Учебные материалы. № 1. Кризис западной цивилизации: фашизм

№ 1. Кризис западной цивилизации: фашизм

Первая мировая война материализовала самую разру­шительную политическую силу для вступившей на ру­беже ХIХ–ХХ вв. в глубокий кризис западной цивили­зации – фашизм (его наиболее яркой формой явился германский национал-социализм). Он стал отражени­ем и порождением главных противоречий западного пути. В нем переплелись и национализм, доведенный до расизма, и идея об отрегулированном технократи­ческом государстве, и стремление к социальному ра­венству, и тоталитаризм.

Фашизм утверждался, используя привлекатель­ную для многих идею социального равенства (социализма). Не случайно в фашис­тских партиях было много рабочих. В ноябре 1921 г. конституировалась фашистская партия в Италии. Из 300 тыс. членов 40 % составляли рабочие. Национал-социали­стическая партия Германии (НСДАП) выросла из возникшего в 1915 г. кружка под названием «Свободный рабочий комитет за достижение доброго мира». Этот кружок был создан рабочим Антоном Дрекслером. Фашизм предлагал альтернативу запад­ному пути. В чем она состояла?

– Сохранение собственности, преимущественно крупной, но подчинение ее контролю со стороны государства. Ликвидация рыночных отношений. Установле­ние над всей экономикой планово-государственного контроля (в гитлеровской Гер­мании был разработан 4-летний план развития экономики).

– Создание так называемого «народного общества» – общества социально­го равенства и богатства, но для избранных, «высших» народов. Богатство такого общества надлежало создавать за счет нещадной эксплуатации, рабского поло­жения народов, объявленных низшими, второсортными, неполноценными. Отсю­да вытекала идея мирового господства, за счет которого предполагалось обеспе­чить процветание «избранной» нации. Фашистское общество собиралось эксплуа­тировать весь мир.

– Внедрение коллективистских принципов в общественную организацию. «На­родное общество», по мнению теоретиков национал-социалистической партии Германии, должно состоять из предприятий – производственных общин, объединенных на основе фюрер-принципа, т.е. подчиненных партийно-государственному чиновнику – фюреру. Таким образом, предполагались ликвидация социально-классовой структуры и переход к корпоративной, коллективистской, что означало уничтожение горизонтальных связей, гражданского общества и установление вертикальных, связывающих производственные общины.

– Отказ от демократии, ликвидация всех демократических институтов, тотальное огосударствление общества. Контроль над всеми сторонами жизни, включая личную. Применение жесткого принуждения, в том числе к труду.

– Главным элементом, консолидирующим нацию, должна стать единственная фашистская партия. В Германии в 1933 г. был принят закон «Об обеспечении един­ства партии и государства», в котором НСДАП объявлялась «носительницей госу­дарственной мысли».

– Духовной основой общества должна была стать фашистская идеология, которая возводилась в ранг религии. Христианство официально не отвергалось. На пряжках ремней гитлеровских солдат было написано: «С нами бог!» Но идеология фашизма настолько противоречила ценностям христианства, что среди сторонников фашизма наблюдался отход от христианской религии. Так, среди верхушки НСДАП в Германии были распространены увлечения восточными учениями – дзен-буддизмом, оккультизмом и т.п.

Фашизм рассчитывал задействовать реально существующие и исторически апробированные механизмы, в частности, утверждавшийся в индустриальную эпоху производственный коллективизм (корпоративизм). Имея достаточно широкую социальную базу, фашистский монстр угрожал существованию не только Европы, но и всего человечества. Первый такой режим был установлен в1922 г. в Италии – режим Б. Муссолини.Коричневое пятно с ужасающей в историческом плане быст­ротой стало расползаться по карте Европы.

Наиболее концентрированно фашизм проявился в Германии. Именно она вы­ступала в качестве лидера и основной ударной силы в уничтожении западной цивилизации, за переход к новому, фашистскому порядку. Почему именно Германия? Обратимся к истории. «Священная Римская империя Германской нации» длительное время оставалась оплотом средневековой тенденции в Европе, которая отличалась от современной цивилизации характерной централизованной, авторитарной систе­мой власти, корпоративной (общинной) структурой, харизматическими чертами общественного сознания.

После распада Священной Римской империи в XVII в. становление националь­ного германского государства и включение его в современную европейскую циви­лизацию шло трудно, с существенным запаздыванием и с характерными особенно­стями по сравнению с Англией, Францией. Единство Германии как государства сло­жилось в 1848–1849 гг. Консервативные силы в Германии были мощными. Создан­ная Бисмарком империя базировалась не на основах либерализма и парламента­ризма, а на основах сильной централизации и авторитаризма. Становление демок­ратических механизмов шло крайне медленно. Индустриализация дала в руки консервативных сил в Германии мощное оружие. Это привело к всплеску милитаризма, усилению консервативных тенденций и развязыванию Первой мировой войны во имя восстановления «Священной Римской империи германской нации». Поражение в войне и тяжелые условия Версальского мирного договора, которые рассматрива­лись как национальное унижение, подготовили почву для фашизма в его крайней форме – национал-социализма.

Падение Веймарской республики, образовавшейся после крушения Германс­кой империи, и победа национал-социализма, наиболее концентрированного выра­жения фашизма, были в определенной мере предопределены. Консерваторы (силы которых в послевоенной Германии усилились), сторонники «великого рейха» были настроены антидемократически, готовы были пойти на союз с кем угодно для уничтожения республики. Либеральные партии, являвшиеся опорой демократии, имели узкую социальную базу. Социал-демократия последовательно выступала за политический плюрализм, парламентский, конституционный строй, но не была готова сотрудничать с либералами. Коммунисты обличали либералов, социал-демократов и призывали к свержению конституционного строя. В этих условиях существовала определенная недооценка опасности национал-социализма, активно утверждавшегося на политической арене Германии, и переоценка угрозы, исходившей от комму­нистов. Этому во многом способствовал Исполком Коминтерна, который считал со­циал-демократов главными врагами рабочего класса, называл их социал-фашистами, требовал от Коммунистической партии Германии активных действий по подготовке взятия власти.

Пользу из этой ситуации извлек только Гитлер.Реорганизовав свою партию (Национал-социалистическая партия Германии – НСДАП), фюрер взял курс на легальное взятие власти конституционным путем. Он умело использовал страх перед революцией, коммунизмом, гражданской войной, преподнося национал-социализм как фактор «порядка». В 1933 г. национал-социалисты победили на выборах.

Адольф Гитлер получил власть 30 января 1933 г. из рук восьмидесятишестилетнего президента Гинденбурга. С этого времени начался разгром гражданского общества, создание огромного бюрократического аппарата, уничтожение демократии, тотальное огосударствление страны. Уже 1 февраля 1933 г. был распущен Рей­хстаг (парламент) и на 5 марта назначены новые выборы. Развернулась смена пра­вящей элиты сверху донизу: от высших чиновников до уголовного комиссара. На все важные посты направлялись члены НСДАП или ее поддерживавшие, несмотря на то, что национал-социалисты находились в правительстве в коалиции с немец­кой национальной партией. Уже в 1935 г. 78 % бургомистров являлись членами НСДАП. Фактически сразу же были ликвидированы гражданские свободы: слова, собраний, печати, общественных объединений. В феврале 1933 г. президент Гинденбург издал закон «Об охране порядка и государства», который окончательно ликвидировал конституционные права граждан, вводил смертную казнь для противни­ков фашизма – антифашистов. Многие партии самораспускались, левые (прежде всего компартия) были запрещены, профсоюзы ликвидированы, административ­ные части государства – земли – лишились автономии.

Все было жестко подчинено центру. Из федеративного государства Германия превратилась в унитарное. Всего за пять месяцев было ликвидировано то, что создавалось столетиями. Любопытно, что некоторые национал-социалисты вели речь о «второй революции», которая, мол, закончит дело, начатое фюрером, «лишит богачей» («анонимный капитал», как значилось в программе НСДАП) власти и обеспечит победу «истинного национал-социализма».

Фашистская система власти широко использовала насилие_, террор. Был создан соответствующий масштабный репрессивный аппарат (СА, СС, гестапо и др.), уже в марте 1933 г. появились первые концлагеря. Террор обеспечивал устойчивость общества, стимулировал развитие, темп которого беспрерывно падал.

Фашистское государство в Германии было бюрократическим. Общество находилось полностью под контролем бюрократии. Главные ведомства, просто ведомства, управления, отделы, подотделы – эта гигантская бюрократическая машина пронизывала все общество и управляла им с применением насилия. Как в любом бюрократизированном обществе, в нацистской Германии сверху донизу процветала коррупция. Нацистская бюрократия, вышедшая в основном из низов или средних слоев, стремилась обеспечить себе высокий уровень жизни за счет общества. Г. Манн, сын известного писателя Т. Манна, писал: «Все высокопоставленные лица в «третьем рейхе» имели городские квартиры, поместья, охотничьи замки. Так, «скромный» рейхсфюрер СС Г. Гиммлер имел виллу в фешенебельном берлинском районе, где его обслуживали 14 рабов, охотничий замок севернее Берлина, виллу на Штарнбергском озере, а также «тайную квартиру», где жила его метресса. Управляющий слой формировался по принципу абсолютной преданности системе, нацистской идеологии. Профессионализм, кругозор, способности не имели существенного значения.

Ядром общественной системы, становым хребтом властных структур являлась НСДАП. Происходил процесс сращивания партийного аппарата с государственными органами. Государственная бюрократия рекрутировалась в основном из нацистов. НСДАП строилась по территориальному принципу и пронизывала все общество, контролируя каждого: от ребенка до пенсионера. Аппарат насилия был подчинен партии. Тотальная слежка, доносительство в партийные органы и политическую полиции (гестапо) стали постоянными факторами жизни. Тем не менее, идеология фашизма находила социальную базу в разных слоях. К 1942 г. количество членов в нацистс­кой партии достигло 6 млн чел. По официальной статистике, в НСДАП состояло 7,7 % всех работающих жителей Германии. Ими руководил не только страх, но и желание обрести процветание на основе национально-расовых приоритетов.

Индивидуализм подавлялся, насаждался коллективизм на основе национально-расовой солидарности. Главный идеолог германского фашизма, Геббельс говорил: «Быть социалистом – это значит подчинить свое «я» общему «мы»; социализм – это принесение личного в жертву общему». Общество в нацистской Гер­мании превратилось в корпоративное. Характерно, что монополии, как корпоративные объединения, обладающие колоссальной собственностью, приветствовали фашизм, выделяли пожертвования в кассу нацистской партии и, в свою очередь, практически не подвергались репрессиям. Промышленные корпорации мечтали о господстве на мировом рынке и поддерживали милитаристские планы фашистс­кого руководства.

Фашизм уничтожал всех, кто не принимал систему, даже если он был внешне лоялен по отношению к власти. Ведомство политической полиции (гестапо) имело следующие отделы: 1-й отдел – коммунизм и марксизм; 2-й отдел – церковь, секты, эмигранты, масоны, евреи; 3-й отдел – реакционеры, оппозиционеры; 4-й отдел – концентрационные лагеря, предварительное заключение и т.д. Обратите внимание, первые три отдела занимались теми, кто заведомо являлся противником фашизма. Здесь и коммунисты, и церковь, и пресловутые масоны. Реакционерами названа та часть немецкого общества, которая не принимала новой системы власти, хотя не относилась к категориям, которыми занимались 1-й и 2-й отделы.

Насколько масштабным было неприятие фашизма? По некоторым оценкам, сделанным по итогам выборов, которые проводились при Гитлере, не менее 12 млн человек (при численности населения 80 млн человек). На первых порах нацисты вели борьбу с христианской церковью, ими даже были запрещены католические молодежные союзы. Они видели в священниках соперников в борьбе за умы. (Ведь христианство – это духовная основа западной цивилизации). Однако затем нацис­ты поставили церковь под контроль.

В практической политике и в теории находили отражение расизм, социал-дар­винизм в чудовищных формах: преследование и уничтожение евреев; «программа эвтаназии» – умерщвление людей, больных наследственными болезнями; уничто­жение цыган, русских, украинцев, других народов. С позиций расизма и социал-дарвинизма пересматривалась история. Вот образчик рассуждений Розенберга: «Первая нордическая волна создала древнюю республику Рим. Только с переходом к христианству началось расовое перерождение». Обратите внимание, христианство усматривалось как причина расового разложения. Следовательно, расисты отре­кались от христианских ценностей. История рассматривалась исключительно через призму расовой теории. Нацисты утверждали, что западная цивилизация разлагает­ся и идет к гибели.

Объявляя немцев избранной, арийской расой, призванной спасти мир, фа­шисты создавали свою, расовую религию, хранительницей которой стала НСДАП. Она включала расовую мораль, расовое право, расовую эстетику и т.п. Гитлер ве­щал: «Национал-социализм заявляет себя сторонником героического учения о ценности крови, расы, личности, равно как и законов отбора». Расовое безумие насаждалось везде: в науке, искусстве, быту, на производстве, в системе образования. Человеконенавистническая идеология уродовала сознание людей, несла кровь, насилие, смерть.

Приход к власти в Германии Гитлера послужил мощным стимулом к активиза­ции фашистских организаций в странах западной цивилизации. Западноевропей­ские страны покрыла «коричневая сеть» различных фашистских организаций, деятельность которых контролировалась из Берлина. В НСДАП было создано внешне­политическое ведомство, которое устанавливало контакты с фашистскими и про­фашистскими партиями и группами за рубежом. Осуществлялись массированное финансирование фашиствующей прессы, вербовка агентуры и т.п. Фашисты ак­тивизировались во Франции, Англии, США, Ирландии, Дании, Греции, Болгарии. К 1936 г. в 20 европейских государствах существовало 40 фашистских организаций и групп. В Австрии, Венгрии, Румынии, Югославии, Болгарии и Финляндии фашизм вырос во влиятельную силу, фашистские элементы входили в правительство, а иногда и определяли политику страны.

Тенденция к фашизации европейских стран была очевидной. В Испании и Португалии формировался особый, т.н. «иберийский вариант» фашизма, который отличался апелляцией к традиционным консервативным ценностям, но не педали­ровал националистические, расовые приоритеты. Некоторые историки полагают, что особенности политических режимов в Испании и Португалии настолько ощутимы, что их нельзя в полной мере считать фашистскими. Это возрождение консерватив­ных, авторитарных тенденций, характерных для Средневековья. Эти страны значи­тельно отставали в первой половине XX в. в темпах развития от передовых стран Европы. Для фашизма в подлинном смысле там не было базы, но эти страны ярко демонстрировали тенденции к отказу от демократии.

Кризис западной цивилизации приобрел угрожающие масштабы. Мир стре­мительно шел к новой мировой войне. В 1935 г. фашистская Италия захватила Эфи­опию. Фашизм расползался по европейскому континенту. В 1936 г. Германия окку­пировала Рейнскую область. В этом же году оформилось соглашение между Ита­лией и Германией (ось Берлин – Рим). В 1936–1937 гг. был создан антикоминтерновский блок Германии, Японии и Италии, а 1938 г. принес новые потрясения: захват Германией Австрии, расчленение Чехословакии. В 1939 г. Чехословакия была окку­пирована Германией, Албания – Италией.

Фашизм как реальность просуществовал в историческом плане недолго, но тем не менее под его влиянием менялось массовое сознание. В гитлеровской Гер­мании происходила мифологизация жизни общества, укоренялась идея о прише­ствии мессии, способного спасти страну, утверждалось харизматическое отноше­ние к фашистским лидерам (обожествление Гитлера приобрело тотальный харак­тер), происходило блокирование индивидуалистических ценностей и утверждение приоритета коллективистских принципов в общественном сознании…

Итак, в 1930-е гг. ХХ в. кризис западной цивилизации приобрел угрожающие масштабы.

Источник: Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций: Учебное пособие для вузов. 4-е изд. – Брянск: «Курсив», 2000. С. 453–458.

№ 2. Международные отношения и внешняя политика СССР в 1930-е гг.

Весь спектр международных отношений в 1930-е гг. характеризовался особой остротой и противоречивостью. В период мирового экономического кризиса 1929–1933 гг. обострились противоречия, и усилилось соперничество ведущих держав, что привело к разрушению Версальско-Вашингтонской системы и изменению расстановки сил в Европе и мире в целом.

Германия стремилась взять реванш за поражение в Первой мировой войне и настойчиво добивалась пересмотра унизительных для нее условий Версальского договора. Она как виновница в развязывании Первой мировой войны была лишена колоний, права иметь подводный флот, танковые соединения, военную авиацию и тяжелую артиллерию. В стране отменялась всеобщая воинская повинность. Рейнская область была объявлена демилитаризованной. За ущерб, причиненный странам Антанты, Германия обязана была выплачивать репарации. Вынужденная принять эти условия, она превратилась в своего рода государство-изгой в Европе, с ущемленными национальными и материаль­ными интересами.

Пришедшая в 1933 г. к власти в стране Национал-социалистическая рабочая партия развернула подготовку к переделу мира. Герма­ния открыто начала нарушать статьи Версальского договора, в част­ности введением воинской повинности, при этом не встретив противо­действия ни со стороны Англии и Франции, ни со стороны США. Воспользовавшись позицией молчаливого согласия великих держав, Германия в течение 1933–1935 гг. ликвидировала все ограничения на перевооружение. В борьбу за передел мира готовилась вступить и фа­шистская Италия, основным требованием которой был пересмотр коло­ниальных территорий в Африке.

В эти же годы активизировались экстремистские устремления Японии в установлении монопольного господства в Азии. Общность целей, жажда реванша создавали основу для объединения этих стран в военный блок.

В октябре 1935 г. фашистская Италия вторглась в Эфиопию и осуществила ее захват; в 1936 г. Италия и Германия оказали поддержку фашистам в Испании, предприняв масштабное вооруженное вмешательство в гражданскую войну, что привело к установлению в 1939 г. фашистской диктатуры в этой стране. Япония, вынашивавшая планы создания «Великой Азии», еще в 1931–1932 гг. аннексировала Маньчжурию, а в 1937 г. начала войну против Китая. В Азии возник первый очаг мировой войны. В эти же годы Германия возвратила Саар (1935), провела ремилитаризацию Рейнской области (1936) и осуществила аншлюс (присоединение) Австрии (1938). В период 1936–1940 гг. в целях обеспечения экспансии и координации действий Италия, Германия и Япония конституировали нацистско-милитаристский блок.

В этих условиях Советский Союз предпринял внешнеполитически действия по созданию преграды для расширения агрессии. В 1934 г. Советский Союз вступил в Лигу Наций и развернул борьбу за коллективную безопасность с целью создания многосторонней системы, охватывающей большинство стран Европы и Дальнего Востока, заключивших между собой договор о нерушимости границ, оказании помощи жертве агрессии и изоляции страны-агрессора.

Во второй половине 1930-х гг. Советский Союз подписал договор о взаимной помощи с Францией и Чехословакией (1935), с Монголией (1936), договор с Китаем о ненападении (1937).

Руководство СССР осудило нарушение Германией Версальского договора; после захвата ею Австрии предложило великим державам принять меры для обуздания агрессора.

Однако Англия и Франция в сложившихся условиях встали на путь политики умиротворения и молчаливо подталкивали Германию к войне с СССР, рассчитывая при ее развязывании на сильное ослабление обеих стран. Таким образом, Англия, в то время одна из самых влиятельных в мире держав, и Франция, находившаяся в фарватере британской политики, надеялись обеспечить себе еще большее укрепление статуса господствующих государств.

Между тем масштабы агрессии в Европе и на Востоке продолжали расширяться. Осуществив оккупацию Маньчжурии, Япония начала ее колонизацию, создавая военные заводы и аэродромы, прокладывая железные дороги. Дальневосточным границам СССР создалась непосредственная военная угроза. Разрабатывая план одновременного вторжения на территорию СССР и в Монгольскую Народную Республику в марте 1938 г., японское правительство приняло закон о всеобщей мобилизации.

В 1936–1939 гг. японцы провоцировали многочисленные инциденты на границе СССР и Маньчжурии. Военные столкновения с Японией произошли в июле-августе 1938 г. в районе оз. Хасан и в августе 1939 г. на р. Халхин-Гол. В обоих случаях Советский Союз одержал победы, но факт возможной войны с Японией был очевиден, и в течение ряда лет на дальневосточных рубежах были сосредоточены значительные советские воинские формирования. Агрессивность Японии вполне реально обозначала перспективу войны на два фронта.

Обстановка в Европе также продолжала осложняться. Германия действовала агрессивно и расширяла свои владения. 29 сентября 1938 г. в Мюнхене главы правительств Германии, Великобритании, Италии, Франции (А. Гитлер, Н. Чемберлен, Б. Муссолини и Э. Даладье) объявили о разделе Чехословакии. Судетскую область получила Германия. Гитлеровцы завладели фабриками и заводами, средствами связи, пограничными укреплениями. Чехословакия потеряла пятую часть территории, на которой проживала четверть населения страны и была сосредоточена половина всей тяжелой промышленности. Новая граница с Германией проходила в 40 км от Праги. Представители Чехословакии были вызваны в Мюнхен лишь для ознакомления с уже подписанным документом. Мюнхенское соглашение коренным образом изменило обстановку в Европе, была ликвидирована всякая безопасность.

15 марта 1939 г. гитлеровцы оккупировали всю территорию Чехословакии, которая с этого момента перестала существовать как самостоятельное государство. Проявленная в это время позиция Англии и Франции уничтожила последнюю возможность сдержать германскую агрессию. Советский Союз был отстранен от участия в решении чехословацкого вопроса.

В сложившейся ситуации у СССР были три альтернативы: достичь военного соглашения с Францией и Англией, остаться в одиночестве, заключить договор с Германией.

Наиболее выгодным представлялось англо-франко-советское соглашение о взаимной помощи, направленное против фашистской Германии. Оно привело бы к созданию антифашистской коалиции и сдержало бы агрессию нацистов.

11 августа 1939 г. в Москву прибыли английская и французская военные миссии на переговоры с целью организации союза с СССР против гитлеровской Германии. Однако позиции каждой из трех сторон не отличались последовательностью. Англия и Франция, испытывая недоверие к СССР, не хотели связывать себя конкретными обязательствами. Сталинское руководство считало, что Германия, начав войну с Англией и Францией, надолго увязнет в ней, и заняло выжидательную позицию. Переговоры зашли в тупик. Англо-франко-советские контакты вызывали тревогу у руководства нацистской Германии, так как на ее пути могли появиться серьезные препятствия для осуществления намеченных планов. Германия настойчиво пыталась воспрепятствовать соглашению о взаимопомощи трех великих держав.

20 августа 1939 г. Гитлер направил И.В. Сталину телеграмму с предложением заключить договор о ненападении (подобные декларации Германия подписывала с Польшей в 1934 г., с Англией и Францией, с Литвой, Латвией, Эстонией – в 1939 г.). С этой целью 23 августа 1939 г. в Москву прибыл министр иностранных дел Германии И. фон Риббентроп. Подписанный советско-германский договор о ненападе­нии (пакт Молотова – Риббентропа) предусматривал, что стороны не будут осуществлять агрессивных действий и нападения в отноше­нии друг друга и не будут поддерживать третью державу, если один из участников договора с ее стороны станет объектом военных действий. СССР и Германия обязывались также не участвовать в группировках держав, направленных против одной из сторон. Возникающие споры и конфликты намечалось решать лишь мирным путем. Пакт был за­ключен сроком на 10 лет и вступал в силу немедленно после его под­писания. Узнав о заключении пакта, английская и французская воен­ные миссии прервали переговоры и выехали из Москвы.

Одновременно с договором о ненападении был подписан секретный Протокол о разделе сфер интересов в Европе, ставший основой для пос­ледовавших противоправных действий СССР. Протокол отражал имперские амбиции И.В. Сталина и допускал ввод советских войск в рес­публики Прибалтики, Польшу, Бессарабию, и в перспективе даже в Финляндию. Переориентация на резкое сближение с Германией противоречила советской политике создания коллективной безопасности в Европе. Однако большинство историков склонны рассматривать сам Пакт о ненападении как политически правомерный документ, подписа­ние которого было вынужденной мерой для сохранения в тех условиях единственной возможности избежать немедленного вовлечения в войну на Западе и Востоке. Подобная оценка, безусловно, не распрост­раняется на секретный дополнительный протокол, грубо нарушавший нормы международного права. Германия намеревалась соблюдать заключенный договор только до тех пор, пока не будут завоеваны основ­ные европейские государства и завершена подготовка нападения на СССР. На это ей понадобилось полтора года.

Что касается советской стороны, то в силу ряда причин отсрочкой нападения наша страна смогла воспользоваться в меньшей степени, чем Германия.

1 сентября 1939 г. Германия, напав на Польшу, начала Вторую мировую войну. За несколько недель в результате мощных ударов превосходящих сил противника Польша оказалась разгромленной. Англия и Франция, объявив еще 3 сентября 1939 г. войну Германии, не оказали Польше эффективной и своевременной помощи, предпочитая бездействовать под предлогом неподготовленности к войне с Германией. Между тем английские историки убеждены, что, имея военное превосходство над вермахтом, объединенные силы Польши, Франции и Великобритании одержали бы решающую победу над Германией еще в сентябре 1939 г.

Германо-польская война велась уже вблизи советских границ. 17 сентября 1939 г., когда еще шли бои за Варшаву, а правительство Польши готовилось покинуть страну, министр иностранных дел СССР В.М. Молотов заявил по радио о внутренней несостоятельности Польского государства. Кроме того, он сказал: «...Советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии».

В ходе переговоров 27–28 сентября 1939 г. в Москве германская и советская стороны вырабатывали условия нового договора о дружбе и границах, который был подписан 28 сентября. К договору прилагались три протокола: один конфиденциальный и два секретных. Конфиденциальный протокол касался переселения в Германию немцев, проживающих на занятых советскими войсками землях; в секретных протоколах уточнялись границы сфер интересов обеих сторон. Договор устанавливал границу между Германией и СССР по «линии Керзона», признанной еще в 1920 г. оптимальной советско-польской границей Англией, США, которая проходила по рекам Нареву, Западному Бугу и Сану. Вносились изменения в секретный дополнительный протокол, подписанный 23 августа 1939 г.: объектом сферы интересов СССР становилась Литва, а Германии – Люблинское и часть Варшавского воеводства Польши.

Подписанный договор грубо нарушал нормы международного права и был глубоко аморален. И если в оценке степени необходимости договора о ненападении мнения историков расходятся, то в отношении договора о дружбе и границах выводы однозначны: во всех отношениях он был ошибочным, так как предусматривал дружественные отношения с рейхом, тогда как национальные интересы СССР требовали соблюдения нейтралитета и подготовки к неизбежной (и все это понимали) схватке с фашизмом.

Таким образом, согласно секретному протоколу от 23 августа 1939 г. объектами сферы интересов СССР становились Латвия и Эстония, согласно договору о дружбе и границах – Литва. В сентябре – октябре 1939 г. сталинское руководство заключило договоры о взаимной мощи с правительствами республик Прибалтики, в соответствии с которыми стороны обязались оказывать друг другу всяческую помощь, включая создание на территории Прибалтики военных баз и размеще­ния на них небольших контингентов советских войск, что, по свидетельству последнего министра иностранных дел досоветской Литвы Ю. Урбшниса, еще не означало оккупации этих территорий. И.В. Сталин во время подписания договоров провозглашал принцип невмешательства во внутренние дела и сохранения государственного строя и структуры государств Прибалтики. Их руководители отмечали, что советские вой­ска никак не вмешивались во внутренние дела республик. Однако сам факт присутствия частей Красной Армии способствовал активизации действий левых сил.

Через восемь месяцев (в июне 1940 г.), когда военные действия на Западе близились к завершению, и началось сосредоточение германских войск в Восточной Пруссии, что создавало возможную угрозу фашистского вторжения в Прибалтику, сталинское руководство предъявило правительствам Литвы, Латвии и Эстонии ультиматумы, в которых со­держались требования о формировании новых, просоветских прави­тельств и введении дополнительных воинских частей. Вручение ульти­матумов, явно противоречащих заключенным в 1939 г. договорам о вза­имной помощи, министр иностранных дел СССР В.М. Молотов сопровождал заявлением, в котором сообщалось, что независимо от результата ответа советские войска в любом случае вступят на территорию Прибалтики.

Подобное силовое давление Кремля было одним из методов сталин­ской внешней политики, нарушавшим нормы международного права. Вступление дополнительных воинских формирований на территорию Прибалтики вызвало неоднозначную реакцию населения. В обстанов­ке присутствия советских войск происходило формирование народных правительств, которые в июле провозгласили Советскую власть и об­ратились в Верховный Совет СССР с просьбой принять Латвию, Литву и Эстонию в состав СССР. Включение в августе 1940 г. этих рес­публик в состав Советского Союза было расценено международным сообществом как аннексия. В результате этих событий ухудшились от­ношения СССР с Англией и США. Кроме того, политический диктат и поспешное внедрение сталинской модели социализма породили недоверие и осложнили внутриполитическую ситуацию в республиках Прибалтики на многие десятилетия.

Советско-финская война длилась 105 дней – с 30 ноября 1939 г. по 13 марта 1940 г. На протяжении многих десятилетий события, произошедшие тогда, оставались «белым пятном» в нашей истории. Одна­ко именно эта война вскрыла слабые стороны Красной Армии и подорвала политический престиж СССР накануне Великой Отечественной войны.

Еще в 1917 г. Финляндия, входившая ранее в состав Российской империи, обрела государственную независимость и сделала выбор в пользу буржуазной республики. В соответствии с заключенным в 1920 г. между Советской Россией и Финляндией договором граница прошла в 32 км от Петрограда, что разрушило исторически сложившуюся систему обороны города. Граница с Финляндией составила одну треть западной границы Советского Союза. Обе стороны заключили договор о ненападении и мирном урегулировании конфликтов, который в 1934 г. был продлен на 11 лет. Начавшееся с середины 1930-х гг. интенсивное политическое и военное сближение Финляндии и Германии породило справедливые опасения СССР относительно безопасности своих северо-западных рубежей.

В течение 1938–1939 гг. между двумя странами велись переговоры о принятии мер, которые обеспечивали бы безопасность как северо-западных границ СССР, так и самой Финляндии. Однако впоследствии растущего взаимного недоверия они оказались безрезультатными. Финляндия, как и Запад вообще, не понимала проводимой в 1930-е гг. в СССР сталинской репрессивной политики, стремления советского руководства к мировой революции; полное недоумение у финнов вызвали советско-германские договоры 1939 г.

И.В. Сталин требовал от Финляндии уступить практически весь Карельский перешеек, отодвинув тем самым границу на 100 км к западу, передать СССР в аренду п-ов Ханко для строительства на нем военно-воздушных и военно-морских баз. Взамен Финляндии предлагалась территория в Советской Карелии, вдвое большая по площади. Руководство Финляндии ответило отказом и отстаивало свое право суверенного государства не принимать предложений, затрагивающих ее территориальную целостность. Политическая обстановка накалялась. И.В. Сталин предполагал воевать с Финляндией.

26 ноября 1939 г. в районе пограничной дер. Майнила на Карельском перешейке прогремели выстрелы. Многие обстоятельства этого инцидента до сих пор неясны. Однако большинство историков склонны признать инициативу советской стороны в развязывании конфликта. 27 ноября Советское правительство в ультимативной форме предложило Финляндии «...незамедлительно отвести свои войска подальше от границ на Карельском перешейке – на 20–25 км и тем предотвратить возможность повторных провокаций». В ответ на ноту Советского правительства руководство Финляндии, убежденное в принадлежности прозвучавших пушечных выстрелов советской стороне, предложило отвести советские войска на такое же расстояние. В сложившихся условиях война становилась неизбежной.

29 ноября 1939 г. из Финляндии были отозваны советские дипло­матические и торговые представители. 30 ноября на границе, которую буквально лихорадило от стычек и столкновений, начались боевые действия. Уже через несколько дней стало ясно, что ход войны сорвал пер­воначальные планы И.В. Сталина о создании марионеточного правительства «народной Финляндии» и легкой победе над небольшим государством. Образованное в занятом советскими войсками финском г. Терийоки правительство Финляндской Демократической Республи­ки во главе с финским коммунистом О. Куусиненом никакой поддер­жки в стране не получило. Война, несмотря на значительное превос­ходство советских войск (2998 танков против 86 финских, 3253 самолета против 500 финских), приобретала затяжной и ожесточенный характер. Финны воспринимали ее как войну «за свободу и независи­мость Финляндии, против агрессии, в защиту демократии и мира».

Театр военных действий на территории Финляндии готовился заблаговременно. На Карельском перешейке финны возвели мощную по­лосу укреплений, эшелонированных среди озер и болот в глубину на многие десятки километров, получившую название «линия Маннергейма». По оценкам специалистов, она ни в чем не уступала имевшимся мировым аналогам, таким как немецкая «линия Зигфрида», французская «линия Мажино» и др.

Финская армия была хорошо организована, вооружена, дисциплинирована и в отличие от советских войск обучена для действий зимой в условиях лесисто-болотистой местности и бездорожья. Несмотря на самоотверженные действия наших солдат, главную полосу обороны с ходу прорвать не удалось. Расчеты И.В. Сталина нанести за 9–12 дней общее поражение финской армии силами одного Ленинградского воен­ного округа не оправдались. За установкой воевать «малой кровью, могучим ударом» стояли солдатские жизни, которые практически не при­нимались во внимание…

После дополнительной подготовки и обуче­ния действиям при прорыве сильно укрепленной обороны советские войска смогли в феврале 1940 г. обойти «линию Маннергейма» и взять Выборг. Финское правительство согласилось на мирные переговоры. 12марта 1940 г. было заключено перемирие. Финляндии пришлось принять предлагаемые ей ранее условия. Она уступила Советскому Союзу весь Карельский перешеек с Выборгом и район севернее Ла­дожского озера, а также территории в районе Куолаярви на севере.

Порт Печенга возвращался Финляндии. Она предоставила СССР на 30 летсвою военно-морскую базу на п-ве Ханко. Вместе с тем ход советско-финляндской войны вызвал резкое недовольство у И.В. Сталина. Вся вина за неудачи была возложена на наркома обороны К.Е. Ворошилова, пост которого весной 1940 г. занял С.К. Тимошенко.

Советский Союз оказался в международной изоляции. Отказавшаяся принять посреднический призыв Лиги Наций прекратить военные действия, наша страна была исключена из ее состава как агрессор. Все страны – члены Лиги Наций – поддерживали в этой войне Финляндию.

В результате войны упал не только политический, но и военный престиж Советского Союза. Потери советских войск за 105 дней ставили 289 510 человек, из них 74 тыс. убитыми и 17 тыс. пропали без вести. Остальные были ранены и обморожены (в жесточайшие холода красноармейцы воевали в обмотках и ботинках, так как не было даже валенок). Финляндия потеряла в этой войне 23,5 тыс. солдат. Эта война показала слабую подготовку советских войск.

Сталинское руководство рассчитывало на то, что Гитлер будет соблюдать подписанный 23 августа 1939 г. договор о ненападении, а кроме того, оно думало, что с учетом исторического опыта Германия не решится одновременно вести войну на два фронта. Однако подобные расчеты оказались несостоятельными.

Источник: Кириллов В.В. История России. Учебное пособие. – М.: «Юрайт-Издат», 2006. С. 511–520.

№ 3. О потерях в советско-финляндской войне

Советско-финляндская война явилась одной из военных кампаний конца 1939 – начала 1940 года. Слабо вооруженные силы Финляндии не считались серьезным соперником для Красной Армии. Советское командование планировало нане­сти по финской армии мощный первоначальный удар круп­ными силами и средствами. Многие военные специалисты, в том числе и на Западе, считали, что финская армия не смо­жет долго продержаться. Но произошло неожиданное. Фин­ская армия не только не сдалась, но и оказала активное сопро­тивление. Войска Красной Армии несли огромные боевые и небоевые потери. Некоторые соединения попали в окружение. Личный состав, ос­тавив технику и тяжелое вооружение, пробивался к границе мелкими группами. 6 декабря 1939 года погиб командир 24-й стрелковой дивизии комбриг П.Е. Вещев, после неудачной попытки выхода из окружения застрелился командир 34-й танковой бригады комбриг С.И. Кондратьев, был расстрелян командир 44-й дивизии комбриг А.И. Виноградов. Это всего трое из многих тысяч погибших солдат и офицеров. А сколь­ко же советских солдат полегло, например, на Карельском пе­решейке, в Междуозерье и Заполярье? Сколько ранено и об­морожено? Сколько, наконец, попало в плен?

Ответы даются самые разные.

Так, на VI сессии Верховного Совета СССР (29 марта 1940 г.) сообщалось, что, по подсчетам генерального штаба Красной Армии, количество убитых и умерших от ран соста­вило 48 745 человек, число раненых – 158 863 человека.

При этом было заявлено, что финны потеряли убитыми в боях более 70 тыс. человек и 15 тыс. их умерло от ран, т. е. доказывалось, что потери противника гораздо больше, чем Красной Армии.

По данным противника, финские войска потеряли мень­ше: убитыми – 19 576 человек, пропавшими без вести – 4101 и ранеными – 43 557 человек. Трудно сказать, насколько до­стоверна эта информация. Однако в течение долгого време­ни эти цифры никто не опровергал.

М.И. Семиряга в своей работе о советско-финляндской войне пишет, что в ходе ее обе стороны понесли тяжелые потери в людях и боевой технике. Советские войска потеряли 53 522 человека убитыми, 16 208 пропавшими без вести, чис­ло же раненых и обмороженных составило 176 тыс. человек. При этом ни на какой источник он не ссылался, хотя дает ци­фры с точностью до единицы. Впрочем, нельзя сказать, что его данные разительно отличатся от приведенных выше.

В «Военно-историческом журнале» (№ 7, 1990 г.) говори­лось о 72 408 убитых, 17 520 пропавших без вести, 186 129 ра­неных, 13 213 обмороженных, 4240 контуженых.

Как мы видим, эти цифры потерь значительно превыша­ют первоначальные. Однако они взяты из материалов Адми­нистративно-мобилизационного управления Генерального штаба РККА, которые готовились в мае 1940 года, когда Б.М. Шапошникова на посту начальника Генштаба сменил К.А. Мерецков. Последнему было не слишком выгодно сооб­щать истинные цифры, поскольку во многом именно он был виноват в том, что операция против Финляндии не была подготовлена надлежащим образом.

Тем не менее, не стоит во всем обвинять Кирилла Афана­сьевича, ведь сведения, поступавшие из армейских штабов о потерях соединений, входивших в их состав, тогда зачас­тую были занижены.

Так, например, в сводной ведомости потерь 15-й армии за период боевых действий, составленной по материалам штабов дивизий и бригад, значится: убитых – 12 180 человек, раненых – 22 871, пропавших без вести – 2909, заболевших и обмороженных – 3061. Всего 41 120 человек. Все приведен­ные цифры даны без учета потерь 18-й стрелковой дивизии и 5-го лыжного батальона.

В Генеральный штаб уже была послана ведомость, в ко­торой общие цифры потерь (т. е. включающие показатели 18-й дивизии и 5-го лыжного батальона) оцениваются в 10 275 убитых, 22 319 раненых, 2736 пропавших без вести и 2661 за­болевших. Всего 37 991 человек. Если учесть, что 18-я диви­зия недосчиталась после войны более 10 тыс. человек, то ста­нет ясно, что в штабе 15-й армии занизили количество по­терь примерно на 30 %. К сожалению, этот случай не едини­чен. Вот еще один пример. Штаб 9-й армии подготовил и ото­слал в Генштаб следующие сведения: убито – 6719 человек, ранено – 13 407, пропало без вести – 3925, обморожено – 1712. Всего 25 763 человека.

В действительности же 9-я армия понесла гораздо боль­шие потери. Сводная ведомость, составленная по материалам соединений и отдельных частей (включая пограничные), дает следующие цифры: убито – 9405 человек (из них 900 погра­ничников), ранено – 19 632 (из них 2000 пограничников), пропало без вести – 5207 человек (пограничников – 150), об­морожено – 2649 (среди обмороженных, если верить этой ве­домости, пограничников не было). Всего – 36 893 человека (из них 3150 пограничников). Даже без учета потерь погранич­ников разница между подготовленными штабом 9-й армии и реальными показателями составила также 30 %...

По подсчетам автора, потери советских войск состави­ли 131 476 человек убитыми, пропавшими без вести и умер­шими от ран. В это число не вошли бойцы и командиры, умершие от ран в тыловых госпиталях…

В разных дивизиях соотношение убитых, пропавших без вести и раненых было различным. Если в 44-й дивизии первых было примерно в 1,7 раз больше, то в 49-й оно исчис­ляется как 1:4, а в 720-й как 1:3. Учтя имеющиеся данные по дивизиям, можно определить, что среднее соотношение между количеством погибших, пропавших без вести и ране­ных и обмороженных составит примерно 1:2,5. Приблизи­тельно равное с нашим соотношение получается и из цифр, указанных М.И. Семирягой. В этом случае число раненых и обмороженных достигнет 325–330 тыс. Прибавив к полу­ченным цифрам 130 тыс. убитых, получим 450–460 тыс. вы­бывших из строя из 1,3 млн. участвовавших в войне, т. е. бы­ло убито и ранено более трети бойцов и командиров. А те­перь сравним первоначальные цифры РККА, приведенные в 1940 году, с данными, полученными в 1990–1992 гг. Получа­ется, что количество безвозвратных потерь было занижено Генштабом в 2,7 раза, а раненых – в 2 раза.

Теперь о пленных. В разных источниках число взятых финнами в плен колеблется от 3 до 12 тыс. человек. Семиряга в своей работе назвал цифру 5469… О дальнейшей судь­бе пленных, вернувшихся на Родину, мы не знаем ничего, кро­ме того, что согласно директивам Генерального штаба они на­правлялись в военные лагеря с целью политической обработ­ки и дальнейшего распределения по частям или увольнения в запас. Насколько эти директивы были исполнены, нам оста­ется только гадать до тех пор, пока не будут найдены соответ­ствующие документы ГУЛАГа и НКВД. Добавим, что до сих пор не известны потери ВМФ и войск НКВД за период войны…

Каждый день войны, по подсчетам исследователей, обхо­дился стране в 1247 человек убитыми, 3142 человека ранены­ми, в 6 сбитых самолетов и 23 подбитых и сожженных танка.

Такая вот грустная арифметика. Кроме того, у многих ко­мандиров после этой несчастливой войны зародилось неве­рие в собственные силы, у наших будущих противников по­явилась уверенность в слабости Красной Армии. СССР ис­ключили из Лиги Наций, как агрессора, и, наконец, своими собственными руками был создан еще один противник в вой­не, до начала которой оставался лишь год, три месяца и де­вять дней.

Источник: Аптекарь П.А. Оправданы ли жертвы? // Советско-финская война 1939–1940 гг. Хрестоматия / Ред.-сост. А.Е. Тарас. – Минск: «Харвест», 1999. С. 451–457.

№ 4. Историография Великой Отечественной войны

Принято считать, что первый пе­риод историографии Великой Отечественной войны охватывает время от начала войны и до середины 1950-х годов. Чем характеризуется этот период?

Прежде всего необходимо отметить мо­нопольный авторитет И.В. Сталина в раз­работке отдельных версий о подготовке и начале Великой Отечественной войны. Так, именно он, называя причины отступ­ления Красной Армии на начальном этапе войны, ввел в оборот понятие внезапно­сти, неподготовленности армии, превос­ходства врага. Оправдывая отступление вглубь страны, Сталин выдвинул идею «за­манивания» врага и «контрнаступления как главного способа военных действий в справедливых войнах». Историкам необхо­димо было подгонять факты под основные высказывания вождя. Основное число ис­следований посвящалось крупным битвам, героизму советского народа, подчеркива­лась роль Сталина и партии в победе над врагом. Многие работы были написаны участниками этого великого события, поэ­тому они окрашены эмоционально, в них субъективное превалирует над объектив­ным.

Справедливости ради необходимо от­метить, что были и определенные условия, которые сдерживали создание серьезных исследований о войне. Прежде всего это период «холодной войны», который не по­зволил выполнить решение Ялтинской конференции о создании международного коллектива историков и соединении архи­вов для написания объективной истории второй мировой войны. Другая причина коренилась в том, что до середины 50-х го­дов в нашей стране в ходе формирования архивов как центральных, так и областных шел процесс засекречивания отдельных фондов.

Несмотря на эти условия, многое было сделано. Написаны небольшие труды о Ге­роях Советского Союза, выдающихся пар­тизанах, о дружбе народов в годы войны. Меньшее внимание уделялось проблемам экономики, здесь можно отметить только небольшую брошюру Н.А. Вознесенского, который занимал пост первого заместите­ля председателя СНК и, естественно, был прекрасно осведомлен по данной пробле­ме. В работе доказывается, что победа над фашистской Германией была достиг­нута благодаря превосходству социалисти­ческого экономического строя.

Особый интерес для исследователей последующих поколений представляют труды Генштаба, которые создавались и в годы войны, и сразу после нее, но шли под грифом «секретно» и «для служебного пользования». Главное внимание в них уделялось военным победам, там не осве­щался начальный период войны и неудачи на отдельных участках фронта. Как ни странно, но даже в этих работах нет мате­риала о соотношении сил противников, о людских потерях в боях. Таким образом, исследования первого периода не отлича­ются объективностью.

В период «оттепели» (после смерти Сталина и до середины 60-х годов) для изучения истории Великой Отечественной войны были созданы соответствующий сектор в Институте истории АН СССР и отдел в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. В журналах «Вопросы исто­рии». «История СССР», «Новая и новей­шая история», «Вопросы истории КПСС» и других стали появляться статьи, вкоторых по-новому исследовались проблемы вой­ны. Одним из условий успешной работы историков стала публикация сборников документов. Это право было предоставле­но Генштабу Вооруженных Сил, Главному Политическому Управлению, комиссии при МИД СССР, Главному Архивному Управле­нию при Совете Министров. Так, увидела свет переписка глав государств (Сталин–Рузвельт–Черчилль) в годы войны; сборник документов «Преступные цели – преступ­ные средства», в который вошли докумен­ты об установлении «нового порядка» на оккупированной территории. Появился статистический сборник «Народное хозяй­ство СССР», в котором были данные о раз­витии отдельных отраслей производства в годы Великой Отечественной войны.

Все это послужило основой для напи­сания многотомной «Истории Великой Отечественной войны». С 1960 по 1965 год коллектив авторов создал многоаспектное, фундаментальное исследование, главным достоинством которого является создание научно обоснованной периодизации вой­ны, в соответствии с которой рассматрива­лись в комплексе основные проблемы фронта, советского тыла и партизанского движения, а также краткое изложение ос­новных событий на других театрах воен­ных действий второй мировой войны. В этом исследовании впервые была дана критическая оценка деятельности Сталина с 1939 по 1941 год, впервые говорилось о репрессиях в Красной Армии. Конечно, в данном труде есть и существенные недо­статки. К ним необходимо отнести в пер­вую очередь замалчивание роли Г.К. Жу­кова, находившегося в опале за «бонапартизм», и преувеличение в дея­тельности Н.С. Хрущева в период оборо­ны и освобождения Киева. Не изменилось и понимание основных источников побе­ды: преимущества социалистического строя, героизм советского народа, руково­дящая роль партии, дружба народов и т.д. Но и здесь не было сказано о людских по­терях, хотя Н.С. Хрущев в одном из докла­дов назвал 20 млн человек.

Таким образом, «История Великой Оте­чественной войны» есть первая попытка дать оценку войны с позиций верхнего эшелона власти: правительства, генерали­тета, ЦК КПСС. Но и миллионы советских людей нашли в этом труде уважительное отношение к своему ратному подвигу и труду, приняли и признали эту историю войны.

Значительным событием периода «от­тепели» стала книга писателя-документа­листа С.С. Смирнова «Брестская кре­пость», в которой автору удалось рассказать о судьбе защитников крепости, многие из которых прошли через немец­кие концлагеря и советский ГУЛАГ. Автор поведал нам, как шел поиск этих людей, где ему удалось с ними встречаться, как эти люди боялись рассказывать о тех страшных днях, не верили в возможность реабилитации. Эта книга оказала огром­ное влияние на формирование обществен­ного мнения. Стало невозможно замалчи­вать правду о трагедии Брестской крепости. Город и герои были награжде­ны, был создан мемориальный комплекс, а оставшихся в живых защитников стали приглашать на встречи, окружили заботой и вниманием. Но это был только эпизод, настоящая правда о войне так и не была раскрыта!

После кратковременной «оттепели» страна и историческая наука погрузилась в длительный период застоя, который харак­теризуется прежде всего попыткой реани­мировать образ Сталина и его концепцию войны. Для этого было принято решение о создании 12-томной «Истории второй мировой войны», где делаются попытки за­менить понятия «репрессии» на «обвине­ния», а расправы над командным составом Красной Армии объясняются как массовое увольнение командиров и политработни­ков. В этом издании полностью отсутству­ет хоть какая-либо критика в адрес Стали­на, Генштаба, Наркомата обороны.

В это двадцатилетие (с середины 1960-х до середины 1980-х гг.) большое внимание уделялось изданию мемуарной литературы. Своими воспоминаниями по­делились почти все видные полководцы. Наибольший интерес вызвали «Воспоми­нания и размышления» Г.К. Жукова. Здесь был дан противоречивый образ вождя, сделана попытка показать весь путь от за­мысла до реализации наиболее крупных сражений в годы войны, впервые с го­речью говорится о больших людских и ма­териальных потерях. Все это выгодно от­личает труд Г.К. Жукова от многих других мемуаров. Но позднее маршал вспоминал, что не смог дать объективные данные и оценки, так как ему постоянно угрожали не выпустить воспоминания в свет. Он вы­нужден был идти на компромиссы, писать полуправду.

Зато «Малая земля» Л.И. Брежнева, ко­торая в тот период считалась эталоном ме­муарной литературы, была внесена в спи­ски обязательной литературы в институтах и школах.

В целом третий период историографии истории Великой Отечественной войны немногим отличается от первых двух. Мо­жет быть, самой главной заслугой этого периода можно считать создание значи­тельного числа монографий по экономике, о советском крестьянстве и рабочем клас­се, о роли интеллигенции в годы войны. Завершается этот период изданием эн­циклопедии по истории Великой Отечест­венной войны, которая как бы объединяет все исследования предшествующих пери­одов.

Новый период изучения истории Вели­кой Отечественной войны рождается сей­час. Для этого создаются благоприятные условия: открыты архивы, есть доступ к «секретным» документам, появилась груп­па молодых историков, способных отка­заться от догматизма и по-новому расска­зать о великой трагедии советского народа. Генерал-лейтенант, доктор исто­рических наук Н. Павленко считает, что «увеличение новаторских публикаций вну­шает надежду, что военная история на пу­ти к выходу из кризисного состояния».

Источник: История Отечества: новые подходы к содержанию предмета. Учебное пособие / Под ред. проф. Е.П. Иванова. – Псков, 1994. С. 119–120.

№ 5. СССР – агрессор или жертва?

В конце 1980-х гг. в широких кругах читателей получили популярность книги беглого советского шпиона Виктора Суворова, в которых он утверждал, что накануне войны сам Сталин активно готовился к нападению на Германию, что к границам стягивались войска, готовились запасы топлива, вооружений. Именно подго­товка наступательных операций, а не укрепление обороны, была, по Суворову, главной целью советского руководства, и в этом со­стояла причина поражений СССР в начальный период войны. Ина­че говоря, дело было не в излишней доверчивости Сталина к Гит­леру, а в том, что Сталин, сам готовясь к нападению на Германию, был упрежден Гитлером, который начал 22 июня 1941 года превен­тивную войну против СССР. Собственно, об этом и было сказано в заявлении Германии от 22 июня 1941 г.: «Части русских все более и более продвигаются к границам Германии, несмотря на то, что немецкой стороной не предпринимается никаких военных мер, ко­торые могли бы оправдать такие действия русских».

Высказанные Суворовым идеи были подвергнуты критике в сре­де историков, заметивших многие дилетантские промахи автора при доказательстве своей версии. Одни из критиков стоят на тра­диционной точке зрения: СССР даже и не думал нападать на Герма­нию, а лишь готовился (причем плохо) к обороне. Другие, под влиянием вновь обнаруженных в архивах документов, вынуждены отказаться от традиционной точки зрения и допускают, что если Красной армией и готовился удар, то он планировался как превен­тивный, упреждающий. Об этих планах прямо сказано в «Сообра­жениях по плану стратегического развертывания сил Советского Союза» (май 1941 г.), представленных наркомом обороны Тимо­шенко Сталину: «Учитывая, что Германия в настоящее время дер­жит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий Германскому ко­мандованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в ста­дии развертывания... Первой стратегической целью действий войск Красной Армии поставить разгром главных сил немецкой армии, развертываемых южнее линии Брест-Люблин, и выход к 30 дню операции на фронт Остроленка, реки Нарев, Лович, Лодзь... По­следующей стратегической целью иметь наступление из района Катовице в северном или северо-западном направлении, разгро­мить крупные силы центра и северного крыла германской армии и овладеть территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии».

Итак, из этого плана упреждающего удара с последующим захва­том Польши и Восточной Пруссии ясно, что идеи Суворова не ка­жутся бредовыми. Ведь упреждающий удар еще можно назвать пер­вым, внезапным нападением, начинающим войну, как об этом гово­рят применительно к немцам в июне 1941 года. Оборотной стороной медали наступательной советской военной доктрины стала слабость ее оборонительной составляющей и проявившаяся в первые меся­цы войны неспособность Красной армии воевать в обороне. Ведь со времен польского похода 1920 г. доктрина не изменилась. Пред­полагалось, что при наступлении Красной армии на «мир капита­ла» там тотчас возникнет революционная ситуация и произойдет «советизация» капиталистических стран (переход власти к образо­ванным компартиями советам рабочих): сначала Польши, потом Германии, Франции. А как же иначе понять приведенные выше слова Сталина о «советизации Германии»? Если и был план только превентивного удара, то ясно, что после него Красная армия не со­биралась снова уйти за свои рубежи, а предполагала продолжить наступление на Запад.

Не менее любопытно и утверждение Риббентропа на Нюрнберг­ском процессе в 1946 г. о том, что в конце 1940 г. Гитлер был обес­покоен сосредоточением крупных масс русских войск вблизи гра­ниц Восточной Пруссии (20 дивизий): «Фюрера встревожили эти донесения, и он просил меня пристально следить за ситуацией. Он даже сказал, что, вероятно, пакт 1939 г. был заключен с единствен­ной целью – получить возможность экономического и политиче­ского диктата в отношении Германии. Во всяком случае, теперь он предлагал принять контрмеры».

Источник: Анисимов Е.В. История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты. – СПб.: «Питер», 2007. С. 454–456.

№ 6. Готовил ли Сталин упреждающий удар против Гитлера в 1941 году?

Рассматривая майский план 1941 г., некоторые авторы делают вывод о «подготовке Красной Армии к наступлению». Но общая стратегическая идея этого плана не носила ­агрессивного характера. Ведь по плану предусматриваласьоборона на 90 % всей протяженности фронта в течение почти месяца, и только затем в зависимости от условий предполагались наступательные боевые действия. Следовательно, замысел оперативного плана войны отражал не наступательную, а скорее зонтичную доктрину. Войскам прикрытия согласно смыслу зонтичной доктрины должна ставиться задача прикрыть прочной обороной развертывание своих войск, выявить состав наступающих войск противника, определить направление главных и других ударов для уточнения задач главным силам своих войск.

Все это говорит о том, что Советский Союз не готовился к агрессии против Германии в 1941 году. Подтверждением того же является отсутствие решения на начало войны со стороны советского политического руководства и правительства, в соответствии с которым СССР первым бы приступил к приготовлению к войне, первым бы провел мобилизацию, сосредоточение и развертывание войск на наивыгоднейших рубежах. Но на это Сталин не решился даже в первые часы после нападения Германии на Советский Союз.

До настоящего времени документов, подтверждающих наличие такого политического решения, не выявлено. Ссылки на директиву, принятую на заседании Главного военного совета 14 мая 1941 г., – о пересмотре направления пропаганды в Красной Армии – как доказательство изменения военной доктрины на наступательную неубедительны. Это скорее свидетельствует о запоздалости принимаемых мер, если сравнивать со степенью готовности немецкой армии. Директива Главного управлениями политпропаганды Красной Армии была подготовлена только к 20 июня 1941 года. Окончательное редактирование былопоручено наркому обороны С.К. Тимошенко, секретарю ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкову и начальнику Главного управления политпропаганды А.И. Запорожцу. Вряд ли они сумели это сделать до начала войны.

Вместе с тем известно, что политическое решение о подготовке нападения на СССР Гитлером было принято еще 31 июля 1940 года. Немецкая армия с 1939 г. была воюющей армией, полностью отмобилизованной, ее численность составляла на июнь 1940 г. 5 765 тыс., на июнь 1941 г. – 7 329 тыс. человек. В соответствии с захватнической политикой Гитлера уже в мае 1941 г. в выгодных пунктах были сосредоточены 100 пехотных дивизий, штабы корпусов, армий и групп армий, а с 6 по 18 июня – 100 % всехзапланированных для нападения танковых и моторизованных дивизий и т. д.

В это же время наши западные военные округа имели на 21 июня 1941 г. 2 220 тыс., с военными сборами – 2 586 тыс. человек, а по мобилизационному плану было положено иметь 4 722 тыс. человек. И только в середине мая 1941 года на запад начали выдвигаться две общевойсковые армии (16-я, 19-я) со сроками прибытия до 1 июля 1941 года.

Следует также иметь в виду, что план 15 мая 1941 г. не предусматривал нанесения упреждающего удара именно в 1941 году. В нем рукой заместителя начальника Генштаба Красной Армии Н.Ф. Ватутина был вписан абзац, в котором говорилось о необходимости «начать строительство укрепрайонов на тыловом рубеже Осташков, Почеп и предусмотреть строительство новых укрепрайонов в 1942 г.на границе с Венгрией, а также продолжать строительство укрепрайонов по линии старой госграницы. Таким образом, речь шла о дальнейшем укреплении оборонительных рубежей, проведении этой работы и в 1942 году.

Кроме того, нельзя делать вывод о том, готовился ли СССР к наступлению (агрессии) или обороне, только по одному оперативному документу, подготовленному Генштабом. К тому же от его разработки до практических дел – дистанция огромного размера. Необходимо в этой связи исследовать оперативные документы округов (фронтов), армий, учесть состояние всех вооруженных сил, степень подготовленности театра военных действий, возможности всего государства.

Общий характер подготовки советских войск к будущей войне Василевский в неопубликованном интервью «Накануне войны» (1965 г.) определял так: «Наши вооруженные силы готовились не только к отпору внезапного нападения врага, но и к тому, чтобы встречными мощными ударами и широкими наступательными операциями в последующем полностью уничтожить вооруженные силы агрессора». В самом деле, если мы возвратимся к со­ветским оперативным планам, то увидим, что основной стратегической целью был «разгром главной группировки и других крупных сил немецкой армии», а не захват чужих стран и овладение территорией.

Источник: Другая война: 1939–1945 / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. – М.: РГГУ, 1996. С. 169–171.

№ 7. Начало Великой Отечественной войны

Под утро 22 июня 1941 г., нарушив договор о ненападе­нии, фашистская Германия напала на СССР. Началась Великая Отечественная война. Она стала важнейшей составной частью Второй мировой войны, во многом изменившей ход последней. С самого начала эта война отличалась от войны на Западе своим размахом, крайним напряжением борьбы, кровопролитием и небывалыми зверствами фашистов по отношению к военно­пленным и гражданскому населению. Подчеркивая, что кампа­ния на Востоке есть «нечто большее, чем просто вооруженная борьба», Гитлер требовал вести войну «на уничтожение». Нацис­ты предполагали «разгромить русских как народ», подорвать его «биологическую силу», уничтожить его культуру. Предусматри­вались, в частности, депортации десятков миллионов людей, всяческое ограничение «размножения» (путем категорического запрещения «прививок и других оздоровительных мероприя­тий») и уровня образования «ненемецкого населения».

Согласно плану Барбаросса предписывалось в кратковремен­ной кампании (ориентировочно до 10 недель) уничтожить ос­новные силы Красной Армии «посредством глубокого быстрого движения танковых клиньев». Удар наносился по трем основ­ным направлениям: на Ленинград, Москву и Киев. «Конечной целью операции, – отмечалось в фашистской директиве, – является создание заградите

Поиск по сайту: