Философия характера

И слово и понятие цинизма я заимствую из нравственной философии. Предо мною три великих разновидности человеческого духа, выработавшиеся еще в глубокой древности. Стоики, циники, эпикурейцы. Это как бы три основные расы в области душ, три цвета кожи, подобно белому, желтому и черному, разные сочетания которых дают другие оттенки. Только эти три морально-философских школы окрепли, только они сделались популярными, остальные (напр., пифагорейцы, эклектики и пр.) остались в тени. Может быть, эти три философии характеризуют главные темпераменты человеческого духа: то, что прежде называлось холериками, флегматиками, сангвиниками. Конечно, сами нравственные типы существовали с неисследимой древности, но в эпоху чудного эллинского расцвета они были выяснены и названы. Не вдаваясь в подробности, ибо тема громадна, прошу вспомнить представителей названных философий -- Диогена, Зенона, Эпикура. Вспомним благороднейших -- и забудем низких. Проследите же разницу между их миросозерцаниями, но только не научно (ибо запутаетесь в противоречиях), а художественно, т. е. так, как сложилось впечатление об этих великих школах на протяжении двух тысяч лет.

Все три философии -- подобно колодцам в пустыне -- старались проникнуть до самых чистых родников природы, до вечно текучей, утоляющей "воды живой". Ученики великого деда нравственной философии -- Сократа, его духовные внуки, все трое -- Диоген (через Антисфена), Зенон (через Эвклида Мегарского) и Эпикур (через Аристина) -- носят родовые черты благородного предка, но у каждого физиономия иная -- родственная и различная вместе. Все трое, заметьте, как и Сократ, были глубокие бедняки, и притом добровольные. Все трое ополчались на современное изысканно-культурное общество, и каждый из них, вместе с нашим Сковородою, мог бы написать на своем могильном камне: "Мир ловил меня, но не поймал". Из них отец эпикурейцев, имя которых осталось нарицательным для жуиров, жил в небольшом саду, ел хлеб и пил воду из ручья. Все его дневное содержание, по его словам, стоило "меньше аса". Это не мешало ему вести прямо блаженные беседы с учениками и написать триста томов (к сожалению, утраченных) "без одной цитаты", как говорит один биограф. Какой степенью восхищения Эпикур пользовался даже через двести лет -- вспомните отзыв Лукреция (в "Природе Вещей": "Эпикур, умом превзошедший весь род человеческий, затмив всех, как эфирное солнце, всходя, затмевает звезды").

Что касается Зенона, то нравственное его величие было таково, что "в разговоре с царями не он, а они испытывали смущение". Не усвоив язвительной иронии Сократа, он не удостоился чаши с ядом. При жизни он был награжден золотым венцом и статуей, а когда в возрасте за сто лет он понял, что недостойно быть в рабстве у дряхлости, и лишил себя жизни, -- он удостоен был почетного погребения.

Оба -- и Эпикур, и Зенон -- учили благородному счастью, достоинству, чистоте жизни, презрению страстей и той мудрости, которая выше судьбы. В сущности обе школы изомерны (выражаясь языком химии): у них один состав и лишь различная красота оттенков. Как правая и левая перчатки, эти школы не тождественны, но похожи. Не такова третья знаменитая школа -- цинизм, учивший презрению к жизни. Цинизм можно назвать карикатурою стоицизма и эпикурейства, взятых вместе. Как карикатура, цинизм вызывал внимание, как мудрость жизни -- глубокое презрение у современников, начиная с Антисфена. Вот портрет основателя школы. Он "отказался от всех удовольствий и удобств жизни, добровольно осудил себя на бедность и терпел всевозможные невзгоды... Он носил самые грубые одежды, бороды никогда не чесал, держал себя очень грязно, и диета его граничила с голоданием..." "Наряженный в лохмотья, он обращался к прохожим с презрительными речами и оскорблял их неприличными жестами". Так как все это было крайне оригинально в веке обожания красоты и изящества, то возбуждало шум. Но шум сменился негодованием, и Антисфен умер, покинутый всеми. Озлобленный философ-собака отрицал всякую культуру, общество, человечество; он отрицал просвещение (даже грамотность), осмеивал брак и признавал свою философию только потому, что она дает возможность не жить с людьми. Верный ученик его -- Диоген -- довел цинизм учителя до последней крайности. "Он проповедовал, что чем больше человек приближается к самоубийству, тем больше приближается к добродетели... Высшим наслаждением его было оскорбление общественных приличий публичным совершением всех жизненных отправлений". Приглашенный однажды в гости, Диоген плюнул хозяину в бороду; он не нашел, видите ли, в доме более нечистого места. Друзья как-то упросили его принести жертву Диане. Он отправился в храм и, поймав на голове вошь, раздавил ее на алтаре богини. "Сумасшедший Сократ", как его прозвали, учил вражде -- и с человечеством, и с самим собой. Все высокие чувства -- любовь, дружбу, патриотизм -- он называл безумством. Учил, что нет ничего ни хорошего ни дурного: даже разбойничество, прелюбодеяние, святотатство, по его мнению, -- преступны только потому, что так принято думать. Благодарность, милосердие, жалость -- все это он считал болезненной слабостью, недостойной философа. Наслаждений он не отрицал, но и не учил искать их; к страданиям питал презрение и учил, что смерть так же желательна, как жизнь. "Отличительная черта цинизма -- эгоизм и жестокость, презрение к другим и забота только о себе", -- говорит Дрэпер. К этому следовало бы прибавить тщеславие. "Антисфен! -- сказал Сократ, -- твоя гордость сквозит сквозь дыры твоего рубища!"

Итак, вот три основных человеческих типа, три великих характера, три души: Зенон, Эпикур, Диоген. Вглядитесь в них.

Поиск по сайту: