ЗОЛОТАЯ КОМНАТА

Над старинным зеркалом в тяжелой раме из почерневшего серебра поднялась густая пыль, замельтешила бледно‑серыми всполохами в свете огня толстых свечей, установленных на каминной полке. Где‑то за шкафами зашуршали крысоугли – маленькие призраки брошенных жилищ, под потолком прошмыгнула разбуженная летучая мышь, сквозняк пролетел воздушным змеем, по пути сбрасывая с полок несколько ветхих бумаг.

В зеркале, выплывая из черной глубины Зазеркалья, появилось лицо – молодое, нахмуренное, сосредоточенное. Черные глаза в обрамлении длинноватых пепельных волос приблизились к самой грани, отделявшей хрупкий мир временных переходов от реальности. Тонкие губы сложились в подобие улыбки. В неровном свете огня лицо этого человека словно покрылось сетью морщин, делая его похожим на глубокого старика.

Но нет – это был очень молодой человек, парень. Он шагнул из зеркала на каминную полку и – легко спрыгнул вниз.

Вслед за ним в зеркале показался еще один молодой человек – худой, высокий, неприятный. Хмурое, горбоносое лицо, черные всклокоченные волосы и сутулая осанка делали его похожим на злую, чудную птицу, как будто ворон или грач вдруг принял облик человека.

– Быстрее, Рок, – поторопил первый. – У нас мало времени.

Размеренная, четкая поступь шагов гулким эхом разбивала сгустившуюся во времени тишину старого замка. Светловолосый шел уверенно, словно гулял по собственному жилищу. Он без труда находил нужное ему направление: узкие галереи сменялись ажурными витыми лестницами, коридоры, охраняемые безучастными фигурами клокеров, переходили в залы и проходные комнаты. Второй молодой человек почтительно шел позади, стараясь сохранять некоторую дистанцию.

Но вот темнота коридоров сменилась галереей – широкой, светлой и просторной. Двое прошли немного вперед и остановились, замерев в невольном восхищении.

С одной стороны галереи тянулся ряд высоких панорамных окон, с другой висели зеркала, много зеркал – широкие, прямоугольные, в богатых рамах с вензелями и завитушками. Особый восторг вызывал купол овального потолка, разукрашенный внутри цветами‑старочасами – черно‑золотыми и ярко‑красными. Потолок пересекали поперечные балки, украшенные вычурной позолоченной лепниной, повторяющей верхний орнамент стен, от них спускались на длинных шнурах хрустальные каскады люстр. В проемах стен между окнами стояли статуи мраморных пажей с надменными лицами, важно вздымающих перед собой многосвечные шандалы.

Несмотря на богатую, роскошную остановку, здесь ощущалась пустота и уныние старого здания, давно утратившего связь со временем. Не годами, а целыми столетиями в этом зале не звучала музыка, не танцевали бальные пары, не прохаживались степенно знатные господа и дамы, не загорались свечи, не слышались оживленные голоса. Вот уже много лет никто не смотрелся украдкой в эти зеркала, поправляя сбившийся локон, не бежал стремглав, торопясь доставить срочное донесение, не смеялся, не рыдал, не пел, не кричал, не шептался… Давным‑давно не протирались от пыли оконные рамы, не полировался паркет, не чистились подсвечники и зеркала, не менялись скатерти и шторы. Даже воздух здесь словно загустел, превратился в неслышную, невидимую паутину – казалось, скажи слово, и оно разобьется о хрусталь древней тишины, навеки канув в безвременье.

– О, как же давно я здесь не был, – с некоторым сожалением протянул светловолосый. – Самая прекрасная в мирах Зеркальная Галерея… Копия старинной галереи одного знаменитого дворца. Думаю, это подходящее место для нашего эксперимента.

Небрежным жестом он вытащил из кармана сюртука Золотой Ключ и – уронил на пол. Ключ жалобно звякнул о паркет. Светловолосый достал из жилетного кармана тяжелые часы на цепочке и раскрутил над ключом.

– Учитель… Вы думаете, тиккер разговорит один из великих Ключей?

– Да, если знать его символ.

Над Ключом возник купол из тонких проволочных нитей, послышалось слабое монотонное гудение.

Рок подошел ближе, всецело увлеченный действием, разворачивающимся перед ним.

Со всех зеркал к куполу стали слетаться необычные мантиссы – легкокрылые птицы, имеющие золотистый окрас, бабочки со сверкающими крыльями, воздушные полупрозрачные ленты, расписанные золотистыми узорами, цифры, круги, завитки и стрелки из лучистого золота – все это слеталось к инерционному куполу Ключа.

– Что такое мантисса? – задумчиво спросил светловолосый как бы у самого себя. Но его спутник моментально подобрался, всем видом выражая пристальный интерес. – Это значимая часть числа, его душа. Вот почему нам следует идти за золотой спиралью.

Он указал на сверкающую ленту из крупинок золотого песка, пребывающую в постоянном движении. Тут же золотая спираль ускорилась и – сверкающим штопором вошла в одно из зеркал галереи.

– Пора, – изрек светловолосый и первым шагнул в зеркало.

* * *

В Золотой Комнате не было ни мебели, ни свечей, ни украшений. Светловолосый и его спутник будто очутились внутри огромного куба с гладкими черными стенами.

Вот светловолосый щелкнул пальцами, вызывая кольцо огней, и – пристроил его над головой. Импровизированная люстра мигом осветила надпись на полу, выведенную сияющей золотой краской по кругу: «Золото неподвластно Времени».

В центре круга лежал прямоугольный поднос из серебра, с крупными рубинами по краю, размеру которых позавидовала бы любая королевская корона. На подносе покоилась на небольшом куске черного бархата часовая стрела – обычная, с острием и кольцом на конце, скорее всего сорванная с каких‑то часов.

– Золото неподвластно Времени, – задумчиво произнес он. – Что ты думаешь об этом, Рок?

– Старая, избитая истина, – пренебрежительно фыркнул тот. – Признаться, господин учитель, я ожидал большего от Золотой Комнаты.

Светловолосый покачал головой:

– Нет‑нет, Рок… Эфларус не стал бы выводить золотыми буквами простую истину, пусть и не лишенную некоей сакральной идеи… Нам следует найти дно старинной тайны, отражение ее тысячелетней пустоты и смысла – невидного, скрытого от простого взгляда, мерцающего на самой глубине.

Он подошел к надписи, присел и, помедлив секунду, взял часовую стрелу с рубинового подноса. За его спиной Рок издал изумленное восклицание – на подносе вновь лежала часовая стрела.

Светловолосый жадным жестом схватил и эту, присоединив к первой стреле. И снова поднос не остался пустым – на нем лежала еще одна часовая стрела – точная копия первых сестриц.

– Золото неподвластно Времени, – вновь повторил Астрагор. – Выходит, его законы не властны над этим металлом…

– Господин учитель, я думаю, что этот часодейный поднос может дать нам много золота, – подобострастно затараторил Рок.

– Как думаешь, дорогой ученик, хватит ли нам этого золота, чтобы построить мост?

– Мост? – изумленно переспросил Рок. – Вы хотите сказать, что… – Он замолк, очевидно не найдя правильного смысла в словах учителя и отца.

Но вот его глаза распахнулись, в них появилось понимание и – восхищение. Не в силах скрывать его, он отвесил светловолосому низкий поклон.

* * *

В Часовой зале гулко и монотонно отстукивали время человечки‑жакемары на старых напольных часах.

Звякнула, открываясь, стеклянная дверца – светловолосый и его спутник вернулись домой.

– Будут ли еще поручения на сегодня, господин учитель? – Рок склонился в низком поклоне.

– Возвращайся к себе и отдохни, – произнес Астрагор. – У меня осталось еще одно небольшое дело.

* * *

В комнате с черными бархатными шторами и позолоченной мебелью пылал огонь в камине – по стенам ходили красноватые отблески. Возле камина сидел человек в кресле и бездумно глядел в огонь.

Неожиданно взгляд его переместился чуть выше – туда, где в овальном зеркале над каминной полкой возникло узкое лицо с черными глазами и светло‑пепельными, отливавшими серебром волосами.

– Приветствую тебя, Огнев… Надеюсь, ты не скучаешь у нас в гостях.

– Я вижу, что и ты не скучаешь, – задумчиво изрек Нортон‑старший, приподнимаясь. – Так, значит, твой выбор упал на ЭТОГО парня…

Астрагор усмехнулся:

– Неужели ты был привязан к нему? Вот уж не знал.

Огнев раздраженно повел плечом.

– Мне никогда не нравился Маркус Ляхтич, – произнес он. – Он слишком часто лез не в свои дела. Но, признаться, я бы не желал ему такой судьбы… Радует, что ты наконец отстал от юного Драгоция.

Астрагор рассмеялся. Нортон‑старший недоуменно нахмурил брови.

– Да, ты прав, мой бывший друг. Движение жизни порою столь изворотливо, вместе с ним меняются наши помыслы, желания, цели… У тебя выросла необычная дочь. Я был бы не прочь взять новую ученицу с таким необыкновенным даром, пусть не из семьи. Но видишь ли, я не люблю женщин – от них столько шума, эмоций, истраченных впустую, ненужной возни. Их не стоит обучать, воспитывать в верности. Женщины предают при первой же возможности. Кто‑кто, а ты прочувствовал это на своей шкуре, Нортон, я ведь прав?

По лицу Огнева заходили желваки. В глазах вспыхнула ярость, но он сдержался.

– Как странно, что ты привязался к сыну Диамана, – степенно продолжил Астрагор. – Сочувствуешь его судьбе? Уверен, что ты догадывался, на кого должен был пасть мой выбор… До знака, явленного мне Временем.

Против воли Нортон‑старший побледнел.

– Зачем тебе сын Диамана? – Он поджал губы, открыто выражая презрение. – Ты ведь уже занял молодое тело.

– Время дало мне знак, указав именно на этого мальчика, – произнес Астрагор. – А я верю, что знаки надо распознавать вовремя – только так мы можем правильно моделировать свое будущее. Я знаю, что Астариус готовил на роль Властителя Времени тебя, Нортон. А заодно и твою милую подругу‑фею, Белую Королеву. Вы скрыли от меня, что вошли в Зодчий Круг. К счастью, вас было легко поссорить.

Лицо Нортона Огнева осталось безразличным. Но Астрагор выжидал.

– Так, значит, ты солгал, – наконец проговорил отец Василисы. – А она говорила правду…

– Жизнь полна мерцающих смыслов, Нортон. – Астрагор не мог скрыть торжествующей мальчишеской улыбки. – Что для одного правда, для другого ложь, и ложь страшнейшая… А правда порою бывает так горька, что ею можно отравиться… Я отпущу тебя, Нортон, – не спеша продолжил он. – Подарю тебе еще один шанс. Не позже чем через три дня ты уйдешь, куда пожелаешь. Но мы встретимся, не правда ли? Удивительно, когда‑то я считал тебя своим самым сильным соперником. – Астрагор прищурился, вперившись в пленника знакомым бесстрастным взглядом. – Людские страсти так предсказуемы, что, знаешь ли, за тысячу лет перестаешь ощущать удовольствие от победы в еще одной шахматной партии. Непредвиденного все меньше, поэтому начинаешь ценить любую мелочь, способную тебя хоть как‑то развлечь… удивить… Я придумал, как тебя отблагодарить, Нортон… – Астрагор говорил равнодушно, даже монотонно. – Несложно догадаться, что для тебя дороже всего… Время течет, но люди не меняются. Любовь и ненависть по‑прежнему ходят рука об руку, – вновь продолжил он, ничуть не обеспокоенный молчанием своего собеседника. – Мне даже не придется ничего делать. Просто направить одну ниточку судьбы на другую – и крест появится сам по себе. Людьми так легко управлять, не правда ли? Впрочем, я устал. Процесс начальной адаптации в новом теле всегда так долог и неприятен. Ну а теперь позволь попрощаться.

– Что должно случиться за эти три дня? – не выдержав, прорычал Огнев. – Что ты задумал?!

Но ответом ему послужила тишина – пугающая, безмолвная, сопровождаемая лишь осторожным потрескиванием догорающих дров в камине.

Нортон‑старший изо всех сил ударил по зеркалу, в глубине которого только что исчез Маркус‑Астрагор, но твердая поверхность выдержала удар. Лишь откуда‑то издалека, из временного перехода послышался злой смех.

Поиск по сайту: