Школы и образование

В изантийцы унаследовали от эллинистического периода классическую систему образования 1, ибо школа, как показывает ее история, будучи одним из самых стабильных учреждений общества, долго сохраняет сложившиеся традиции.

В основу античной образовательной системы, выработанной в течение ряда столетий непрерывного существования школ, были положены семь свободных искусств. Правда, последние не представляли школьной или классной системы, а являлись только общей нормой знания. Само образование признавалось подлинной собственностью человека. По мнению древних греков, оно придавало внутреннюю устойчивость и равновесие и сообщало бодрость духу. Это было добровольное занятие. Школы имели светский характер, в них принимали всех, кто желал и мог учиться 2.

Византийцы, как и античные греки, с глубоким уважением относились к знанию. Они признавали особую ценность «эллинского» образования, полезного как народу, так и императорам, рассматривая его как жизненную необходимость. Император Констанций подчеркивал значимость классического образования для своих подданных и считал его величайшей добродетелью, отличительным знаком. Люди, овладевшие «свободными искусствами», по его словам, заслуживают всяческого почета и достойны первого места среди граждан империи ромеев (CTh, XIV, 1, 1). Григорий Богослов в эпитафии на смерть Василия Великого называл античное образование высшим благом — выше всего того, чем владели христиане (PG, t. 36, col. 493—605).

Василий Великий (PG, t. 31, col. 564—589), Сократ Схоластик (PG, t. 67, col. 417—424) и другие виднейшие раннехристианские писатели IV—V вв. также указывали на необходимость получения христианами светского образования. По их мнению, оно заключало в себе много ценного: подтверждало основные положения христианства и способствовало лучшему пониманию Писания и истолкованию его с помощью приемов и средств античной образованности. Знание античной культуры давало возможность пересмотреть и оценить ее полезность для церкви. {478} Изучение языческих, авторов, особенно философов, во многом предвосхитивших христианство и подготовивших умы к его восприятию, подкрепляло религиозные догмы, снабжало материалом для опровержения «ошибок» и «заблуждений» язычников и еретиков.

Византийские теологи признавали важность знания грамматики и риторики. Без этого, по их словам, невозможно было постичь Писание, приобрести навыки ведения диспутов с язычниками и еретиками, а тем более создавать собственные произведения духовной литературы. Христианские авторы в своих работах использовали классическую лексику и стиль. Агиограф Кирилл Скифопольский (VI в.) в составленном им «Житии Евфимия» выражает сожаление по поводу недостатков своего воспитания, и прежде всего отсутствия у него классического образования, без которого, по его мнению, трудно что-либо написать (PG, t. 114, col. 596).

В трактате «К юношам о том, как с пользой читать языческих писателей» Василий Великий, хотя и призывает с осторожностью относиться к чтению классиков, строго отбирать писателей, предназначенных для обучения детей христиан, и толковать их в свете евангельской морали, тем не менее считает языческую литературу полезной: чтение ее облагораживает душу и учит уважать добро, ибо вся поэзия Гомера, а также труды других представителей «внешней мудрости», указанных им (впрочем, он называет довольно узкий круг писателей),— похвала добродетели и доблести, скрытой в истории (PG, t. 31, col. 564—589).

В Византии за светским обучением признавалась и практическая ценность. Получение классического образования открывало дорогу к служебной карьере, к изменению социального статуса, к богатству. Не только светская, но и церковная администрация, как правило, набиралась из тех, кто окончил школу. Поэтому многие родители отдавали своих детей в школы в надежде улучшить их социальное и материальное положение. Выпускники школ, даже дети простых людей, могли стать чиновниками императорской или церковной канцелярии, податными сборщиками, судьями, секретарями, адвокатами, офицерами, переписчиками — каллиграфами и т. п. Автор «Жития Даниила Столпника» (V в.) (Anal. Boll., XXXII, р. 149) и Иоанн Златоуст в энкомии Филогонию, епископу Антиохийскому (IV в.) (PG, t. 48, col. 747, 751) рассказывают об учениках правовых школ, усвоивших латинскую мудрость и ставших судебными ораторами. Чаще всего окончившие светские школы становились преподавателями, которые либо вели занятия в общественных учебных заведениях, либо давали частные уроки. Хотя материальное положение их было нередко незавидным, однако только таким путем дети бедняков имели возможность обеспечить себе более почетное занятие, зарабатывать на жизнь и избавиться от нищеты 3.

Несмотря на положительное отношение к знаниям, получение образования в Византии было сопряжено с большими трудностями, в стране было много неграмотных. Однако по сравнению с жителями средневеко-{479}вой Западной Европы византийцы были, несомненно, более образованными. Школу посещали дети не только знатных и богатых родителей, но и ремесленников, и даже крестьян, всех тех, кто был в состоянии платить за обучение. Ходил в сельскую школу Феодор Сикеот (VI — начало VII в.), сын гетеры из галатийской деревни Сикеи. Отец Симеона Столпника Дивногорца (VI в.), «ремесленник, составлявший и продававший благовония», по вечерам читал книги религиозного содержания (PG, t. 86, col. 2993). Раб африканского откупщика, по данным «Жития Иоанна Милостивого» (VI—VII вв.), был обучен грамоте и служил нотарием.

Признание полезности классического образования для христиан церковными деятелями предопределило судьбу эллинистической школы. Она продолжала существовать и после победы христианства и превращения его в государственную религию. Христианство, будучи религией, где чтению «священных» книг было отведено большое место, не могло обходиться без минимума письменной культуры. Хотя церковь нуждалась в грамотных людях, которые смогли бы обеспечить обучение ее адептов и простое исполнение культа, тем не менее победившее христианство не создало на греческом Востоке своего собственного учебного заведения.

Школьное и университетское преподавание остается таким же, каким оно было в эпоху эллинизма. Античная традиция образования не испытала здесь перерыва. Христианство, приняв меры предосторожности, приспосабливается к языческому образованию. По свидетельству Сократа Схоластика, христиане продолжали изучать культуру эллинов, хотя она была пропитана духом политеизма, а вера в богов и богинь Древней Греции была уже запрещена. Для объяснения столь парадоксального явления Сократ Схоластик ссылается на авторитет Евангелия, в котором, по его словам, не содержалось «ни одобрения, ни осуждения эллинской культуры» (PG, t. 67, col. 417—424).

В Византии система обучения строилась на началах, выработанных еще в эллинистический период. Образование, которое получал юный житель империи IV—VI вв., почти не отличалось от образования его сверстника II в. Тетради школьников-христиан из Египта IV в. во многом совпадают с учебниками предыдущих веков. Ученики византийских школ продолжали переписывать те же списки имен мифологических героев и деятелей древней Греции, те же сентенции, те же занимательные истории. Только иногда в тетрадях школьников IV—V вв., помимо обычных упражнений в письме, встречаются стихи из Псалтири. Единственным отличием тетрадей христиан является обращение к богу в начале первого листа и тщательно вычерченный крест в начале каждой страницы 4.

Одной из самых характерных черт интеллектуального развития Византийской империи является отделение и противопоставление светской науки, унаследованной от языческой античности, науке «священной». Школьный материал содержал чисто светское знание. Лишь со временем в светское образование были включены элементы церковного обучения, но они были ограничены религиозно-этической сферой. Тем не менее изу-{480}чению богословия в Византии уделялось большое внимание. Образованным человеком считали не только сведущего в светских дисциплинах, но и в теологии. За первыми византийские церковные деятели признавали лишь пропедевтическое значение, их рассматривали как подготовительный этап и никогда не ставили их на одном уровне со вторыми. Истинным знанием, по их мнению, являлось лишь то, которое было передано Писанием, светская же наука была служанкой божественной мудрости 5.

Однако, несмотря на религиозность византийского общества и отрицательное отношение церкви к античной литературе как источнику «ошибок и заблуждений», именно произведения языческих писателей были положены в основу образования, покоившегося, как и раньше, на семи свободных искусствах. Даже в Константинопольском университете, основанном Феодосием II в 425 г., т. е. спустя почти столетие после признания христианства государственной религией, богословия как особой дисциплины не было среди предметов преподавания. Знаменательно, что постановление Феодосия II об учреждении университета было помещено в разделе Кодекса, озаглавленном De studiis liberalibus urbis Romae et Constantinopolitanae, т. е. об изучении именно светских наук (CTh, XIV, 9, 3; CJ, XI, 19, 1).

В школах Византии читали, заучивали наизусть, комментировали литературные памятники античной Греции. Знание их считалось существенным и было нормой в византийском обществе. Большим почетом среди византийцев пользовался человек, который знал и понимал сочинения Гомера, Гесиода, Пиндара, Геродота, Фукидида, Исократа, Демосфена, Лисия, Платона, Аристотеля, Зенона и др. Язык, на котором вели занятия в византийских школах, был греческим. Он широко распространяется на Востоке империи. Даже в школах Сирии, где преобладал сирийский язык, говорили и писали по-гречески. На нем не только учились и говорили, но и вели богословские дискуссии, издавали законодательные постановления, совершали церковные службы. К VII в. он приобрел господствующее положение в византийском обществе 6.

В качестве учебников в школах ранней Византии использовались труды языческих писателей, а не памятники христианской письменности. Программа обучения была рассчитана на приобретение общего светского образования, или, как его называют источники, «эллинского» знания. Евсевий Эмесский, по словам Сократа Схоластика, получил «эллинское» образование (PG, t. 67, col. 197—200). Аналогичное сообщение находим в синаксарном рассказе о преподобном Флоре. Вообще многие деятели культуры и церкви учились в прославленных школах Александрии, Афин и Константинополя, сохранивших приверженность античной педагогике.

Полный курс школьного преподавания в Византии слагался из изучения орфографии, грамматики, риторики, философии, математических дисциплин и юриспруденции 7. Именно эти предметы упоминает коммента-{481}тор Григория Богослова (PG, t. 36, col. 914 С). О Феодорите Киррском известно, что он приобрел глубокие познания в антиохийских школах по грамматике, риторике, философии, был знаком с астрономией, геометрией, медициной. Максим Исповедник (VII в.), по словам его биографа, занимался в школе грамматикой, риторикой, философией (PG, t. 90, col. 69).

Как и в древности, обучение начиналось в элементарной школе, предназначенной, по-видимому, для довольно широких кругов населения. Когда ребенку исполнялось шесть-восемь лет, его отдавали в школу «грамматиста» по месту жительства, где он изучал «наиважнейшую науку» — орфографию, т. е. его обучали чтению и письму. Преподавание орфографии имело большое значение в образовании, поскольку наблюдались значительные расхождения между произношением и начертанием слов. Дети знакомились с литературными произведениями, написанными на аттическом диалекте, отличном от разговорного языка византийцев, и усваивали классическое произношение, существенно отличавшееся от общепринятого. Цель первичного обучения заключалась в эллинизации речи учащихся. Кроме чтения и письма, школьников учили считать и петь, а также сообщали самые элементарные сведения по мифологии, светской и библейской истории. В отличие от древнегреческой в программу византийской школы не были включены занятия по физической подготовке.

Первоначально материалом для обучения чтению и письму служили главным образом произведения Гомера и Эзопа. С течением времени преподаватели стали обращаться к изучению Писания, и прежде всего Книги псалмов Давида, которые учащиеся должны были учить наизусть. Деятели церкви рекомендовали составлять списки имен на основании евангельских генеалогий Христа и запоминать их. Однако в ранневизантийских школах, несмотря на строгие предписания Василия Великого и других «отцов церкви»: составлять и изучать перечни, содержащие имена библейских персонажей, и заучивать наизусть тексты Библии,— продолжали читать произведения языческих авторов.

Учителей начальной школы, как и в предшествующие периоды, называли либо дидаскалами, либо грамматистами, либо педагогами.

Первичное обучение продолжалось около трех лет. Большинство жителей империи на этом и завершало свое образование. Для тех же, кто хотел продолжать учиться, элементарная школа была лишь ступенью для дальнейшего образования 8.

Желающие и имеющие возможность продолжать обучение после окончания элементарной школы поступали в школу грамматика. Здесь они в течение шести-семи лет штудировали грамматику, считавшуюся началом всякого образования, основанием и матерью всех искусств. Преподаватели стремились достичь «полной эллинизации ума и речи учащихся» с тем, чтобы защитить классический греческий от посягательства народного языка. Знание аттического диалекта и умение говорить на нем византийцы высоко ценили. Особую хвалу у них вызывали те, кто овла-{482}девал данным искусством. Поэтому педагоги ставили целью научить школяров правильно говорить и писать, а также понимать и толковать античных и христианских авторов. В школе грамматика, по свидетельству Георгия Хировоска, ученики должны были усвоить правила фонетики и морфологии, включая учение о придыхании и ударении, синтаксис и стилистику, чтобы избежать варварского способа выражать свои мысли и не писать с ошибками» 9.

Для лучшего понимания содержания древних книг учащимся сообщали сведения по античной литературе, истории, мифологии, географии, метрике. Чтение классиков начинали с поэтов, затем переходили к логографам, ораторам, историкам и только после этого к другим писателям. На первом месте среди поэтов стоял Гомер, его ежедневно читали и заучивали наизусть. В школьные программы были также включены произведения Гесиода, Пиндара, Эпихарма, Оппиана, Феокрита, басни Эзопа, избранные места из лирических и дидактических авторов, трагедии Эсхила, Софокла, Еврипида (по три работы каждого), комедии Аристофана, изречения, извлечения из ораторов, исторические сочинения Геродота, Фукидида, Ксенофонта, Плутарха. С течением времени стали изучать и памятники христианской литературы: библейские книги, разнообразные комментарии к ним, молитвы, стихотворные труды «отцов церкви», прежде всего Григория Богослова. Методика обучения в школе грамматика мало чем отличалась от методики элементарной школы: материал тщательно штудировали, заучивали наизусть и комментировали слово за словом.

В качестве учебных пособий использовались труды александрийских ученых: Дионисия Фракийского (II в. до н. э.), Аполлония Дискола (II в. н. э.) и его сына Элия Геродиана (II в. н. э.). В византийское время их работы были дополнены многочисленными толкованиями, схолиями и оригинальными произведениями. Наиболее известным среди византийских авторов был Феодосий Александрийский (начало V в.), «Каноны» которого наряду с «Грамматикой» Дионисия Фракийского вплоть до позднего времени являлись элементарным учебником по языку для греков во всем мире. Правила склонений и спряжений Феодосия были прокомментированы Иоанном Хараксом, Георгием Хировоском и др. Произведение Феодосия Александрийского с толкованиями двух последних наиболее широко использовалось в византийских школах в течение столетий. В VI в. были созданы основанные на труде Геродиана школьные учебники по орфографии Иоанном Филопоном, Иоанном Хараксом, Аркадием и Георгием Хировоском. Самыми значительными были сочинения Иоанна Филопона и Георгия Хировоска. Иоанну Филопону принадлежат также трактат об ударениях, перечень слов, изменяющих значение в зависимости от постановки ударения, и историко-грамматические схолии к Библии. Многократно упоминаемое в византийских грамматических трудах произведение Георгия Хировоска 10 об орфографии сохранилось до нас только в извлечениях. Они показывают, что материалом {483} для обобщений и выводов Георгию Хировоску служила Псалтирь. Им были написаны также трактаты о просодии, склонении, ударениях, комментарии к «Грамматике» Дионисия Фракийского, к работам Геродиана и Аполлония Дискола и уже указанные толкования к Канонам Феодосия Александрийского.

Кроме учебников, в школах ранней Византии использовались самые разнообразные лексиконы: собрания аттических и устаревших слов, этимологические глоссарии, словари синонимов, греко-латинские разговорники и т. п. Потребность в словарях в Византии была велика. Существование расхождений между книжным и разговорным языком требовало пособий, которые могли бы сделать доступными учащимся и начинающим писателям слова и обороты речи аттических авторов.

Наиболее обширными лексиконами были словари Гесихия и Кирилла Александрийского. Гесихий, опираясь на работы своих предшественников и дополнив их данные собственными толкованиями, составил словарь, сыгравший значительную роль в византийской школе. На его основе были созданы новые пособия по лексике. Словарь, в манускриптах часто приписываемый Александрийскому патриарху Кириллу,— весьма сложный комплекс глоссариев, различных по объему. Он был предназначен для обучения в христианской школе. В нем приведены глоссы к Библии, ораторам и другим писателям.

Особую группу византийских лексиконов составляют этимологические словари, в которых главное внимание уделялось выяснению первоначального значения слова, его корня. Наиболее известными были работы Ориона из Фив (V в.) и Ора (V в.). Работа последнего о названиях народов была использована Стефаном Византийским (VI в.) при написании им своего Лексикона, содержавшего географическую, топографическую и этнографическую информацию. Это чрезвычайно обширное произведение, состоявшее из 55 книг, впоследствии было сокращено. Именно краткий вариант был широко распространен в Византии. Из него были сделаны многочисленные извлечения, существующие и в наши дни. В Лексикон наряду со статьями, посвященными исторической и мифологической географии, были включены цитаты из авторов и множество грамматических заметок, базирующихся на трудах Элия Геродиана и объясняющих формы образования названий местностей, жителей, их орфографию, склонения и этимологию.

Наличие в греческом языке слов, различных по форме, но тождественных или очень близких по значению, вызвало появление многочисленных словарей синонимов. Самым известным из подобных словарей был Лексикон, дошедший до нас под именем Аммония. В нем помещены 525 синонимов, расположенных в алфавитном порядке, с цитатами из поэтов и других авторов.

Экономические и культурные связи между двумя половинами Римской империи способствовали созданию греко-латинских глоссариев и разговорников. Цели, которые преследовали при составлении названных выше словарей, были чисто практическими. Лексический материал, собранный в них, должен был помогать лучшему пониманию произведений античных авторов, разъяснять редкие и трудные слова, часто встречающиеся в них.

Наряду с учебными пособиями и разнообразными лексиконами в распоряжении преподавателей и учащихся византийских школ были еще {484} комментарии, аннотированные издания и парафразы, изречения, извлечения из поэтов и ораторов, а также «отцов церкви» 11.

Следующей ступенью обучения была школа ритора, куда поступали 16—17 лет либо после полного усвоения курса школы грамматика, либо еще до его окончания.

Риторика, «высшее, совершеннейшее и благороднейшее», по мнению византийцев, искусство, была одним из важнейших факторов образования. В ней видели средство для развития духовной жизни, для усовершенствования личности. Хотя в Византии не существовало сословных ограничений на получение риторического образования, тем не менее на практике им овладевал сравнительно узкий круг лиц, которые могли заплатить за свое обучение и жили в городах, имевших школы риторов. Состав их был классово ограничен.

Основным предметом курса риторики была теория словесного искусства. Преподавание его имело целью научить говорить и писать по-аттически: воспитанники должны были активно овладеть речью и усовершенствовать свой стиль. Они обязаны были читать и заучивать наизусть выдающиеся работы античных и церковных писателей, в первую очередь ораторов, богословов и историков, а также отдельных философов, слушать риторов и проповедников, упражняться в написании сочинений и в составлении речей в соответствии с классическими правилами и в подражание стилю древних и свободно их декламировать. Важное место в школьных программах занимало также обучение навыкам комментирования предложенных текстов.

Курс в риторских школах сосредоточивался на чтении античных и раннехристианских писателей. Юноши знакомились с трудами Демосфена, Демада, Исократа, Лисия, Ливания, Василия Великого, Григория Богослова, Синесия, Иоанна Златоуста и др. Образцом стиля и объектом особого изучения был Демосфен. Его сочинения заучивали наизусть. Однако со временем его место занял Григорий Богослов, которого называли «христианским Демосфеном» и ставили над всеми античными ораторами.

После ознакомления с аттическими образцами переходили к письменным упражнениям, которые составляли основу обучения и занимали довольно много времени. Эти подготовительные упражнения, выработанные в течение ряда предшествующих столетий, были систематизированы Гермогеном, ритором из Тарса (II—III вв.), а позднее подвергнуты дополнительной переделке Аффонием (IV в.), любимым учеником Ливания. После него состав и последовательность их не изменились. Византийцы лишь старались привести их в соответствие с употребительными в практике формами риторической традиции. Система обучения состояла из 12 групп подготовительных упражнений. Ученики были обязаны на материале мастеров античного и христианского красноречия и в подражание им писать 1) басни, 2) маленькие рассказы, 3) хрии (изречения, тезисы, мысли с обстоятельным их анализом), 4) сентенции-гномы, 5) опровержения или подтверждения с помощью приведения доказательств правильности рассказа или сентенции, 6) общие места, 7) энкомии или порицания, 8) сравнения двух персон, 9) этопии — описания, воссоздававшие {485} характер и настроение лиц через речь, вложенную в их уста, 10) экфрасисы — подробное описание личностей или предметов, или памятников архитектуры и искусства, 11) тезисы по специальным научным или практическим вопросам, 12) обоснование предложенного закона 12.

После усвоения материала подготовительных упражнений переходили к составлению речей. Воспитанники должны были выступать от имени легендарных героев или деятелей, живших в далеком прошлом, вести беседы-споры, беседы-рассуждения, составлять политические речи, свадебные стихотворения, импровизации на заданные темы и другие декламации.

Учащиеся овладевали также техникой составления писем, что было весьма важно для византийских чиновников. Преподаватели учили своих питомцев писать послания кратко, содержательно, на аттическом диалекте, используя пословицы, изречения, риторические фигуры.

Материал для подготовительных и ораторских упражнений заимствовали из басен Эзопа, мифов, литературных и исторических произведений античности, в которых рассказывалось о событиях и людях мифического и раннеисторического периодов древней Греции. Со временем стали обращаться к сюжетам из Библии и сочинений «отцов церкви».

Учебные пособия по риторике были довольно разнообразны по своему характеру и содержанию.

Важнейшими из них были работы Дионисия Галикарнасского (I в. до н. э.) и Гермогена из Тарса (II—III вв.), носившие одно и то же название — «Риторическое искусство». Гермоген собрал и систематизировал весь накопленный до него учебный материал по риторике, отделил ее от философии, провел классификацию технических терминов и дал их определения. По свидетельству Суды, его «Риторическое искусство» находилось у всех на руках (PG, t. 117, col. 1272—1273). Его часто комментировали. Эти толкования, в большинстве своем анонимные, были весьма обширны, их размещали, так же как и схолии к Библии, в виде катен-цепочек вокруг основного текста.

Для обучения в риторских школах Византии употреблялись также сборники подготовительных упражнений. Особенно популярным был сборник Аффония, который соединил изложение теории риторики с практическими примерами и упражнениями. В течение всего средневековья к нему чаще всего обращались в школах. Он был включен в появившийся на рубеже V—VI вв. так называемый корпус Гермогена, к которому в Византии относились почтительно. Его изучали византийские риторы и более позднего времени. Кроме названных работ, в школах использовались также сборники предварительных упражнений Ливания, Николая из Миры, Севера Александрийского (IV в.).

Большую помощь учащимся в усвоении риторического материала оказывали составленные их преподавателями речи, которые зачитывались и анализировались на уроках и служили в качестве образцов.

Важное место в системе преподавания занимали Пролегомены, предварительные рассуждения. С изучения их обычно и начинали свои занятия риторы. {486}

В византийскую эпоху к перечисленным руководствам были добавлены многочисленные трактаты, посвященные отдельным вопросам риторики (труды о тропах, риторических фигурах, оборотах речи, формах силлогизмов и т. д.), схолии и комментарии к сочинениям античных ораторов, особенно к произведениям Гермогена и Аффония. Для начинающих риторов составлялись словари, в которых были противопоставлены аттические синонимы синонимам разговорного языка, а также лексикографические руководства.

Как и в древности, курс обучения в ранневизантийских школах завершался преподаванием философии, которую византийцы рассматривали как «науку наук», «искусство искусств» и называли знанием. Содержание ее было всеобъемлющим и включало познание мира, человека и божества. Ее они считали вершиной внешней мудрости, душой общего, так называемого свободного образования, высшим объединенным знанием о «подлинно сущем».

Роль философского образования в Византии была довольно велика. В ранневизантийском обществе были широко распространены представления древних греков, которые полагали, что основной целью философского преподавания было обучение принципам поведения человека и определение норм его практической деятельности. Философия считалась искусством, которое обучало надлежащему образу жизни, т. е. правильной, разумной жизни. Изучение философии приводило к достижению высшей цели, а именно приобретению добродетели, того истинного блага, которое, по выражению Сенеки, было «единственным бессмертным, доступным смертным». Так как человек от природы не бывает добродетельным, он должен был этому научиться, занимаясь в школе философа.

Отношение представителей духовенства к философскому образованию было двояким. С одной стороны, они опасались чрезмерного увлечения философией, что могло привести к возникновению ересей. С другой стороны, они признавали значимость философского обучения при подготовке образованных служителей церкви. В целом византийские церковные деятели рассматривали занятия философией как предварительную ступень к изучению богословия. Они считали первую служанкой, вернее — служебным инструментом последнего, которое, по их словам, было венцом и целью всех наук (CTh, XIV, 1, 1).

Программа преподавания в школах философов была весьма обширна. Она включала множество предметов, которые необходимо было усвоить для достижения конечной цели обучения: познания мира, человека и божества. Изучали не только труды Платона, Аристотеля, неоплатоников и их комментаторов, но и арифметику, геометрию, музыку, астрономию, физику, логику, этику.

Первоначально обучали логике, науке о законах и формах правильного мышления, о способах доказательств и опровержений. Ее рассматривали как введение в изучение философии (чаще всего ее называли диалектикой), считали школой тренировки ума. Она служила орудием, с помощью которого можно было выявить противоречия в суждениях оппонентов и доказать их несостоятельность путем хитроумных софистических высказываний.

Учащиеся обязаны были запоминать наизусть различные философские определения, заключения, силлогизмы, софизмы, как в школе грамматика стихи Гомера и других поэтов. Заучивание было основным средством {487} усвоения материала. Известно, что многие выдающиеся неоплатоники именно так запоминали целые философские трактаты. Так, Прокл Диадох знал на память логические сочинения Аристотеля.

В качестве руководства по изучению логики использовались труды Аристотеля, а именно его «Органон», который был приспособлен для школы неоплатоником Порфирием. Написанное им «Введение в категории Аристотеля» знакомило с аристотелевской логикой. Именно «Исагога» Порфирия стала учебником логики на протяжении всего средневековья как на византийском Востоке, так и на латинском Западе, образуя исходный пункт и основу преподавания философии, ведущего от Аристотеля к Платону 13.

Параллельно с преподаванием логики должны были читаться лекции, в которых раскрывалось содержание термина «философия», говорилось об отношении ее к грамматике, риторике и другим отраслям знания, давалась характеристика различным ее разделам, объяснялись основные философские понятия: бытие, субстанция, акциденция, разделение, определение, род, вид и индивидуум, количество, движение, природа, форма, лицо, ипостась, качество, время, пространство и т. п.

Овладев этим материалом переходили к изучению истории философии. Преподаватели рассказывали о всех крупнейших философских школах: системах Пифагора, Платона, Аристотеля, Эпикура, стоиков, неоплатоников. В лекциях шла речь о самых выдающихся философах древности, излагались их биографии, иногда довольно подробно, характеризовались их взгляды и отношения между ними, критически оценивались рассматриваемые философские системы. Подобные лекции читали Фемистий и его отец Евгений.

Включение в программу преподавания истории философии было вызвано необходимостью лучшего понимания основных трудов представителей главных философских систем, их идейной направленности. Эти произведения должны были читаться, комментироваться и анализироваться в школах Византии.

Для большинства обучающихся философское образование заканчивалось ознакомлением с логикой и историей философии 14.

Желающие продолжить свое образование после этого приступали к изучению математических дисциплин (математической четверицы: арифметики, геометрии, музыки и астрономии) 15 и физики.

Этим дисциплинам придавалось большое значение при подготовке к занятиям философией. Платон называл их «началами». Он был убежден, что преподавание математики является важным этапом на пути познания вечных, идеальных истин и считал обязательным для всех граждан государства усвоение математических знаний. Со времен Платона утвер-{488}дилось мнение, что математические дисциплины являются средством, которое подготовляет разум к постижению вечных, идеальных истин. Их познание — цель философского образования. Изучение математических дисциплин тренирует ум, придает ему проницательность и остроту, развивает познавательные способности и логическое мышление, т. е. содействует усовершенствованию разума.

Изучать математику поступающим в философские школы приходилось еще и потому, что философы в своих трудах нередко использовали математические объяснения, выражая знания о мире с помощью чисел и их отношений.

Как на подготовительную ступень преподавания философии смотрели на математику и неоплатоники, которые требовали от поступающих в школы философов основательных знаний не только по грамматике и риторике, но и по математике, музыке и астрономии. Без овладения названными дисциплинами, по их мнению, нельзя было постигнуть философские истины.

Пропедевтическое значение математических и естественнонаучных дисциплин обусловило включение их в программу обучения. Действительно, в школах ранней Византии преподаванию арифметики, геометрии, музыки, астрономии и физики уделялось довольно много внимания 16.

В преподавании математических дисциплин соблюдалась определенная последовательность, установленная еще Платоном. Он рекомендовал начинать с изучения арифметики, поскольку, по его словам, именно она заставляет «душу пользоваться самим мышлением для истины». Образованные византийцы считали арифметику «матерью всякого знания». Они полагали, что в основе мира лежит божественная идея числа — прообраз всего сущего и связующее звено между материальным и идеальным миром. Поэтому они настаивали на обучении учащихся прежде всего той науке, которая, исследуя числа как таковые, с наибольшей точностью, полнотой и глубиной раскрывает сущность их и предоставляет о них общие знания. Подобный взгляд на арифметику приводил к тому, что вместо изучения простейших свойств чисел и основных действий над ними старались раскрыть учащимся тайны чисел и числовых отношений, выяснить мистический пифагорейско-платоновский смысл числа. В школах Византии преподавали «научную теорию и символику чисел», впервые введенную в пифагорейских школах.

В качестве основного пособия использовали «Введение в арифметику» Никомаха из Герасы. Несмотря на то, что этот труд был больше пригоден для философской пропедевтики, чем для преподавания арифметики, он был широко распространен и вплоть до падения Византии оставался популярнейшим учебником по математике. Феодор Метохит в XIII в. называл его самым распространенным учебным руководством. Ямвлих, использовавший «Введение в арифметику» Никомаха для обучения в своей школе, считал его непревзойденным.

В Византии к книге Никомаха были написаны комментарии и схолии и созданы учебные пособия по логистике — вычислению. Определен-{489}ной известностью пользовался учебник по арифметике, составленный Домнином Ларисским. В нем он полемизировал с Никомахом по поводу разъединения им арифметики и геометрии Евклида и требовал возвращения к учебным методам последнего.

Учебным руководством служило и основное произведение Диофанта «Арифметика».

Сохранились и другие пособия, которые употреблялись в школах Византии. В папирусе VI—VII вв. из Египта содержится руководство по арифметике, в котором наряду с другими материалами приведены таблицы и упражнения на дроби. Таблицы дробей и вычислений процентов помещены на деревянных дощечках, найденных также в Египте, которые исследователи относят к тому же периоду 17.

После усвоения учащимися теории абстрактных чисел, являвшихся предметом арифметики, переходили к изучению их пространственного воплощения, т. е. к преподаванию геометрии, исследующей неподвижные тепа, величины, фигуры, их формы и положения в пространстве.

Основным учебным пособием по геометрии служили «Начала» Евклида, дошедшие до нас в более поздних, средневековых копиях, древнейшая из которых датируется второй половиной IX в.

Значение «Начал» Евклида чрезвычайно велико. Их влияние на развитие математики в средние века было колоссальным. Они были настольной книгой каждого занимающегося дисциплинами квадривиума. Их многократно переписывали, комментировали и перерабатывали для преподавания. Особенно широко использовали «Начала» Евклида неоплатоники. Они ценили труд Евклида необыкновенно высоко еще и потому, что находили в нем математические положения, являвшиеся, по их мнению, «материалом памяти и мысли» и тем самым подтверждавшие высказывание Платона о том, что геометрия влечет душу к истине и развивает философское мышление.

Весьма популярен был и учебник по геометрии Герона Александрийского «Метрика», в котором были собраны правила и формулы для точного и приближенного измерения различных фигур. Вообще произведения, подобные трактату Герона, были широко распространены. В папирусах сохранилось большое число отрывков, содержащих аналогичные тексты. От ранневизантийского периода, правда, в более поздних списках дошли сборники по геометрии и стереометрии. Многие из них в манускриптах приписаны Герону Александрийскому. Хотя некоторые из них были действительно извлечениями из его работ, однако большинство этих фрагментов является выписками из сочинений, значительно уступающих его подлинным трудам 18.

Существенной составной частью квадривиума, одним из основных элементов общего образования в Византии было преподавание музыки, или, как ее называли, гармонии, т. е. теоретической музыки.

Включение в школьные программы теории музыки объяснялось тем, что ее признавали наукой, которая вместе с арифметикой, геометрией, астрономией помогала раскрывать вечные законы вселенной. Изучение {490} указанных предметов являлось предварительной ступенью к познанию истинного бытия. Оно необходимо было для усвоения теории отвлеченного и составляло естественный переход от опытного знания к чистому, т. е. к философии, с которой теоретическая музыка была тесно связана, поскольку представляла собой учение об образе мыслей, возникавших на основе чувств и выражаемых в звуковых художественных формах.

Нередко музыку называли ответвлением философии 19. Рассматривали ее как философскую дисциплину, смежную с математикой. Поскольку каждый звук и соотношение двух звуков по высоте, т. е. интервалы, выражали числами, ее трактовали как часть арифметики. Прокл называл «арифметику матерью музыки». Однако предметом исследования гармонии были не только количественные свойства звуков, но и их физическая природа. Поэтому ее помещали между физикой и математикой, как не вполне чистую от материи науку.

Необходимость преподавания музыки обусловливалось также тем, что античные философы: пифагорейцы, Платон, Аристотель, их ученики и последователи, неоплатоники — уделяли большое внимание в своих работах разработке теоретических проблем этой дисциплины. Ряд их сочинений, прежде всего трактаты Платона «Государство», «Законы», «Алкивиад», «Федон», «Пир», «Филеб», особенно «Тимей», в которых изложено пифагорейско-платоновское учение о гармонии, невозможно было понять без предварительного ознакомления с теорией музыки. Именно названные произведения были включены неоплатониками в число трудов, которые предстояло штудировать на завершающей стадии обучения.

В изучаемый период в Византии широкой известностью пользовались две музыкально-теоретические школы — школа приверженцев пифагорейско-платоновских доктрин и школа последователей Аристоксена Тарентского (IV в. до н. э.).

За основу обучения музыке в Византии были взяты концепции Пифагора и его учеников. По их мнению, чтобы понять природу звука, недостаточно только слушать и наслаждаться мелодиями, необходимо было знать, какие пропорции и числовые отношения связывают их 20.

Наряду с пифагорейско-платоновскими доктринами в учебных заведениях Византии излагались также концепции другого древнегреческого музыкального теоретика — Аристоксена Тарентского. Критически переосмыслив музыкальные доктрины пифагорейцев и Аристотеля, он создал свою школу, сильно отличавшуюся от пифагорейской. Не отвергая математических начал, Аристоксен считал их второстепенными, необходимыми лишь при построении тональности, и критиковал пифагорейцев за произвольность в выборе исходных принципов и за априорность. Свою теорию он строил не только на математических вычислениях, но и на чувственном восприятии звука, на реальной слышимости, стремясь установить равновесие между восприятием и мышлением. Он признавал возможным эмпирическое познание музыки и ее закономерностей. Музыкальные концепции Аристоксена Тарентского оказали большое влияние на {491} неоплатоников и византийских теоретиков, которых называли гармониками в отличие от каноников, последователей пифагорейского учения 21.

Для преподавания музыки в ранней Византии использовались главным образом музыкально-теоретические трактаты древности, в основу которых были положены либо пифагорейские доктрины, либо теории Аристоксена Тарентского.

Важнейшими пособиями по теории музыки были созданные в античности сочинения Клавдия Птолемея «Гармоника», Клеонида Аристоксенита «Введение в гармонию», Аристида Квинтилиана «О музыке» и труд Алипия. Наряду с ними употреблялись написанные в этот период учебники, представлявшие собой по существу простой пересказ основных положений трудов древнегреческих теоретиков, служивших главным источником для византийских авторов.

Наиболее известными из дошедших до нас трактатов являются работа Вакхия Геронта «Введение в музыкальное искусство» и анонимное произведение «Музыкальное искусство», названное в честь его издателя Анонимом Беллермана. Руководство Вакхия Геронта — состоящая из нескольких разделов компиляция из сочинений античных писателей, принадлежащих к разным музыкально-теоретическим школам. В первом разделе работы излагается учение о музыке Аристоксена Тарентского. Во втором разделе Вакхий руководствуется пифагорейскими концепциями, переданными Никомахом Герасским. В третьем разделе он обсуждает кардинальные положения метрики.

Аноним Беллермана по характеру и содержанию во многом аналогичен работе Вакхия Геронта. Он представляет собой извлечение из трудов античных авторов: Аристоксена Тарентского, Аристида Квинтилиана, Клавдия Птолемея, Алипия и содержит пересказ основных положений древнегреческого музыкознания в несколько сокращенном варианте по сравнению с изложением Вакхия Геронта.

В школах ранней Византии продолжали преподавать основы музыкального искусства античности, используя при этом либо музыкально-теоретические трактаты древних, считавшиеся непререкаемыми авторитетами и дошедшие до нас в поздних списках, либо руководства византийских авторов, базировавшихся на них.

Курс обучения математическим дисциплинам квадривиума завершался преподаванием астрономии. Изучение астрономии давало возможность учащимся усвоить понятие подвижных величин, ибо само движение и все астрономические понятия древние обычно основывали на числах и выражали числами. Поэтому астрономия считалась наукой о числах, прилагаемых к движущимся объектам.

Для преподавания астрономии обращались как к сочинениям античных авторов, так и к работам, появившимся в Византии в IV—VII вв.

Сохранившийся до нас трактат Евклида «Явления», в котором дан очерк элементарной сферической астрономии, наиболее часто использовали для обучения неоплатоники. Однако в труде Евклида не все разделы астрономии получили достаточное освещение. Поэтому его пособие не могло удовлетворить преподавателей, и они предпочитали другие учебные руководства. {492}

Важнейшим источником информации по астрономии долгое время была дидактическая поэма Арата из Сол «Явления». Использовали, в школах ранней Византии и книгу Гемина (I в. до н. э.) «Введение в астрономию». Это был один из лучших астрономических трактатов древности. В нем содержалось много ценных историко-астрономических сведений. Прокл Диадох хорошо знал ее и делал из нее выписки.

Наиболее популярным был труд Клавдия Птолемея «Альмагест», представлявший собой полную энциклопедию астрономических знаний того времени, служивший основным руководством по астрономии не только в древности, но и в средние века; он был признан самой удобной для обучения книгой 22.

Среди византийцев авторами учебных пособий были, как правило, сами преподаватели. По своему содержанию их работы были аналогичны античным сочинениям, служившим для них основным источником. Они представляли собой либо пересказ классических произведений, либо комментарий к ним.

В программу преподавания наряду с астрономией была включена и астрология. В Александрии ее считали равноправной частью квадривиума, а следовательно, учебного курса по философии. Известно, что Кесарий, брат Григория Богослова, изучал в Александрии астрологию наравне с арифметикой, геометрией, астрономией и медициной (PG, t. 35, col. 761). Профессор Александрийской школы Олимпиодор, комментатор Аристотеля, в 564 г. вел занятия по астрологии. В основу своего курса лекций он положил книгу Павла Александрийского «Введение в астрологию». Главным пособием по астрологии было «Четверокнижие» Клавдия Птолемея, которое в первой половине VII в. было вытеснено упомянутым трудом Павла Александрийского 23.

В школах Византии изучали также физику, которая рассматривалась как наука о природе. Фемистий в своих лекциях затрагивал кардинальные вопросы физики, над разработкой которых трудились все философские школы со времен Аристотеля и которые давали богатый материал для диспутов. Своих учеников он обычно спрашивал о причинах движения звезд в одном направлении, происхождении грома, молнии, дождя, ветра, града, снега (его белизны), солености морской воды. Как сообщает в своих письмах Синесий Киренский, физические проблемы обсуждались на занятиях в Александрийской школе при Ипатии. Известно, что в Константинопольском университете также изучали физику. Вызванный из Египта в Константинополь Стефан Александрийский наряду с преподаванием предметов квадривиума объяснял своим слушателям естественнонаучные работы Аристотеля. В Александрии занимался со своими учениками физикой Иоанн Филопон. Сергий Решайнский, один из его воспитанников, был знаком с натурфилософскими сочинениями Аристотеля, концепцию которого он воспринял и на основании произведений которого, проявляя определенную самостоятельность, составил свои трактаты по физике. Штудировал естественнонаучные труды Аристотеля и Прокл Диадох под руководством своего учителя Сириана, преподавателя {493} Афинской школы. Вообще неоплатоники считали обязательным преподавание физики. В курсе обучения она играла пропедевтическую роль, была подготовительной ступенью к изучению философии, конечной цели образования.

Основными учебными руководствами по физике были труды Аристотеля: «Физика», «О возникновении и уничтожении», «О небе» и «Метеорологика». Наиболее известным и чаще всего используемым в курсе обучения был трактат «Физика», называемый в ряде рукописных списков «Лекциями по физике». После усвоения материала этого сочинения переходили к другим работам Стагирита, посвященным явлениям неорганической природы. Именно в такой последовательности читал сочинения Аристотеля Прокл Диадох. Детально обсуждал с учениками названные произведения и Фемистий 24.

Определенный интерес проявляли и к изучению биологии. Материал черпали из сочинений Аристотеля — «Истории животных», «О частях животных», «О возникновении животных», «О движении животных» и других трактатов. Прокл Диадох, занимаясь у Сириана, прочитал с ним все произведения Стагирита, в том числе и его труды по зоологии. Лекции Стефана Александрийского по естествознанию, которые слушали его воспитанники, основывались на работах Аристотеля. Знакомы были с упомянутыми трактатами Аристотеля Василий Великий и Георгий Писида. Из них они заимствовали сведения при написании своих «Шестодневов».

Наряду с биологическими трудами Стагирита в качестве учебного пособия употреблялось и состоявшее из 17 книг сочинение римского преподавателя красноречия Клавдия Элиана (ок. 170 — ок. 235) «О характерных особенностях животных», который опирался на ныне утраченные работы своих предшественников. Использовал он их без критической оценки и извлек из них множество баснословных и легендарных историй и анекдотов. При этом он приписывал животным свойственные людям черты характера и нормы поведения.

В процессе обучения привлекались работы, появившиеся в ранневизантийский период и написанные на основе трудов Аристотеля и других античных писателей. В них причудливым образом сочетались точные, достоверные знания с фантастическими подробностями. Ботанику штудировали по трактатам Феофраста и Диоскорида 25, географию — по работам Клавидя Птолемея «География» и Дионисия Периегета (II в.) «Описание земли», где говорилось о всех известных тогда морях и землях 26.

После усвоения учащимися математических и естественнонаучных дисциплин, рассматривавшихся как предварительная ступень на пути постижения вечных и неизменных истин, приступали к трудам Платона и Аристотеля, считавшимся основополагающими, ибо в них разрабатывались кардинальные проблемы философии, исследовалась сущность неподвижного и нематериального бытия.

Платона и Аристотеля изучали и в Афинской, и в Александрийской философских школах, и в Константинополе. Известно, что в столице лек-{494}ции об Аристотеле и Платоне читали Фемистий, Стефан Александрийский и ученик Прокла Агапий, у которого занимался Иоанн Лид. Большое внимание преподаванию философии Платона и Аристотеля уделяли в Афинах Прокл Диадох и его учителя Олимпиодор и Сириан, в Александрии Аммоний, Олимпиодор Младший, Иоанн Филопон и др.

Свои занятия они, как правило, начинали с объяснения работ Аристотеля, так как придерживались мнения, что их изучение облегчало понимание трудов Платона 27.

Сочинения Стагирита обсуждались весьма обстоятельно. Во вступительной беседе об Аристотеле преподаватели давали классификацию его работ, указывали цель их изучения и составляли план занятий. Затем переходили к детальному разбору каждого трактата в отдельности. В особых вводных лекциях выяснялись заглавия и подлинность их, польза, получаемая от чтения их, место, занимаемое ими среди сочинений Аристотеля, и цель, которая была поставлена при их создании. После этого подробно анализировали их содержание, стиль и комментировали неясные пассажи. Подобным образом проводили свои занятия Фемистий, Аммоний, Олимпиодор, Симпликий, Иоанн Филопон, Прокл Диадох 28.

После усвоения философской системы Аристотеля начинали детально знакомиться с произведениями Платона, которые изучались в определенной последовательности. Она была установлена Ямвлихом. Из огромной массы работ Платона им было отобрано для занятий 12 диалогов: «Алкивиад», «Горгий», «Федон», «Кратил», «Теэтет», «Софист», «Политик», «Федр», «Пир», «Филеб», «Тимей», «Парменид». Этого выбора придерживались впоследствии многие учителя ранней Византии. Правда, некоторые из них включали еще в программу «Законы» и «Государство».

Перед тем как приступить к изучению самих трактатов преподаватели обязаны были прочитать вступительную лекцию. В ней они знакомили с биографией Платона, давали характеристику его системы, выясняли причины выбора им для своих трактатов формы диалога и обсуждали порядок их чтения. Каждому диалогу, который предполагали изучать, преподаватели должны были предпосылать вводную беседу, где необходимо было раскрыть главную мысль его и выяснить его место среди других. Вводные лекции и комментарии к трудам Платона были составлены Проклом Диадохом. Правда, до нас сохранились только толкования к «Тимею», «Пармениду», «Алкивиаду», «Кратилу». Об аналогичной системе изучения трудов Платона рассказывает Дамаский в «Житии Иерокла».

Сохранившиеся от раннего периода истории Византии комментарии знакомят нас с методикой преподавания философии. Для обучения профессора использовали и лекции, и собеседования. На лекциях, которые студенты обязаны были записывать, обычно зачитывали небольшой по объему фрагмент трактата и снабжали его пояснениями. Довольно часто лекции прерывались вопросами слушателей. Отвечая им, преподаватели излагали и развивали свои мысли и, в свою очередь, спрашивали их. Возникала дискуссия. Споры были характерны для бесед учителя с учениками, и занятия представляли собой свободные собеседования. Метод вопросов и ответов играл существенную роль в процессе преподавания. {495} Наряду с этим учащихся заставляли заучивать наизусть фрагменты из произведений философов. Нередко они дословно запоминали как работы Платона и Аристотеля, так и лекции своих наставников. Подобная методика преследовала цель научить студентов читать, понимать и пересказывать философские трактаты, делать из них извлечения и составлять по их образцу диалоги. Таким образом им прививали способность думать, говорить, писать и делать заключения.

С превращением христианства в государственную религию отношение к изучению философии начинает меняться. Церковные деятели, хотя и признавали ее значение, смотрели на нее как на пропедевтическую дисциплину, подготовляющую умы к восприятию божественных истин и являющуюся естественным переходом к преподаванию теологии. Казалось бы, оно должно было стать заключительным этапом в школьном курсе. Однако этого не случилось. В школах ранней Византии указанный предмет отсутствовал. Памятники христианской литературы привлекались в редких случаях и главным образом в конце рассматриваемого периода 29.

Обязанность обучать молодых людей основам христианского вероучения была возложена на семью и церковь. По мнению представителей духовенства, семья — естественная среда, где должна была формироваться душа ребенка. Иоанн Златоуст советовал родителям проявлять заботу о религиозном воспитании детей: знакомить их с догматическими положениями вероисповедания, принципами морали, нормами поведения и библейской историей. Данные житий показывают, что именно старшие члены семьи были наставниками молодежи в делах веры. И Антонин Великий, и Домника (IV в.), причисленная к лику святых, и Иоанн Молчальник, и Евтихий (VI в.) получили в семье подобающее христианам воспитание. Церковь строго следила за этим и сурово осуждала родителей за пренебрежительное отношение к своим обязанностям.

Однако главную задачу по обучению верующих и закреплению их знаний выполняли религиозные учреждения. Согласно канонам пято-шестого Трулльского собора (692 г.) катехизическое образование было оставлено за церковью. Этим должны были заниматься или священники, пли какое-либо другое духовное лицо. Под их руководством молодые люди совершенствовали свое знание Писания и церковных догматов. Правда, объяснять их обязаны были и преподаватели грамматики. Но, будучи в большинстве своем язычниками, особенно в начале рассматриваемого периода, они, как правило, не уделяли внимания данным проблемам 30.

Религиозным воспитанием верующих должны были заниматься и монастыри. Однако монастырских школ в Византии было сравнительно мало, и в них принимали только тех, кто собирался вступить в ряды клира. Правда, Василий Великий разрешил обучать в монастырях всех, даже тех, кто не намеревался связать свою судьбу с церковной деятельностью. Однако Халкидонский собор (451 г.) запретил эту практику. Отныне монастырские школы имели право посещать только будущие монахи. {496}

Образование, получаемое в монастырях, было чисто религиозным. Воспитанников обучали основным догматам христианского вероучения, правилам морали и нормам поведения. Если в монастырь приходили не умеющие ни читать, ни писать, то им в помощь давали образованного монаха, с его слов они заучивали наизусть псалмы и послания. Их старались сделать искренне верующими, фанатично преданными церкви людьми. Это было скорее духовно-аскетическое, нежели интеллектуальное воспитание. Родители не соглашались отдавать своих детей в подобные школы, если они не предназначали их к церковной карьере. Чаще всего они направляли их в светские учебные заведения 31.

Курс обучения в них был рассчитан на воспитание и подготовку духовно зрелого человека, способного овладеть всеми сокровищами всеобъемлющего и цельного знания, выработанного предшествующими поколениями. Однако на практике законченное образование в ранней Византии получали единицы, главным образом руководители философских школ Афин, Александрии, Константинополя, Сирии и их ученики. Обширными познаниями, приобретенными в процессе обучения у грамматика, ритора и философа, обладали Фемистий, Стефан Александрийский, профессора высших учебных учреждений Афин (Плутарх, Сириан, Прокл, Симпликий, Марин, Исидор, Дамаский и др.), Александрии (Феон Александрийский, Ипатия, Синесий Киренский, Иерокл, Олимпиодор Старший, Гермий, Аммоний, Олимпиодор Младший, Иоанн Филопон), Сирии (Ямвлих, Эдесий, Сопатр, Максим, Хрисанфий). Блестящее образование получили виднейшие деятели церкви: Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, прошедшие подготовку в лучших грамматических, риторских и философских школах Малой Азии, Константинополя, Александрии, Афин.

Многие представители византийской интеллигенции окончили существовавшие в крупнейших городах Византии школы грамматиков и риторов. Проэресий, знаменитый ритор и преподаватель, в юности учился красноречию в Александрии, а затем в Афинах; Иоанн Златоуст прошел курс обучения в риторской школе Ливания в Антиохии; Кесарий, брат Григория Богослова, изучал геометрию, астрономию, арифметику и медицину в Александрии; Прокопий Кесарийский посещал грамматические и риторские школы в Кесарии и Газе; Агафий Миринейский занимался риторикой и правом в школах Александрии и Константинополя; Хорикий окончил риторскую школу в Газе.

Однако для большинства населения обучение ограничивалось приобретением навыков чтения и письма в элементарных школах, которые функционировали не только в городах, но и сельских местностях 32.

Если в ранней Византии элементарные школы существовали почти в каждом населенном пункте, не менее часто встречались и школы грамматика, то школы ритора и философа были открыты только в крупнейших городах империи: Афинах, Александрии, Антиохии, Газе, Кесарии Палестинской, Эфесе, Никомидии, Бейруте, Кизике, Анкире, Сардах, Пергаме, Никее, бывших средоточием культуры, науки и просвещения {497} еще во времена Римской империи. Учебные учреждения в них, сохраняя былую славу, продолжали свою просветительскую деятельность и в IV—VI вв. 33

Наибольшей известностью пользовались школы Афин. В глазах современников Афины были священной землей, где жили и творили Сократ, Платон, Аристотель. В житиях Григория Богослова и Василия Великого Афины были названы «матерью наук». Действительно, в IV—V вв. Афины оставались главным оплотом древней эллинской культуры и образованности, столицей риторского и философского обучения.

В городе продолжала функционировать основанная Платоном Академия, слившаяся со временем с перипатетической школой, созданной Аристотелем. Афинская Академия являлась важнейшим центром преподавания платонизма. Ее слушатели, прежде чем приступить к изучению произведений Платона, обязаны были усвоить грамматику, риторику, математические дисциплины (арифметику, геометрию, музыку, астрономию), физику и основательно познакомиться с сочинениями Аристотеля. Оканчивающие Академию, как правило, получали глубокие знания по античной философии. В Афинской Академии завершили свое образование виднейшие философы-неоплатоники: Прокл Диадох, ставший впоследствии ее главой, его ученики: Аммоний, руководитель Александрийской философской школы, Асклепиодот, занимавшийся разработкой математических и физических проблем, Марин, преемник Прокла, и др.

Хотя до Прокла среди преподавателей Академии в IV—V вв. не было крупных философов, тем не менее слава о ней широко распространилась, и в Афины прибывали молодые люди со всех концов империи. Однако после смерти Прокла в 485 г. Афинская Академия постепенно начала терять свою былую известность. Последний удар по ней был нанесен Юстинианом, который в 529 г. принял ряд мер, лишавших язычников возможности обучать, чтобы не «привлекать к своим ошибкам простые души», и государственных субсидий (CJ, I, 5, 18, § 4; I, 11, 10). Было издано предписание, посланное императором в Афины, запрещавшее преподавать философию и объяснять право (Malal., р. 449—451). В результате этого профессора философии, «цвет и вершина всех занимающихся философией», по словам Агафия Миринейского, были вынуждены эмигрировать в Иран, а Академия была закрыта (Hist., II, 30).

Наряду с философской Академией в Афинах существовала и школа риторов, где преподавали грамматику и риторику. Главной задачей, стоявшей перед студентами этого учреждения, было изучение аттического языка. Одновременно в школе преподавали три профессора, которым город выплачивал жалованье. Школа риторов сохраняла свое значение еще два века спустя после закрытия философской Академии 34.

Не менее значительную роль играли школы Александрии. В них преподавали грамматику, риторику, философию, латынь, право, а также естественнонаучные дисциплины: геометрию, астрономию, музыку, медицину, изучавшиеся еще в эллинистическом Мусее. Многие ранневизантийские {498} ученые либо преподавали, либо учились в школах Александрии. Профессор александрийской Академии Ипатия читала лекции о Платоне, Аристотеле и неоплатонизме, а также вела занятия по астрономии, геометрии, механике. Ритор Менандр, перечисляя науки, которыми гордится город, упоминал грамматику, геометрию и философию. Однако в отличие от Афинской Академии в Александрии предпочтение отдавали изучению трудов Аристотеля. О нем и его сочинениях был прочитан специальный курс лекций Аммонием, который был издан его учеником Иоанном Филопоном, ставшим впоследствии преподавателем школы. В своих работах Иоанн Филопон критиковал Прокла за его пристрастие к Платону.

Наряду с философской школой Александрия славилась своим медицинским училищем. Свидетельство об его окончании было лучшей рекомендацией начинающему врачу и открывало доступ ему к придворным должностям.

Блестящая характеристика Александрии как научного центра дана Аммианом Марцеллином. «И теперь,— пишет он,— не умолкли в этом городе разные науки. Есть еще дух жизни в учителях наук, циркуль геометра вскрывает там разные тайны, не иссякла у них совсем и музыка, не смолкла гармония, поддерживают иные доселе, хотя и немногие, наблюдения мирового движения и течения небесных светил, немало есть ученых, занимающихся числами... есть специалисты по части раскрытия путей судеб. А что до медицины... то изучение ее со дня на день усиливается...» (Hist., XXII, 16.17—18). Высоко оценивал значение Александрии и Синесий, который ставил ее выше Афин.

Мероприятия Юстиниана, приведшие к закрытию Афинской Академии, не отразились на судьбе философской школы Александрии. Она пережила не только это событие, но и арабское завоевание и продолжала существовать под властью арабов до VIII в.

Антиохия славилась школами красноречия, возникшими еще в I в. до н. э. Наиболее выдающимся ее профессором, проработавшим в ней около 40 лет, был Ливаний. У него учился Иоанн Златоуст. Посещал риторскую школу Антиохии и Феодорит Киррский.

Широко известны в империи были и учебные учреждения Кесарии Палестинской, основанные в римскую эпоху: в них преподавали грамматику, риторику, философию. В грамматической школе города Прокопий Кесарийский приобрел первоначальные знания по литературе. Школы Кесарии Палестинской посещали Василий Великий, его брат Григорий Нисский и Григорий Богослов 35.

Не менее знаменита была риторская школа Газы, о которой с большим уважением отзывался Ливаний. В ее программе долгое время господствовали эллинистические традиции. Ее учителя были всесторонне образованными людьми. Их перу принадлежит много замечательных произведений, написанных по классическим канонам,— диалоги философского характера, панегирики, монодии, экфрасисы, комментарии к сочинениям античных ораторов, философов, библейским книгам и т. п. Особый интерес профессора проявляли к преподаванию риторики и поэзии. Они знакомили своих воспитанников с античной литературой, искусством, философией. {499}

Из школы вышло много знаменитых деятелей культуры. Из них самым выдающимся был Прокопий Кесарийский, получивший в Газе блестящее литературное образование. Особого расцвета школа достигла в V—VI вв., когда ее возглавляли Эней Газский, Прокопий Газский и Хорикий 36.

В Никомидии, где Диоклетиан провел последние годы своего царствования, им была создана латинская школа для подготовки образованных чиновников. В ней преподавали латинскую грамматику и риторику. Число учеников в школе было невелико: греки не любили латынь, смотрели на нее как на варварский язык и не желали ее учить. Поэтому начинание Диоклетиана не имело успеха.

Наряду с латинскими профессорами в городе было много греческих учителей грамматики, риторики, философии. После смерти Диоклетиана Никомидия утратила свое политическое значение, сократилось в ней и число преподавателей и учащихся. Ливаний, прибывший в город в 343 г. и проживший в нем до 348 г., нашел там только несколько риторов и очень мало студентов. Приезд Ливания и организация им лекций по красноречию привлекли в город немало учеников, его стали называть вифинскими Афинами. В Никомидии у Ливания учился Василий Великий. В это время в городе находился будущий император Юлиан. Хотя ему было запрещено посещать занятия Ливания, он тайно доставал его речи и чрезвычайно ими восхищался.

В 358 г. Никомидия была разрушена землетрясением и пришла в полное запустение 37.

Центром юридического образования наряду с Римом и Константинополем был Бейрут. В Пергаме, Эфесе, Сардах функционировали философские школы, в Кизике, Никее, Анкире — риторские. Во многих населенных пунктах Памфилии, Киликии, Ионии, Финикии и других провинций империи также были открыты школы.

Поиск по сайту: