Глава IV. Часть 2. Граница Миров

Хес сказал, что завтра они будут уже на месте, поэтому сегодня они остановились на ночь чуть пораньше, чтоб в полной мере отдохнуть. Исэйас сидел рядом с костром и смотрел на весело плясавшие языки пламени, время от времени косясь на неподвижно сидящего Хеса. Глаза мужчины были закрыты, дыхание спокойное, и совершенно непонятно — спит он или же бодрствует.

Сам послушник заснуть никак не мог. Перевалило уже далеко за полночь, но рыжий все так же не отрывал взгляда от огненных саламандр, сновавших по почерневшим поленьям. В душе теснились чувства: ему было страшно. С чем им придется столкнуться завтра? Там, за этим барьером? Что скрывается в этой неизвестности, что столько бывалых охотников сгинуло в этом таинственном месте? И смогут ли они сами выбраться живыми?

Хес силен. Очень силен — Исэйас это усвоил твердо. Как и то, что, несмотря на все отрицания, охотник использует… Нет, не колдовство, а чародейство. Мальчишка понимал, что это совершенно разные вещи, но пока еще не мог разобраться, что отличает одно от другого. И, что самое странное, послушника, ранее ненавидящего любые проявления магии, это не только не пугало, но и как-то даже радовало. Он чувствовал себя защищеннее, а еще ему было жутко любопытно. Он хотел воочию увидеть, как плетет чары Хес, но охотник мгновенно прекращал любые разговоры, как только понимал, что тема сворачивает на опасную почву. Исэйас каждый раз только досадливо вздыхал, а через некоторое время опять пытался вывести мужчину на чистую воду и опять безуспешно.

Рыжий так и не лег спать в эту ночь, занятый собственными мыслями. Ближе к рассвету охотник открыл глаза, глубоко вздохнул и, подтянув к себе дорожную сумку, вытащил уже знакомый Исэйасу гребень и стянул ремешок, скрепляющий волосы. Мальчишка только восхищенно выдохнул, когда иссиня-черные волосы с серебристыми прядями тяжелой волной упали Хесу на плечи. Мужчина ловкими движениями начал заплетать переливающийся в свете костра шелк, но что-то у него не ладилось. Он кривился, вновь и вновь переплетал пряди, раздраженно дергая их, когда послушные волосы таки спутывались в едва заметные узелки.

Исэйас следил за ним, затаив дыхание. А потом вдруг встал и подошел к охотнику.

— Хес, давай, я заплету. Сестренке в детстве… плел…

И жутко смутился, когда мужчина вскинул на него донельзя изумленный и растерянный взгляд. В стальных глазах что-то дрогнуло, и он медленно протянул мальчишке костяной гребень.

Хес напрягся, когда осторожные пальцы ласково тронули черные волосы. Он ненавидел, когда к нему прикасаются, но сейчас в касаниях мальчишки не было ничего, кроме сдержанной радости и затаенного восхищения, и мужчина через некоторое время расслабился, позволив пареньку перебирать тяжелые пряди. Плел он ловко и умело, не разрывая, а распутывая узелки, и волосы послушно складывались в причудливую, но на диво практичную прическу.

— Ты обычно просто стягиваешь волосы в хвост, — полюбопытствовал Исэйас, закончив и отдав охотнику гребень, — почему сейчас решил заплести?

— Я не знаю, что ждет нас там, — Хес встал и начал собираться. — А волосы могут сослужить очень недобрую службу в бою.

— Почему? — удивился паренек.

— Потому что если тебя за них схватят, ты становишься практически беспомощным, — охотник насмешливо блеснул глазами, и послушник понятливо закивал, помогая Хесу.

К границе барьера они подъехали к полудню. Солнце находилось в зените, и Исэйас сразу увидел легкое марево, стеной колеблющееся впереди. Хес покосился на послушника и кивнул, отвечая на немой вопрос, застывший в глазах парнишки.

Когда они приблизились к мареву, Силест внезапно заупрямился, встал на дыбы, порываясь развернуться обратно. Охотник ласково заговорил с жеребцом, успокаивающе поглаживая по шее, потом спешился и начал расседлывать вороного.

— В чем дело? — спросил Исэйас, спрыгивая со своего коня.

— Дальше — пешком, — отрезал Хес, снимая сумки.

Мальчишка пожал плечами, снял седло, уздечку, хлопнул каракового по крупу, подхватил свой дорожный мешок и всем видом показал, что готов. Охотник усмехнулся, глядя на серьезного паренька, и первым шагнул в колеблющийся воздух.

Ощущения были отвратительные. Создавалось впечатление, будто нечто выворачивает наизнанку суставы и безжалостно вытягивает все силы из безвольного тела. Исэйас зажмурился, мотая головой, и едва не рухнул на землю. С трудом выпрямившись, открыл глаза и, удивляясь густому туману вокруг, нашел взглядом Хеса.

Мужчине, видимо, приходилось хуже, чем ему. Лицо стало белым, как мел, серые глаза будто выцвели, и зрачки жуткими трещинами выделялись в бесцветных радужках. Тело напряжено, колени полусогнуты, на красивом лице то и дело мелькает мучительная судорога боли.

Хес рваными, резкими движениями скрутил с пальца перстень и отдал его пошатывающемуся послушнику. Как только гладкий ободок коснулся ладоней, мальчишка сразу почувствовал себя лучше и смог распрямить согнутые плечи, чувствуя, как отступает какая-то враждебная, едва ощутимая краем сознания, сила. Охотник, вытащив из-за ворота уже знакомый амулет, сжал его в руках: глаза стали осмысленными, снова насытившись цветом, движения утратили болезненную резкость, и он вздохнул уже свободнее.

Окружающее казалось воплотившимся в жизнь кошмаром. Иссохшиеся, скрученные в предсмертной агонии останки деревьев безжизненно щерились в серое небо, земля под ногами была покрыта слоем пепла и будто бы праха, местами — осклизлым подобием мха, источающим ядовитый дурман. Темный, густой туман клочьями стелился понизу, словно затаившийся зверь, поджидающий свою добычу. В стылом, неподвижном воздухе не ощущалось ни малейшего биения жизни, которое есть всегда, в любом самом безлюдном и заброшенном месте. Здесь же, казалось, исчезла сама основа мира, став тонкой и едва заметной, создав лживый, мертвый остов природы.

— Что это? — пораженно прохрипел Исэйас.

— Кто-то пытается пробиться к Границе Миров, — голос охотника был обманчиво спокоен, — и открыть Изнанку, впустив в наш мир легионы Тварей.

Исэйас лишь сдавленно охнул, ощущая, как обрывается все внутри.

— А на это, — Хес обошел поваленное дерево, покрытое мертвенным буро-серым налетом, — не хватит сил ни у одного существа. Поэтому тот, кто все это затеял, вытянул жизненную силу из этой земли и всех тех, кто оказался здесь. И охотники попали в те же тенета, и фейри — я ощущаю остаточные эманации их смерти.

Заметив непонимающий взгляд послушника, охотник вздохнул.

— Существует три вида энергии. Ци — телесная, рэсуо — духовная, и вэрайа — чародейская. Первая и вторая присущи всем людям, но рэсуо могут использовать вовне — считанные единицы. Вэрайа же — основа жизненной силы всех фейри, иногда она проявляется у полукровок, тогда они могут использовать чары. Не так, как волшебные существа, но и этого хватает, чтобы намного превосходить любого человеческого колдуна.

— Хес… — мальчишка замялся. — Значит, ты полукровка? Раз можешь использовать вэрайа?

— Исэйас, — мрачно посмотрел на него охотник. — Я тебе сейчас язык вокруг шеи завяжу. Узлом.

Паренек послушно замолчал, продолжая коситься на размеренно шагающего мужчину.

— Силест ведь не обычное животное? — не выдержав, спросил он, вспоминая, как летел над землей жеребец.

— Нет, — обреченно вздохнул Хес. — Он — рабикан, дух ветра. Если бы я заставил его сюда войти, он бы развоплотился в считанные минуты. Это место в первую очередь вытягивает вэрайа как наиболее сильную составляющую для заклятий. И мне страшно представить, какое могущество обрел ублюдок, что разместил здесь этот контур.

Исэйас видел, что мужчина мрачнеет с каждой минутой, особенно после того, как они начали натыкаться на скалящиеся в пустое небо скелеты животных. Казалось, что прошла уже сотня лет — так были выбелены кости. Хес, мазнув взглядом по очередным останкам, лишь крепче стискивал челюсти и непроизвольно сжимал кулаки.

Спустя полчаса они наткнулись на последнюю стоянку охотников. Скелеты людей застыли в тех положениях, в которых застала их смерть, и Исэйас, проходя мимо непогребенных, подавил желание развернуться и броситься бежать. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

— Должно же быть здесь что-то, где прячется теперь уже хозяин этих мест, — рассудительно заметил рыжий парень, когда страшная братская могила осталась позади.

— Да, заброшенная сторожевая крепость, — Хес был предельно собран.

Когда они приблизились к развалинам некогда мощного и основательного строения, мужчина резко схватил послушника за плечо, разворачивая к себе лицом.

— Я хочу, — стальные глаза были прищурены, — чтобы здесь ты слушался меня во всем. Скажу падать — падай, скажу бежать — беги со всех ног и не оглядывайся. Понял?

— Но… — попытался было возразить рыжий мальчишка, но охотник до боли сжал его плечо, заставив скривиться и замолчать.

— Это не забавное путешествие, Исэйас. Вокруг нас — смерть. И если я еще хоть как-то могу с ней потягаться в игре за жизнь, то ты — нет. И я не хочу, чтобы твоя кончина была на моей совести.

Дождавшись понурого кивка от сникшего парня, Хес развернулся и начал осторожно подниматься по выщербленным ступеням. Протяжно скрипнула массивная дверь, провернувшись на петлях, и они вошли внутрь здания.

Тут царило такое же запустение, как и во всем этом месте. Тяжелый запах тлена и смерти витал в воздухе, давил на плечи, проникал в самую душу, заставляя дышать чаще, а сердце — заходиться в бешеном стуке. Миновав несколько комнат, оставляя в пыли четкие следы, охотник со спутником поднялись на второй этаж и, пройдя под полуразвалившейся аркой, оказались в просторном зале. Скорее всего, раньше здесь была столовая — место сбора всего гарнизона, поэтому по размерам она превосходила все предыдущие помещения. Хес сразу напрягся, оттягивая зазевавшегося послушника назад, себе за спину, когда увидел самодельный, но основательный алтарь, покрытый бурым налетом из застывшей крови. Над ним на стенах едва заметно светились незнакомые Исэйасу символы, а в воздухе, казалось, потрескивала сгустившаяся враждебная сила.

Тренировки, пусть и недолгие, не прошли даром для молодого парня. Когда на границе зрения мелькнуло что-то темное, мальчишка, не раздумывая, отскочил в сторону, уворачиваясь от распоровших воздух когтей, перекатился, оцарапав щеку, и вскочил на ноги.

Перед Хесом, застывшем в паре шагов от него, замерло существо. Наклонив лобастую голову, оно уставилось на охотника тяжелым, немигающим взглядом хищных желтых глаз. Тело было вполне человеческим, сильным и мускулистым, но от шеи по плечам до локтей тянулись полоски жесткой коричневой шерсти, кисти рук были значительно больше человеческих и заканчивались десятидюймовыми аспидно-черными бритвенными когтями. Лицо же казалось гротескной маской, обнажая жуткие блестящие клыки и обрамленное такими же жесткими, словно волчья шерсть, спутанными волосами. На шее оборотня переливался призрачными гранями ошейник, словно сплетенный из рунных знаков.

Баггейн, а это, судя по рассказам и описаниям охотника, был он, нападать не спешил, исподлобья рассматривая юркую добычу, сумевшую забраться так далеко. Но больше всего Исэйаса поразила реакция Хеса.

Он был бледен, недоверчиво разглядывая стоящее перед ним существо. И оборотень вдруг шагнул вперед — это движение не несло никакой угрозы — и начал меняться. По лицу пронеслась гримаса боли, весь его облик задрожал перед глазами: шерсть начала втягиваться обратно в тело, клыки и когти уменьшаться, становясь обычными человеческими зубами и ногтями. И только золотые глаза с вертикальной щелкой зрачков выдавали в ныне стоящем перед ними темноволосом мужчине его нечеловеческую природу; ярко белела на смуглой коже нитка шрама, протянувшегося по левой щеке.

— Ролло, — неверяще прошептал Хес, и его голос сорвался.

Поиск по сайту: