Глава 21. Вернувшись в ЛА, мы уединились в своих домах

***

Вернувшись в ЛА, мы уединились в своих домах. Они обеспечили неприкосновенность частной жизни для каждого из нас, чтобы заниматься своей собственной разновидностью разврата. Хотя, когда я вернулся домой, отношения с Мэнди продолжали становиться омерзительнее и омерзительнее, я отстранился немного от крайностей Чикаго. Я ездил на горном велосипеде тут и там, прилагая усилия, чтобы быть здоровым. Я, бывало, брал нашу собаку Хлою на прогулку. Я старался не пить так много и изредка нюхал кокс или принимали таблетки.

Я, бывало, зависал со Слешем время от времени, но ситуация там, в его доме, в Laurel Canyon, становилась все мрачнее. Однажды он вытащил стопку фотографий Polaroid, которые он сделал около своего дома.

"Дафф, посмотри на них," сказал он. "Это некоторые из тех марсианских подслушивающих устройств, о которых я тебе говорил. Они проникают в мой дом и наблюдают за мной все время. "

На этих снимаках, конечно же, ничего не было. Но он продолжал листать стопку и указывать.

"Смотри, вон еще один, прямо там, в углу!"

Стивен тоже погружался в бездну. Он купил дом в трех кварталах от моего, и в результате я мог проверять его чаще, это практически означало, что я наблюдал беспомощно, как его зависимость от крека и героина обострялась. Зависимость была настолько сильной, и он казался неспособным обуздать ее, что в какой-то момент я узнал, где жил его дилер, и отправился с ружьем в дом этого парня. Заправившись бухлом, очевидно. Я поджидал его, намереваясь угрозами вытрести из этого чувака всё дерьмо, заставить его прекратить снабжать Стиви тем, что убивало его. Хорошо, что этот парень так и не появился, к счастью для него и, конечно, так же для меня.

Затем мы получили предложение сыграть четыре концерта в октябре 1989 года на разогреве у Rolling Stones, в LA Coliseum. Это стало хорошим допингом для нас на тот момент, хотя возможно "допинг" - не совсем удачное слово, учитывая ситуацию перед шоу.

Мик Джаггер договорился о сроках нашего выступления и взял на себя все детали. Мы не имели дело с юристами Stones или их агентами, или кем-то типа того. Мы ожидали, конечно. Нет. Это был Мик. Мы говорили "Мы хотим за выступление столько-то". А Мик говорил "Нет, вы получите столько-то".

Несмотря на работу, которую нам сейчас нужно было сделать, чтобы подготовиться к шоу со Stones, Слэш и Стивен не показывали никаких признаков выхода из зависимости, а также Иззи вернулся обратно к употреблению героина. Порой эти парни ставили наркотики выше репетиций. Тот или другой часто опаздывали или уходили раньше с репетиции – если приходили на нее вообще. Но мы никогда не говорили об этой проблеме. Мы вообще с неохотой общались, когда речь шла о конфронтации. Если бы мы развивали навыки общения тогда, история GnR могла бы быть совершенно иной.

Как только наметилось шоу, Los Angeles Times опубликовала большую статью о наших якобы притязаниях на рок-господство и желании свергнуть старую гвардию. Существует одна вещь, которую наша группа никогда не сможет сделать, и это, мать вашу, свергнуть Rolling Stones. Это было бы справедливо, независимо от состояния нашей группы. И я очень нервничал по поводу состояния группы, собираясь на шоу. Статья Times казалась мне дурным предзнаменованием. Позже, в жизни, я был более склонен прислушиваться к интуиции при совершении различных вещей, но ладно, это был шанс открыть шоу для лучшей в мире группы.

Ко времени того шоу все эти тревоги были оттеснены на задний план, потому что я был слишком взволнован. Мой брат Мэтт снова собрал духовую секцию, чтобы подыграть на нескольких песнях. Он был преподавателем-практикантом. Вечерами перед шоу, он приходил в отель, где мы остановились, переодевался, зависал в гостиной и уезжал в LA Coliseum в одном из фургонов группы, чтобы играть перед десятками тысяч людей; он сказал нам, что в течение дня видел детей в своей школе с вырезанными буквами GnR на руках. К этому моменту, величина нашего успеха была сверхъестественной не только для нас, но также и для окружающих нас людей.

Stones были прекрасными хозяевами, они позаботились обо всех наших гостях, и вся тусовка была устроена. Я попросил мою маму прилететь на шоу. Пока она была в городе, она стала невольным свидетелем проблем в отношениях между мной и Мэнди. Меня удручало, что отношения, к которым я серьезно относился и на которые я возлагал большие надежды, разваливались - и особенно досадно было, что это разочарование оформилось окончательно в присутсвии моей мамы. Но в тот момент, Ганзы играли со Stones, и этот факт мог сделать меня сильнее перед лицом любой личной неудачи. Ганзы, мать вашу, играли со Stones.

До первого шоу, Мик Джаггер подошел ко мне во время саунд-чека. было туманно и моросил дождь, я был в моих ковбойских сапогах, как обычно.

Он указал на мои сапоги и сказал: "Ты собираешься одеть это сегодня, приятель?"

Я пожал плечами и улыбнулся. Я не был уверен, что он высмеивает меня или что-то еще.

"Ты будешь скользить на нашей сцене".

Это был Steel Wheels tour с цельнометаллическими декорациями.

"У меня есть несколько пар кроссовок," сказал он. "Какой размер ты носишь?"

"Одиннадцать", сказал я.

"Я тоже", сказал он. "У нас должен быть одинаковый размер писек".

Ничего себе, подумал я, Мик Джаггер говорит, что у нас один и тот же размер члена, и он собирается дать мне поносить свои кроссовки. Несмотря на его любезное предложение, тем не менее, я так и не надел их в конце концов: Мик был классным, но его запасные кроссовки, я боюсь, таковыми не были.

Когда приблизилось время начинать шоу, Эксла не было на месте, и все – мы и парни из Stones – обливались потом и были в ярости. Но он появился в последнюю минуту. Первый концерт прошел без сучка и задоринки, и я не поскользнулся на металлической сцене. Конечно, парни ловили кайф, но вокруг меня была семья и хорошие друзья, и я не обращал большого внимания на то, что происходит с этими парнями за кулисами. Я знал, что мы должны были сесть группой за стол переговоров перед шоу, чтобы все выяснить, но события сменялись слишком быстро в преддверии тех концертов.

Затем наступил второй вечер.

Перед тем как мы начали играть нашу первую песню, Эксл внезапно объявил перед 80 тысячами пришедших, что «если некоторые люди в Guns N 'Roses не перестанут танцевать с мистером Brownstone», это будет наше последнее шоу.

Толпа стала абсолютно спокойной. Люди в зале смотрели друг на друга, они, казалось, были в недоумении, как и мы. Они действительно и понятия не имели, о чем говорил Эксл.

Я так и сжался. Я был так чертовски смущен. Я был так чертовски зол на то, что Эксл чувствовал, что может поступить так со мной. Я бы поддержал его, если бы он настолько обозлился на некоторых парней, чтобы перейти в открытую конфронтацию из-за того, что происходило – я был с ним, ситуация была скверной. Нам нужно было бы поговорить об этом дерьме наедине! Не на публике. Ни в коем случае не на публике.

Как только Эксл обнародовал свои опасения, время, когда мы были бандой – одни против всего мира – закончилось. Мы отыграли остаток шоу, но уже на половину своих возможностей в лучшем случае. Впоследствии, и на самом деле до конца нашей карьеры, мы просто разошлись в разные стороны. Этой ночью официально зазвонил колокол, возвещающий конец эры в GN'R.

Поиск по сайту: