ГЛАВА 19. На Астроград спустились длинные, сумеречные тени, возле домов зажглись первые ночные фонари

МАРК

На Астроград спустились длинные, сумеречные тени, возле домов зажглись первые ночные фонари. Затихало движение на улицах, торговцы закрывали свои лавочки, да и часовые мастера торопились завершить работу в мастерских, чтобы поскорее попасть домой, к своим близким.

Карета, запряженная двойкой породистых малевалов с медно‑золотыми гривами, неторопливо плыла над крышами домов. Выглядывая из окна кареты, Марк вдыхал посвежевший вечерний воздух и с удовольствием наблюдал за обычной городской суетой.

«Когда‑нибудь я стану советником РадоСвета, – думал он, – и все эти ремесленники будут поклоняться мне… Вот тогда они попляшут!»

Он приберет к рукам все гильдии ремесленников, а в первую очередь часовую механику, а еще ювелирные и оружейные мастерские. И у него обязательно будет замок… Кто знает, может, он, Маркус Ляхтич, станет следующим королем Астрограда.

От таких приятных мыслей Марк даже приосанился. А почему бы и нет? Нортон Огнев пленен, Астрагора не интересуют эфларские дела. Остается госпожа Мортинова. Но великая часовщица благоволит к Марку, она поможет ему, как и всегда. Возможно, ее удастся обмануть… когда‑нибудь. Сейчас он и дальше будет изображать из себя послушного мальчика. Елена – всего лишь женщина… Отец всегда говорил, что женщины глупы, поэтому не могут быть соперниками в настоящих, серьезных делах. Марк ухмыльнулся – ему понравилось размышлять в таком ключе. Да, госпожа Мортинова – красивая, умная, бесстрашная, хитрая. Но – слабая, как и все представительницы прекрасного пола… Интересно, зачем она вызвала Марка в Рубиновый Шпиль так поздно?

Мимо промелькнула крылатая повозка – словно щебет быстрых стрижей, донеслись веселые и звонкие девчоночьи голоса. Наверное, ученицы школы светлочасов возвращались с занятий…

«Все вы глупые, маленькие дети, – вновь пронеслось в мозгу у Марка. – Только я, со всей нашей черно‑белой школы, смог подняться до самых вершин, и теперь сильные мира сего общаются со мной на равных, зовут в гости».

Даже великий Дух Осталы благоволит к нему. Как жаль, что Марк не смог принести Астрагору хрустальное сердце Алого Цветка. Сердце планеты! При воспоминании об этом худое, острое лицо мальчишки на мгновение ожесточилось, в глазах вспыхнула злость. Кто бы мог подумать – все из‑за этой маленькой рыжей девчонки! Если бы он знал, сколько будет неприятностей, задушил бы Огневу еще тогда, в подземелье. И не было бы никакой черной ключницы.

– Ничего‑ничего, недолго тебе еще осталось… – с ненавистью прошептал он.

Возле ворот его встретил лакей и сообщил, что послан лично проводить почетного гостя в покои госпожи Мортиновой. К Марку вновь вернулось чувство собственной значимости – вышагивая по коридору, устланному пушистыми разноцветными коврами, он изредка позволял себе снисходительный взгляд в сторону лакея, его ровесника.

«Так всегда было в этом мире, – лениво размышлял он, на ходу поправляя манжеты идеально белой рубашки. – Одни созданы для правления, другие – для вечного подчинения первым…»

Наконец раскрылись двери из красного дерева, инкрустированные лилиями и птицами, пропуская Марка в личный будуар Мортиновой.

Здесь царил мягкий красноватый свет, распространяемый матовыми светильниками, расставленными повсюду в причудливо изогнутых золоченых чашах. Их свет тонул в бархатной обивке кресел и пуфов, пропадал в складках красно‑золотых штор, лениво колышущихся на раскрытых окнах, сверкал на переливах хрустальной посуды. Тихо журчал фонтан в виде золотого павлина, из тонкого клюва которого стекала изящная водяная струйка.

Сама Елена восседала на мягкой, пышно задрапированной софе рубинового цвета. Для приема гостя она надела тонкое длинное платье из черного шелка, украшенное простой, но изысканной брошкой в виде золотого крыла летучей мыши. На ее лице совершенно не было макияжа, даже волосы она просто заколола гребнем в виде затейливой часовой стрелы – сейчас госпожа Мортинова казалась не старше любой из своих учениц. И все равно – гораздо красивее…

Марк глубоко вдохнул густой, сладкий аромат цветочных благовоний, идущих от курильницы, подвешенной в углу, около дивана, и совершенно расслабился.

При виде своего любимого воспитанника госпожа Мортинова любезно улыбнулась и, не вставая, протянула ему руку для поцелуя.

Марк подошел, склонился в легком поклоне. Краем глаза он успел заметить изящно сервированный столик и вновь заволновался. Его сердце радостно встрепенулось в предчувствии чего‑то необыкновенного.

– Присаживайся, Марк. – Мортинова указала на кресло, стоявшее возле столика.

Парень повиновался, немного разочарованный тем, что часовщица не предложила присесть рядом с собой. Наверное, для нее он навсегда останется маленьким мальчиком, которого она взяла под свое крыло еще двенадцать лет назад.

– Извини, что пригласила тебя так поздно… Столько хлопот с исчезновением ключников… Сегодня снова пришлось весь день провести в РадоСвете. Лазарев упорно отказывается отвечать на вопросы… Еще бы, ведь сам Астариус его покрывает.

– Они все уехали на Осталу, – уверенно заявил Марк. – Я бы советовал проверить старых друзей Огневой… Например, того остальца, Рознева. Только прикажите, и я лично к нему съезжу.

– Ах, оставь, дорогой, – отмахнулась часовщица. – По их следу уже идут специально обученные люди… А у нас с тобой есть дела поважнее…

– Как скажете, госпожа. Но вам стоит только приказать, и я выполню любое ваше пожелание.

Елена улыбнулась, принимая кокетливую позу женщины, уверенной в своей красоте и власти.

На столике появились два хрустальных бокала и графин с янтарно‑золотистой жидкостью.

– Это редкое «ледяное» вино, – бархатно прозвучал голос Елены. – Возраст – пятьдесят лет, но разлили его по бутылкам тысячелетие с лишним назад, незадолго до того, как Эфларус расколол свой замок… Необычный напиток. Для его производства виноград собирают поздней осенью, где‑то после первых заморозков и сразу же отправляют под пресс. Поэтому вино получается притягательно сладким. Я берегу его для особых случаев.

Елена сделала еле заметный кивок, и бокалы наполнились сами по себе густым, тягучим вином.

– Мой милый Маркус, – торжественно произнесла Елена. – Я вижу, ты заинтригован и теряешься в догадках, зачем я пригласила тебя… – Она подарила ему таинственную улыбку. – Ты вырос, возмужал, отличился в делах. Я доверяю тебе больше, чем кому‑либо из моих людей. Вот поэтому я решила сделать тебя своим первым помощником…

Марк застыл, на мгновение потеряв дар речи. Сбылось то, о чем он так мечтал, – часовщица возвысила его, максимально приблизив к себе… Она доверяет ему! И если госпожа Мортинова возглавит РадоСвет, как все поговаривают, то Марка ждет блестящая карьера молодого советника, о которой он так мечтал. А там и до трона главы Астрограда недалеко!

– Спасибо за оказанную честь, моя госпожа…

Во взгляде парня читалось плохо скрываемое торжество, на его узком, бледном лице появился лихорадочный румянец.

– Ты заслужил, мой дорогой. – Елена нервно отпила из бокала.

Сегодня часовщица вела себя довольно странно и была сильно напряжена, однако Марк, мигом захмелевший от навалившегося на него счастья, ничего не замечал.

– Спасибо, госпожа, я очень благодарен… – бормотал он словно в забытьи.

Елена тепло улыбнулась ученику:

– Давай просто отметим твою… удачу.

И она подняла бокал с золотистым ледяным вином.

– С удовольствием, – пролепетал Марк. Его глаза, устремленные на обожаемую покровительницу, лихорадочно блестели от волнения.

Раздался хрустальный звон соприкоснувшихся бокалов, Елена едва прикоснулась к вину, а вот Марк сделал два больших глотка, чтобы успокоиться.

На столе появилась еда – несколько блюд с закусками, но ни Елена, ни Марк даже не заметили этого. Впрочем, парень наконец‑то подметил непривычную взволнованность своей покровительницы, и его лицо слегка омрачилось. Ему вдруг подумалось, что Елена что‑то недоговаривает. Но, возмутившись собственной недоверчивостью, он постарался отогнать эту мысль – скорее всего, госпожа Мортинова просто обеспокоена, справится ли Марк с такой серьезной ролью…

– Твои родители всегда верно служили нашему Ордену, – вдруг начала Елена каким‑то непривычным глухим голосом. – Я хорошо знала твою мать, Микку Ляхтич. Когда твой отец, Фалькор, ушел в другую параллель, я долго утешала ее…

Марк нахмурился. Судя по всему, он не ожидал такого поворота разговора.

– Что было, то было, – выдавил он, опустив взгляд. – Я не осуждаю его…

– И правильно, милый. – Казалось, Елена не замечала ухудшения настроения своего воспитанника. – Фалькор должен был так поступить, у него не было выбора. Жаль, Микка так и не смогла смириться с его утратой. Вскоре она покинула нас. Но я пообещала, что позабочусь о тебе, приведу в Орден. И сделаю все, чтобы ты стал одним из старших, чтобы ты с радостью служил во благо Ордена Непростых.

– Я буду вечно благодарен вам за это, госпожа Елена! – поддавшись искреннему душевному порыву, горячо ответил Марк. – Я готов жизнь за вас отдать… За вас и Орден! За господина Астрагора!

Глаза часовщицы распахнулись от изумления. Ее фигура, обернутая тонким черным шелком, вдруг вся как‑то сжалась, ссутулилась. Елена застыла в странном оцепенении, словно у нее перехватило дыхание, но уже в следующий миг ее плечи расслабленно опустились, а рука как бы невзначай коснулась изящного золотого крыла летучей мыши.

– Ну что ж, такова судьба, – пробормотала она.

Тем временем закуски исчезли, на столике появилось первое горячее блюдо – над свежеприготовленной форелью поднимался густой, ароматный пар. Рядом возникло блюдо с овощами, соусница, чистые тарелки, сверкающие золотые приборы.

– Надеюсь, ты не откажешься разделить со мной поздний ужин, – проворковала часовщица, и сердце Марка вновь затрепетало. Он вдруг подумал, что сегодняшний вечер – все‑таки лучший в его жизни. Разве мог он надеяться на такой подарок судьбы…

Вновь наполнились бокалы, и Елена лично положила на тарелку Марка ломтик жареной рыбы и горку зеленой фасоли.

Они поговорили о Ключах и комнатах. О знаке – золотой спирали, о часодействе и Времени, о часовщиках Эфлары и Осталы, о служении Ордену Непростых и великому Астрагору.

Поддаваясь действию вина, Марк говорил все красноречивее, а Елена, наоборот, все чаще замолкала и лишь кивала, слушая с терпеливым интересом. Впрочем, то и дело взгляд ее устремлялся к часам, висевшим над дверью. И когда часовая стрелка подобралась к цифре одиннадцать, она вдруг негромко хлопнула в ладоши, привлекая внимание увлекшегося разговором гостя.

– Ну что ж, время позднее… – мягко произнесла часовщица. – Еще раз поздравляю тебя, Марк. Завтра ты получишь от меня список своих новых обязанностей.

– Слушаюсь, моя госпожа, – почтительно откликнулся тот, стараясь подавить счастливую захмелевшую улыбку.

– Осталась одна формальность. Теперь ты будешь осведомлен обо всем, что я делаю… Будешь знать все мои секреты… – Елена наградила его долгим взглядом. – Поэтому в знак верности и преданности ты должен назвать мне свое числовое имя.

Марк недоуменно прищурился.

– Я никогда не слышал про такой обычай… – В его голосе проскользнула растерянность.

Елена в легком удивлении приподняла брови. Она медленно поднялась, принимая гордую осанку.

– В свете последних событий я должна требовать большего от своих людей, – холодно произнесла она голосом, полным оскорбленного достоинства. – Прости меня за недоверие, но я хочу обезопасить себя от предательства.

– Я понимаю, госпожа…

– Не переживай, мой милый мальчик. – Елена тонко улыбнулась. – Перед тем как сообщить мне свое числовое имя – ты услышишь мое.

– Но, госпожа, я не прошу даже… – запротестовал было Марк, но был остановлен величественным движением руки.

– Я хочу, чтобы ты его услышал. Имя моей души – Хладокровь.

Чтобы скрыть замешательство и восторг, нахлынувшие на него с одинаковой силой, Марк склонился в низком поклоне. Все его нутро затрепетало: повелительница одарила его неслыханной честью – назвала свое числовое имя!

– Вулка‑ан… – произнес он дрожащими губами.

Еще ни один человек не слышал его числового имени. Ровно с той поры, как его двоюродный дядя провел часовое посвящение и подарил ему часовую стрелу.

– НАКЛУВ.

Марк рухнул на пол, моментально потеряв сознание.

Елена взмахнула стрелой в сторону окна – его створки распахнулись шире, пропуская круглое зеркало величиной со столешницу небольшого обеденного стола. Рама зеркала была инкрустирована крупными рубинами, мрачно переливающимися в красноватом полумраке будуара.

Лицо Елены осветилось холодной решимостью.

Зеркальную поверхность перечеркнула косая огненная линия. За ней последовала вторая, образовав идеально ровный крест. Зеркало вдруг забурлило, словно котел с кипящей лавой.

– Наклув.

Тело Марка поднялось вверх и, приняв горизонтальное положение, мягко проскользнуло в зеркало. Зеркальная поверхность застыла в один миг, огненный крест пропал, вместо него Елена увидела свое отражение в черном платье с бледным лицом и горящими глазами.

Часовщица вернулась к столику. Хотела взять бокал с недопитым вином, но тут же отдернула руку – этот бокал принадлежал Марку.

Елена вдруг всхлипнула, но тут же подавила судорожные рыдания.

– Нортон, это все ради тебя, – прошептала она одними губами, вновь опускаясь на пышную софу. – Я знаю, что ты не любил меня. – Она горько усмехнулась. – Но это все пустое… Главное, что я всегда любила только тебя. Ты не простишь меня, Нортон, Нортон… Возможно, ты когда‑нибудь поймешь, что все это я сделала ради тебя. Чтобы спасти только тебя.

Внезапно зеркало вновь ожило: его сероватая поверхность вновь забурлила, вскипая серебристыми пузырями, – в комнате появился человек.

Это был Марк.

Те же черные глаза на бледном лице с острым подбородком. Светлые пепельные волосы. Худая, но плечистая высокая фигура.

Елена почувствовала, как под черным шелком платья предательски вспотела спина. Собрав всю волю в кулак, она грациозно встала и поклонилась.

– Как вы себя чувствуете, повелитель?

– О, я чувствую себя прекрасно.

Марк осторожно повел головой сначала в одну сторону, затем в другую. Вытянул руки, сложил их в замок, хрустнул пальцами.

– Какое наслаждение вновь ощутить себя человеком. Металлическое тело невероятно стесняет передвижение…

– Думаю, период реабилитации продлится недолго, – продолжил этот новый Марк. – Тело отлично подчиняется мне… Похоже, этот юноша даже не узнал о собственном зачасовании. Возможно, только что появился новый затерянный во времени.

Марк хохотнул – так же, как обычно. И Елена невольно содрогнулась от ужаса. На какой‑то миг ее сердце пронзила острая жалость к мальчику, который всегда был таким трогательным в своей безграничной преданности к ней… Увы, им пришлось пожертвовать. Как в шахматах жертвуют пешкой, любой незначительной фигурой, чтобы спасти короля.

– Прекрасно, что обряд занял немного времени. Мне все еще трудно пребывать на Эфларе. Пора возвращаться в Змиулан. Но я вскоре вернусь…

Елена застыла, не в силах отвести взгляд от столь знакомого лица своего лучшего ученика, на котором она всегда видела одно лишь обожание. Даже теперь это лицо не изменилось, сохраняя то самое выражение лица – наивно‑надменное, с мальчишеским огоньком превосходства.

– Да, вскоре мы разрушим этот мир изнутри, – продолжал вещать Астрагор, с явным наслаждением прохаживаясь по комнате. – Планета, созданная Временным Разрывом, быстро опустеет. Осталось немного – получить главный секрет Времени… И стать наконец его Властелином.

Елена закрыла глаза. Ее накрыло жуткое, всепоглощающее осознание того, ЧЕМУ она дала дорогу, ЧЕМУ она служит. Ради ЧЕГО предала единственного человека, которого очень любила…

Но, увы, каждый часовщик знает, что дороги в прошлое не существует. И даже на будущее не всегда можно повлиять, особенно если оно предопределено, высчитано до мельчайшей детали столь сильным часодеем, как Астрагор.

Нортон никогда не простит ее, вдруг поняла Елена Мортинова. Из самой глубины ее сердца, словно поток мутной, раскаленной лавы, поднялась злоба – глухая, неистовая, всеобъемлющая – забурлила, заклокотала, забулькала… Злоба к маленькой девочке, из‑за которой все это случилось.

Поиск по сайту: