ГЛАВА ВТОРАЯ. Первое испытание пироги. — Вещи, найденные на берегу моря

Первое испытание пироги. — Вещи, найденные на берегу моря. — Буксир. — Мыс Находки. — Содержимое ящика. — Инструменты, оружие, приборы, одежда, книги, утварь. — Чего не хватает Пенкрофу. — Евангелие. — Стих из священной книги.

Двадцать девятого октября лодка была вполне готова. Пенкроф сдержал обещание и за пять дней смастерил из коры нечто вроде пироги, корпус которой скрепил гибкими прутьями крехимбы. Банка на корме, банка посередине, для укрепления бортов, третья банка на носу, планшир — для уключин, два весла, кормовое весло для управления — так было снаряжено судёнышко длиной в двенадцать футов и весом не более двухсот фунтов. Спустить его на воду было не трудно. Лёгкую пирогу отнесли на песчаный берег и поставили у самого моря против Гранитного дворца, а прилив поднял её. Пенкроф тотчас же вскочил в лодку, попробовал управлять кормовым веслом и убедился, что пирога годится для намеченной цели.

— Ура! — крикнул моряк, не пренебрегая случаем похвалиться своим успехом. — На этой посудине можно совершить путешествие вокруг…

— Света? — подхватил Гедеон Спилет.

— Нет, вокруг острова. Несколько камней для балласта, на нос мачту и парус, который мистер Сайрес нам как-нибудь смастерит, и мы пустимся в дальнее плавание! Ну что же, мистер Сайрес, мистер Спилет, Герберт, и ты, Наб, неужто вы не хотите испытать наше новое судно? Чёрт возьми! Нужно же нам узнать, выдержит ли оно нас всех пятерых!

И правда, следовало проделать этот опыт. Пенкроф одним взмахом весла подвёл лодку к песчаной отмели по узкому проливу между скалами, и друзья решили, что они сегодня же испытают пирогу, пройдут на ней вдоль берега до первого мыса в южной части бухты Соединения.

Наб крикнул, подойдя к лодке:

— Да в твоём судёнышке, Пенкроф, полно воды!

— Пустяки, Наб, — ответил моряк, дереву нужно намокнуть. Дня через два воды в нашей лодке будет столько же, сколько в утробе у пьянчуги. Влезайте!

Итак, все сели в лодку, и Пенкроф повёл её в открытое море. Погода стояла великолепная, океанская ширь была спокойна, как поверхность небольшого озера, и пирога могла смело плыть, словно по реке Благодарения. Наб грёб одним веслом, Герберт — вторым, а Пенкроф, стоя позади, управлял кормовым веслом.

Моряк пересёк пролив и обогнул южную оконечность островка Спасения. Слабый ветерок дул с юга. Волнения не было ни в проливе, ни в открытом море. Лёгкая зыбь ничуть не отражалась на тяжело нагруженной пироге. Путешественники отплыли приблизительно на полмили от берега, чтобы увидеть гору Франклина во всём её величии.

Затем они повернули пирогу и возвратились к устью реки. Теперь она скользила вдоль берега, который, изгибаясь, заканчивался остроконечным мысом и скрывал от взгляда мореплавателей Утиное болото.

Мыс этот находился приблизительно в трёх милях от реки Благодарения, считая не по прямой, а по линий берега. Колонисты решили добраться до крайней точки мыса и оттуда бегло осмотреть всё побережье до мыса Коготь.

Итак, лодка шла не больше чем в двух кабельтовых, то и дело огибая подводные камни, почти скрытые приливом. От устья реки до мыса каменистый берег постепенно снижался. То было нагромождение причудливых гранитных глыб, совсем не похожее на кряж, образующий плато Кругозора: пейзаж был суровый. Здесь словно опрокинулась исполинская повозка с обломками скал. Ни былинки не росло на крутом гребне каменной гряды, уходившей на две мили в глубь острова; она казалась рукой великана, торчавшей из зелёного рукава — леса.

Лодка легко шла на двух вёслах. Гедеон Спилет, вооружившись карандашом и записной книжкой, крупными штрихами зарисовывал берег. Наб, Пенкроф и Герберт переговаривались, рассматривая эту, ещё неведомую часть своих владений; пирога плыла всё дальше к югу, и оба мыса Челюсть словно перемещались, ещё тесней замыкая вход в бухту Соединения.

Сайрес Смит молчал и смотрел на всё таким настороженным взглядом, будто исследовал землю, полную тайн.

Так они плыли три четверти часа; уже пирога почти достигла оконечности мыса и Пенкроф приготовился было обогнуть его, как вдруг Герберт вскочил и, указывая на какое-то тёмное пятно, крикнул:

— Что это там виднеется на песке?!

Все посмотрели в ту сторону.

— И правда, там что-то лежит, — произнёс журналист, — какие-то обломки, наполовину занесённые песком.

— Эге! — крикнул Пенкроф. — А я вижу, что это такое.

— Что же? — спросил Наб.

— Бочки, бочки — и, может статься, полные! — ответил моряк.

— Держите к берегу, Пенкроф! — приказал Сайрес Смит.

Несколько взмахов вёсел — и пирога, войдя в маленькую бухту, причалила к берегу; путешественники выскочили на песок.

Пенкроф не ошибся. На берегу лежали две бочки, наполовину занесённые песком и крепко привязанные к объёмистому ящику, который они поддерживали на воде, пока их не выбросила волна.

— Неужели вблизи нашего острова произошло кораблекрушение? — спросил Герберт.

— Очевидно, — ответил Гедеон Спилет.

— А что в ящике? — воскликнул Пенкроф с вполне понятным нетерпением. — Что в ящике? Он закрыт и нечем сбить крышку! Разве вот камнем ударить…

Моряк поднял увесистый камень и хотел было вышибить одну из стенок ящика, но инженер остановил его.

— Пенкроф, — сказал он, — неужели нельзя подождать?

— Но, мистер Сайрес, подумайте-ка сами! Может быть, в нём есть всё, чего нам не хватает.

— Мы это узнаем, Пенкроф, — отвечал инженер, — но послушайте, не ломайте ящик — право, он нам пригодится. Переправим его в Гранитный дворец, там его и вскроем. Он прекрасно упакован, и если доплыл сюда, значит, благополучно доплывёт и до устья реки.

— Ваша правда, мистер Сайрес, я чуть дело не испортил, — ответил моряк, — да ведь не всегда с собой совладаешь.

Предложение инженера было разумно. И действительно, в пироге, пожалуй, не поместились бы все вещи, находившиеся в ящике, очевидно тяжёлом, так как он держался на воде при помощи двух пустых бочек. Лучше было взять его на буксир и доплыть с ним до Гранитного дворца.

Но откуда же волны принесли ящик? Вопрос был важный. Сайрес Смит и его спутники внимательно оглядели всё вокруг. Они прошли по берегу несколько сот шагов, но больше ничего не обнаружили. Друзья долго осматривали море. Герберт и Наб поднялись на высокую скалу, но горизонт был пустынен. В море не виднелось ни гибнущего корабля, ни судна под парусом.

И всё же произошло кораблекрушение. Они в этом не сомневались.

Быть может, находка имеет какое-то отношение к дробинке? Быть может, люди с судна высадились на другом конце острова? Быть может, они ещё там? Колонисты решили, что потерпевшие крушение не малайские пираты, так как было очевидно, что вещи, выброшенные морем, американского или европейского происхождения.

Все окружили ящик; длиной он был в пять футов, шириной в три. Сделан он был из дубовых досок, очень тщательно сколочен и обшит толстой кожей, прибитой медными гвоздями. Две большие герметически закупоренные бочки, судя по звуку, пустые, были прикреплены к ящику прочными верёвками, завязанными, как заявил Пенкроф, морским узлом. Ящик, казалось, сохранился отлично — ведь его выбросило на песок, а не на скалы. Колонисты тщательно осмотрели его и пришли к заключению, что он недолго пробыл в воде и попал на берег совсем недавно. Вода, по-видимому, не просочилась в него, и, значит, вещи не попортились.

Очевидно, ящик выбросили за борт судна, потерпевшего крушение, и он плыл по воле волн к острову, а экипаж, в надежде добраться до берега и потом найти там ящик, привязал его к бочкам.

— Возьмём находку на буксир, а дома сделаем опись вещей, — сказал инженер. — Если найдём на острове людей, оставшихся в живых после предполагаемого крушения, возвратим им все вещи. Если же никого не найдём…

— Оставим вещи себе! — воскликнул Пенкроф. — До чего же не терпится узнать, что там!

Начинался прилив: волны подбирались к ящику и, казалось, вот-вот унесут его в море. Колонисты отвязали одну из верёвок от бочки и закрепили её на корме лодки. Затем Пенкроф и Наб вёслами разгребли песок и вытащили ящик; лодка, взяв его на буксир, отчалила и поплыла, огибая мыс, который путешественники окрестили мысом Находки. Груз был тяжёлый, и бочки еле-еле удерживали ящик на поверхности воды. Моряк боялся, что ящик отвяжется и пойдёт ко дну; но, к счастью, страхи Пенкрофа оказались напрасными, и через полтора часа — столько времени понадобилось, чтобы проплыть расстояние в каких-нибудь три мили, — пирога пристала к берегу возле Гранитного дворца.

Лодку и ящик вытащили на песок; начался отлив, волна уже не могла их захлестнуть. Наб сбегал за инструментами, ящик осторожно вскрыли и тут же приступили к описи содержимого. Пенкроф явно был взволнован.

Моряк сначала отвязал бочки, которые были в полной сохранности и, само собой разумеется, могли пригодиться. Затем вытащил гвозди и поднял крышку.

Под ней находился второй ящик, сделанный из цинка, очевидно, он предохранял вещи от сырости.

— Ой, а вдруг там консервы? — закричал Наб.

— Надеюсь, что нет, — заметил журналист.

— Ах, если бы там нашёлся… — пробормотал Пенкроф.

— А что именно? — спросил Наб, услыхав его слова.

— Да нет, ничего!

Цинковую крышку рассекли посредине, отогнули к краям ящика, стали извлекать самые разнообразные предметы и складывать их на песок. Как только появлялась какая-нибудь вещь, Пенкроф кричал «ура», Герберт хлопал в ладоши, а Наб танцевал негритянский танец. Были там и книги, которые привели Герберта в восторг, и кухонная посуда, которую Наб готов был расцеловать.

Все колонисты были просто счастливы, потому что в ящике нашлись и инструменты, и оружие, и приборы, и одежда, и книги, и многое другое; вот точный перечень вещей, занесённый в записную книжку Гедеона Спилета:

Инструменты:

3 ножа с несколькими лезвиями,

2 лесорубных топора,

2 плотничьих топора,

3 рубанка,

2 маленьких тесла,

1 двусторонний топор,

6 стамесок,

2 напильника,

3 молотка,

3 бурава,

2 сверла,

10 мешков с гвоздями и винтами,

3 пилы разных размеров,

2 коробки с иголками.

Оружие:

2 кремнёвых ружья,

2 пистонных ружья,

2 карабина центрального боя,

5 охотничьих ножей,

4 абордажных палаша,

2 бочонка с порохом, фунтов по двадцать пять в каждом,

12 коробок с пистонами.

Приборы:

1 секстан,

1 бинокль,

1 подзорная труба,

1 готовальня,

1 карманный компас,

1 термометр Фаренгейта,

1 барометр-анероид,

1 коробка с фотографическим аппаратом и набором принадлежностей — объектив, пластинки, химические вещества для проявления и т. д.

Одежда:

2 дюжины рубашек из ткани, похожей на шерстяную, но, очевидно, сделанной из растительного волокна.

3 дюжины носков из той же ткани.

Утварь:

1 чугунный котелок,

6 медных лужёных кастрюль,

3 чугунные сковородки,

10 алюминиевых приборов,

2 чайника,

1 маленькая переносная печка,

6 столовых ножей.

Книги:

1 Библия с Ветхим и Новым заветом,

1 атлас,

2 словаря полинезийских наречий,

1 Энциклопедия естественных наук в шести томах,

3 стопы писчей бумаги,

2 конторские книги.

Закончив опись предметов, журналист сказал:

— Владелец ящика был человек предусмотрительный, ничего не скажешь. Тут есть всё, решительно всё: инструменты, оружие, приборы, одежда, посуда, книги, — ничего не забыто. Право, можно подумать, что он ждал кораблекрушения и даже заранее к нему приготовился!

— Да, действительно ничего не забыто, — прошептал Сайрес Смит, о чём-то размышляя.

— И уж конечно, — добавил Герберт, — судно, разбитое бурей, ящик и его владелец не имеют никакого отношения к малайским пиратам!

— Если только владелец не был в плену у пиратов, — заметил Пенкроф.

— Вряд ли, — возразил журналист, — вернее всего, буря застигла близ берега какое-нибудь американское или европейское судно, а пассажиры, чтобы спасти самое необходимое, уложили вещи в ящик и бросили его в море.

— А ваше мнение, мистер Сайрес? — спросил Герберт.

— Я тоже так думаю, дружок, — ответил инженер, — пожалуй, так всё и было. Вероятно, предвидя кораблекрушение, люди сложили в ящик предметы первой необходимости, надеясь, что потом найдут их на берегу.

— И даже фотографический аппарат! — заметил с недоверчивым видом моряк.

— И мне непонятно, зачем понадобился фотографический аппарат, — ответил Сайрес Смит, — для нас, как и для всех потерпевших крушение, было бы куда лучше иметь лишнюю смену одежды да побольше боевых припасов!..

— А нет ли на приборах, инструментах и книгах фабричной марки или названия города? Мы узнали бы тогда, откуда прибыл их владелец, — сказал Гедеон Спилет.

Они решили осмотреть все вещи. Внимательно обследовали каждый предмет, особенно книги, приборы и оружие. Но, против обыкновения, на ружьях и книгах не было указано, где они производились или печатались, а ведь фабричная марка не могла стереться, ибо вещи, очевидно, ещё не были в употреблении; кухонная посуда и инструменты тоже были совсем новыми. Словом, всё доказывало, что люди не впопыхах бросили вещи в ящик, а, напротив, выбирали каждый предмет обдуманно, тщательно. Об этом свидетельствовал и внутренний металлический ящик, предохранявший вещи от сырости, его нельзя было запаять в спешке.

Энциклопедический словарь и словарь полинезийских наречий напечатаны были на английском языке, но ни фамилии издателя, ни года издания указано не было.

Библия, тоже английская, была превосходно издана in quarto,^[7] и, казалось, её много раз читали и перечитывали.

На великолепном атласе с картами обоих полушарий, в проекции Меркатора и с географическими названиями на французском языке, тоже не было указано ни года издания, ни фамилии издателя.

Колонисты тщательно осмотрели все вещи, но не могли догадаться, какой стране принадлежало судно, очевидно недавно побывавшее в здешних водах. Но откуда бы ни появился ящик, он обогатил колонистов острова Линкольна. До сих пор они пользовались лишь дарами природы, всё делали сами, а разум и знания помогали им выходить из трудного положения. Не провидение ли, желая вознаградить их, ниспослало им фабричные изделия? И поселенцы вознесли к небесам благодарственную молитву.

Впрочем, один из них — Пенкроф — был не вполне доволен. Очевидно, в ящике не оказалось именно того, чего ему так недоставало, и пока извлекали предмет за предметом, всё тише и тише раздавалось его «ура», а когда опись была закончена, все услышали, как он пробурчал:

— Всё это чудесно, но сами видите — для меня в ящике ничего не нашлось.

Тут Наб его спросил:

— А чего же ты ждал, дружище?

— Полфунтика табачку! — серьёзно ответил Пенкроф. — Уж тогда я был бы вполне счастлив.

При этом замечании Пенкрофа все весело засмеялись. Теперь, после находки, необходимо было тщательнее, чем прежде, обследовать остров. Друзья решили на другой же день, с рассветом, пуститься в путь, подняться вверх по реке Благодарения и добраться до западной части острова. Быть может, потерпевшие кораблекрушение высадились там на побережье и оказались в бедственном положении, — колонистам хотелось поскорее прийти к ним на помощь.

За день поселенцы перенесли все вещи в Гранитный Дворец и аккуратно уложили в большой комнате.

В тот день, 29 октября, было воскресенье, и, прежде чем лечь спать, Герберт спросил инженера, не прочтёт ли он им несколько строк из Евангелия.

— Охотно прочту, — ответил Сайрес Смит.

Он взял книгу и собрался было открыть её, но Пенкроф вдруг сказал:

— Мистер Сайрес, я суеверен. Откройте-ка наугад и прочтите нам первый стих, какой попадётся вам на глаза. Посмотрим, подойдёт ли он к нашему положению.

Сайрес Смит усмехнулся, но исполнил желание моряка — он открыл Евангелие как раз на том месте, где была вложена закладка.

И вдруг его взгляд упал на красный крестик, сделанный карандашом перед восьмым стихом VII главы Евангелия от Матфея.

И он прочёл этот стих, гласивший:

«Просите, и дано будет вам; ищите — и найдёте».

Поиск по сайту: