Глава 21. Аллилуйя, он вернулся

Эдвард.

Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться когда увидел ее, несмотря на то, что был очень уставшим. Было за пределами моего понимания то, что я пролетел полмира из-за женщины, но как только я увидел ее всю в сахаре и изюме, я понял, что поступил правильно. И пока вид прилипшего изюма к ее лбу заставил меня рассмеяться вслух, мне было важнее узнать, почему она лгала мне. Для моей пользы, конечно, но все равно лгала.

Сейчас каждый уважающий себя мужчина может понять, когда его женщина имитирует оргазм. И любой уважающий себя мужчина знает, что такое происходит у каждого. И любой уважающий себя мужчина не должен обижаться на это. И любой уважающий себя мужчина… вау, давление в моей крови повышается, когда я думаю обо всей этой соли. (В данном случае Эдвард имеет в виду идиому, которую он повторял в каждом предложении этого абзаца. «Any men worth his salt…» Что значит, «каждый уважающий себя мужчина». А если дословно «Каждый мужчина, стоящий своей соли»). Но сейчас в комнате не было никакой соли, только великолепная женщина, на которой я был чертовски повернут, и огромное количество сахара. Сахар хрустел под моими ногами, когда я, войдя, ступил на пол, весь покрытый им. И почему именно это?

Когда я прошел далее в комнату, то огляделся вокруг и увидел, что моя девушка была занята все это время. Моя девушка. Боже, это звучало так банально, но одновременно охренительно фантастически. Мои глаза наткнулись на пирожные, печенье, брауни, а затем, во имя всего дерьма, на хлеб. Бесчисленное количество хлеба, завернутого в фольгу, лежало на столе. Я заинтересовался, какой хлеб там, клюквенно-апельсиновый? Тыквенный? Цуккини? Цуккини… именно с него все началось. Она покорила меня Цуккини. Происходит ли это, когда вы влюбляетесь? Вы думаете так же, как и я сейчас? Черт, я влюбляюсь сильно.

И снова тот факт, что я прилетел ранним рейсом, не сделал снимки, который был обязан сделать, просто для того, чтобы убедиться, что моя девушка(каждый раз, когда я думаю об этих словах в моем мозгу звенят колокольчики) была в порядке… черт возьми, она владела мной. И вот она стояла передо мной, красивая в своем замешательстве, и я задумался, почему именно она не была честна со мной. Я имею ввиду, сымитировать оргазм? Только не в моей постели. Я помнил тот момент, когда это произошло. Она была очень близко, я чувствовал ее вокруг себя, пульсирующую, мокрую и скользкую, желающую и идеальную.

Но затем что-то поменялось. Это были ее глаза, они изменились, и затем она закрыла их. Белла устроила великолепное шоу, но она всегда была настолько реальной, настолько идеальной со мной, что как только она притворилась, я сразу понял это. Почему она сымитировала оргазм? Из-за меня, конечно. Находиться внутри этой женщины было даже большим, чем я мог себе представить.

Чувство, интенсивное всеохватывающее чувство поразило меня, когда я вошел в эту женщину впервые, и я еле смог сдержаться, чтобы тут же не кончить. Я имею ввиду, речь идет о сексуальной выносливости пятнадцатилетнего, и это было довольно смущающе, что все могло закончиться очень быстро в тот вечер. После многих лет потрясающего секса с фантастическими женщинами в любое время, и по любой моей нужде, с Беллой это было ощущение погружения во что-то… священное.

Я любил эту женщину.

Не уверен, когда этот произошло. Где-то между борьбой с водопроводными трубами и ночью, которую мы провели вместе, укрывшись маминой афганкой.

Я полюбил эту женщину. Она должна знать это.

Не существовало ничего в мире, сейчас в моем мире, что было бы более красивым, чем вид Беллы, голой и подо мной. И это было то, что я хотел видеть снова и снова. И как всегда, когда я подумал об обнаженной Белле, мои мысли побежали не в ту сторону, и я потряс головой, пытаясь вспомнить, где я находился. Правильно-правильно, на кухне Беллы, окруженной различной выпечкой.

После того как я окинул взглядом горы выпечки вокруг, то осознал, что безумная готовка продолжалась бесчисленное количество часов, как только она уехала от меня. Я не из тех, кто использует слово «безумие» очень часто, но у меня не было сомнений, что оно там присутствовало. И то, как Белла сейчас мяла беззащитный кусок теста на стойке, показывало, что безумие все еще не уходило.

Я смотрел, как Белла переворачивала и месила небольшой кусок теста на столешнице, крутя его туда-сюда, ее лицо было красным. Она была явно расстроена, но что в этом мире мог сделать этот безобидный кусок теста, чтобы она стала такой фрустрированной?

Она все еще не ответила на мой вопрос. Должен ли я быть более осторожным с этим притворством? Может быть, возможно, мне следует медленно подобраться к этому. Но, блядь, я летел через всю Атлантику, и затем через всю страну, чтобы задать ей этот вопрос, и я не собирался ходить вокруг да около. Подойдя к ней, я убрал выбившуюся прядь ее волос за ухо, пока она продолжала месить и крутить. Она вздрогнула, когда я коснулся ее, лицо было напряженным, также как и челюсть.

- Мы поговорим об этом? – тихо спросил я, примыкая носом к ее шее и вдыхая ее аромат. Черный сахар, мед, такая теплая и домашняя. Ее тело приникло к моему на мгновение, а затем, казалось, она очнулась и продолжила снова месить тесто.

- О чем нам говорить? Я даже не знаю, что ты имеешь ввиду. Ты бредишь из-за смены часовых поясов? – спросила она, избегая моего взгляда, в то время как предательский румянец подкрался к ее шее. Я собирался остановить это прямо сейчас.

- Девушка в ночнушке, ну же, поговори со мной, - проговорил я, выдыхая в ее шею и чувствуя, что мое тело, как и всегда, среагировало на ее близость. – Если мы собираемся делать это, то нам нужно поговорить друг с другом.

Она еще раз помяла тесто и затем бросила его к стене. Оно врезалось в стену и скатилось по ней, как и те жуткие слизкие вещицы, с которыми я любил играть в детстве. Она развернулась лицом ко мне, и была все еще красной, но зато ее глаза горели.

- Что это должно было быть? – спросил я, кивая в сторону теста.

- Бриошь, это должна была быть бриошь, - быстро ответила она, ее тон был безумным. (Пп:Бриошь – французские булочки)

- Уверен, это было бы замечательным.

- Над этим надо много работать, слишком много.

- Мы можем попробовать снова. Я буду рад помочь тебе.

- Ты не знаешь, что предлагаешь. Ты вообще представляешь, как это трудно? Как много шагов нужно сделать? Как долго это может занять?

- Хорошие вещи всегда приходят к тем, кто их ждет.

- Боже мой, Эдвард, ты даже не представляешь, как сильно я хочу этого. Может быть, даже больше чем ты.

- Они еще делают гренки из них, правильно?

- Погоди, что? О чем, блядь, ты говоришь?

- Бриошь, правильно? Это хлеб такой, да? Эй, перестань стучать головой об столешницу, - я запаниковал, наблюдая за ее неоднократными ударами лба об гранит, из-за чего на ее лице виднелись муки.

Хотя она все еще была великолепной. Но я не хотел, чтобы она повредила голову, поэтому поспешил вмешаться, прежде чем гранит выиграл бы в этой битве.

XXX

Белла.

Он знал. Он знал и пролетел весь этот путь, только чтобы узнать, почему. И как он узнал? Как ему стало это известно после моего супер представления? Он знал.

Черт, он хороший…

Мое сердце чуть ли не выскочило из груди, когда я увидела его в двери. Киска невольно сжалась при виде Стенотрахальщика. Мозг тут же проанализировал ситуацию и объявил его достойным кандидатом, отметив причину озабоченности Эдварда. Позвоночник сразу же выпрямился, зная, что правильная стойка выглядит лучше. И Нервы… трепетали.

И сейчас он был здесь, в моей кухне, в своей зеленой толстовке, из-за чего его глаза были словно цвета лайма, и его тело выглядело таким приятным, теплым, сексуальным, мужественным, и ударьте-меня-по-лицу фантастическим. А рядом стояла я, покрытая медом и изюмом, и билась головой об столешницу, после того, как убила свои булочки.

Убила свои булочки. Какое прекрасное название для… сосредоточься Белла!

Почему. Почему. Он хотел знать, почему. Я взглянула на него между ударами… ах… и увидела, что он был озабочен. Пока моя голова действительно не начала болеть. Я была уставшей, изнуренной и так и не получившей оргазма. И слегка обалдевшей?

После последнего удара я выпрямилась, а затем слегка наклонилась влево. Поймав баланс, я восстановила дыхание, приходя в себя.

- Почему. Почему? Ты хочешь знать почему?

- Хотелось бы. Ты закончила бить по стене?

- Господи Боже мой, хорошо, больше никаких ударов по стене. Окей, почему. Почему? Сейчас все будет, - начала я, наворачивая круги в ограниченном пространстве и избегая шоколадной стружки и орех, которые валялись около столешницы. Я увидела Клайва в углу, который катал орех своими огромными лапами. Орехи было разбросаны по всему полу, и такой же бардак творился у меня в голове.

- Ты знаешь что-нибудь о спортивных товарах, Эдвард?

Эдвард.

Она кружила вокруг столешницы, как акула в море, что-то бормоча. Я мог распознать только некоторые слова, и вот что мне удалось расслышать: «Ньютон… одной ночью… любитель быстрого секса… он пропал… ночью… Каталано… Даже не Клуни… пропал… Опра… Одиночество… одна… Даже не Клуни… Джейсон Берн… практически Клуни… Розовая ночнушка… стенотрахание…». И после этого, у меня началось такое же головокружение, как и у нее. Я пытался схватить ее каждый раз, когда Белла кружила рядом со мной, но она постоянно оказывалась вне досягаемости. Близко, но затем снова уходила прочь. Она подошла ко мне так, что я мог схватить ее, но затем снова ушла, двигаясь, словно по спирали.

Моя собственная голова заболела, пока я наблюдал за ней, хотя я стоял только около столешницы.

Она сделала еще один круговой заход, на этот раз бормоча «Испанская сказка с креветками», и наконец-то я поймал ее. Она споткнулась об противень, к счастью пустой, и упала в мои руки. Я держал Беллу близко к себе, чувствуя ее дыхание и сердце, которое билось так быстро, что я чувствовал его через ее рубашку. Рубашка, которая на самом деле была маленьким топом, довольно красивой вещью.

- Белла, дорогая, ты должна сказать мне, что происходит. Бормотание это мило, но так мы с тобой ничего не добьемся, - подразнил ее я, прижимая свои руки к ее спине, держа ее так близко к себе, как только мог. Она слегка оторвалась от меня, сопротивляясь в моих объятиях, а затем посмотрела прямо в глаза.

- Я притворилась, потому что у меня не было оргазма, такое ощущение, что сто восемь лет, - заявила она, словно это обычное дело.

- Повтори-ка снова?

- Я сейчас пойду и ударю твою дверь, - она выдохнула, отходя от меня и шаркая ногами по горам сахара, который был на полу, в то время как я отругал себя за выбор слов.

- Подожди, подожди, подожди. Ты что? У тебя не было чего? – начал я, взяв ее за руку, когда она повернулась ко мне с защитным взглядом.

- Оргазм, Эдвард. Оргазм. Большой О., кульминация, счастливый конец. Никаких оргазмов, не для Девушки в Ночнушке. Майк Ньютон может дать мне скидку в пять процентов, когда я захочу, но взамен он взял мой О., - она всхлипнула, слезы были в уголках ее глаз, в то время как все ее лицо выражало грусть. – Я… Я одна из холодных, Эдвард.

- Холодных? Что? Иди сюда, пожалуйста. Можешь высказать все здесь, - предложил я, притягивая ее обратно в кухню. Я притянул ее к себе в объятия, автоматически начиная качать ее туда-обратно, пока она плакала. Белла начала говорить снова, ее слова прерывались то маленьким рыданиями, то сильными воплями.

- Ты такой… такой… великолепный… и я не могу… Я не могу… ты такой хороший… в… кровати… и везде… а я не могу… я не могу… Господи… ты такой горячий… когда ты кончаешь… такой горячий… и ты приехал домой… а я убила свои булочки… и я… я… я думаю… Я люблю тебя.

Все остановилось.

Спокойствие.

- Белла, ну же, прекрати плакать, ты моя великолепная девочка. Не повторишь для меня последнюю часть?

Белла.

Я только что призналась Эдварду-Стенотрахальщику первый раз в любви. Пока мои слезы впитывались в его толстовку.

Я вдохнула его запах, затем оторвалась от него и направилась к стене, начиная соскребать тесто, которое прилипло к нему. Нервы стали возвращаться к жизни, снова давая о себе знать. Могу ли я скрыть? Могу ли действительно?

- Какую часть? – спросила я у стены, и Клайв, который перестал играть с орехами, начал прислушиваться.

- Ту последнюю часть, - услышала я, как он произнес. Его голос был ясным и сильным.

- Я убила свои булочки? – перестраховалась я.

- Ты правда, думаешь, что я спрашиваю об этой части?

- Эм, нет?

- Попытайся снова.

- Я не хочу.

- Белла, погоди, как твое второе имя?

- Мари.

- Белла Мари, - предупредил он меня, его голос было очень глубоким, из-за чего я неожиданно захихикала.

- Булочки реально хороши, только когда они не прилеплены к стене, - выпалила я, мое изнурение смешалось с признанием в одну гремучую смесь.

- Повернись ко мне, пожалуйста, - попросил он, и я повиновалась. Он наклонился к столешнице, расстегнув свою толстовку.

- Я слегка потерян из-за смены часовых поясов, но попробую быстро прорезюмировать, что ты сейчас сказала. Первое, тебе кажется, что ты потеряла свой оргазм, да?

- Да, - пробормотала я, наблюдая за тем, как он снял свою кофту и бросил ее на спинку стула.

- Второе, эти булочки, Бриошь, очень трудно приготовить, да?

- Да, выдохнула я, не способная отвести от него взгляда. Под кофтой оказалась белая рубашка на пуговицах. Которая была хороша сама по себе, но она выглядела просто завораживающе, когда он завернул рукава.

- И третье, ты думаешь, что любишь меня? – спросил он, его голос был глубоким и тягучим, как патока и имбирь, и та афганка. Я имею ввиду покрывало, не страну.

- Да, - прошептала я, зная на все сто процентов, что это правда. Я любила Эдварда-Стенотрахальщика. Сильно. Очень. Без сомнения.

- Ты думаешь или ты знаешь?

- Я знаю.

- Что же, сейчас, нужно кое-что рассмотреть, не так ли? – ответил он, его глаза танцевали, пока он направлялся ко мне.

Эдвард.

Было время в моей жизни, когда эти произнесенные слова заставили бы убежать меня бы в горы. Но сейчас, когда эта женщина, которая ворвалась в мою жизнь, чуть ли не снеся мою дверь, произнесла их, то я почувствовал… хм-м… что я почувствовал?

Кофморт. Что было очень странно, потому что это слово у меня всегда ассоциировалось с оседлостью и скучностью. Но нет, сейчас комфорт значил для меня много других вещей. Комфорт в своей собственной коже, чувство ее кожи против моей. Комфорт с чем-то новым, странным, неизведанным, но все еще удобным. Да, комфорт - хорошая вещь.

Я шел к ней, смотря в ее расширившиеся глаза. Расположив руки на ее плечах, я запустил пальцы под лямки ее фартука. На котором стояло «Ты должен увидеть мои Булочки…»

- Ты даже не представляешь, да? – спросил я, проводя руками вдоль ее ключицы, и касаясь большими пальцами ее груди. Ее дыхание ускорилось, и глаза, наконец, засверкали, потихоньку теряя свое отчаяние.

- Не представляю чего? – пробормотала она, в то время как я прижал ее к стене. Я наслаждался этим чувством, то, как я мог касаться ее, ощущая комфорт. Она была моим собственным комфортом, и никто больше не сможет так касаться ее. Только я.

- Что ты полностью владеешь мной, Девушка в Ночнушке, - сказал я, приникая к ней, чтобы прошептать эту часть на ухо. – И я знаю, что люблю тебя достаточно, чтобы желать тебе счастливого конца.

И затем я поцеловал свою девочку.

Белла.

И затем он поцеловал меня.

Сердце было в раю.

Он поцеловал меня, словно это была сказка, даже если в этой сказке позади моей спины было прилипшее к стене тесто, и кот, играющий с орехами. Но это не остановило меня, и я поцеловала его в ответ так, будто моя жизнь зависела от этого.

Он любил меня.

Но погодите-ка, что это? Почему он оторвался от меня… куда он собрался?

- Я собираюсь сделать то, что, думал, никогда не буду делать, - вздохнул он печально, глядя на горы хлеба на столе. С глубоким вздохом и гримасой, одним махом он скинул все со стола на пол, и вся выпечка попадала вокруг нас. Я до конца не уверена, но, думаю, что слышала небольшой вскрик Эдварда, когда он посмотрел, как все упало на пол, и двинулся ко мне с темным и опасным взглядом. Он схватил меня и уложил на стол перед ним, раздвигая мои ноги и вставая между ними.

- Ты хотя бы представляешь, сколько удовольствия нас ожидает? – спросил он, скользя своими теплыми, немного грубыми руками под моим фартуком по животу.

- Что ты творишь, Стенотрахальщик?

- О. потерялся, а я очень люблю вызовы, - он улыбнулся, потянув меня к краю стола, прямо к нему. Положив свои руки мне на колени, он обернул мои ноги вокруг талии, целуя меня снова, его губы и язык были очень горячими и настойчивыми.

- Это будет не очень легко, он беспросветно потерян, - проговорила я между поцелуями, потихоньку расстегивая его пуговицы и выставляя на обозрение его испанский загар.

- Я не ищу легких путей.

- Напечатай это на карточках.

- Напечатаю. И почему ты все еще в одежде? – спросил он, снова укладывая меня поперек стола, в то время как я улыбнулась ему. Мои ноги случайно задели миску с мукой, и она упала на пол, тщательно осыпав нас. Волосы Эдварда стали похожи на бисквит, огромный и рассыпчатый. Я закашлялась мукой, из-за чего Эдвард рассмеялся. Но его смех прекратился, когда я нагнулась к нему вниз, находя Эдварда уже возбужденным, и все еще покрытым тканью. Он простонал, это был мой любимый звук на земле.

- Блядь, Белла, я так люблю чувствовать твои руки на мне, - сказал он сквозь зубы, проводя свои ртом по моей шее, оставляя дорожку горячих поцелуев на коже. Его язык путешествовал по мне, забираясь под край фартука. Руки тут же нашли край топа, и вскоре он оказался в другой стороне кухни, в раковине. Через несколько секунд за ним последовали шорты, джинсы Эдварда и его рубашка.

Фартук. Что ж, у нас были проблемы с ним.

- Ты что, морячка? Кто такие узлы завязывает, дорогая? – он старался изо всех сил, чтобы развязать его. Во время своей борьбы с узлом, он опрокинул миску с апельсиновой глазурью, которая сейчас текла по столу на пол. Я же опрокинула коробку с изюмом, когда пыталась развернуться, чтобы увидеть узел позади меня.

- Ох, забей на фартук Эдвард, смотри сюда, - настояла я, показывая ему свой лифчик и кидая его на пол. Я потянула вниз верхнюю часть фартука, чтобы открыть свое декольте. Широкими глазами Эдвард посмотрел на мою обнаженную грудь. Я снова была впечатана в стол, пока его настойчивый рот двигался вниз по моей шее, атакуя мою кожу, словно она сделала ему что-то, и сейчас он мстил ей. И это была похотливая месть.

Погрузив палец в апельсиновую глазурь, он проложил им след от одной моей груди к другой, оставляя липкую смесь на моей коже. Наклонив свою голову, он попробовал одну грудь, затем другую, и мы вместе застонали.

- Черт возьми, Белла, ты так хороша на вкус.

- Я рада, что не начала готовить горячие крылышки, а то сейчас могла бы быть совсем другая история… вау, так хорошо, - я вздохнула, в то время как он ответил мне легким укусом.

- Это было бы экстра-пикантно, - он засмеялся, а я закатила глаза.

- Хочешь, я принесу тебе сельдерей, чтобы ты охладился?

- В этой квартире никто не будет охлаждаться, в ближайшее время, - пообещал он, схватив бутылку с медом с ближайшей столешницы, и потянул мой фартук в сторону. Не теряя ритма, он сделал мои трусики полностью влажными. И совсем не тем способом, что вы думаете, хотя…

Я наблюдала, как он покрывал медом всю меня, в том числе мои трусики, заставляя меня визжать. Затем он отступил назад сквозь весь этот беспорядок, чтобы полюбоваться.

- Ты только посмотри, все так разрушено. А вообще, нам кое-что нужно снять, - произнес он, когда снова подошел близко. Я остановила его ступней, перемазанной глазурью.

- Ты первый, мистер Мейсен, - проинструктировала я, кивнув в сторону его боксеров, покрытых мукой. Он приподнял бровь, и стянул боксеры. Стоя обнаженным в моей разрушенной кухне, он выглядел безумно мило.

В этот момент Сердце, Мозг, Позвоночник и Киска выстроились в линию на одной площадке. Они звали к себе Нервы, как в игре Red Rover. Я посмотрела на Эдварда, всего в муке, обнаженного и совершенного, и вздохнула с гигантской улыбкой. Нервы, наконец-то, прекратили бегать, и мы все оказались в одной линии.

- Я чертовски люблю тебя, Стенотрахальщик.

- Я тебя тоже люблю, Девушка в Ночнушке. А сейчас избавляйся от трусиков и дай мне немного сахара, - он улыбнулся в ответ. Я огляделась.

- Он вокруг нас, - я засмеялась, присаживаясь и стягивая свои трусики вниз, пока мед тек по ногам. Я кинула их к нему, и они ударились об грудь Эдварда с громким хлопком, мед по-прежнему капал вниз.

- Нам нужно будет принять душ после этого, - заметила я, в то время как он обнял меня своими липкими руками.

- Это будет второй раунд, - он улыбнулся, подхватывая меня на руки и неся в сторону спальни. Мое тело прилипло к нему, между нами был только фартук. Который не будет для нас преградой в течение долгого времени.

Нужен ли мне О.? Я имею ввиду, так ли он необходим для жизни? Быть рядом с Эдвардом, так близко к нему, быть в его объятиях, чувствовать его внутри меня, достаточно ли этого?

Сейчас, да. Я люблю его…

Эдвард.

Она была со мной. Она, правда было со мной, несмотря на все это. Было ли это всегда так легко, когда ты влюбляешься? Потому что это реально было просто и легко, и я не шутил, когда сказал, что люблю вызовы. Моя девочка собиралась переступить черту, и я был тем парнем, который будет с ней, когда это случится.

Я принес ее в спальню, укладывая на кровать. Ее груди смешно подпрыгнули, когда она упала на матрас, и я заворожено наблюдал за этим. Она также отскочила к спинке кровати слишком жестко, и… ну… ударилась. Слегка.

- Предварительный просмотр? – она засмеялась.

- Предварительный просмотр, - я кивнул и сложил ее фартук, чтобы увидеть ее, по-настоящему увидеть ее. Она вздохнула, закинула руки назад и полностью отдалась мне с гигантской улыбкой на лице. Красивая. Я позволил своим пальцам пропутешествовать вниз по ее животу, ее бедрам, наконец, достигнув ее. ЕЕ. Осторожным движением она раздвинула ноги, и у меня перехватило дыхание из-за открывшегося вида. Мед. Сахар. Белла.

Я облизнул губы и опустился на колени.

Это было мое новое любимое место на Земле. Я побывал чуть ли не везде в мире. Но находиться между ног Беллы? Это самое любимое.

Я могу чувствовать ее. Если я коснусь ее определенным образом, коснусь своими губами, то все изменится. Она, конечно, была заведена очень сильно. Но все было так же, как и в Испании, тогда что же было по-другому? Белла казалась более расслабленной. А я начал исследовать ее. Водил по ней, касался ее своими пальцами, найдя чувствительное местечко, из-за которого при прикосновении она выгибалась и стонала еще громче. Я стонал в нее, заставляя Беллу выгибаться еще сильнее, мои губы и язык дразнили ее. Вскоре руки Беллы оказались на ее грудях, и я наблюдал за тем, как она подразнивала свои соски, из-за чего они стали еще тверже. Она была красивой, и я могу сказать, она была близка как никогда.

Она стонала и кричала сейчас, метаясь по кровати, ее голос становился все громче и громче.

Белла.

Снова я имела честь почувствовать его рот, его замечательный рот на мне. Я замерла, мое тело ощущало напряжение из-за энергии, которая проходила сквозь него, а затем я расслабилась. Я начала чувствовать, по-настоящему ощущать все, что происходит в данный момент. Любовь, я чувствовала любовь. Я была любима…

Здесь, при свете дня, где ничто не могло быть скрыто, где все было открыто напоказ, и все было испачкано, я была любима этим мужчиной. Никакой сказки, никакого шума волн, никакого мерцания свечей. Реальная жизнь. Реальная жизнь, хотя она была словно сказка, где я была любима этим потрясающим мужчиной. Я имею ввиду, лююююююбима им, господи, он был так хорош в этом.

Язык. Губы. Пальцы. Руки. Все было сосредоточено на мне и моем удовольствии. Девушка может привыкнуть к этому.

Я почувствовала, как начало образовываться сладкое напряжение, но мое тело приняло его по-другому. Мое тело, в идеальное кондиции в этот раз, было готово, и в своих мыслях, за закрытыми глазами, я увидела себя, подходящей к краю скалы. Про себя я улыбнулась, потому что знала, что в этот раз я поймаю эту скотину. А затем? На самом деле удивительные вещи начали происходить внизу.

Длинные великолепные пальцы, двигаясь там, нашли секретное местечко и нажали на него. Губы и язык кружили, облизывая, посасывая, сжимая и пульсируя. Темные небольшие круги начали танцевать у меня перед глазами.

- О Господи… Эдвард… это так… хорошо… не… останавливайся… не останавливайся.

Я громко стонала, потом громче, затем еще громче, неспособная сдерживать звуки, рвущиеся наружу. Это было так хорошо, так хорошо… так безумно хорошо, и так близко, очень-очень близко…

А затем послышался крик…

И он был не моим.

Эдвард.

Краем глаза я заметил «пушистую ракету», которая мчалась на всей скорости, пересекая комнату.

А затем я почувствовал, правда, почувствовал, как десять когтей вонзились ко мне в спину.

Как какая-то кошачья бомба, ее кот подбежал ко мне, вскочил, и вонзился в мою спину, атакуя меня сзади.

Я закричал, совершенно не по-мужски, но этот крик невозможно было сдержать. Я выбежал из спальни в коридор, затем вернулся обратно, но проклятый кошак вцепился в меня мертвой хваткой, не собираясь отцепляться. Его руки были(у котов вообще есть руки?) обернуты вокруг моей шеи так, что при других обстоятельствах можно было бы подумать, что он с обожанием обнимал меня. Но сейчас все было совсем по-другому.

Белла, обнаженная за исключением фартука, побежала за мной, пытаясь успокоить меня, но с теми дестью когтями во мне, я не мог остановиться, продолжая бегать из комнаты в комнату.

Я в буквальном смысле пытался убежать от киски, что за свою жизнь никогда не делал.

Белла.

Сегодня я была близка к О. как никогда за последние месяцы, и именно в этот момент Клайв решил поиграть в кота-защитника. Много лет назад, постоянно когда я была… кхм… с мужчиной в интимном плане и достигала определенного уровня громкости, то Клайв каким-то образом делал вывод, что его мамочка подвергается нападению, и тогда он прыгал на мужчину, пытаясь защитить меня. В конце концов, он перерос эту привычку, но поскольку О. не было довольно долго, он, видимо, не был готов к моим крикам и решил не оставлять свой пост защитника. В общем, сейчас я носилась за обнаженным Стенотрахальщиком по моей квартире, в то время как Клайв безумно громко орал.

Ты шутишь надо мной с этим дерьмом?

Если бы я наблюдала за этим со стороны, и не была вовлечена во все это, я бы описалась со смеху.

Но, к сожалению, сейчас у меня было трудное время, потому что я слышала крики Эдварда. Я действительно любила его.

Наконец, я поймала Стенотрахальщика в углу, разворачивая его спиной к себе, борясь с желанием схватить его за ягодицы, и свободно отцепила Клайва. Я быстро направилась в гостиную и положила кота на диван, похлопывая его по голове, как бы благодаря его за защиту, несмотря на то, что я не была благодарна. Клайв ответил мне гордым мяуканьем, и начал лизать свои усы.

Я вернулась на кухню, найдя Эдварда все еще прижавшегося к стене. Я оценила его, его дикий взгляд, в то время как он стоял около стены, морщась из-за своей спины. Мой взгляд проследовал ниже.

Невероятно.

Он.

Был.

Все.

Еще.

Возбужден.

Святое дерьмо, это мужчина будет моим навеки.

Эдвард.

С небольшим перерывом, боль в спине, заменилась на новую боль. На «боль» где-то глубоко внизу. Я все еще отчаянно хотел Беллу, но она, наверное, находилась в шоке после этого кошачьего шоу? Она больше не могла хотеть… говоря словами тринадцатилетнего меня… сделать это?

Я увидел, как ее глаза прошлись вниз по моему телу, напомнив мне первый раз, когда мы встретились друг с другом. Ее глаза расширились, и я посмотрел вниз. Ага, я был все еще готов. Я застенчиво кивнул, небольшой румянец окрасил мои щеки, и тогда я осознал, насколько я привлекал ее. Теперь ни ветер, ни дождь, ни снег, ни град, ни даже нападение киски не помешают мне совершить свою миссию.

Нужно, черт возьми, найти ее оргазм, чтобы мы оба могли насладиться этим.

Белла еще раз попыталась избавиться от фартука, но узел никак не удавалось победить. Я видел разочарование, гнев, и вспышки сумасшествия в ее глазах, пока она боролась с ним.

- Ты все еще возбужден, - выпалила Белла, тяжело дыша и копошась со своим фартуком.

- Да.

- Это удивительно.

- Ты удивительная.

- Ах, ебать, - фыркнула она, продолжая бороться с узлом.

- Да, пожалуйста.

Белла прервалась на секунду, дьявольски усмехнувшись мне, а затем одним быстрым движением перетянула фартук на спину. Она пересекла комнату, фартук болтался сзади нее, и набросилась на меня, впечатывая в стену и начиная атаковать меня. Самым лучшим способом. Я обнял ее, а она окутала меня, словно одеяло, неистово целуя. Белла была дикой и сумасшедшей, ее руки яростно касались меня. Как только она провела ногтями по моей груди, то я глубоко вздохнул.

- Твоя спина в порядке? – спросила она между поцелуями.

- Буду жить. Хотя твой кот…

- Он защищал меня, потому что думал, что ты причиняешь боль его мамочке.

- Причинял ли я?

- О, нет, все как раз таки наоборот.

- Правда?

- Черт возьми, да, - вымолвила она, двигаясь напротив меня, манипулируя моим телом, мед, сахар и все крошки чувствовались на нас.

Она прошлась вниз по моему телу, останавливаясь, чтобы поцеловать головку своими сладкими губами, из-за чего у меня перехватило дыхание. Она потянула меня к себе на пол, уложив на спину так быстро, что слой муки поднялся в воздух. Там, на ее кухне, обнаженная и великолепная, с джемом между ее грудей, она оседлала меня. Чуть-чуть приподнимаясь, она схватила мои руки и расположила их на своих бедрах.

- Тебе лучше держаться за них, - прошептала она и опустилась на меня.

- Привет.

- Привет, - прошептал я в ответ, находясь в ней.

Вполне возможно, что я немного умер.

Белла.

Где-то между моментом, когда Эдвард стоял в углу и когда я боролась с узлом, Нервы встали передо мной и произнесли «Черт возьми, получи это».

Движимая чисто плотским желанием, я повиновалась. Пересекла в считанные секунды кухню и буквально набросилась на Эдварда. И сейчас, ощущения его во мне, подо мной, его сильные руки на моих бедрах, это было практически больше, чем я могла выдержать.

Практически.

Будь бы моя воля, то я бы сказала что-то вроде: «он скользнул в меня, и это чувствовалось божественно» или «я ощутила себя целой, как только мы воссоединились самым интимным способом».

Но сегодня, сейчас, все, что я могла произнести это:

- Святое дерьмо, этот член чувствуется фантастически.

Простите меня за мою грубость.

Я выгнула свою спину и согнула свои бедра… раз… два… три раза.

Правду говорили, что это была словно езда на велосипеде. Это было то, что мое тело быстро вспомнило.

С моим тупым фартуком болтающимся позади, я начала двигаться над Эдвардом, ощущая как он тоже двигается внутри меня, отвечая мне, не прекращая свои толчки. Мы двигались вместе, на самом деле слегка передвигаясь на кухонном полу. Он приподнялся вверх подо мной, входя еще глубже, после чего я закричала. Мои руки были дикими в его волосах, которые уже стояли колом, из-за того, что я так держала их, в то время как я закрыла глаза и начала…

Начала свой длинный путь к обрыву.

Я могла видеть скалу, которая высоко возвышалась над водой. Когда я заглянула через край, то увидела его. О. Он помахал мне, плавая на поверхности и под водой, как сексуальный дельфин. Лукавый козел.

Эдвард целовал мою шею, облизывая и кусая мою кожу, сводя меня с ума.

Я сунула ногу через край, указывая пальцами ног на него, рисуя невидимые маленькие круги в воздухе.

Небольшие круги.

Я толкнула Эдварда обратно на пол, хватая его руку своей и направляя ее между наших ног. Я двигалась жестко, прижав его пальцы ко мне, и тут же мои крики стали громче, пока мы безумно раскачивались в гармонии и страсти. Вот так. Так. Прямо… туда…

- Белла, чертово дерьмо, Белла... Иисусе. Ты…изумительная… люблю… тебя… очень… сильно… ты… убиваешь… меня.

И это было даже больше, чем мне нужно.

В моих мыслях я сделала последний шаг, а затем нырнула. Не прыгнула. Нырнула. Выполнив идеальное погружение, я оказалась в воде. Правда, я схватила О. и не отпускала его.

А потом О. вернулся.

Шум заполнил мои уши, в то время как пальцы ног и рук начали сжиматься. Искры наслаждения окутали мое тело, посетив каждый нерв и каждую клеточку, которые уже изголодались за столько времени. Каждая клеточка передавала другой клеточке информацию, рассказывая, что происходит что-то фантастическое. Сообщение росло, распространяясь по всему континенту Белла, Печень рассказывала Поджелудочной железе, один из Яичников крикнул своему брату-близнецу: «Давай дадим ей времени, чтобы они могли насладиться друг другом». Легкие передали сообщение Аппендиксу, который единственный не участвовал в этом шторме, который бушевал по всему континенту.

Пффф, рудиментарные органы.

Яркий свет превращался в небольшой фейерверк, в то время как искры распространялись по моему телу. Чистое удовольствие проходило сквозь меня, заполняя каждую клеточку, в то время как я дрожала, находясь сверху Эдварда.

Не знаю, мог ли он увидеть грязных ангелов, которые пели, это и не имеет значения. Просто я могла видеть. И это определение счастья.

О. вернулся, приведя с собой друзей. Волна за волной обрушивалась на меня, в то время как я и Эдвард продолжали двигаться, выгибаясь при этом. Моя голова откинулась назад с вожделением, пока я продолжала кричать, не заботясь о том, кто мог услышать меня в моем собственном Доме Оргазмов.

Я открыла глаза, чтобы увидеть Эдварда подо мной, улыбающегося и счастливого, ведь он прошел все это вместе со мной, его напряженные усилия виднелись на его лице, пока мука в его волосах превратилась в пасту.

Он становился папье-маше.

Тем не менее, я продолжала дрожать, ступив на неизведанную землю множественных оргазмов. Принимая шестой и седьмой, мое тело начало раскисать от восторга.

Но О. привел с собой еще одну подругу. Он привел G, Святую G.

Дрожа как идиотка, я схватилась за Эдварда, когда волна наслаждения и любви снова накрыла меня словно тонна кирпичей. С этими ощущениями трудно было справиться. Эдвард присел снова, из-за чего наша поза стала более уникальной. Он нашел глубоко внутри меня местечко, которое было скрыто для большинства, оперся на меня, снова и снова продолжая двигаться, пока я задержала дыхание, все еще сжимаясь.

Я могу поклясться Библией, это было настолько мощно, что мы заставили Землю сдвинуться.

Я открыла свои глаза снова, увидев небольшой свет в комнате, в то время как кислород вернулся в мои легкие. Я издала странный звук в его грудь, пока он входил в меня снова и снова, наконец, найдя свое освобождение где-то глубоко внутри меня.

Я держала его, чувствуя, как волны наслаждения отступали, хотя мы еще оба дрожали. Пока мы задыхались, я прижалась к нему, в то время как на смену отступившему удовольствию пришла любовь, заполняя всю меня. Я была слишком уставшей, чтобы двигать своим ртом, я еле дышала в буквальном смысле. Поэтому я сделала лучшее, что могла – я расположила свою руку на сердце и поцеловала его лицо. Он понял, что я хотела сказать, и поцеловал меня в ответ.

Я напевала от счастья. Это не требовало слишком много усилий.

Совершенно измученная и вымотанная, слегка опьяненная и покрытая липким потом, я легла спиной на его ноги, совершенно не заботясь о том, как смехотворно я выглядела, пока мои слезы текли по моему лицу к ушам. Ощущая, что это не самая удобная позиция для меня, и зная, что я не способна разогнуть ноги, он сдвинулся из-под меня, оставляя мое тело, а затем прижал к себе, обнимая на кухонном полу.

Мы лежали тихо, не говоря уже некоторое время. Я заметила, что Клайв сидел в дверном проеме спальни, спокойно облизывая свои лапы.

Все было отлично.

Когда движения показались мне возможными, я попыталась встать, и у меня перед глазами все закружилось. Эдвард придерживал меня своей сильной рукой, пока мы пытались оценить ситуацию. Опрокинутые миски и бутылки, повсюду валялся хлеб, в моей кухне творился хаос. Он молча смотрел на меня со счастливыми глазами.

- Нам нужно все это убрать? – спросил он, кивая в сторону беспорядка.

- Нет, давай примем душ.

- Окей, - ответил он, помогая мне подняться. Моя спина хрустнула, как у старой бабушки, и я поморщилась от боли, которую ощущала в своем теле. Я начала идти в ванную, но потом поменяла направление, отправившись на кухню, к холодильнику. Я взяла бутылку "Gatorade" и вручила ее Эдварду.

- Это для чего?

- Тебе понадобиться она, Стенотрахальщик, - я подмигнула ему, срывая свой фартук на пути в душ.

Теперь, когда О. вернулся, я не хотела терять время, намереваясь снова испытать его.

Эдвард.

Она будет моей смертью.

Я наблюдал за тем, как она направляется в ванную, идя через беспорядок на полу, поправляя картину, которая криво висела на стене, когда она шла мимо нее. Начав идти за ней, я заметил, что все картины висели немного криво. Странно. Я увидел Клайва, молча сидящего в дверном проеме. Как только я подошел к ванной, сделав глоток Gatorade, он внезапно лег на пол, устраиваясь на спине. Казалось, он помахал мне своими лапами. Я подошел ближе, ожидая очередной атаки. Он валялся на спине, продолжая двигать лапами. Я присел рядом с ним, осторожно подвигая руку в его сторону. Подмигнув мне, клянусь он сделал это, Клайв подвинулся ближе ко мне. Понимая, что это может быть ловушка, я все-таки прикоснулся рукой к его меху, проводя по животу и улыбаясь, когда он начал мурлыкать.

Хах.

- Ты идешь? Потому что я уверена, что да… - я услышал, как Белла позвала меня сквозь шум воды, смеясь над своей шуткой. Еще раз погладив Клайва, я поднялся и направился внутрь, чтобы найти Беллу, стоящую по водой, наконец-то без фартука.

Я посмотрел на нее, голую и мокрую, и глубоко вздохнул. Она улыбалась, дьявольски смотря на меня, особенно, когда мое тело ответило на открывшийся вид. Я шагнул к ней, и ее руки тут же легли на мою спину, прижимая мое тело к ее.

- Это прекрасно, - пробормотала она в мою кожу.

- Ага.

Мы молчали, просто погрузившись в ощущение воды, которая омывала нас. Я держал ее близко к себе, чувствуя, как ее грудь вздымается при каждом вздохе. Мои руки находились на Белле, и я больше ничего не хотел. За исключением, может быть, одной вещи.

- Белла?

- Хм-м?

- Тот хлеб, который я уронил на пол… ну…

- Да?

- Там был Цуккини?

- Да, Эдвард. Там был Цуккини.

Снова наступило молчание, был слышен только шум воды.

- Белла?

- Хм-м?

- Не знаю, могу ли я любить тебя еще больше, но это, правда так и есть.

- Я рада, Эдвард, а сейчас дай мне немного сладкого.

Поиск по сайту: