрыты, а тягучая сперма сочилась наружу и сбегала белесыми мутными ручейками по шее, и дальше на ало–золотую мантию, промокшую от вина и семени. Гарри, судя по всему, находился в полуобморочном состоянии, между его широко разведенных ног стоял охотник слизеринцев Вейзи и вдалбливался членом в его анус, а Грегори Гойл насиловал гриффиндорца в рот. Остальные слизеринцы, стоя плотным кольцом возле парты, мастурбировали, полностью захваченные процессом, не обращая внимания на присутствующих девушек, а выплеснув сперму на лежащего гриффиндорца, отходили от парты, и их места занимали другие.

– Ублюдки! – дико заорал Рон, кинувшись на насильников своего друга, но снова провалился в бездонную пустоту, захваченный водоворотом клубящегося тумана.

– Подонки! Твари! – кричал Уизли, пытаясь вырваться из затягивающей его воронки и схватить растворяющиеся очертания негодяев.

Вдруг он обнаружил, что уже стоит в толпе примолкших слизеринцев, наблюдая за тем, как Гарри, превозмогая боль, осторожно привстал со стола, взял промокшую насквозь от спермы мантию и старается ей прикрыться.

– Поттер, там, на полу, твоя спортивная капитанская форма, забери ее..., - хрипло произнес бледный Малфой.

– Я не капитан Гриффиндора, - ответил Гарри и вдруг усмехнулся, отчего у Рона по коже пробежали ледяные мурашки.

– Что ты несешь, Поттер? - в звенящей тишине спросил Драко.

– Я не капитан, - тихо повторил Гарри, но его услышали все, даже стоящие в дальних углах гостиной. – После проигрыша нашей команды меня отстранили от должности капитана и вывели из состава команды, - ответил Поттер.

– К…когда? – прохрипел Малфой.

– Пока я лежал в больничном крыле, в гриффиндорской команде произошла смена состава.

– И ты знал об этом…, - прошептал Малфой.

– Знал, – кивнул Гарри.

– Кто… кто стал капитаном Гриффиндора? Ради кого ты….

– Джинни Уизли, – смотря в глаза Малфою, ответил Поттер.

Драко схватился за ворот рубашки, пытаясь ослабить его, Рон сделал то же самое, чувствуя, что задыхается.

– Ты…ты что… любишь ее? – прохрипел Малфой.

– Да, – ответил Гарри и медленно, не делая резких движений, направился к выходу из слизеринской гостиной.

Рон стоял в толпе пораженных, остолбеневших слизеринцев и смотрел в след своему другу, добровольно согласившемуся на чудовищное изнасилование ради любви к его сестре.

– Прости меня, Гарри, – прохрипел Рон, сглатывая слезы, но его никто не услышал, а затем его снова затянуло в водоворот воспоминаний.

Уизли со стороны наблюдал за тем, как он сам с Дином Томасом и Симусом Финниганом, зло ухмыляясь, обливает голубой краской чемодан Гарри, предварительно выставив его из спальни в коридор, и снова стал свидетелем своего предательства, когда отрекся от многолетней дружбы и в присутствии всех плюнул Поттеру в лицо.

– Знаешь, Рон, есть только два человека, которым я могу простить все, даже это, - тихо произнес Гарри, глядя на двойника Рона из воспоминаний.

– Да, я знаю, друг, - тихо произнес Уизли. - Это я и Гермиона.

– Это ты и Гермиона, - сказал Гарри.- Если бы это сделал кто-то другой, сейчас он умылся бы кровавыми соплями. Тебя я прощаю, потому что ты мой друг.

– Прости, Гарри, - прошептал Рон Уизли.

– У меня нет друзей среди пидоров, - усмехнулся его рыжий двойник из прошлого.

А потом, подхваченный вихрем воспоминаний, Рон видел, как группа хафлпаффцев, затащив Гарри в туалет для мальчиков, пытались надругаться над ним, стал свидетелем всех унижений и травли, которую пережил Поттер, видел, как его другу плевали в стакан с соком, как на уроках бросались скомканными кусками пергамента, а в Большом Зале — огрызками, как смеялись в лицо и плевали в спину, а потом Рон вдруг оказался в темной хижине Хагрида. Рыжий огляделся по сторонам — было тихо, лунный свет едва попадал в маленькое закопченное окошко. Рон Уизли услышал тихий стон, резко обернулся и увидел Гарри — тот беспокойно спал на большом диване Хагрида, укрывшись лоскутным одеялом. Сон Гарри был тревожным, парень ворочался с бока на бок, наверняка его мучили кошмары, Рон знал это. Поттер в очередной раз застонал, но вдруг дверь хижины тихо приоткрылась и внутрь беззвучно проскользнули фигуры, закутанные в плащи, в масках, скрывающих лица и в низко надвинутых капюшонах.

– Гарри, проснись! - крикнул Рон, почувствовав сильную тревогу, и бросился к своему спящему другу, пытаясь разбудить его.

Но Поттер не чувствовал его прикосновений и не мог услышать, а тем временем фигуры в черном накинулись на него, грубо стащили с дивана, швырнули на пол, накинув на голову одеяло, и принялись избивать ногами — жестоко ударяя в живот, грудь, голову. Рон зарычал как зверь и кинулся на подонков, избивавших его беспомощного друга, но призрачные удары Уизли не причиняли им никакого вреда, зато их удары сыпались на Гарри, доставляя парню жестокую боль.

– Скоты, ублюдки, оставьте его в покое! Прекратите! – орал Уизли, отчаянно пытаясь защитить Гарри, затем он упал на пол, пытаясь прикрыть собой призрачную фигуру друга, но удары проходили через него, оставляя на теле Поттера кровоподтеки и ссадины...

А потом они изнасиловали его друга — жестоко, садистски, преднамеренно причиняя страдания. Рон плакал, стоя на коленях, стараясь закрыть собой Гарри, и слышал, как тот хрипел от боли, когда очередной член насильника рвал его тело.

Уизли еще продолжал кричать, не сразу осознав, что уже покинул омут памяти и снова находится в тюремном каземате Малфой–Мэннор. Теперь он знал все, что произошло с Гарри, и какую постыдную роль сыграл он сам. Сейчас парню хотелось выть от отчаяния, как раненому, загнанному зверю. Он ненавидел сам себя и понимал, что ничем и никогда не сможет искупить свою вину перед другом. Смертельная тоска пронзила сердце Рона Уизли, а слезы раскаяния горячими ручейками потекли по его лицу. И вдруг Рон поднял голову и увидел сумеречное существо, его таинственного гостя, который вернул его в прошлое и показал, как он предал единственного друга. Изуродованное шрамами лицо призрака было обращено к Рону, а из темных пустых глазниц катились крупные перламутровые слезы. Уизли взял огарок свечи и поднес его поближе к лицу своего гостя. Вдруг, дико вскрикнув, Рон шарахнулся в сторону, пламя лизнуло его пальцы, свеча упала на каменные влажные плиты пола и со змеиным шипением потухла. Рон сумел разглядеть на лбу призрака шрам в виде молнии…

– Гарри, это ты? – прохрипел Рон, чувствуя как у него на голове от ужаса зашевелились волосы. – Что они с тобой сделали?

– Твою мать, у мальчишки остановка сердца!

– Так реанимируй его, Дэвид! Мне здесь не нужен еще один труп. За что я тебе плачу деньги?

– Я стараюсь, мистер Веймар, – ответил медик, продолжая делать массаж сердца. – Но он уже пол минуты в состоянии клинической смерти. Мы теряем его.

Рон с леденящим, сковывающем сознание ужасом смотрел на полупрозрачную, слегка светящуюся субстанцию в виде искалеченного человека и начинал понимать, что это не приведение замученного до смерти узника камеры Малфой–Мэннор, как он подумал вначале. Перед ним была душа Гарри, которая явилась к нему, чтобы открыть правду. Шестнадцатилетний подросток Гарри Поттер имел душу чудовищно покалеченного взрослого мужчины…

Вдруг с потолка сорвалось несколько капель, разбивших зеркало воды в омуте памяти. Рон протянул руку, затем поднес ее к глазам – на ней расплылись темные пятна с одуряюще сладким запахом крови. Кровь была еще теплой…

Кровавый дождь еще несколько минут лил из пустоты и Рон, стоя напротив покалеченной души своего друга и смотря в его пустые глазницы, вдруг понял, что умрет. Эта мысль пронзила сознание Рона Уизли, но он почему–то даже не удивился ей. Искупить свои тяжкие грехи перед Гарри он сможет только кровью, только своей смертью. И когда он понял это, светящаяся душа начала меркнуть и растворяться в воздухе.

– Пульс появился. Пока слабый, нитевидный, но сердце наконец удалось запустить, – устало произнес врач, обернувшись к Роберту Веймару.

– Если бы ты не был профессионалом, Дэвид, я бы не платил тебе такие деньги, – закуривая, ответил содержатель борделя и в сопровождении охранников покинул подвал.

– А ты молодец, парень, – похвалил врач, всматриваясь в бледное лицо подростка, которого он только что сумел вырвать из объятий смерти. – Мальчик, который выжил, – помолчав, добавил врач, задумчиво глядя на своего пациента, не понимая, откуда ему в голову пришла такая мысль.

Гарри тихо застонал, ресницы задрожали и парень приоткрыл глаза.

– Рон? – прошептал он, глядя в пустоту близорукими глазами, но в следующий миг веки снова опустились, и Поттер погрузился в глубокий сон.

Спустя несколько минут Рон Уизли пришел в себя. Душа Гарри исчезла, растворившись в воздухе, как утренний туман. Исчез омут памяти, пропал и кровавый дождь, не оставив никаких следов. Парень сидел над ямой с экскрементами и был так опустошен, словно из него вытекла вся его жизнь. Потом он все же нашел в себе силы упасть на спину, перевернуться на живот и отползти от края ямы. Этой ночью он спал на каменном полу, так и не добравшись до своего соломенного матраса.

Однажды Рон был разбужен необычно громкими звуками. Это был топот множества ног. Едва он успел повернуться на своем колючем, грязном ложе, как дверь широко распахнулась и ярко пылавшие факелы на несколько секунд ослепили его. В камеру ворвались несколько человек в масках, за ними, брезгливо морщась, вошел хозяин замка Люциус Малфой в роскошном костюме для верховой езды в сопровождении Беллатрикс Лестрейндж.

По знаку Малфоя двое Пожирателей Смерти подхватили Рона и поставили его на ноги, а Люциус принялся с подозрительным видом рассматривать стены и потолок подвала, словно желая убедиться в их несокрушимости. Потом он снова обратил внимание на своего узника.

– Твоя распутная мамаша произвела на свет столько ничтожных отродий, что Артур Уизли, наверное, не очень огорчится, если одним дармоедом станет меньше. Твои родители совокупляются и размножаются как кролики, порождая на свет такие отбросы общества, как ты, Рональд Уизли.

Рона вдруг охватила холодная ярость, это чувство было гораздо сильнее и страшнее всего, что он испытывал до сих пор.

– Не смей так говорить про моих родителей, ты, жалкий, трусливый прислужник Волдеморта, – запальчиво произнес парень, впервые не побоявшись назвать Темного Лорда по имени.

– Молчать, – процедил Люциус, приблизившись вплотную к Рону. В его глазах блеснул жестокий огонь. Он резко ударил парня по лицу, перстень с алмазом рассек кожу и Рон ощутил во рту соленый привкус крови.

– Если бы Артур Уизли дорожил своим сыном, то сейчас здесь был бы Гарри Поттер.

– Мой отец не предатель, и он никогда не выдаст вам Гарри, – ответил Рон, сплевывая кровь так, чтобы она попала на роскошный костюм аристократа. – А ты, Малфой, тоже не очень–то торопишься вытащить из психушки своего подонка Драко – убийцу, насильника и гомосексуалиста, – добавил Рон, не скрывая злорадного торжества при виде того, как Люциус едва заметно вздрогнул. – А Гарри вам не найти, и это была дурацкая затея с моим похищением, этим вы ничего не добьетесь. Никто не выдаст вам Гарри Поттера.

– Ну что же, – медленно произнес Люциус, брезгливо стряхнув кожаной перчаткой кровавый сгусток с лацкана пиджака. – Я думаю, стоит напомнить Артуру о твоем существовании. Я приготовил для него сюрприз, небольшой подарок в память о его младшем сыне, – сказал Люциус, не сводя тяжелого, немигающего взгляда с Рона. И в следующий миг, элегантно взмахнув палочкой, произнес: – Irruptus!

Рон вскрикнул, почувствовав резкую, обжигающую боль, а затем что–то горячее и липкое брызнуло ему на руку. Отрубленный расчленяющим заклятием палец отлетел в сторону и упал на каменные плиты, а парень, рухнув на колени, здоровой рукой схватился за покалеченную – из обрубленной фаланги пульсирующим фонтаном вытекала кровь. Беллатрикс засмеялась истеричным смехом сумасшедшей, выхватывая палочку, и направив ее на отрубленный, кровоточащий палец, приподняла его в воздух, чтобы парень мог посмотреть на него. Из пустоты материализовалась красивая лакированная шкатулка черного дерева, инкрустированная серебром. Люциус взял ее в руки, приоткрыл и отрубленный палец опустился на зеленую бархатную подушечку.

– Я думаю, это заставит Артура Уизли более активно вести поиски твоего дружка Гарри Поттера, – захлопнув шкатулку и передав ее одному из Пожирателей Смерти, надменно произнес Люциус. – Я не намерен больше ждать, поэтому твой отец каждый день будет получить небольшие сувениры в память о младшем сыне, и если он не поторопится, то очень скоро ты окажешься дома – по частям.

После нападения Пожирателей Смерти во время бракосочетания Билла и Флер и последующих за ним ужасающих событий: гибели нескольких гостей в обрушившемся, горящем шатре, во время давки и от проклятий прислужников Волдеморта; ранения других приглашенных, похищение Рона – в Норе воцарилась тяжелая и гнетущая атмосфера. Сразу же после произошедшей трагедии семейство Уизли получило пергаментный свиток без подписи, в котором говорилось, что их сын и дочь живы и здоровы, но содержатся в качестве заложников и будут возвращены только в обмен на Гарри Поттера. Артуру Уизли поставили ультиматум – в кратчайшие сроки, используя все свои связи в министерстве и личные дружеские контакты с магглами, найти покинувшего магический мир Поттера и вернуть мальчишку обратно в обмен на собственных детей. Перед мистером Уизли встал тяжелый выбор – спасать жизнь своего сына и бедной французской девочки, которую по ошибке приняли за Джинни, ценой предательства другого мальчика, которого, не смотря ни на что, он любил почти как своего родного сына. Артур понимал, что если найдет и передаст Гарри Поттера в руки Пожирателей Смерти, то тем самым обречет мальчика на лютую смерть, но если он не сделает этого – погибнет его Рон.

Артур и Молли в тот же день дали показания аврорам, прибывшим как только над их домом появилась Черная Метка. Они заявили о похищении сына, а позже связались с Дамблдором и вместе с другими членами Ордена Феникса начали активные поиски и Гарри, и Рона с Габриэль. На собраниях в доме на площади Гриммо, 12 в жарких дебатах, срывая горло до хрипа, маги кричали, перебивая друг друга, высказывая различные догадки, строя предположения о местонахождении подростков и разрабатывая отчаянные планы по их спасению.

Аластор Моуди предлагал провести обыск в замке Малфоя. Старый аврор был уверен, что Люциус, которому в прошлом году удалось избежать суда и выйти сухим из воды, замешан в нападении на дом Уизли, не смотря на то, что не было никаких фактов, указывающих на его участие в жестокой акции Пожирателей смерти. Но Моуди считал, что Люциус что-то знает о местонахождении Рона. Более того, имелись показания многих свидетелей, которые заявили, что среди Пожирателей Смерти была одна женщина и сомневаться в том, что это Беллатрикс Лестрейндж не приходилось. Беллатрикс и еще несколько сторонников Темного Лорда официально были объявлены вне закона после побега из Азкабана и числились в розыске.

Дамблдор лично явился в Министерство Магии на прием к Скримджеру, чтобы потребовать ордер на обыск в имении Люциуса Малфоя, но после скандальной истории с его отставкой по обвинению в педофилии и растлении малолетних, старого волшебника дальше приемной не пропустили.

Многочисленные агенты Ордена Феникса прочесывали маггловские кварталы Лондона, пригородные районы и графства в поисках Гарри, за домом Дурслей в Литтл–Уингинге было установлено круглосуточное наблюдение агентами–анимагами, но обнаружить парня пока не удавалось. А тем временем разрабатывался один план за другим по проникновению в Малфой–Мэннор, который, по сведениям, полученным от Северуса Снейпа, в последнее время являлся штаб–квартирой Пожирателей Смерти.

Молли Уизли в очередной раз с тревогой взглянула на часы. Почти все члены большого семейства находились дома – горе еще сильнее сплотило и так дружную семью, даже Перси сейчас жил в Норе, к большому неудовольствию Фреда и Джорджа, хотя они и старались не показывать этого при родителях. Одна из стрелок на циферблате часов указывала, что Артур на работе, но в ближайшие минуты должен был вернуться, и Молли с надеждой ждала каждый раз, что он принесет хорошие новости о сыне. Но пока этого не случилось, стрелка с изображением улыбающегося Рона намертво застыла возле деления «В беде». Ее младший сын, ее Рон, был в беде, он находился в плену у Пожирателей Смерти и мог погибнуть в любой момент, а они пока ничего не могли сделать ради его спасения…

В камине вспыхнуло ярко–зеленое пламя и Артур Уизли, стряхивая сажу, вошел в кухню. Молли бросилась к нему, с надеждой всматриваясь в его озабоченное лицо, но муж виновато покачал головой и развел руками:

– Пока ничего, дорогая. Но мы не должны терять надежду. Мы найдем нашего мальчика и спасем его. Очень скоро Рон вернется к нам и все будет как прежде.

Молли зарыдала, уткнувшись лицом в грудь мужа. На кухню беззвучно вошли Фред и Джордж и молча смотрели на плачущую мать. Казалось, за ту неделю, что пропал их брат, близнецы повзрослели на несколько лет и сейчас уже не выглядели веселыми бесшабашными шутниками – горе превратило их во взрослых мужчин, на чьи плечи навалился груз общей беды.

Вдруг раздался резкий стук в стекло, все вздрогнули от неожиданности. Фред подошел к окну и распахнул его. В открытые створки влетела незнакомая почтовая сова, в когтях которой была полированная шкатулка из черного дерева, а к лапке привязан свиток. Освободив птицу от посылки и письма, Фред вложил в клюв совы один сикль и птица, взмахнув крыльями, улетела в распахнутое окно.

– Подарок для госпожи Уизли, – произнес Джордж, подходя к брату и читая пергамент у него из–за плеча.

Молли вытерла заплаканное лицо передником и неуверенно подошла к кухонному столу, на котором стояла дорогая шкатулка. В этот момент Артур и заподозрил нечто дурное, но уже не успел ничего сделать. Миссис Уизли взяла шкатулку в руки, с опаской приоткрыла крышку, дико вскрикнула и упала в обморок. Артур бросился к ней, над бессознательным телом матери уже склонились Фред и Джордж. Джинни, услышав страшный крик, вбежала в кухню, а следом за ней и Гермиона, которая после похищения Рона жила в «Норе». Шкатулка, выпавшая из рук миссис Уизли, с захлопнувшейся крышкой лежала на полу. Артур открыл ее и содрогнулся – на дне лакированной коробки, в углублении, выстланном зеленым бархатом, лежал отрезанный человеческий палец. Нарастающий ужас, усугубившийся растерянностью, пригвоздил Артура Уизли к месту. В шкатулке лежал палец его младшего сына.

На полу слабо зашевелилась Молли. Артур закрыл шкатулку, содержавшую страшное послание и склонился над приходящей в себя женой.

– Молли, дорогая, – дрожащим голосом позвал мужчина, но выражение лица жены заставило его отшатнуться. Оно было безумно диким и злобным.

– Найди Поттера, Артур! – хрипло прошептала она с невероятной ненавистью и отвращением. – Найди мальчишку и спаси нашего сына, иначе я прокляну тебя!

Люциус Малфой оправдал угрозу и каждый день, приходя в камеру, где содержался Рон, отсекал у него по одному пальцу и с циничной улыбкой на лице помещал окровавленный обрубок в шкатулку и отправлял ее семейству Уизли.

Но сегодня, раньше обычного, вместо Люциуса заявилась безумная Беллатрикс, которая долго развлекалась, используя пыточное заклятие Круциатус, от чего парень бился в конвульсиях, катаясь по полу, и дико кричал, а на губах пузырилась кровавая пена.

– Говорят, что ты предатель чистокровных, - прошипела ведьма, направляя палочку в голову истязаемой жертве. – Любишь грязнокровок, как и твой папочка, – разряд магической энергии ударил в разбитое лицо Рона, хрип потонул в булькающих звуках крови, хлынувшей из горла. – Так где твой дружок Поттер? - продолжила допрос Лестрейндж, не обращая внимания на то, что ее жертва захлебывается кровью, согнувшись на каменных плитах камеры.

– Достаточно, Белла, - вдруг раздался властный холодный голос, и пыточное проклятие вмиг прекратилось. – Мальчишка мне пока нужен живым.

– Все еще надеешься обменять его на Поттера, да, Люциус? - глумливо засмеялась Лестрейндж, подходя вплотную к мужу своей сестры. – Ты зря теряешь время, Малфой. Они не выдадут нам Поттера, так что отдай рыжего ублюдка мне.

– Я обещал его Петтигрю, крыса уже давно донимает меня этим. Он хочет поквитаться с мальчишкой.

– Червехвост жалкая мразь, – зашипела Белла, – а я твоя родственница.

– Если Червехвост не получит мальчишку, он пожалуется Темному Лорду, Белла, – заметил Малфой, задумчиво глядя на лежащего в луже крови бессознательного Рона. – Ты уверена, что он действительно не знает, где прячется его дружок? – с подозрением поинтересовался Малфой.

Поиск по сайту: