Использование очевидности

Я показываю пациенту источник моей гипотезы только тогда, когда чувствую, что желательно задействовать его интеллект для убеждения его в том, что он сопротивляется. Затем я должен буду перейти к анализу сопротивления. Очевидные данные о том, что у пациента есть реакции переноса, используются только тогда, если в противном случае пациент может почувствовать, что аналитик обладает мистической властью. Я использую этот подход по большей части в начале анализа, как один из способов показать, как аналитик работает, чтобы преодолеть его магические представления относительно аналитика и помочь ему развить рабочий альянс. Следовательно, я могу ска­зать пациентке: «Отсутствие у вас сексуальных чувств по отношению к мужу и ваши романтические сновиде­ния и фантазии обо мне, как мне кажется, показывают, что вас затрагивают сексуальные и романтические чув­ства ко мне».

Использование очевидности апеллирует к интеллекту пациента. Это может быть ценно как этап в разработ­ке рабочего альянса у пациента. Однако существует опасность, что это может привести пациента к пере­оценке интеллектуального и избеганию эмоционального знания о явлениях переноса. Аналитик должен быть внимателен и осознавать, как реагирует пациент на эту форму конфронтации.

На любой стадии анализа при попытке продемонст­рировать пациенту, что он вовлечен в реакцию пере­носа, пациент может развить сопротивление или же ранее не появляющееся сопротивление может стать за­метным. Если это произошло, анализ данного сопро­тивления должен предшествовать всему остальному. Это особенно часто случается на ранних стадиях анализа, [354] когда аналитик указывает пациенту на его нена­висть или гнев по отношению к аналитику. Пациент может начать сопротивляться и отказываться осознать эту реакцию переноса, вместо этого он будет чувство­вать, что его критикуют. Тогда аналитику нужно ис­следовать это чувство переноса (критики), прежде чем вернуться к демонстрации негативного переноса. Позвольте проиллюстрировать это.

Затем пациент собирался продолжить, но я вернул его назад к ошибке и спросил: «Не бежите ли вы прочь от своей злобы ко мне?». Пациент минуту подумал и ответил: «Я полагаю, вы правы. Но я знаю, что вы де­лаете все, что в ваших силах, но тот профессор, он ту­пейший сукин сын. Не следовало бы позволять ему преподавать, я чувствую себя так, будто меня выста­вили посреди класса, но я чувствую и жалость к нему. Я слышал, что его жена покончила жизнь самоубийст­вом. Возможно, у него ничего не осталось, кроме пре­подавания. Но почему я должен жалеть его? Он — большая шишка, профессор, и он не даст даже дерьма мне или любому из своих студентов». Далее пациент продолжал в том же духе.

Снова я вмешался и внес следующее: «Не сердитесь ли вы на меня из-за моего отпуска на следующей не­деле?» Пациент сердито выпалил: «Нет, я не сержусь. Вы всегда обвиняете меня в том, что я сержусь. Вы уезжаете в отпуск. Вы много работаете, так почему бы вам и не уехать. Так почему я должен сердиться? Вы сказали это так, как будто вычитали по книге. Если аналитик уезжает в отпуск, он говорит своему па­циенту, что тот рассержен». Последнее было сказано саркастически. «Это выводит меня из себя». Пауза. [355]

Молчание. Я ответил: «Вы сердитесь даже из-за того, что я указал вам на то, что вы сердитесь, но я чувст­вую, что в действительности вы сердитесь из-за того, что я уезжаю от вас».

Пациент ответил: «Может быть, и так. Я знаю, что думаю, вот вы уедете, я пойду в публичный ресторан и подцеплю девочку. И пошло к черту все, что связано с вами». Я ответил: «Да, пошлете к черту всех тех, кто бросает вас. Вы не нуждаетесь в нас, вы найдете кого-нибудь еще, с кем будете близки». Пациент помолчал мгновение, а затем ответил: «Да, я не нуждаюсь в вас. Уезжайте в свой чертов отпуск. Мне и так хорошо».

Это относительно простой пример того, как аналитик пытается продемонстрировать и прояснить реакцию пе­реноса. Аналитик вынужден, однако, прервать ряд и ис­следовать появившееся сопротивление. Ошибка пациен­та была ясным индикатором его ярости, он отказывает­ся принять это сознательно. Затем он переходит к чув­ству жалости к профессору. Затем снова возвращается назад к своей злобе из-за того, что от него отказались. Я пытаюсь связать это со своим отпуском, но он сер­дито отрицает это. Я указываю на эту форму сопротив­ления и на подтверждения своей гипотезы, и, в конце концов, он соглашается с этим своей фантазией о моем отпуске и своем раздражении из-за того, что его бро­сают. Я полагаю, что необходимо исследовать сопротив­ления до того, как аналитик мобилизует разумное Эго пациента.

Важно дать пациенту время для реакции на вмеша­тельство. Я всегда по возможности стараюсь увериться в том, что сеанс продолжался достаточно долго, и паци­ент отреагировал на мое вмешательство переноса. Это касается вмешательств любого рода, но более всего — интерпретаций или вмешательств по поводу переноса. Я не отвечаю немедленно на его первый ответ, посколь­ку очень часто пациенты будут импульсивно отвечать «да» или «нет», а потом медленно, по мере того, как аналитик слушает их, он сможет увидеть, что этот пер­вый ответ не был продуманным и точным. Он обычно отражает либо подчиненность, либо неповиновение.

Множество раз пациенты будут противоречить сами себе в ответах на конфронтацию переноса. Все эти ре­акции также должны стать предметом анализа. Однако [356] важно дать пациенту время обдумать, что он сказал, а затем — отреагировать на это. Я хочу здесь подчеркнуть, что у пациента должно быть время и просто помолчать в ответ на конфронтацию аналитика. Аналитик должен обращать внимание не только на то, что он сказал, но также и на то, как он это сказал. Если моя интерпре­тация правильна, он будет соглашаться со мной и при­нимать это не только вербально, но и эмоционально, он будет добавлять некоторые детали или воспоминания или другие «украшения» к моим конфронтациям. Если моя конфронтация правильна и приемлема для пациента, я смогу затем перейти к следующей технической процедуре анализирования данного переноса.

Множество раз, однако, пациенту нужно будет время для размышления, для исследования правильности своей конфронтации, ассоциирования к ней. Если мое вмеша­тельство неверно, пациент будет показывать это не просто путем вербального отрицания, но и какой-то формой сопротивления и поведения избегания. Но может быть и так, что конфронтация была правильной по своему содержанию, но было неправильно вы­брано время для нее. Тогда аналитик должен будет работать над сопротивлением. Кроме того, аналитику также необходимо иметь время для качественной оцен­ки ответа пациента. Не всегда легко определить, пока­зывает ответ пациента принятие или отрицание, осмыс­ленность или эскапизм или же комбинацию всех этих элементов.

Поиск по сайту: