Перенос и объективные отношения

Реакция переноса у невротиков представляет собой отношение, затрагивающее троих людей — субъект, объект из прошлого и объект из настоящего (Зеарлес, 1965). В аналитической ситуации это пациент, какая-то значимая личность из прошлого и аналитик. Паци­ент, который начинает бояться своего аналитика так же, как он боялся когда-то своего отца, будет неверно по­нимать настоящее до тех пор, пока он в тисках реак­ции переноса (Феничел, 1945а). Однако невротический пациент знает, что аналитик — это аналитик, а не отец. Другими словами, невротик может реагировать времен­но и частично так, как будто аналитик идентичен с его отцом, но мысленно он может ясно различать аналити­ка, отца и себя самого. Говоря клиническим языком, невротические пациенты способны отщеплять свое экс­периментирующее Эго от наблюдающего Эго. Он может делать это самопроизвольно или ему может быть необ­ходима помощь интерпретаций аналитика. [202]

Невротические явления переноса базируются на сле­дующих двух моментах: 1) индивидуальной способности различать Я и объектный мир; 2) способности переме­щать реакции с прошлого объекта на объект в настоя­щем (Якобсон, 1964; Хартманн, 1950). Это означает, что невротик имеет организованное, дифференцирован­ное Я, отдельное и отличное от его окружения сущест­во, которое имеет способность оставаться тем же са­мым в гуще происходящих изменений (Якобсон, 1964; Лихтенштейн, 1961; Маклер, 1957).

Очень маленькие дети еще не постигают своего от­деления, своей индивидуальности от матери. Дети по­старше жаждут новых объектов. В ситуации лечения они не просто повторяют прошлое, они испытывают новые способы отношений (А. Фрейд, 1965). Психоти­ки теряют свои внутренние объектные представления и стремятся возместить чувство ужасной пустоты, созда­вая новые объекты (Фрейд, 19156). Они склонны объ­единять и смешивать остатки своего Я и объектных представлений. Более того, их мир полон частями объ­ектов, которые они интроецируют и проецируют в своих попытках повторить или перестроить свои уте­рянные взаимоотношения (М. Векслер, 1960; Зеарлес, 1963).

Одна из моих шизофренических пациенток в тече­ние многих лет была убеждена в том, что она сделана из мыла, и считала, что я виноват в этом. Эти идеи ча­стично основывались на ее буквальном и конкретном принятии аксиом. «Молчание — золото» и «Чистоплот­ность сродни праведности». Она чувствовала, что мои попытки заставить ее говорить будут иметь результатом потерю ее «непорочного» молчания. Я использую «гряз­ные слова», и именно это превращает ее в мыло (от­метьте путаницу Я и аналитика). Основной проблемой, однако, было ее ощущение пустоты, ее осознание потери своего мира объектов. Чувство того, что она сделана из мыла, было как признанием этого, так и попыткой восстановления состояния.

Такой тип связанности с аналитиком очень сильно отличается от невротических реакций переноса. Чита­телю следует ознакомиться с работами Фрейда (19156, 1911а; Зеарлес, 1963; Литтле, 1958; Розенфельд, 1952, 1954) для дальнейшего ознакомления с клиническим и [203] теоретическим материалом по явлениям переноса у пси­хотиков.

Следующее далее обсуждение лишь намекает на не­которые проблемы, которые лежат за различиями в терапевтическом подходе к детям, взрослым невроти­кам и к психотикам (А. Фрейд, 1965). Проведенное Фрейдом (1916—17) разделение неврозов переноса и нарцисстических неврозов базируется на сходной основе. В сущности, нарцисстические пациенты не будут способ­ны устойчиво поддерживать анализируемые отношения переноса. Их отношения к терапевту будут изобиловать влияниями Я и объектных образов, примитивных пред­шественников идентификации (Якобсон, 1964). Сущест­вуют переходы между нарцисстическими отношениями к объективными отношениями, как продемонстрировал Винникот (1953) в концепции переходных объектов. Серьезному студенту посоветуем прочесть Якобсона (1964), Феничела (1954а), Спитца (1957, 1965) и Мех­лера (1965) для более полного взгляда на начало пред­ставлений о Я и объекте. Я согласен с формулировкой Гринакре (1954), что основой отношений переноса является раннее объединение мать — ребенок. Человек не спо­собен выносить одиночество в течение значительного периода времени. Аналитическая ситуация мобилизу­ет две прямо противоположные группы реакций. Сенсорная изоляция пациента на кушетке вызывает чувство одиночества, фрустрации и жажды объектных отношений. С другой стороны, высокая частота визитов, боль­шая длительность лечения и внимание к нуждам пациента вызывают у последнего воспоминания ранней бли­зости между матерью и ребенком.

Поиск по сайту: