ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Журналист и Пенкроф в корале

Журналист и Пенкроф в корале. — Герберта переносят в дом. — Отчаяние моряка. — Инженер и журналист совещаются. — Курс лечения. — Наконец-то появилась надежда. — Как предупредить Наба? — Верный посланец. — Ответ Наба.

Услышав крик Герберта, Пенкроф отбросил ружьё и кинулся к нему.

— Они его убили! — закричал он. — Сынка моего убили! Убили! Убили!

Сайрес Смит и Гедеон Спилет тоже бросились к Герберту. Журналист припал ухом к груди юноши, надеясь уловить биение сердца.

— Жив! — воскликнул он. — Надо его перенести…

— В Гранитный дворец? Да это невозможно, — отозвался инженер.

— Тогда в кораль! — воскликнул Пенкроф.

— Погодите минуту, — ответил Сайрес Смит.

И он бросился налево, желая обогнуть ограду. Здесь он очутился лицом к лицу с пиратом, тот спустил курок, и пуля пробила шляпу инженера. Но вторично выстрелить разбойник не успел и упал на землю, поражённый в сердце кинжалом, ибо Сайрес Смит владел холодным оружием ещё искуснее, чем огнестрельным.

Тем временем Гедеон Спилет и моряк, подтянувшись на руках, достигли верхушки ограды, перепрыгнули через неё, отбросили подпорки, мешавшие раскрыть ворота, и ворвались в дом, который оказался пустым. Вскоре несчастный Герберт уже лежал на постели Айртона.

Через несколько мгновений к ним присоединился Сайрес Смит.

При виде бездыханного Герберта моряк впал в неописуемое отчаяние. Он плакал, рыдал, хотел размозжить себе голову о стену. Ни инженеру, ни журналисту не удавалось его успокоить. Да они и не могли говорить, так как от волнения у них перехватило дыхание.

Однако они попытались сделать всё, чтобы вырвать из лап смерти несчастного Герберта, минуты которого, казалось, были сочтены. Гедеон Спилет, проживший богатую приключениями жизнь, приобрёл кое-какие сведения в медицине. Он знал всего понемногу, и нередко случай приводил его в качестве целителя к изголовью раненых огнестрельным или холодным оружием. С помощью Сайреса Смита он осмотрел больного и постарался оказать ему первую помощь.

Прежде всего журналиста поразила полная неподвижность, вернее оцепенение, Герберта, причиной которого могла явиться сильная потеря крови или шок; очевидно, пуля, с огромной силой ударившись о кость, вызвала сотрясение всего организма.

Лицо Герберта покрывала мертвенная бледность, пульс еле бился и с такими перебоями, что Гедеон Спилет, не без труда прощупав его, испугался, как бы сердце совсем не остановилось. Сознание не возвращалось к юноше. Словом, симптомы были самые зловещие.

Журналист осторожно обнажил грудь Герберта, вытер кровь, прикладывая к ране носовые платки, и омыл её холодной водой.

Теперь можно было рассмотреть поражённое место. Между третьим и четвёртым ребром краснело овальное отверстие. Сюда и поразила пуля несчастного Герберта.

Сайрес Смит и Гедеон Спилет повернули раненого, который испустил еле слышный стон, похожий скорее на предсмертный вздох.

Вторая кровавая рана зияла на спине, и отсюда вылетела пуля, поразившая Герберта.

— Слава богу! — воскликнул журналист. — Рана сквозная, и нам не придётся извлекать пулю.

— А сердце? — спросил Сайрес Смит.

— Сердце не задето, иначе бы Герберт уже умер.

— Умер! — закричал, вернее, взревел Пенкроф.

Моряк расслышал только последнее слово журналиста.

— Да нет, Пенкроф, — живо произнёс Сайрес Смит, — нет же, он не умер! Ведь можно ещё нащупать пульс! Вы же слышали, как мальчик стонал. Успокойтесь, прошу вас, ради вашего же сына. Мы должны сохранить всё своё хладнокровие. Не лишайте нас мужества, мой друг.

Пенкроф умолк, но такова была сила душевного потрясения, что по его мужественному лицу заструились слёзы.

Тем временем Гедеон Спилет старался собрать воедино все свои медицинские познания и действовать методически. Осмотрев больного, он уже не сомневался, что пуля вошла в грудь и вышла через спину. Но какое разрушение произвела она на своём пути? Какие органы поразила? На этот вопрос сейчас едва ли ответил бы даже опытный хирург, и уж подавно не мог ответить журналист.

Всё же Гедеон Спилет твёрдо знал одно: ему предстоит предупредить воспалительный процесс повреждённой ткани, потом бороться против местного воспаления и лихорадки, которую должна вызвать рана — быть может, смертельная! Но какие имеются в его распоряжении средства, какие лекарства, предотвращающие воспаление? Как избежать осложнений?

Во всяком случае, необходимо незамедлительно перевязать обе раны. Гедеон Спилет решил, что не следует ни омывать раны тёплой водой, ни стягивать их края, так как это могло вызвать новое кровотечение. Кровотечение и так было чересчур обильно, и Герберт очень ослабел.

Поэтому журналист ограничился тем, что омыл обе раны холодной водой.

Юношу повернули на левый бок и следили за тем, чтобы он лежал в этом положении.

— Ему нельзя двигаться, — сказал Гедеон Спилет. — Это положение наиболее благоприятное, так как обе раны, и на груди и на спине, могут свободно выделять гной. Герберту необходим полный покой.

— Значит, мы можем перенести его в Гранитный дворец? — спросил Пенкроф.

— Ни в коем случае, — ответил журналист.

— Проклятие! — воскликнул моряк, грозя небу кулаком.

— Пенкроф! — окликнул его Сайрес Смит.

Гедеон Спилет нагнулся над несчастным мальчиком и вновь принялся внимательно осматривать его. Герберт был по-прежнему бледен как полотно, и журналист почувствовал беспокойство.

— Сайрес, — произнёс он, — я ведь не врач… не скрою, я в полном замешательстве… Помогите же вы мне своими советами, своим опытом!..

— Успокойтесь, мой друг, — сказал инженер, крепко пожимая руку журналиста. — Действуйте хладнокровно… Помните только одно: мы должны спасти Герберта!

Услышав эти слова, Гедеон Спилет обрёл своё обычное самообладание, которое оставило было его в минуту отчаяния, когда он вдруг осознал всю глубину своей ответственности. Он присел у постели больного. Сайрес Смит стоял рядом. Пенкроф разорвал свою рубашку и стал машинально щипать корпию.

Гедеон Спилет объяснил Сайресу Смиту, что, по его мнению, необходимо первым делом остановить кровотечение, но закрывать ран не следует, равно как не следует и добиваться их преждевременного зарубцевания, поскольку имеется поражение внутренних органов. Кроме того, надо предупредить скопление гноя в грудной клетке.

Сайрес Смит полностью поддержал журналиста, и было решено лечить раны, не пытаясь раньше времени стягивать их края. К счастью, хирургического вмешательства не требовалось.

Но есть ли в распоряжении колонистов действенное средство против возможного воспаления?

Да, во всяком случае одно средство было у них под рукой, в изобилии поставляемое самой природой. Рядом текла чистая холодная вода, иными словами — великолепное болеутоляющее средство, которым пользуются при воспалительных процессах, связанных с ранением, действенное целительное средство при тяжёлых заболеваниях, признанное ныне всеми врачами. Холодная вода имеет сверх того ещё одно немалое преимущество; рана благодаря ей может оставаться в покое, вода избавляет от необходимости немедленной перевязки, что весьма ценно, ибо, как показал опыт, в первые дни болезни соприкосновение раны с воздухом губительно для больного.

Гедеоном Спилетом и Сайресом Смитом в данном случае руководил простой здравый смысл, и действовали они, как действовал бы самый искусный хирург. На обе раны несчастного Герберта положили компрессы из полотняной ткани и беспрерывно смачивали их холодной водой.

Моряк тем временем развёл в очаге огонь и осмотрел домик Айртона, где имелось всё необходимое для жизни. Из кленового сахара и лекарственных трав, которые сам Герберт собирал на берегах озера Гранта, сварили освежающий напиток и влили несколько ложечек в рот, юноши, но больной ничего не почувствовал. Температура у него была очень высокая, он целые сутки не приходил в сознание. Жизнь Герберта висела на волоске, и волосок этот мог оборваться в любую минуту.

На следующий день, 12 ноября, у колонистов зародилась слабая надежда. Герберт очнулся от длительного обморока. Он открыл глаза и узнал склонившихся над ним Сайреса Смита, журналиста и Пенкрофа. Он даже произнёс несколько слов. Всё происшедшее вылетело у него из памяти. Гедеон Спилет вкратце рассказал ему о случившемся, умоляя соблюдать полнейший покой, так как, сказал журналист, хотя опасность уже миновала, надо, чтобы рана поскорее зарубцевалась. Впрочем, Герберт почти не ощущал боли, а холодные, непрерывно сменяемые примочки предотвратили воспалительный процесс. Гной выделялся равномерно, температура не поднималась, можно было надеяться, что страшная рана заживёт без осложнений. Пенкроф впервые вздохнул с облегчением. Он превратился в настоящую сиделку, как родная мать ухаживал он за своим «голубчиком».

Герберт снова уснул, но на этот раз спокойным сном.

— Скажите мне ещё раз, мистер Спилет, что можно надеяться на его выздоровление! — просил Пенкроф. — Скажите, что вы спасёте Герберта.

— Да, мы его спасём! — ответил журналист. — Рана серьёзная, не скрою, и, возможно, пуля пробила лёгкое, но ранение этого органа не смертельно.

— Услышь господь ваши слова! — воскликнул Пенкроф.

Совершенно естественно, что в течение суток, проведённых вдали от Гранитного дворца, поселенцы думали только о Герберте, заботились только о нём. Они забыли об угрожавшей им опасности, о том, что пираты могут возвратиться, не принимали никаких мер для охраны кораля. Но 12 ноября, пока Пенкроф дежурил у постели больного, Сайрес Смит и журналист решили обсудить создавшееся положение и начать действовать.

Первым делом они обошли весь кораль, но не обнаружили никаких следов Айртона. Неужели несчастного увели с собой его прежние сообщники? Значит, они застигли его врасплох? Вступил ли он с ними в борьбу, пал ли от их руки? Последнее предположение было более чем вероятно. Перелезая накануне через забор, Гедеон Спилет успел заметить, как один из пиратов бросился бежать к южному отрогу горы Франклина, и верный Топ погнался за ним. Это был, конечно, один из незваных пришельцев, чья шлюпка разбилась о скалы в устье реки Благодарения. Впрочем, разбойник, сражённый кинжалом Сайреса Смита, труп которого был найден за оградой, тоже принадлежал к шайке Боба Гарвея.

Однако никаких разрушений в корале не оказалось. Муфлоны и козы не разбежались по лесу, так как ворота были на запоре. Колонисты не обнаружили также никаких следов борьбы, никаких повреждений в доме, ни одного пролома в ограде. Только патроны и порох, которые Айртон держал здесь, исчезли вместе с ним.

— Очевидно, беднягу Айртона застали врасплох, — сказал Сайрес Смит, — но он не такой человек, чтобы сдаться без выстрела, и его, очевидно, убили.

— Да, боюсь, что это так! — ответил журналист. — А затем каторжники захватили кораль, где всего имеется в изобилии, но, заметив нас, убежали. Бесспорно также, что в эту минуту Айртон, живой ли, мёртвый ли, уже далеко отсюда.

— Надо обшарить весь лес, — подхватил инженер, — и очистить остров от этих негодяев. Предчувствия не обманули Пенкрофа, недаром же он настаивал на том, чтобы устроить облаву и перебить пиратов, как хищных зверей. Если бы мы послушались его, сколько бы несчастий мы предотвратили!

— Да, — подтвердил журналист, — но уж зато сейчас мы вправе беспощадно расправиться с ними.

— Во всяком случае, — сказал инженер, — мы вынуждены пробыть в корале до тех пор, пока можно будет перевезти Герберта в Гранитный дворец.

— А как же Наб?

— Набу ничего не грозит.

— А вдруг его встревожит наше отсутствие, он не усидит в Гранитном дворце и решит прийти сюда?

— Этого нельзя допустить! — живо ответил Сайрес Смит. — Его убьют по дороге!

— А ведь весьма вероятно, что он попытается добраться до кораля.

— Ах, если бы телеграф работал, мы бы его тут же предупредили! Но сейчас это, увы, невозможно! С другой стороны, мы не можем оставить здесь Пенкрофа и Герберта одних… Знаете что, я сам пойду в Гранитный дворец.

— Нет, нет, что вы, Сайрес! — воскликнул журналист. — Вы не имеете права рисковать жизнью. Храбрость в данном случае не поможет. Ведь эти негодяи следят за нами, они засели где-нибудь поблизости в лесу, и если вы пойдёте в Гранитный дворец, нам придётся оплакивать не одного, а двоих.

— Но как же быть с Набом? — не сдавался инженер. — Ведь он уже целые сутки не имеет от нас никаких известий. Наб, конечно, явится сюда!

— А поскольку он будет остерегаться ещё меньше, чем мы, пираты наверняка расправятся с ним!..

— Неужели же нет никакой возможности предупредить его?

Взгляд инженера вдруг упал на Топа; во время всего разговора верный пёс беспокойно бегал по комнате, как бы говоря всем своим видом: «А я-то на что?»

— Топ! — крикнул Сайрес Смит.

Топ бросился к хозяину.

— Правильно, надо послать Топа, — сказал журналист, угадав мысль инженера. — Топ легко пройдёт там, где нам не пройти! Он доставит письмо в Гранитный дворец и принесёт нам оттуда ответ.

— Не будем терять ни минуты! — воскликнул инженер. — Скорее!

Гедеон Спилет быстро вырвал листочек из записной книжки и написал несколько строчек:

«Герберт ранен. Мы остались пока в корале. Будь осторожен. Не покидай Гранитного дворца. Не появились ли в его окрестностях пираты? Ответ пришли с Топом».

Эта коротенькая записка содержала все новости, которые должен был знать Наб, и все вопросы, ответа на которые с нетерпением ожидали колонисты. Журналист сложил записку и засунул её за ошейник Топа так, что уголок бумаги выглядывал наружу.

— Топ! Собачка моя! — говорил инженер, лаская Топа. — Наб! Понимаешь, Топ, Наб! Иди! Иди!

Услышав эти слова, Топ немедленно сорвался с места. Он понял, он угадал, что он него требовал хозяин. Дорогу из кораля он знал отлично. Через полчаса самое большее он будет дома и, как надеялись колонисты, проберётся незамеченным по лесу и густой траве, тогда как человек, вышедший за ограду, подставлял себя под вражеские пули.

Инженер подошёл к воротам и приоткрыл их.

— Наб! Топ, понимаешь — Наб! — повторил он снова, указывая рукой в направлении Гранитного дворца.

Топ выскользнул за ограду и через мгновение скрылся из виду.

— Он непременно добежит! — сказал журналист.

— Не только добежит, но и вернётся обратно, мой верный Топ!

— А который час? — спросил Гедеон Спилет.

— Ровно десять.

— Через час он может быть здесь. Будем ждать.

Ворота снова заперли. Инженер и журналист вошли в дом. Герберт по-прежнему спал глубоким сном. Пенкроф всё время менял ему холодные компрессы. Гедеон Спилет, отложив на время свои обязанности врача, занялся приготовлением несложного обеда, но то и дело поглядывал на ту часть ограды, которая примыкала к отрогу горы и представляла таким образом наиболее удобное место для нападения.

Колонисты с тревогой поджидали возвращения Топа. Около одиннадцати часов Сайрес Смит и журналист, захватив карабины, встали у ворот, чтобы открыть их, как только вдали послышится собачий лай. Они не сомневались, что, если Топу удалось благополучно добраться до Гранитного дворца, Наб тут же отошлёт его обратно.

Так простояли они минут десять, как вдруг раздался выстрел, а вслед за ним заливистый лай.

Инженер распахнул ворота и, заметив примерно в сотне шагов пороховой дым, выстрелил в этом направлении.

Почти одновременно Топ проскользнул за ограду кораля, и ворота быстро захлопнулись за ним.

— Топ! Топ! — воскликнул инженер, обхватив обеими руками морду славного пса.

К ошейнику Топа была привязана записка, и Сайрес Смит прочёл несколько слов, написанных крупным почерком Наба:

«В окрестностях Гранитного дворца никаких пиратов нет. Я с места ни за что не тронусь. Бедный мистер Герберт!»

Поиск по сайту: