Глава 42. Мы, наконец, начали делать нечто подобное тому, чем занимались Жан-Клод и Ричард, только на кровати

Мы, наконец, начали делать нечто подобное тому, чем занимались Жан-Клод и Ричард, только на кровати. Во-первых, я ниже Ашера, причем намного. Во-вторых, я не умею заниматься оральным сексом на скорую руку, а когда приходится стоять на коленях на каменном полу, иначе как по-быстрому, не получается. Я откинулась назад, прижавшись к телу Ашера. И сразу же почувствовала своей задницей, насколько одновременно мягкими и грубыми были его кожаные штаны. Он все еще был одет, как и Жан-Клод во время прелюдии, а я не хотела, чтобы Ашер оставался одетым. У нас в кровати был новый мальчик, высокий, спортивный и достаточно крепкий — прямо как Ричард, и Ашеру нравился этот тип телосложения. Он никого особо не выделял, но прежде всего ему нравились высокие спортивные мужчины. А новый парень, в свою очередь, очень интересовался мной. Он, казалось, не возражал против других мужчин, и ему нравился Мика, но он не заглядывался на них так, как заглядывался Ашер в нашей компании. Ричард обвинил Ашера в том, что ему больше нравятся парни, чем девушки, потому что если бы это было не так, то он предпочитал бы быть первым у женщин. Но Ашеру нравились опытные женщины и опытные в постели с женщинами мужчины, к тому же ему нравилось быть первым мужчиной у парней. Мои общие с Жан-Клодом воспоминания это подтверждали. И Мефистофель, возможно, принадлежал к тому самому типу мужчин, который нравился Ашеру. Но пока Ашер не выяснил, каковы его шансы, он прятал свои шрамы.

Пока мы с Микой раздевали друг друга, мне пришла в голову мысль, что могла быть и другая причина того, что Ашер все еще был одет. Он поимел Жан-Клода так, как давно уже хотел, а тот вместе с Ричардом получал сейчас огромное удовольствие от новой девушки. Беспокоило ли Ашера то, что Жан-Клод показывал такое решительное предпочтение тем частям тела, которых не было у него, или я просто себе напридумывала? Возможно, но с Ашером все могло быть.

Я стянула с Мики его рубашку, а он снял с меня лифчик, мы все еще стояли на коленях на кровати, но уже голые по пояс. Я гладила его предплечья, а он приблизился ко мне так, что наши обнаженные части тел соприкоснулись. Объятие превратилось в поцелуй, который начался вполне невинно, но затем перерос в ласкание друг друга языками и нежные прикусывания зубами.

— Я не знаю, куда мне пристроиться, — произнес Мефистофель, что заставило нас прекратить поцелуй и повернуться к нему.

Мы как будто забыли о нем на мгновение, вероятно, так и случилось.

— Прости, — сказала я, — Не знала, как ты отнесешься…

— Отнесусь к чему? — спросил он.

Я посмотрела на Мику, затем оглянулась назад на Ашера, который все еще стоял в изголовье кровати, просто наблюдая за нами. Сквозь его сияющие волосы я могла видеть его прекрасное и высокомерное лицо. Это напомнило мне о взглядах, которые бросали Гордость и Мефистофель, когда только пришли к нам. Ашер скрывал свои чувства. Он не хотел пугать нового парня.

Я поглядела на Натаниэля, который принес один из стульев от камина и поставил его так, чтобы у него открывался хороший вид на кровать. Натаниэль пожал плечами и улыбнулся.

Я оглянулась на Мику, и он сказал:

— Ты можешь присоединиться к нам, Мефистофель, в любое время, когда захочешь.

Лицо Мефистофеля осветилось яркой улыбкой, и он поднялся к нам на кровать. На нем все еще были джинсы, но обувь он снял. Он пополз к нам, извиваясь, и кровать была достаточно большой, чтобы ему было где развернуться. Он двигался изящно и похотливо, все его тело обещало секс, как воздух обещает дождь перед грозой. Каждому было понятно, что любой, кто способен так двигаться, сможет оправдать все ожидания. Я еще не встречала никого, кто бы умел делать такое и не сдержал обещания, данные своим телом.

Стоя на четвереньках, он прижал свое лицо к моему животу, затем, фыркнув, начал слегка водить губами по моей коже. Приблизившись ко мне, он поцеловал мою грудь, но это был легкий поцелуй, до тех пор, пока он не встал передо мной на колени. Тогда он посмотрел на меня сверху вниз, и в его глазах зажегся тот самый огонь, которым всегда горят глаза у мужчин в подобные моменты. Он наклонился, и я подняла лицо к нему. Он поцеловал меня, и на этот раз поцелуй получился совсем не нежным. Он целовал меня как Мика, засовывая мне в рот язык и прикусывая губы. Его большие руки двинулись мне за спину, но не для того, чтобы обнять, а чтобы потереться о мою кожу, подобно коту. Он прекратил поцелуй, с трудом переводя дыхание, словно ему не хватало воздуха. Я сама немного запыхалась.

— У тебя шрам на спине. Можно посмотреть?

Я просто повернулась, чтобы он мог его увидеть.

— Как ты его получила? — поинтересовался он, и кончики его пальцев уже касались шрама, деликатно прослеживая его линию.

— Сломанным деревянным колом, — ответила я.

— Ты упала на него?

— Нет, человек, находящийся под властью вампира, попытался заколоть меня.

— У меня тоже есть один, и он гораздо больше.

— Да? — поощрила его я.

Он повернулся так, чтобы я могла видеть его спину, и у него действительно оказался шрам, намного длиннее, хотя мой был шире. Мужчины всегда больше впечатляются длиной, чем шириной. Поскольку он, казалось, ожидал этого, я провела по шраму кончиками пальцев. Это была белая тонкая кривая линия справа от позвоночника.

— А ты как получил свой? — поинтересовалась я.

Он обернулся:

— Мой кузен Торн порезал меня на тренировке.

— Вы на тренировке пользуетесь настоящими серебряными клинками? — удивилась я.

— Если не использовать серебро, тогда не узнаешь свою реакцию на раны. Боль — всего лишь теория, пока тебя не ранят по-настоящему. Нужно знать, как отреагируешь на самом деле.

Я задумчиво посмотрела ему в лицо, пытаясь увидеть то, что скрывалось за этой красотой и страстным желанием.

Мика пояснил:

— Торн — один из вертигров, которых мы не взяли на встречу с тобой.

Я посмотрела на него:

— А что не так с этим кузеном Торном?

— Он пытался показать характер и обращаться со мной, как с коротышкой.

— Да, такие вещи не украшают его в моих глазах.

— Я сказал Джейку, что Торн может остаться, только если не будет создавать проблем. Если он начнет доставлять неприятности, тогда он уже не наша проблема, и ему придется уехать, — произнес Мика.

Мефистофель коснулся бугорков шрама на моей левой руке:

— Это сделал оборотень?

— Вампир, и шрам на ключице — тоже он.

Мефистофель провел по нему кончиками пальцев, потом коснулся моего плеча и блестящего плоского шрама на нем.

— Пуля, — пояснила я.

— Серебряная?

— Это было до того, как я стала человеком-слугой Жан-Клода, поэтому — нет.

Он коснулся крестовидного шрама от ожога со следами когтей, которые немного искривили его линии:

— А это?

— Ренфилд одного вампира решил, что было бы забавным заклеймить меня.

Он проследил следы когтей кончиками пальцев.

— Это — оборотень.

— Ведьма-оборотень, не ликантроп.

— Ты говоришь о ведьме, которая использовала для обращения магический пояс из шкуры одного из наших?

— Да, — сказала я.

— И что стало с этой ведьмой?

— Умерла, — ответила я.

— Так они действительно все мертвы, все те, кто причинил тебе боль?

— Да, — произнесла я.

Он посмотрел на Ашера.

— Джейк рассказал нам, что с вами сделала церковь. Можно мне посмотреть?

Ашер подошел совершенно бесшумно, так тихо, как мог научиться двигаться лишь проживший столетия. Он убрал волосы в сторону, открывая свои шрамы на лице.

Мефистофель подполз к нему на коленях и без спроса коснулся лица Ашера, и, как и у меня, проследил его шрамы кончиками пальцев. Я знала, насколько деликатным было это прикосновение, как случайное касание крыльев бабочки. Ашер никак не реагировал, пока его трогал другой мужчина.

— Мой кузен Мартино стал бы сильно завидовать.

Ашер посмотрел на меня. Я спросила:

— Завидовать чему?

— Мартино думает, что он — самый красивый мужчина на свете, но он Ашеру и в подметки не годится. Или Жан-Клоду, если на то пошло, но все равно ты — самый красивый мужчина, которого я когда-либо видел.

Ашер отодвинулся от него, позволив волосам прикрыть его лицо.

— Ты только что касался моих шрамов; ты знаешь, что это — неправда.

— Изуродована всего лишь небольшая часть твоего лица, — он потянулся, чтобы коснуться шрамов снова. Ашер повернул свою голову так, чтобы Мефистофель не смог до них дотронуться. Но тот был настойчивым мальчиком, и его большой палец скользнул по нижней губе Ашера.

Ашер отдернулся:

— Зачем ты это сделал?

— Потому что захотел, — ответил он так, словно в этом был какой-то особенный смысл, и предполагаю, что действительно был.

— Я некрасив, — произнес Ашер и начал расстегивать свою рубашку. Он расстегнул плотную белую ткань и распахнул ее так широко, чтобы выставить напоказ и гладкие мускулы, и глубокие ручейки шрамов, словно приглашая сравнить, как все выглядело "до" и "после".

— Ничего себе, наверное, было больно, — заметил Мефистофель.

— Ты понятия не имеешь, насколько, — отозвался Ашер.

Мефистофель протянул руку, чтобы потрогать. Ашер начал пятиться, и тут Натаниэль не выдержал:

— Ты же хочешь, чтобы он тебя коснулся, разве не так?

Ашер кинул на него не очень дружелюбный взгляд, но позволил вертигру провести его деликатными пальцами по шрамам и затем по нетронутой стороне. Он водил руками вверх и вниз по обеим сторонам тела Ашера, исследуя различия в структуре.

— Как далеко вниз идут шрамы?

— Ты пытаешься вытащить меня из моей одежды? — поинтересовался Ашер.

Мефистофель удивился и спросил:

— Разве это не то, что мы все собираемся сделать? В смысле, раздеться…

— Да, — согласился Натаниэль и посмотрел на Ашера. Его взгляд ясно говорил: "Не порть все только потому, что ты такая заноза в заднице".

— Так я могу посмотреть? — уточнил Мефистофель.

Ашер посмотрел на меня. Не знаю зачем, так как я сама была в полной растерянности. И в тот же момент Мика спросил:

— Разве ты не хочешь этого?

Ашер опять оглянулся на меня, и я, наконец, поняла его мольбу. Я подползла к нему так, чтобы я была с одной стороны, а Мефистофель с другой, и спросила:

— Хочешь, я тебе помогу немного?

Ашер кивнул. Я поняла, что он нервничает. Мужчина, к которому его влекло, пытался заставить его раздеться и назвал его самым красивым человеком, которого он когда-либо видел. Полагаю, Ашер думал, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, и это пугало его. Я не могла винить его за это. Я провела несколько лет, наблюдая за тем, как он подбивал клинья к парням, которым не настолько нравились мужчины, насколько ему, и как он едва ли не с презрением относился к тем, кому нравился сам. Это был хороший рецепт, чтобы быть несчастным всю оставшуюся жизнь.

— Откинься назад, — произнесла я.

Ашер заколебался, но затем сделал то, что я просила, откинувшись назад на подушки. Его волосы рассыпались вокруг лица, но он уже не пытался его спрятать. Он просто лег на спину, и я была согласна с Мефистофелем — Ашер был одним из самых красивых мужчин, которых я когда-либо видела.

Мика придвинулся к длинным, стройным ногам Ашера.

— Сначала сапоги, — произнес он.

Натаниэль взобрался на кровать и оказался на моей стороне, но опустился ниже, чтобы зеркально повторить движения Мики.

— Я думала, ты собирался просто смотреть, — заметила я.

— Я передумал, или ты не хочешь впятером?

Я улыбнулась ему:

— Я согласна, если Мефистофель не против.

Но Мефистофель уже поглаживал пальцами тело Ашера над самым краем его кожаных штанов. Он исследовал текстуру его кожи, очень осторожно, не торопясь спускаться вниз, или, возможно, она просто была более сложной в области пояса, где вместо ремня для штанов был засунут шнурок.

Ашер наблюдал, как Мефистофель поглаживает его кожу. Неприкрытое желание, которым раньше горел его взгляд в этой же самой комнате с Жан-Клодом и Ричардом, исчезло. Его лицо выглядело очень настороженно, но глаза следили за движениями другого мужчины.

— Думаю, что Мефистофель не против, — заметил Натаниэль.

Трое из нас обменялись взглядами, и затем я кивнула.

— Сначала сапоги, — скомандовала я.

Они вдвоем начали снимать с его ног мягкие кожаные сапоги. Я пододвинулась к верхней части его брюк и развязала шнурок. Мефистофель помог мне слегка приспустить их:

— Мне нравятся брюки.

— Но они закрывают обзор, — сказала я. Брюки Ашера были достаточно расстегнуты, чтобы Мефистофель мог увидеть, что шрамы спускаются ниже линии штанов. Его прикосновения были такими нежными, когда его пальцы двинулись внутрь брюк Ашера, прослеживая линию шрамов, и он как будто совсем не беспокоился о том, что засовывал руки в брюки другого мужчины.

Глаза Ашера закрылись, но я успела поймать его взгляд. Если бы Мефистофель по-настоящему трогал его там, он был бы самым счастливым вампиром, но другой мужчина сказал:

— Шрамы дальше не идут. — Если Мефистофель и счел это возбуждающим, то никак этого не показал, ни голосом, ни какой-либо иной реакцией, вытаскивая свою руку.

— Не совсем так, — заметила я Мефистофелю, — Но мы должны будем заставить его снять брюки, чтобы показать тебе, что я имею в виду.

Мика и Натаниэль стянули с Ашера сапоги, и Натаниэль бросил их рядом с кроватью. Мефистофель живо помог мне спустить с Ашера кожаные брюки. Он никак не среагировал, когда увидел его обнаженным. Но когда он увидел, что шрамы спускаются ниже сбоку по бедру Ашера, то начал прослеживать их тонкие линии. Мика и Натаниэль полностью стянули брюки с его длинных ног, и единственной одеждой, которая осталась на Ашере, была лишь расстегнутая рубашка.

Мефистофель вернулся к его шрамам на груди и животе.

— Они гораздо глубже. — Его пальцы потянулись вниз к бедру и тонкой линии, которая сползала от бедра к паху. — А этот более поверхностный. — Он посмотрел на лицо Ашера.

— Похоже на то, будто они не собирались сильно портить твое лицо или гениталии.

— Они не сделали с моим лицом того, что с грудью, — произнес он, — Но больше они меня нигде не пощадили. Я не был обрезан. Крайняя плоть получила ужасные повреждения. Я не мог… функционировать больше века.

— Шрамы были по всей крайней плоти? — спросил Мефистофель.

— Да, — ответил он.

— Зачем они это сделали? — поинтересовался Мефистофель.

— Они хотели очистить меня от дьявола.

— Есть еще шрамы, — сказала я и повернула бедро Ашера так, чтобы стал виден тонкий шрам на его внутренней стороне.

Мефистофель пробежал кончиками пальцев по внутренней стороне бедра Ашера точно так же, как и по всему остальному. Он сконцентрировался только на структуре кожи, и, казалось, не различал того, чего он касался, сосредоточившись только на своих ощущениях.

В то время, как Мефистофель это делал, я поглядела на лицо Ашера. И на мгновение мы встретились глазами. Он не дал мне ключа к разгадке того, что чувствовал, но, возможно, догадался, о чем именно я думала.

— Есть еще один шрам, — добавила я и провела рукой по яичкам Ашера. Он среагировал, слегка изогнувшись на кровати. У Мефистофеля я вообще не увидела никакой реакции. Я подвинула свою руку достаточно, чтобы показать тонкую белую линию, которая пересекала сморщенную кожу.

Его пальцы исследовали этот шрам, как и любой другой. Не было ни момента гомофобного колебания. Я не могла сказать, волновала ли его нагота Ашера или нет. Его реакции были странными, и потому трудно было понять его чувства, но он явно не был обеспокоен. Я знала по опыту, что шрама на яичках Ашера труднее касаться, так как кожа на них перемещается. Чтобы действительно почувствовать его, приходилось сделать больше, чем просто пробежать по нему пальцами.

Мефистофель понял это и аккуратно зажал кожу между пальцами, так, чтобы можно было дотронуться до шрама и сзади, и спереди. Тело Ашера начинало реагировать на эти прикосновения. Я взяла рукой его член и стала поглаживать, в то время как Мефистофель играл с его яичками. Способ, которым он играл с ними, был не тем, который нравился Ашеру. Главным образом он трогал их по линии шрама, но не прекратил изучать их, когда я стала ласкать Ашера рукой. Только вот, хоть убейте меня, я не могла точно сказать, нравилось ли Мефистофелю касаться другого мужчины, или же он просто не считал, что делает что-то сексуальное.

Ашер стал длинным и твердым в моей руке. Мефистофель продолжил исследовать его ниже. Теперь он не просто исследовал структуру шрама, но и структуру кожи и отдельных частичек внутри. Он даже закрыл глаза, чтобы можно было сконцентрироваться только на ощущении от прикосновений.

Я не знала, как заставить нас продвинуться дальше, и стоит ли вообще это делать. Ашер получил от нового парня прикосновений больше, чем от кого-либо вообще до вчерашнего дня. Я не хотела портить ему удовольствие, но… я посмотрела на Мику в поисках подсказки или помощи.

Помощь пришла от Натаниэля:

— Нас тут достаточно, чтобы удовлетворить орально двоих из нас одновременно, — произнес он.

Отчего Мефистофель открыл глаза, хотя его руки все еще оставались на теле Ашера.

— Кто кем займется? — поинтересовался он.

— Ты хочешь сам пристроиться к кому-нибудь снизу, или чтобы кто-то ласкал снизу тебя? — спросил Натаниэль. Я поняла, что среди нас троих он был наименее взволнован.

Мефистофель усмехнулся. Его рука прекратила играть с Ашером и оперлась на его бедро в очень уютном жесте.

— Ты говоришь об оральном сексе. Конечно, я хотел бы, чтобы кто-то мной занялся.

— Если тебя будут ласкать снизу, ты не сможешь никого трахнуть, — сказал Натаниэль.

Он нахмурился:

— Трудный выбор.

— Насколько ты хорош в оральном сексе? — поинтересовался Натаниэль.

Он усмехнулся и выдал самодовольный взгляд:

— Жалоб не поступало.

— А похвал? — спросила я.

Мгновение он казался озадаченным, но затем сказал:

— Было несколько, но в основном в качестве похвалы я получаю крики и закатывающиеся глаза.

Он снова выглядел самодовльным.

— Крики, так по-девчачьи, — заметила я.

— По большей части, да, — сказал он, — Но оральный секс похож на поцелуи: достаточно закрыть глаза, и уже невозможно сказать, кто тебя целует, только то, что это классно. — Его лицо стало несчастным. — За исключением волос на лице — я так и не смог смириться с этим.

— Ни у кого на этой кровати нет на лице волос, — произнесла я.

Он улыбнулся:

— Тогда все получится!

Я хотела уточнить, на самом ли деле у него нет предпочтения в плане парней или девушек, но боялась, что если задам этот вопрос, он вдруг решит, что есть. Я предположила, что если мы продолжим действовать так, будто в этом нет ничего особенного, то он не остановится. Я никогда не была с кем-то вроде него, у кого не было однозначного предпочтения в отношении тех или других. И это немного нервировало.

— У тебя когда-нибудь отсасывал вампир? — спросил Ашер.

— Нет, — ответил он.

— Тебе нравится боль?

— Ты имеешь в виду во время секса?

— Да.

— Не так, чтобы очень…

Ашер широко открыл рот, сверкая аккуратными, но все же клыками.

— Тогда ты не захочешь, чтобы я делал тебе минет.

— Верное наблюдение, — и затем он рассмеялся над своей собственной нечаянной шуткой. — Тогда, я сделаю тебе минет?

Ашер моргнул и затем, не меняя выражения лица, произнес:

— Меня это устроит.

Поиск по сайту: