Глава 20. Слэш, Стивен и я прибыли в Чикаго первыми

***

Слэш, Стивен и я прибыли в Чикаго первыми. Наша рабочая этика не позволяла нам сидеть сложа руки. Мы хотели удостовериться, что всё готово к предстоящей работе. Я думал, что Эксл вскоре последует за нами – в конце концов, мы были там по его настоянию. Вероятность участия Иззи в этом важном эксперименте была менее очевидной. Недавно он был арестован за, ммм, срыв перелёта. Обсыканием кухни. Так что он пытался вести трезвый образ жизни. Да, и ещё, в результате ареста он должен был сдавать мочу на анализ. Ясно, что в то время ему, возможно, не очень хотелось находиться среди нас.

Первое, что нам нужно было сделать – это подыскать место, где могла бы разместиться вся группа и часть нашего оборудования. Ещё у нас был охранник – в глазах нашего менеджмента скорей надо было защищать окружающую публику от наших шалостей, нежели наоборот. А затем нам необходимо было найти место для репетиций и написания музыки.

Мы нашли 2 квартиры выше итальянского ресторана напротив церкви в стороне от Кларк Стрит. В качестве места для репетиций мы сняли старый пустой театр – Top Note Theatre – выше рок клуба Метро. Тогда мне ещё не было известно, что некоторые завсегдатаи Метро были крепко завязаны в городской системе распространения наркотиков.

После двух недель в Чикаго Эксл по-прежнему не появился. Слэш, Стивен и я были несколько возмущены. Какого хуя? Мы были в городе, к которому у нас не было никакого интереса, где у нас не было друзей и не было вокалиста. Мы, блять, были вне себя. Я начал пить сильней.

В один вечер я так нажрался, что кто-то вытащил меня за шкирку и сказал: «Так, вмажь немного кокса и сразу протрезвеешь». Вот оно, секретное снадобье. Я плохо относился к кокаину. Я никогда не хотел быть тем парнем – кокаиновым мудаком. Но теперь я понял, что кокаин не был самоцелью сам по себе, или не обязательно должен ею быть; он был всего лишь средством, орудием для её достижения. Мне не было надобности становиться кокаино-зависимым, чтобы извлекать из него пользу. Кокаин позволял мне делать мою приоритетную диету для достижения измененного состояния сознания более интенсивной и долгоиграющей. Таким я бы мог стать. Я начал пить всё больше и больше, и теперь я уже тоже подключился к наркоманскому окружению, которое было нам доступно в клубе внизу.

В довершение к этому, чикагская газета напечатала статью о группе, проживающей в городе и пишущей песни для альбома, и даже разоблачила улицу, где мы жили, и место, где мы записывались. Пожалуй, одно-единственное преимущество Чикаго было анонимностью, но теперь дети выискивали нас в этих местах в надежде хоть мельком увидеть или вовсе потусить с группой, на которую навесили ярлык самой опасной в мире. Ничего хорошего в этом не было.

Мы выполнили часть работы. Мы завершили «Civil War» и написали несколько новых песен, таких как «Get in the Ring» и «Pretty Tied Up». В этом отношении мы всё ещё были плодотворными сочинителями в творческом расцвете, и даже втроём мы были силой.

К сожалению, это также послужило причиной, по которой Стивен действительно зашёл слишком далеко с приёмом кокаина и героина. Тогда я был далёк от трезвого образа жизни, однако же я всегда сохранял черту, за которую не переступил бы – что означало прежде всего то, что что бы я не делал, это не будет в ущерб работе. Подвергать свою жизнь опасности, подвергать чью бы то ни было жизнь опасности и подвергаться аресту также выходило за эти рамки. Слэш тоже соблюдал эти правила – особенно когда дело касалось репетиций и живых выступлений. У нас с ним был заключён неписаный пакт, согласно которому мы приглядывали друг за другом, чтобы убедиться, что эти границы остаются непересечёнными. В Чикаго Стивен начал пугать уже даже нас - парней, которые не привыкли бояться, когда дело касается одурманивающих веществ.

Уже с самого начала существования группы между Эксл и Стивеном возникла неуловимая враждебность. Такое происходит в группах. Всех группах. Я никогда не мог понять, что же у этих парней было друг против друга, но чем дольше Эксл не появлялся, тем больше Стивен высказывался нам со Слэшем в его адрес. Мне было понятно, из чего исходил Стивен, но я больше принадлежал к людям, руководствующимся разумными доводами. Выходить из себя и швыряться едой по комнате или во что-то ещё никогда не значило для меня ничего особого. В свете пристрастия Стивена к кокаину и его всё более едкими репликами, ситуация в Чикаго становилась беспокойной. Ещё один напиток, пожалуйста.

В дневное время я пытался компенсировать воздействие той ночной отравы, что я вливал себе в глотку, занимаясь чем-нибудь здоровым и нормальным. Я записался в спортивный зал, но помню, что посетил его всего лишь раз. Оздоровительные клубы в то время определённо были за пределами моей зоны комфорта. Нет, я просто выходил на пробежки время от времени или даже переходил на другую сторону улицы к церковной лужайке и играл в футбол с теми детьми, которые там тусовались. Я вырос в большой семье с кучей племянников и племянниц, поэтому пинание мяча с детьми было утешительной и знакомой мне попыткой передохнуть от наркотиков, выпивки и сложившейся ситуации.

В один день, когда я гонял мяч с детворой и их родителями, прилетели четыре немаркированные полицейские машины и с визгом остановились у тротуара напротив нас. Детективы повыпрыгивали из машин, крича мне лечь на пол лицом вниз. Я повиновался. Тогда у меня действительно была открытая банка пива, но всё же я думал, что такое шоу с применением силы было несколько преувеличенным для пресечения публичного распития спиртных напитков – даже если формально это происходило на церковной земле. Оу, в Чикаго так серьёзно подходят к этим вещам, подумал я.

Было душно и я не одел футболки. Копы продолжали смотреть на мою спину. У меня на спине было море старых шрамов от акне, и я подумал, что эти парни просто никогда не видели таких шрамов от сыпи, как у меня. И всё равно так пялиться на меня было некрасиво, не так ли?

Большой Эрл, наш новый охранник, выскочил из нашей квартиры и начал ссориться с копами, выясняя точную причину, по которой на меня нацепили наручники и швырнули на заднее сидение одного из их автомобилей.

«Сэр, отойдите, блять», - последовал ответ.

Эрл прокричал мне вслед, что он сейчас же подъедет к полицейском участку и вызволит меня. Я смирился с тем, что послеполуденное время проведу в тюрьме. Вот когда это начало становиться немного интересней.

Пока мы ехали, копы продолжали смотреть на мою спину. Они смотрели на меня полным презрения пристальным взглядом. В воздухе повисла угроза насилия. Вау! Публичное распитие спиртных напитков здесь действительно очень неодобряется, подумал я. Затем они внезапно остановились у обочины и сказали мне выметаться. Я осмотрел улицу в поисках тех, кто мог стать очевидцем избиения, к которому копы были уже близки. Но коп подошёл ко мне сзади и освободил от наручников.

Они извинились - схватили не того парня.

«Что значит не того?», - рявкнул я.

По-видимому, в том районе орудовал педофил, который подходил под моё описание, за исключением опознавательной татуировки на спине. Мои шрамы издалека показались этим ребятам татуировкой, и они подумали, что нашли нужного человека.

Я начал кричать на собравшихся офицеров: возможно дети на церковной поляне до смерти перепугались и подумали, что я был каким-нибудь плохим парнем. Я негодовал. Копы в одно мгновенье перестали извиняться и снова ощетинились на меня. Они сказали, что всё ещё могут посадить меня за решётку за открытое пиво и будут более чем счастливы сделать это. Я усмирил свою агрессию и закрыл рот. Меня отпустили, и я пошёл домой.

Эксл в конце концов появился в Чикаго. Но было уже поздно. Он приехал и ввязался в драку с девушкой, с которой мы подружились, и разнёс квартиру, в которой мы жили. Это произошло в тот день, когда объявился Иззи. И так раздражённый своей трезвостью, предписанной ему судом, Иззи поднялся наверх, взглянул на весь тот беспорядок, что учинил Эксл (если не учитывать ещё различные порошки, разбросанные повсюду), и умчался оттуда к чёрту. Он всё ещё будет присылать свои риффы и идеи для Use Your Illusion и официально будет состоять в группе до 1991 года, но его ежедневное участие в делах группы начало отмирать именно в этот день.

Когда суматоха улеглась, Слэш, Стивен и я серьёзно поговорили. Все трое из нас согласились, что с нас хватит. Мы сваливаем.

Я чувствовал себя использованным и облапошенным с этой поездкой в Чикаго на такой долгий срок, в конце которой Эксл ещё и устроил такой переполох. До того момента я не сомневался в своём видении нашей группы как группы, семьи и компании одновременно. Но эта поездка укрепила те хрупкие стены, которые начали возникать между различными участниками группы. Конечно, мы были молодыми, дикими и в некоторой степени глупыми, но эта непродуманная поездка нагнала тёмную тучу над группой – а дополнительные тучи на горизонте должны были вскоре сделать ситуацию ещё мрачней.

После тщетной срочной работы в Чикаго, мне пришлось пересмотреть мою непоколебимую веру в группу. Суровая реальность заключалась в том, что наше настроение мы-одни-против-всего-мира в этом году точно начало меркнуть. Стивен был постоянно обдолбан и всё время что-то бессвязно лопотал. Слэш уже одной ногой был вне группы из-за того, что чувствовал себя преданным. Иззи разве что только не умер. Техники, как я вскоре узнал, втайне искали другие концерты. Ну и в довершение всего, нам выставили гигантский счёт на оплату квартиры и места для репетиций, перелёта туда и обратно и погрома квартиры, учинённого Экслом. Да, у нас были песни, которые составят самые содержательные и быстрые части записи Illusion. Но ущерб был нанесён, и весь последующий прогресс приостановился на какое-то время.

Однако в Чикаго я прозрел: кокаин был прекрасным дополнением к выпивке. Под коксом я мог выпить вдвое больше чем раньше. Охуенно.

Поиск по сайту: