Глава 16. Двое наших охранников вошли первыми, раздвинув длинные шторы, чтобы впустить Хейвена и его львов

Двое наших охранников вошли первыми, раздвинув длинные шторы, чтобы впустить Хейвена и его львов. Он был около шести футов ростом, немного уже в плечах, чем мне нравилось, но с достаточно мускулистым телом. Он серьезно относился к своей физической форме, потому что львы постоянно боролись за господство. От физической формы зависело, будешь ли ты жив или мертв. Поэтому большинство львов упражнялись очень серьезно.

Он был одет в длинный кремовый плащ поверх красивого костюма. Он весь был загоревшим и кремовым, словно одежда отражала льва внутри него. Его волосы все еще сохраняли оттенки синего, с бликами и тенями, словно синий был натуральным цветом волос, так что окрас по-прежнему был одного из самых лучших неестественных оттенков, которые я когда-либо видела. Волосы были коротко выбриты по бокам и длиннее на макушке, так что он мог уложить их гелем в маленькие шипы. Его глаза все еще были голубыми. Моя львица понюхала воздух, как только я увидела его, как лидер, я хотела его видеть, но моя львица хотела его обонять.

Его сила накрыла меня, словно теплое дыхание внезапно пронеслось ветром над каждым дюймом моей кожи. Я вздрогнула, и моя львица начала подыматься вверх по этому долгому метафизическому пути. Она любила Хейвена с момента нашей встречи с ним. Я могла распознать неприятности, когда сталкивалась с ними. Но ничего не изменилось в отношении того, насколько мое тело хотело его. Я хотела быть голой и обернуть каждую свою пядь вокруг каждого его дюйма, как кошка, которая с наслаждением метит территорию своим запахом. Он был моим, а я принадлежала ему, как Мика и я принадлежали друг другу. Мой пульс ускорился.

Рука Натаниэля сжалась в моей, и Дамиан придвинулся ближе, обнимая нас обоих. Это вернуло мне способность думать, помогло замедлить пульс. Жан-Клод взял в свою мою оставшуюся свободную руку, и это помогло еще больше. Мне не нужно было смотреть, чтобы знать, что Ричард положил свою руку на диван, тоже касаясь Жан-Клода. Я знала, что мы все касались друг друга, и с каждым прикосновением я все меньше была жертвой льва внутри меня и льва, вошедшего в комнату.

Сила Хейвена тяжело прокатилась по моей коже. Я почувствовала высохшую на солнце траву, пыль и богатый аромат льва. Когда-то этого было бы достаточно, чтобы моя львица начала прорываться сквозь стены моего тела, но сейчас, когда меня касались руки всех остальных, это было заманчиво, но я не обязана была поддаваться.

Низкий рык вырвался из его человеческих губ. Этот звук, казалось, завибрировал вдоль моей спины, будто мое тело было камертоном, и один низкий звук ударил как раз по правильной ноте. Я попыталась встать, но руки удержали меня на месте. Я повернулась к ним, рыча, моя львица громко звучала в моей голове.

Хейвен зашагал по ковру к нам, и я поняла, что он намеревался лишить меня всего моего самообладания. Его сила шла впереди него, как авангард нападения. Я могла либо встать и пойти к нему в этом теле, или моя львица могла попытаться пойти к нему в другом. Я действительно встала на ноги. Жан-Клод и Натаниэль все еще держали меня за руки, но я стояла, желая, чтобы Хейвен прикоснулся ко мне. Его сила казалась мощной, и если бы я немного поддалась, это удержало бы львицу от попыток вырваться из меня.

Брам темным размытым пятном вдруг просто появился передо мной, загораживая путь Хейвену. Я знала, что Мика сказал ему сделать это. Небольшая логическая часть меня знала, почему он это сделал, и, как Нимир-Ра, даже согласилась, но львица была не согласна. Она зарычала на высокую фигуру Брама между нею и Рексом. У нее была точно такая же реакция, как если бы Брам стоял между ней и добычей. Я освободила руку из руки Натаниэля. Только Жан-Клод не давал мне прыгнуть на Брама или просто обойти его. Честно говоря, нападение было первым планом. Визуально я представляла львицу на его спине, с когтями, вонзающимися в его плоть, зубами, погружающимися в кожу его головы, его голову, раздавливающими его череп.

Интуитивная память помогла мне вернуться обратно в мою голову и оттолкнуть львицу назад. Я была человеком, не животным. Я могла управлять этим. Я не хотела причинить вред Браму.

Когда Хейвен почувствовал, что моя львица остыла, его сила по-прежнему оставалась там, по-прежнему ища львицу. И она нашла львов, которых он привел с собой. Их энергия вспыхнула. Я могла видеть ее, не глазами, но ощущать затылком. Я знала, что это был Джесси, высокий, смуглый, красивый, и Пейн, высокий, бледный и красивый. Пейн на самом деле была его фамилия, а не прозвище силовика. Но я видела их львов вокруг них как ореолы: одного — с почти черной гривой, а другого — такого бледного, как привидение. Но были и другие львы за ними: женщина, которую я не знала, высокая, крепкого телосложения, но с роскошными формами. У меня сложилось впечатление коротких темных волос, но в основном ее львица была темно-желтой с темными отметинами, так что местами она выглядела чуть ли не пятнистой. Другая женщина была намного более низкой, с длинными золотистыми волосами, но ее львица была не меньше. Это был огромный золотой рычащий зверь вокруг ее человеческого тела, словно тело было фитилем, а лев — пламенем.

Потом я увидела еще двух львов, лежащих на полу. Они горели неярко. Их львы светились красно-оранжевым, как угасающий огонь. Они были молодыми львами, с более короткими гривами, всклокоченными по сравнению с другими мужчинами. Их львы повернулись и посмотрели на меня, один с ореолом темной гривы, другой — бледнее, но львы смотрели на меня. Они знали меня.

Я вдруг увидела мир через золотую дымку. Я повернула голову и могла видеть свою львицу над собой, как зарево позади моих глаз. Она, как и другая низкая женщина, не была маленькой. Она была большим темно-золотым зверем, возвышающимся надо мной и вокруг меня. Однажды я вот так видела леопарда Мики вокруг него, но до сих пор это не повторялось. Теперь я видела львов.

Один из львов на полу шевельнулся и поднял голову, и я увидела Тревиса с его золотисто-коричневыми локонами и темную гриву вокруг него, словно произошло наложение двух изображений. Тревис посмотрел на меня и попытался протянуть ко мне руку. Раненый, он смог исполнить лишь слабое подобие умоляющего жеста у большинства ликантропов. Он покорно просил доминанта простить его, помочь ему.

Ноэль лежал неподвижно рядом с ним. Образ его льва был тускнеющей темно-красной тенью. Какая-то часть меня знала, что это значит. Ноэль умирал. В этот момент львица и я пришли к соглашению. Мы не убивали то, что было нашим. В диком мире львицы сплачивались, чтобы не позволить мужчине-нарушителю захватить власть над прайдом. Они сражались рядом со своими избранными самцами ради сохранения своей земли, своих детенышей, безопасности.

Я попыталась обойти Брама и Хейвена. Я просто хотела добраться до Ноэля до того, как его сила полностью иссякнет. Брам позволил мне обойти его, но Хейвен схватил меня, и он был быстрее, чем Брам или я думала, потому что его рука схватила меня за плечи до того, как Брам успел отреагировать.

Как только он прикоснулся ко мне, вся эта золотая энергия закрутилась вместе, как какой-то золотой костер. Столько силы, столько энергии! Это было так здорово! Он поцеловал меня, а мои глаза все еще были закрыты от наплыва силы. Я ответила ему, и мы открыли глаза, и ощущение было таким, словно мы стояли в центре холодного, золотого огня.

Он улыбнулся мне, и мне пришлось улыбнуться в ответ. Потом я услышала голос. "Анита". Голос звучал надломленным, и я обернулась назад. Тревис тянулся ко мне и Ноэлю…

Я посмотрела на Хейвена.

— Сначала мы спасем Ноэля, а потом поговорим.

Руки Хейвена крепче сжались вокруг меня.

— Даже теперь, чувствуя эту силу, ты хочешь его. Их?

— Он умирает.

— Слабые умирают, таков закон львов.

— С этой силой мы можем призвать его зверя. Мы можем его спасти.

Его руки сжимались сильнее вокруг меня. — Я не хочу его спасать.

— А я хочу.

— Будь со мной, и мы сможем его спасти.

Я поцеловала его, не задумываясь, и теперь мои руки были скованы между нашими телами его руками, обернутыми вокруг меня. Я не могла дотянуться ни до пистолета, ни до большого ножа на спине, но я могла дотянуться до ножен на запястьях. Я сделала вид, что безуспешно борюсь, и знала, что из всех мужчин в моей жизни, Хейвен на это купится. Одной из наших проблем было то, что он просто не мог воспринимать женщин в качестве равных. Не менее опасными, чем есть.

Я использовала борьбу, чтобы скрыть, как достаю один из тонких серебряных ножей, и, только когда он почувствовал, как моя рука напряглась, чтобы вонзить его, тогда он осознал опасность.

Он стал меня отпускать, чтобы увеличить расстояние между нами, но у меня было время, чтобы вогнать лезвие в его тело. Было время, чтобы почувствовать, как оно погружается; острое, как бритва, лезвие рассекло его рубашку и мясо под ней, погружаясь глубже, как сотни других раз погружалось в других больших плохих монстров. Единственное, что его спасло, — это то, что он держал мои руки слишком низко по отношению к его телу, чтобы я могла достать до его сердца, даже если бы он не двигался.

Он отпустил меня и, спотыкаясь, отошел от меня назад. Я успела заметить кровь на моем ноже, первый цветок красного на его рубашке, удивление на его лице. Оба его охранника застыли, не зная, что делать. Словно не могли поверить в то, что я ранила его.

Я крикнула нашим охранникам: — Не давайте ему подойти ко мне, пока я не исцелю Ноэля. Я не собиралась поворачиваться спиной к раненому верльву, но отступила назад так быстро, как могла. Брам и другие охранники окружили Хейвена, готовые исполнить в точности то, что я сказала.

Высокая верльвица стояла на коленях рядом с Ноэлем. Она гладила его волосы, и я поняла, что в тот момент, как я ударила Хейвена ножом, двойное видение светящегося льва, наложенное на человеческую форму, исчезло, как будто я сделала что-то, что разрушило всю эту силу.

Женщина подняла на меня карие глаза. Они блестели невыплаканными слезами. Она прошептала: — Ты опоздала.

Поиск по сайту: