Фильм ужасов

Начинается все с развязки. С того самого места, где вроде все понятно и ничто не понятно. И – все вдруг обрывается. С намеком на бесконечное продолжение.

По периметру комнаты – несколько человек. В центре – стул, на котором сидит жрец с завязанными глазами. Один из людей робко смотрит на того, кто стоит ближе всех к жрецу, подходит и поправляет повязку на глазах. Жрец улыбается.
Жрец: «И вы пытаетесь все держать под контролем».
Человек, который ближе всех (твердо): «Тебе нет нужды говорить со всеми. Слушаю все равно только я.»
Жрец: «Позволь мне не сужать пространство. Я уже старик, мне тяжело привыкать, а отсюда мне все равно не выйти. А ты триста тридцать первый, если повезет».
Человек, который ближе всех (перебивает): «Ты сказал, что тебе известно все».
Жрец: «Помнишь мой вопрос о том, почему Гефест принес людям огонь?»
Человек (резко): «А я в тысячный раз...»
Жрец: «А ты в тысячный раз отвечаешь, почему принес. Но ничего, это когда-нибудь разрешат».
Человек (нетерпеливо): «В ту ночь ты упомянул Мина, все слышали это».
Жрец: «Триста тридцать царей сменилось, но следы Мина не стерты. Хорошо, что есть, кому напомнить людям о долгах. Иногда мне кажется, что в первую очередь стоило подарить людям память…»
Человек: «Что именно ты говорило Мине?»
Жрец: «Я говорил только, что надо смотреть под ноги… Замечая лишь звезды, можно сесть в лужу или свалиться в колодец. Не стоит забывать о реке, потому что река не забывает. Ей некуда торопиться, она свое возьмет. Через год или через тысячелетия...»
Человек: «Что ты сказал о Мине?»

Картина меняется.
Все погружается в какую-то серость. Люди, сверху похожие на муравьев, осушают русло и изменяют течение реки. Везде кипит работа. Крупным планом дано лицо Мина, с морщинкой между бровями. Глаза у него настолько темные, что не разобрать, где зрачок. Камера отдаляется, Мина видно уже целиком. Он разворачивается и идет прочь. На сером фоне его фигура – единственная четкая линия. Мин все еще идет, а голос жреца уже слышен:
«Мин умрет и ляжет гнить в могилу, но пока он еще жив и скоро распорядится строить храм Гефеста».
Снова комната.
Человек уже у противоположной стены, спиной ко всем. Все молчат. Слышно, как вдалеке что-то делают и что-то кричат люди.
Человек (тихо): «Почему?»
Вода хлещет, затапливая то, что недавно было роскошными покоями.
Лица людей, давящихся более страхом, нежели водой. Люди цепляются, лезут куда-то. Месиво из пальцев, ртов, глаз. Неподвижное лицо молодой женщины. Непроницаемо-черные глаза, глядящие поверх всех и всего.
Снова комната.
Человек: «Снимите повязку».
Одна из фигур вокруг: «Но…»
Человек: «Я сказал снять повязку!»
Еще одна фигура тихо проскальзывает в коридор. Освобожденный жрец закрывает и открывает глаза, словно проверяя, на месте ли.
Жрец: «Что вы будете делать?»
Человек (оборачивается. Они встречаются глазами): «Что мы будем делать?»
Медленно откуда-то из-под двери просачивается и начинает течь вода, заполняет пространство. Никто не шелохнется, а воды становится все больше, и так – до конца, все,

кроме жреца, будут стоять, пока их не накроет потоком и они не исчезнут.

Книга I. Клио

73. А начал Крез войну с Каппадокией вот почему: во‑первых, из страсти к земельным приобретениям (он стремился присоединить и эту область к своим владениям), а главным образом потому, что, доверяя изречению оракула, желал отомстить Киру за Астиага[60]. Кир, сын Камбиса, победил Астиага, сына Киаксара, царя мидян и шурина Креза. Астиаг же стал шурином Креза вот как. Орда мятежных скифов‑кочевников переселилась в Мидийскую землю. Царем же мидян в то время был Киаксар, сын Фраорта, внук Деиока. Царь сначала дружественно принял этих скифов, так как они пришли просить убежища, и даже отдал им своих сыновей в обучение искусству стрельбы из лука. Однако по прошествии некоторого времени вышло так, что скифы, которые постоянно занимались охотой и всегда добывали дичь, ничего не убили. Когда они вернулись с пустыми руками, Киаксар (человек, очевидно, вспыльчивый) обошелся с ними весьма сурово и оскорбительно. Получив такое незаслуженное оскорбление от Киаксара, скифы решили разрубить на куски одного из мальчиков, бывших у них в обучении. Затем, выпотрошив, как обычно потрошат дичь, подали на стол Киаксару как охотничью добычу. После этого скифы хотели немедленно бежать в Сарды к Алиатту, сыну Садиатта. Так это и произошло: Киаксар и его гости отведали этого мяса, а скифы отдались под защиту Алиатта.

Работа 1

Поиск по сайту: