Учебные материалы. № 1. Советская командно-административная модель: особенности и этапы развития

№ 1. Советская командно-административная модель: особенности и этапы развития

Для анализа событий 1953–1991 гг. можно использовать понятие «командно-административная модель». Она характеризуется преобладанием нерыночных методов в экономике, принятием политических решений руководящей партийной элитой на основе согласования интересов внутри нее. Регламентация общественной жизни осуществлялась путем внедрения норм социалистической идеологии. Основа модели – государственная собственность на средства производства, производство и рас­пределение товаров в соответствии с установленными но­менклатурой приоритетами, пропаганда эффективности и прогрессивности сложившихся социальных, экономических и политических отношений.

Командно-административная модель способствовала ус­коренному развитию тяжелой промышленности и военно-промышленного комплекса, обеспечила СССР статус сверхдержавы. В рамках модели удалось решить ряд социальных проблем в сфере образования, медицины, повысить уровень жизни. Однако догнать развитые страны Запада по качественным параметрам не удалось. Экономика в целом раз­вивалась экстенсивно, реформы не затрагивали отношений собственности, социальный статус граждан зависел от за­нимаемой должности и доступа к дефицитным материаль­ным благам. Реформы периода перестройки предполагали введение рыночных элементов в плановую экономику, де­мократизацию политической сферы, отказ от жесткого идеологического контроля. Разрушение основ командно-адми­нистративной модели – государственной собственности, коммунистической партии, монополии социалистической идеологии – привели к развалу СССР и переходу к новой модели развития.

В рамках командно-административной модели условно можно выделить отдельные периоды развития СССР: хрущевский – 1953–1964 гг.; брежневский – 1964–1984 гг.; горбачевский – 1985–1991 гг. Выбор экономических, политических и идеологических приоритетов зависел от позиций и взглядов лидеров и их ближайшего окружения. Однако па­раметры командно-административной модели существенно не менялись до 1987–1988 гг., что позволяет изучать указан­ие периоды в рамках одной модели.

Прослеживается закономерность циклического социально-экономического развития внутри хрущевского и брежневского периодов. Вначале следуют реформы, обеспечивающие высокие темпы экономического роста и повышение благосостояния. Затем вместо рационального сочетания плановой экономики с элементами рынка, материального стимулирования и технического переоснащения производства, начинают преобладать административные методы хозяйствования, моральные стимулы и технологический застой. Руководство страны трижды ставило задачу ускоренной модернизации во второй половине 1950-х, второй половине 1960-х и середине 1980-х гг. Но, поскольку модернизация происходила на основе социалистических производственных отношений присохранении государственной собственности, плана, централизованного распределения ресурсов, административного ценообразования, модель обеспечивала ускоренное развитие только на краткое время. Модель устойчивого развития создать не удалось.

Для анализа рассматриваемого периода западные историки применяют концепцию последовательного перехода от индустриального общества к обществу массового потребления, а затем информационному обществу. Командно-административная модель рассматривается как высокоразвитое индустриальное общество, которое из-за приоритетности военно-промышленного комплекса и тяжелой промышленности не смогло обеспечить производство товаров широкого потребления. Индустрия ориентировалась на выпуск военной продукции, стали, чугуна, угля, электроэнергии, добычу нефти и газа, пренебрегая потребностями человека.

Информационное общество основано на высоких технологиях, значительном развитии сферы услуг, интернационализации информационных, финансовых и товарных потоков. Переход к информационному обществу в СССР сдерживался отсутствием демократических институтов, гражданских свобод, ориентацией экономики не на массовый спрос, а на производство средств производства. Возможность ускоренной модернизации в конце 1980-х гг. связывалась с переходом к рынку, демократии, т. е. с полной трансформацией модели социально-экономического и политического развития.

Источник: Расторгуев С.В. История России IX–ХХ вв.: Курс лекций. Учебное пособие для студентов. – М.: Издательство «ОМЕГА-Л», 2006. С. 252–254.

№ 2. Борьба за власть и реорганизация властных структур после смерти И.В. Сталина

Смерть Сталина, последовавшая 5 марта 1953 г., ускорила кризис авторитаризма и режима личной власти, недовольство которым уже росло в самой партии и прежде всего в ее верхнем эшелоне. Жесткая карательно-репрессивная система власти и управления, созданная Сталиным, уже не могла отвечать новым условиям развития общества, назревшей необходимости демократизации государственных и общественных структур, преодоления изоляции страны от внешнего мира, ее интеграции в мировую систему. Поэтому проводимые сразу после смерти Сталина первые реформы были связаны прежде всего с процессом десталинизации, преодолением последствий культа личности, изменением приоритетов во внутренней и внешней политике государства. Усиленно подчеркивалась необходимость восстановления принципов коллективного руководства.

Обстоятельства сложились так, что во главе этого процесса оказался Н.С. Хрущев, с именем которого связывают начало демократического обновления советского общества. К числу несомненных его заслуг исследователи относят борьбу со сложившимися при Сталине бюрократическими методами руководства партией и государством, результатом которой стал частичный демонтаж сверхмонопольных структур в системе власти и управления. Не менее значительной была роль Хрущева в разоблачении культа личности Сталина, реабилитации незаконно осужденных и репрессированных в послевоенный период коммунистов и беспартийных.

Рассматривая причины возвышения Н.С. Хрущева, исследователи отмечают такие его качества, как открытость и доступность, выгодно отличавшие его от других представителей окружения Сталина. Кроме того, он обладал незаурядными организаторскими способностями, политической интуицией, лучше многих знал нужды народа. Его путь на вершину власти был трудным и извилистым. В молодости Хрущев работал на заводах и шахтах Донбасса, затем участвовал в Гражданской войне, учился в Промышленной академии в Москве. С 1931 г. находился на партийной работе. В 1935 г. был избран первым секретарем Московского комитета и Московского городского комитета партии. С 1938 по март 1947 г. избирался первым секретарем ЦК ВКП(б) Украины. Был причастен, хотя и косвенно, к сталинским репрессиям второй половины 30-х гг. против старой ленинской гвардии. Во время Великой Отечественной войны получил звание генерал-лейтенанта как член ряда военных советов. С марта по декабрь 1947 г. – Председатель Совета Министров УССР, с декабря 1947 по декабрь 1949 г. – снова на посту первого секретаря ЦК Компартии Украины. С декабря 1949 по март 1953 гг.Н.С. Хрущев – секретарь ЦК и первый секретарь Московского комитета партии.

Борьба против крайностей сталинского режима имела ряд особенностей. С самого начала ее исход зависел от того, кто окажется у руля государства: сторонники или противники радикальных перемен? Немаловажное значение имел вопрос о том, как удержать десталинизацию в необходимых с точки зрения сохранения власти правящей партии границах, сделать ее контролируемой. Основополагающей при этом оставалась проблема совместимости реформ с социализмом: если они возможны, то как далеко должны идти, чтобы оставить в неприкосновенности основы социалистического строя. Острая борьба по этим вопросам продолжалась до весны 1958 года. Однако в условиях отсутствия в стране подлинной демократии она не выходила за рамки борьбы между отдельными группировками внутри правящей элиты, соперничавшими за власть.

Уже в день смерти Сталина состоялся первый передел руководящих постов в партии и государстве. Он произошел в пользу представителей «старой сталинской гвардии», считавших себя законными «наследниками» вождя. Председателем Совета Министров стал Г.М. Маленков, уже со времен войны благодаря своим организаторским способностям являвшийся вторым человеком после Сталина в политической иерархии. Пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР занял К.Е. Ворошилов, Л.П. Берия получил пост министра внутренних дел, Н.А. Булганин – министра обороны, В.М. Молотов после длительного перерыва вновь стал министром иностранных дел. Н.С. Хрущев, не получивший никаких государственных должностей, занимал в новом руководстве пост секретаря ЦК КПСС. Следующим шагом стало отстранение сталинских выдвиженцев последних месяцев от руководства партией и ее аппаратом. С этой целью был сокращен состав избранного XIX съездом партии Президиума ЦК КПСС, в который теперь входили 10 членов и 4 кандидата вместо 25 человек прежнего состава. Членами Президиума стали Маленков, Хрущев, Берия, Молотов, Ворошилов, Булганин, Каганович, Микоян, Сабуров, Первухин (только два последних принадлежали к упоминаемым выше выдвиженцам Сталина). Кандидатами в члены Президиума были избраны Шверник, Пономаренко, Мельников, Багиров.

Изменение состава Президиума ЦК партии имело принципиальное значение уже потому, что обеспечивало возможность представителям «старой сталинской гвардии» направлять неизбежные изменения в обществе в нужное русло. «Наследники» вождя, большинство из которых выдвинулись на высшие государственные и партийные посты в 30-е гг. и имели непосредственное отношение к проводимым Сталиным массовым репрессиям, не могли допустить, чтобы процесс десталинизации приобрел неуправляемый характер. С самого начала он был поставлен под контроль высшей партийно-государственной номенклатуры. В частности, именно этим объясняется, что процесс этот так и не был завершен. В годы хрущевского руководства, по праву получившие название «великого десятилетия», был разоблачен культ личности Сталина, но остался без изменений сам политический строй, его основы.

Особенностью первого этапа борьбы за наследство Сталина в высших эшелонах партии стало выдвижение на первый план двух крупных фигур – Маленкова и Хрущева, противостоянием между которыми во многом определялся характер первых реформ, реорганизация властных структур после смерти Сталина и сам процесс десталинизации. Первоначально некоторым преимуществом обладал Маленков, возглавлявший правительство, влияние которого, начиная с конца 30-х гг., как уже говорилось, было значительно выше, чем аппарата ЦК. Одновременно Маленков руководил Секретариатом ЦК. Однако такое положение не устраивало других членов нового руководства. Состоявшийся 14 марта 1953 г. Пленум ЦК партии принял решение о нецелесообразности совмещения функций Председателя Совета Министров и секретаря ЦК КПСС. Хотя это серьезно не повлияло на положение Маленкова (ему было поручено председательствовать на заседаниях Президиума ЦК), зато значительно укрепляло позиции Хрущева. В руках последнего оказался весь аппарат ЦК партии (на него было возложено руководство и председательствование на заседаниях Секретариата ЦК), которым он сумел впоследствии воспользоваться в полной мере.

Уже с первых дней нахождения у власти нового руководства был предпринят ряд шагов, направленных против злоупотреблений последних лет сталинского правления. В рамках начавшейся кампании по осуждению культа личности была подвергнута резкой критике советская пресса, продолжавшая по инерции возвеличивать имя Сталина. Был прекращен выпуск собрания сочинений Сталина, специальным решением Президиума ЦК запрещено нести портреты «вождей» на первомайской демонстрации 1953 года. Началась первая волна реабилитации, в ходе которой были оправданы многие коммунисты и беспартийные, подвергшиеся репрессиям и казням. По предложению Берии, стремившегося переложить вину за репрессии на прежнее руководство Министерства госбезопасности, в начале апреля 1953 г. было официально прекращено «дело врачей». По его же инициативе была осуществлена реорганизация МВД (большинство принадлежащих ему строительных главков было передано отраслевым министерствам, а печально известный ГУЛАГ – в Министерство юстиции СССР, серьезно ограничены права Особого совещании при МВД СССР).

Активность Берии, усиливавшего свое влияние благодаря могуществу возглавляемых им органов госбезопасности, заставили на время объединиться всех членов высшего руководства, опасавшихся за свою судьбу в случае его прихода к власти. Одним из поводов для организации заговора, который возглавил Хрущев с целью отстранения Берии от власти, стали ничем не прикрытые усилия Берии по ограничению партийного руководства страной, чего, конечно, не мог допустить партаппарат. 26 июня 1953 г. на заседании Совмина СССР Берия был арестован и вскоре расстрелян как «враг народа».

Падение Берии, обвиненного в «преступном посягательстве» на партийное руководство обществом, способствовало изменению расстановки сил в высших эшелонах власти. Значительно выросли акции Хрущева как руководителя партаппарата, и, напротив, начинает падать влияние Маленкова, поддерживавшего Берию до его ареста в вопросе о необходимости перераспределения властных полномочий от ЦК партии к соответствующим государственным структурам. В сентябре 1953 г. Хрущев был избран Первым секретарем ЦК КПСС. Маленков оставался Председателем Совмина СССР и до осени 1954 г. продолжал вести заседания Президиума ЦК партии.

Устранение Берии ускорило процесс восстановления законности и правопорядка в стране, способствовало дальнейшему укреплению конституционных прав граждан. Летом 1953 г. были упразднены такие специфические репрессивные органы, как Особое совещание и внесудебные органы («тройки»). В марте 1954 г. Министерство государственной безопасности было преобразовано в Комитет государственной безопасности. Деятельность КГБ была поставлена под контроль высших партийных, государственных и правительственных органов, повышенное внимание уделялось обновлению его кадрового состава. Одновременно с этим в соответствии с утвержденным Президиумом Верховного Совета СССР в мае 1955 г. новым Положением о прокурорском надзоре в СССР повышалась роль прокурорского надзора, были приняты меры по укреплению судебных органов, партийным органам запрещалось вмешательство в рассмотрение конкретных судебно-следственных дел.

В центре внимания партийного руководства в первые годы после смерти Сталина находились проблемы совершенствования работы государственного аппарата управления. Были разработаны первоочередные меры, направленные на увеличение гибкости и оперативности государственного аппарата, повышение квалификации его кадров, устранение параллелизма в работе органов управления. По предложению Н.С. Хрущева в конце 1953 г. была проведена проверка ряда центральных и местных ведомств и учреждений, выявившая многочисленные факты бюрократизма, волокиты и безответственности, раздувания аппарата управления. Так, по результатам проверки работы Министерства сельского хозяйства было установлено, что только за 11 месяцев 1953 г. его управлениями и отделами было послано на места 3846 приказов, 2330 циркуляров, 856 тыс. писем, 67 300 телеграмм. Засилье бюрократизма, жесткая централизация государственного аппарата дополнялись многоступенчатостью системы управления, громоздкостью структуры управленческого аппарата. Большинство общесоюзных и союзно-республиканских министерств имели огромное число подразделений, трех- или даже четырехзвенную систему построения аппарата (главное управление – управление – отдел – сектор). Так, в Министерстве торговли насчитывалось 569 подразделений, в Министерстве электростанций – 366, в Министерстве промышленных товаров широкого потребления – 238.

Исходя из результатов проверки 25 января 1954 г. было принято постановление ЦК КПСС «О серьезных недостатках в работе партийного и государственного аппарата», в котором сложившаяся система работы госаппарата оценивалась как вредная и бюрократическая, наносящая большой ущерб народному хозяйству. Руководителям государственных и партийных органов было предложено срочно разработать и внести в ЦК КПСС и Совет Министров СССР предложения по улучшению работы аппарата, расширению прав и повышению ответственности центральных и местных органов управления, сокращению и упорядочению отчетности. В результате проведенной работы к осени 1954 г. только по 46 министерствам и ведомствам СССР было упразднено 200 главных управлений, управлений и отделов, 147 трестов, 93 местных управления, 4,5 тыс. различных контор, более 4 тыс. мелких структурных подразделений органов управления. Всего к концу 1954 г. было упразднено 5600 промежуточных и параллельно действующих организаций (трестов, контор, снабженческих и иных организаций) и около 5500 главных управлений, управлений, отделов и секторов в структуре центрального аппарата.

…На фоне наметившихся изменений в жизни общества усилились конфликты между Хрущевым и Маленковым. Противостояние позиций касалось двух основных аспектов: модели дальнейшего развития экономики и роли общества в происходящих изменениях. Если Маленков выступал за ускоренное развитие легкой промышленности и производство товаров народного потребления, снижение цен и ослабление налогового гнета (т. е. за те самые идеи, за которые им же совсем недавно преследовался Н.А. Вознесенский), то Хрущев, напротив, ратовал за развитие сельского хозяйства и тяжелой промышленности, способной поднять сельское хозяйство на более высокий уровень. В области развития общественных отношений Маленков, так же как и Хрущев, выступал за реформирование общества, отказ от принудительных методов управления. Однако больше Хрущева заинтересованный в том, чтобы этот процесс не вышел из-под контроля, он требовал делать это осторожно, путем постепенной передачи власти на более низкие уровни административного аппарата. Хрущев в этом отношении, как и в разоблачении культа личности, шел дальше. Его программа была более популистской и строилась на стимулировании общественной активности населения, необходимости восстановления демократических основ жизни и деятельности государственных и общественных организаций (особенно профсоюзов), расширения их самостоятельности и инициативы.

Как справедливо считает ряд ученых, победа Хрущева в этих дискуссиях была обусловлена не его программой, а его политическим лидерством. Многое в ней определялось внутрипартийной борьбой и личным соперничеством в борьбе за власть. В духе старых традиций за отстаивание преимущественного развития легкой промышленности Маленков был обвинен в правом уклоне, «вульгаризации марксизма», насаждении правоуклонистских идей Бухарина и Рыкова. Вскоре был найден и повод для его смещения с высших государственных и партийных должностей. В декабре 1954 г. по инициативе Хрущева состоялся процесс над руководителями МГБ, виновными в фабрикации «ленинградского дела», к организации которого Маленков, как известно, имел прямое отношение. Последствия этого процесса не заставили себя долго ждать. В феврале 1955 г. Маленков был снят с поста главы правительства, его место занял сторонник Хрущева Н.А. Булганин. Немного позже был отстранен от планирования Каганович, в июле того же года снят с поста министра иностранных дел Молотов, обвиненный в грубых теоретических ошибках (он считал, что в СССР построены только основы социализма, в то время как, по мнению Хрущева, Советский Союз находился на стадии перехода к коммунизму).

…В июне 1957 г. была предпринята первая попытка смещения Хрущева с поста первого секретаря ЦК КПСС, но она закончилась провалом. Заговорщики – члены Президиума ЦК Молотов, Каганович и Маленков (и «примкнувший» к ним Шепилов) были обвинены в создании антипартийной оппозиции и исключены из партии. В октябре 1957 г. последовала отставка Жукова, совсем недавно оказавшего поддержку Хрущеву в его противостоянии с оппозицией. Он был обвинен в «бонапартизме», игнорировании партийных органов. В марте 1958 г. был отстранен Булганин, пост Председателя Совмина занял вместо него сам Хрущев, вернувшись тем самым к сталинской практике совмещения партийных и государственных должностей.

Источник: Омельченко Н.А. История государственного управления в России: Учебник. – М.: Издательство «Проспект», 2005. С. 381–388.

№ 3. ХХ съезд КПСС и осуждение культа личности Сталина

XX съезд КПСС проходил в Москве в феврале 1956 года. К этому времени компартия страны насчитывала в своих рядах 7 млн 216 тыс. коммунистов. Съезд закрепил и подтвердил начав­шийся после смерти Сталина пересмотр многих аспектов внутрен­ней и внешней политики страны, содержания деятельности самой партии, то есть как бы легализовал все то, что началось после марта 1953 года и получило в отечественной публицистике назва­ние «оттепели» во всех областях жизни страны.

В области экономики впервые после В.И. Ленина был постав­лен вопрос о необходимости перехода от административно-бюро­кратических к экономическим методам управления. Подчерки­валось и значение научно-технического прогресса в жизни общества. Все это, правда, в дальнейшем приняло лишь деклара­тивные формы. Съезд принял план шестой пятилетки. В области социальной политики мерами, принятыми после XX съезда, уда­лось добиться значительного улучшения уровня жизни советских людей. Что касается внешней политики, то решения съезда позво­лили стране продолжить в дальнейшем большой и трудный путь от самоизоляции и конфронтации с ведущими капиталистически­ми державами к международному доверию и сотрудничеству. Ук­реплялись отношения КПСС с другими коммунистическими и рабочими партиями.

Однако самые радикальные решения, принятые XX съездом КПСС, касались внутриполитической области. Заявлялось о вос­становлении законности, ленинских норм внутрипартийной жизни, расширялись права союзных республик. Началось разо­блачение культа личности Сталина, выявление его истоков. Эта попытка была сделана в докладе съезду Н.С.Хрущева (с сентября 1953 года – Первого секретаря, а с марта 1958 года – в том числе и председателя Совета министров СССР) «О культе личности и его последствиях», представленном делегатам на закрытом заседа­нии, а также в принятом 30 сентября 1956 года специальном постановлении ЦК КПСС. При всей ограниченности оценок дея­тельности Сталина доклад произвел такое воздействие на умы членов партии, а затем, несмотря на его закрытый, секретный характер, и широких слоев советского народа, что возвращение к репрессивному режиму сталинского типа уже было невозможно. Эта информация буквально перевернула все общественное созна­ние и раскрыла, хотя пока и частично, правду о преступлениях Сталина.

В докладе и специальном постановлении ЦК говорилось о «де­формации» социализма из-за личных качеств характера Сталина и особенностей послереволюционной ситуации. Сама деятельность Сталина оказалась разделенной на два этапа. Первый – период борьбы с оппозицией, время индустриализации, коллективиза­ции, Великой Отечественной войны – характеризовался как по­ложительный. Второй, получивший как раз и название «периода культа личности», хронологически четко не был определен: либо его начало отодвигалось во вторую половину 30-х годов, либо речь шла о последних годах жизни «вождя». В любом случае разобла­чение сталинщины осуществлялось в рамках существовавшей прежней социалистической системы, а поэтому не только не затра­гивало сути тоталитарно-бюрократической системы, но и в опреде­ленной мере скрывало ее социальную природу, сводя все пороки системы только к культу личности, к особенностям характера Ста­лина. Сам же культ личности воспринимался как своего рода ис­торическая случайность, отклонение от магистрального истори­ческого развития социалистического общества.

По сути говоря, получалось, что если бы не было Сталина – не существовало бы в истории нашей страны и культа личности со всеми его отрицательными последствиями. Такой преимущест­венно поверхностный анализ этого явления в жизни нашей стра­ны в значительной степени затруднял понимание глубинных его корней, рассмотрение его в комплексе связей политических, эко­номических, психологических и нравственных. Поэтому выдви­галась единственная задача – «восстановление ленинских норм» в действиях партии и государства. Подобное ограниченное объяс­нение не позволяло проследить органическую связь «культа лич­ности» с тоталитарно-бюрократической природой общественной системы, созданной самой партией.

В любом случае, осуждение культа личности Сталина стало первым шагом грядущих изменений во всех областях жизни со­ветского народа. С нравственной точки зрения его можно оценить как факт политического мужества и самого Н.С. Хрущева, и тех коммунистов, которые его поддержали.

Источник: История. Справочник абитуриента / Сост. С.В. Новиков. – М.: АСТ, 1997. С. 641–643.

№ 4. Преобразования в экономике и социальной сфере

Во второй половине 1953 г. начались кардинальные преобразования в экономике страны. Их характер и направленность свидетельствовали о некотором изменении эко­номического курса. Перемены касались прежде всего сельскохозяйст­венного производства, его ускоренного подъема с целью обеспечения населения продовольствием и легкой промышленности – сырьем. Повышение благосостояния народа объявлялось одной из централь­ных задач нового руководства. Для ее разрешения началась разработ­ка новой аграрной политики, основы которой были утверждены на сентябрьском (1953 г.) Пленуме ЦК КПСС. Центральное место в ней занимали: повышение государственных закупочных цен на сельско­хозяйственную продукцию, увеличение финансирования отраслей агросферы, совершенствование налоговой политики. Изменялась систе­ма планирования сельскохозяйственного производства. Отныне госу­дарство определяло лишь объем заготовок подлежащей сдаче продукции. Увеличивалось финансирование отраслей сельского хозяйства. В 1956 г. размер направляемых в агросферу средств составил 18 % общего объема капиталовложений (в 1955 г. – лишь 7 %). Несколько раз повышались цены на сдаваемую государству сельхозпродукцию. Были снижены налоги с личных подсобных хозяйств крестьян, и вводилась новая система налогообложения (с единицы земельной площади). Были упорядочены расчеты хозяйств с МТС: устанавливались твердые ставки по оплате услуг в зависимости от фактического урожая. Предпринимались шаги по улучшению техни­ческой оснащенности колхозов и совхозов. Увеличились поставки селу тракторов и сельскохозяйственных машин.

С 1954 г. началось освоение целинных и залежных земель. Для подъема целины в восточные районы страны – на Южный Урал, в Сибирь, Казахстан – прибыли свыше 350 тыс. переселенцев (рабо­чие, крестьяне, специалисты).

В 1958 г. была проведена реорганизация МТС. Колхозы получи­ли право покупать у МТС технику. На базе МТС создавались ремонтно-технические станции. Они занимались ремонтом сельхозтех­ники, продажей сельхозмашин и горючего. Целесообразность этой меры нейтрализовалась поспешностью при ее проведении и неоправ­данно высокими ценами на устаревшую технику.

Вся совокупность экономических мер позволила добиться опреде­ленных успехов в развитии аграрного производства. В 1953–1958 гг. прирост сельхозпродукции составил по сравнению с предыдущими пя­тью годами 34 %. За тот же период было освоено 42 млн га целинных и залежных земель. Но коренного улучшения в развитии сельского хозяйства не произошло. Реорганизация МТС, выкуп сельскохозяй­ственными предприятиями у МТС техники на кабальных условиях подорвали экономику многих хозяйств.

Непоследовательность аграрной политики проявлялась и в других преобразованиях, затронувших агросферу. Начался новый этап укрупнения колхозов и сселения неперспективных деревень. Осуществлялись массовые преобразования колхозов в государственные сельскохозяйст­венные предприятия (совхозы). Действовали силовые методы управления отраслями агросферы. В конце 50-х годов стала проводиться линия на свертывание личных подсобных хозяйств, на сокращение находяще­гося в личной собственности крестьян поголовья скота. Усилились во­люнтаристские методы руководства сельским хозяйством. После визита Н.С. Хрущева в США (1959 г.) всем хозяйствам – по его настоя­нию – рекомендовалось переходить к посеву кукурузы.

Результатом непродуманных мер стало обострение продовольст­венной проблемы. В связи с сокращением государственных резервов зерна СССР начал регулярно покупать его за рубежом.

Переориентирование экономики на развитие агросферы и легкой промышленности было кратковременным. У руководства страны отсутствовала развернутая концепция преобразований в области экономики. В начале 1955 г. Г.М. Маленков – сторонник стратегии развития легкой про­мышленности – был вынужден покинуть пост председателя Совета Министров. Восстанавливался принцип приоритетного развития про­изводства средств производства, что нашло отражение в планах шес­той пятилетки и семилетки (1959–1965 гг.). (В связи с ошибками, допущенными при составлении шестого пятилетнего плана (1956–1960 гг.), был разработан новый план, рассчитанный на семь лет). На рубеже 50–60-х годов почти ³/₄ общего объема выпускае­мой промышленной продукции приходилось на долю группы «А». Высокими темпами развивались машиностроение и приборостроение, продолжалась механизация производственных процессов в промыш­ленности. Широкие масштабы приобрело капитальное строительство.

Были сооружены и сданы в эксплуатацию тысячи крупных про­мышленных предприятий. В их числе – Череповецкий металлургиче­ский и Омский нефтеперерабатывающий заводы, предприятия синте­тического каучука в Воронеже, Красноярске и Сумгаите, автоматизи­рованный завод по производству бетона в Новой Каховке. Развивались новые промышленные отрасли – радиоэлектроника, ра­кетостроение. Состоявшийся в июле 1955 г. Пленум ЦК партии об­ратил внимание на необходимость улучшения внедрения в производ­ство новейших достижений науки и техники.

Во второй половине 50-х годов промышленность страны подня­лась на качественно новую ступень. В ней насчитывалось около 300 отраслей и видов производства. Вместе с тем жесткая, централи­зованная система управления тормозила развитие промышленности. Качественные сдвиги в ее структуре потребовали изменения форм и методов руководства индустриальными отраслями.

В 1957 г. был принят Закон о перестройке управления промыш­ленностью и строительством. В соответствии с ним отменялась прежняя отраслевая система руководства, осуществляемая через ми­нистерства и ведомства. Основной организационной формой управле­ния стали Советы народного хозяйства – совнархозы. В стране было создано 105 экономических районов на базе существующего админи­стративного деления. Все промышленные предприятия и стройки, расположенные на ихтерритории, передавались в ведение местных совнархозов. Большая часть отраслевых министерств упразднялась. Предполагалось, что переход к территориальной системе управления снимет барьеры на пути развития промышленности, укрепит экономические связи внутри регионов и республик. Но этого не произошло. Административные методы хозяйствования сохранялись. Более того, была нарушена единая техническая и технологическая политика внутри промышленных отраслей.

К концу 50-х годов произошли изменения в социальной структуре общества, что отразила проведенная в 1959 г. Всесоюзная перепись населения СССР. Выросла численность жителей страны: в 1959 г. она составляла 208,8 млн человек против 190,7 млн в 1939 г. Освоение природных богатств восточных районов привело к росту населения Западной Сибири, Восточной Сибири, Дальнего Востока. Доля горожан составляла 48 %. Увеличилась численность рабочих в общем составе населения, сократился процент сельских жителей и колхозного крестьянства.

Были осуществлены мероприятия по повышению благосостояния народа. Для подростков устанавливался 6-часовой рабочий день. Для остальных рабочих и служащих он сокращался на два часа в субботние и предпраздничные дни. В июле 1956 г. был принят Закон о государственных пенсиях. В соответствии с ним размер пенсий для отдельных категорий граждан увеличился в 2 раза и более. Началось постепенное осуществление программы повышения заработной платы низкооплачиваемым группам рабочих и служащих. Была отменена плата за обучение в школах и вузах.

Увеличились масштабы жилищного строительства. Ускорению его темпов способствовала индустриализация строительных работ, использование в домостроении сборного железобетона. Были разработаны новые принципы застройки жилых микрорайонов, сочетающие жилые комплексы с культурно-бытовыми учреждениями. Во второй половине 50-х годов почти ¹/₄ населения страны переселилась в новые квартиры.

Источник: Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. История России. – 2-е изд., испр. и перераб. – М.: ООО «ТК Велби», 2003. С. 429–432.

№ 5. «Оттепель» в духовной жизни

Первое десятилетие после смерти Сталина ознаменовалось значительными переменами в духовной жизни. Взятые вместе, они оцениваются в отечественной и зарубежной литературе как начало «оттепели» (по образному выражению И. Эренбурга), наступившей после долгой сталинской «зимы».

На перемены, начавшиеся в обществе, первыми откликнулись представители литературы. Еще до XX съезда КПСС и начавшегося после него смягчения политического режима появились произведения, обозначившие рождение нового направления в советской литературе – обновленческого. В 1953 г. литературный критик В. Померанцев выступил на страницах «Нового мира» со статьей «Об искренности в литературе», в которой поставил вопрос о том, что «честно писать – это значит не думать о выражении лиц высоких и невысоких читателей». Статья поднимала вопрос о жизненной необходимости существования различных литературных школ и направлений, так как «в литературе, как и во всяком искусстве, важны различия и только различия, а вовсе не общность!» Эта идея ни тогда, ни позже не могла совпадать с официальной позицией, гласившей, что в «монолитном социалистическом обществе» у советских людей, «у наших деятелей литературы и искусства нет потребности в создании различных... течений». В эти годы в «Новом мире» появились интересные статьи В. Овечкина, Ф. Абрамова, М. Лифшица, а также ставшие широко известными произведения И. Эренбурга («Оттепель»), В. Пановой («Времена года»), Ф. Пан­ферова («Волга – матушка река») и др. В них авторы отошли от традиционной для «литературы подвигов» лакировки реальной жизни людей в социалистическом обществе. Впервые за многие годы здесь был поставлен вопрос о губительности для интеллигенции той атмосферы, которая сложилась в стране.

Публикация этих работ была признана партийным руководством ошибочной, а линия «Нового мира» «вредной». В июле 1954 г. Секретариат ЦК КПСС принял закрытое постановление об ошибках журнала и его главного редактора. По его итогам президиум правления Союза писателей освободил А. Твардовского от руководства журналом. Характерно, что в вину ему была поставлена публикация материалов, «противоречащих указани­ям партии, содержащимся в ее решениях 1946–1948 гг.»

Чтобы не допустить впредь подобных «отклонений» от линии партии, по указанию ЦК КПСС Союз писателей принял меры по «коренному улучшению работы печатных органов». Второй Всесоюзный съезд писателей (декабрь 1954 г.) показал наличие двух тенденций в литературе – охранительной и обновленчес­кой. Они были закреплены и в литературных журналах: первая – в «Октябре», «Неве», «Литературе и жизни», а вторая – в деятельности «Нового мира» и «Юности».

После XX съезда КПСС значительно выросло количество и тиражи литературных журналов и издательств. Были созданы журналы «Москва», «Нева», «Юность», «Иностранная литерату­ра», «Наш современник», «Дружба народов», «Вопросы литера­туры» и др. Всего во второй половине 50-х гг. впервые или после длительного перерыва стали выходить в свет 28 журналов, 7 аль­манахов, 4 газеты литературно-художественного профиля. В это же время в ходе реабилитации жертв политических репрессий 30–40-х гг. были возвращены читателю книги М. Кольцова, И. Бабеля, Л. Веселого, И. Катаева, Т. Табидзе, П. Маркиша и др. В полный рост встал вопрос о необходимости изменения стиля руководст­ва Союзом писателей и отношений Союза с ЦК КПСС. Попытки А. Фадеева добиться этого через изъятие у министерства культу­ры идеологических функций привели к его опале, а затем и к гибели. В своем предсмертном письме он отмечал, что искусство в СССР «загублено самоуверенно-невежественным руководст­вом Партии», а литераторов, даже самых признанных низвели до положений мальчишек, уничтожали, «идеологически пугали и называли это партийностью». В иной форме, но о том же гово­рили в своих произведениях В. Дудинцев («Не хлебом единым»), Д. Гранин («Искатели»), Е. Дорош («Деревенский дневник»).

Позиция партийного руководства на подобные заявления была иной, чем ранее. Невозможность действовать прежними, чисто репрессивными методами вынуждала искать новые при­емы воздействия на интеллигенцию. С 1957 года стали регуляр­ными встречи руководства ЦК КПСС с деятелями литературы и искусства. Выступавший на них с многочасовыми речами Хру­щев пытался внедрить в сознание писателей, художников, кине­матографистов мысль о том, что необходима некая «золотая середина» между такими «клеветническими сочинениями», как книга Дудинцева «Не хлебом единым» и такими «слащавыми, приторными» работами, как фильмы «Незабываемый 1919 год» или «Кубанские казаки». Литературные споры давали возмож­ность Хрущеву использовать их и в чисто политической борьбе. Для оправдания своих действий в отношении Маленкова, Молотова и Кагановича он вспоминал им даже их «неправильные» литературные пристрастия довоенных лет. Личные вкусы Хру­щева на таких встречах приобретали характер вполне официаль­ных оценок. Подобное бесцеремонное вмешательство не встре­чало поддержки не только у большинства самих участников этих встреч и у интеллигенции в целом, но и у самых широких слоев населения. В письме, адресованном Хрущеву, Л. Семенова из Владимира писала: «Вам не следовало выступать на этом совеща­нии. Ведь Вы не специалист в области искусства... Но хуже всего то, что высказанная Вами оценка принимается как обязательная в силу Вашего общественного положения. А в искусстве декре­тирование даже абсолютно правильных положений вредно».

Смысл же подобных совещаний и выступлений на них был для партийного руководства очевиден: они должны были не только подтвердить центральную идею о том, что «высшее общественное назначение литературы и искусства – поднимать народ на борьбу за новые успехи в строительстве коммунизма», но приспособить различные отряды творческой интеллигенции к новому идеологическому курсу, провозглашенному на XX съезде и заключавшемуся в «очищении» марксистско-ленинской теории от скомпрометированного сталинского наследия. При этом вполне откровенно объявлялось, что хороши лишь те работники культуры, которые «в политике партии, в ее идеоло­гии находят неисчерпаемый источник творческого вдохнове­ния» (Н.С. Хрущев).

После XX съезда КПСС было несколько ослаблено идеологи­ческое давление и в области музыкального искусства, живописи, кинематографии. Ответственность за «перегибы» прежних лет была возложена на Сталина, Берия, Жданова, Молотова, Мален­кова и др. Однако сам идеологический диктат партийного руководства в этих сферах сохранялся и позже.

В мае 1958 г. ЦК КПСС издал постановление «Об исправле­нии ошибок в оценке опер «Великая дружба», «Богдан Хмель­ницкий» и «От всего сердца», в котором были признаны бездо­казательными и несправедливыми прежние оценки творчества Д. Шостаковича, С. Прокофьева, А. Хачатуряна, В. Шебалина, Г. По­пова, Н. Мясковского и др. Таким образом, с выдающихся представителей отечественного музыкального искусства было снято сталинское клеймо представителей «антинародного формалисти­ческого направления».

В то же время Хрущев лучше, чем кто-либо другой выражал своим поведением одну из характерных черт тоталитарной системы – отрицание всего, что не имеет прямого отношения к прагматической задаче построения коммунизма и не вписывается в официальную идеологию режима. А заодно отрицалось и все то, что было лично неприятно самому лидеру страны. Так, после премьеры концерта американского музыканта Б. Гудмена он заявил, что джаз – это не музыка, и народ никогда этого не поймет. А после просмотра канкана на одной из встреч в Голливуде он оценил его так: «В этом танце девушкам приходится задирать юбки и показывать заднее место, и этот танец приходится исполнять хорошим, честным девушкам... Это пор­нография». Он оценивал подобную музыкальную линию как «какофонию в музыке» и заявлял, что выступает за музыку исключительно вдохновляющую, зовущую на подвиг ратный и на труд, что «в литературе и искусстве партия поддерживает только те произведения, которые вдохновляют народ и сплачивают его силы».

Аналогичным оставалось и отношение Хрущева к изобразительному искусству. Отстаивая необходимость следования принципу «социалистического реализма», он отмечал, что все остальные, кто акцентирует внимание не только на позитивных, но и на негативных сторонах жизни, «судят о действительности только по запахам отхожих мест», «малюют свои картины мрачными красками», выдавая в итоге «тошнотворную стряпню». Такие оценки ставились, в частности, произведениям Э. Неизвестного, Б. Жутовского и других художников, скульпторов, архитекторов. А на одной из встреч с интеллигенцией прозвучал вполне прозрачный намек на то, что один из кубистов в годы Отечественной войны вел себя недостойным образом, что должно было подвести участников встречи к выводу о том, что формалисты», «кубисты», «абстракционисты», «футуристы» и т. п. «не наши» люди. В советском искусстве не могут, заявил он, мирно уживаться и социалистический реализм, и формалисти­ческие, абстракционистские течения. Это означало бы мирное сосуществование в области идеологии.

Разгрому подверглись и некоторые кинематографические произведения, в частности кинофильм М. Хуциева «Застава Ильича».

Не все деятели культуры выдерживали давление Системы. Большинство было вынуждено «признавать» свои «ошибки» и исправлять их. В своем письме Хрущеву Э. Неизвестный писал в декабре 1962 года: «Я благодарен Вам за отеческую критику. Она помогла мне. Да, действительно пора кончать с чисто формальными поисками и перейти к работе над содержательными монументальными произведениями, стараясь их делать так, чтобы они были понятны и любимы народом».

Все это говорило о том, что, несмотря на появление новых произведений, в которых пробивались ростки свободомыслия, в целом политика «оттепели» в духовной жизни имела вполне определенные границы. Говоря о них на одной из последних своих встреч с литераторами 8 марта 1963 г., Хрущев заявил, что достигнутое в последние годы «вовсе не означает, что теперь после осуждения культа личности наступила пора самотека, что будто бы ослаблены бразды правления, общественный корабль плывет по воле волн, и каждый может своевольничать, вести себя как ему заблагорассудится. Нет. Партия проводила и будет последовательно и твердо проводить... ленинский курс, непримиримо выступая против любых идейных шатаний и попыток нарушить нормы жизни нашего общества».

Одним из ярких примеров допустимых пределов «оттепели» в духовной жизни стало «дело Пастернака». Публикация на Западе его запрещенного властями романа «Доктор Живаго» и присуждение ему Нобелевской премии поставили великого писателя буквально вне закона. В октябре 1958 г. он был исключен из Союза писателей и вынужден отказаться от Нобелевской премии, чтобы избежать высылки из страны. Однако само «дело Пастернака» свидетельствовало не только о пределах «оттепели» и критики тоталитарного режима, но и о том, что начинается процесс возрождения классической традиции российских писа­телей – при любых обстоятельствах говорить правду. Эту тради­цию вслед за Пастернаком продолжил А.И. Солженицын. Его рассказы и повести «Один день Ивана Денисовича», «Матренин двор» и др., опубликованные в «Новом мире» в начале 60-х гг. в полный рост ставили проблемы преодоления сталинского насле­дия в повседневной жизни советского народа, способствовали наплыву рукописей бывших заключенных в литературные журналы. Стремясь предотвратить массовый характер подобных публикаций, что способно было ударить не только по сталиниз­му, но и по всей тоталитарной системе, Хрущев специально в своих выступлениях обратил внимание писателей на то, что «это очень опасная тема и трудный материал» и заниматься им надо, но соблюдая чувство меры. Официальные «ограничители» действовали и в других сферах культуры. Все это привело к возникно­вению к концу 50-х гг. «самиздата»: выпуску машинописных журналов, в которых публиковались произведения молодых поэтов, писателей, историков, философов. Первым из таких журналов стал «Синтаксис» А. Гинзбурга, в котором публикова­лись не прошедшие официальной цензуры произведения Б. Ахмадулиной, Е. Гинзбург, В. Некрасова, Б. Окуджавы, В. Шаламова и др. Арест А. Гинзбурга в 1960 г. и прекращение выпуска Синтаксиса» не означали разгрома «самиздата». Наоборот, именно на этой основе начало зарождаться диссидентское движение, связанное на данном этапе с именами Буковского, Галанскова, Бакштейна, Кузнецова и др.

Важные решения в конце 50-х гг. были приняты и по проблемам развития системы народного образования. Сложив­шаяся при Сталине образовательная система, действительно нуждалась в обновлении. Она должна была более четко учиты­вать перспективы развития науки и техники, новых технологий, радикально обновить систему социально-гуманитарной подготовки. Однако все это входило в определенное противоречие с официальным курсом на продолжение экстенсивного развития экономики. Стране необходимы были все новые и новые отряды рабочих для освоения тысяч строящихся предприятий. В 1956 г. в восточные и северные районы страны на новостройки по общественному призыву было направлено свыше 200 тыс. юношей и девушек. В 1957 г. специальным решением ЦК КПСС и правительства было решено отправить на строительство новых предприятий еще 60 тыс. человек. Однако отсутствие элементарных условий для быта и засилье ручного труда делали очень высокой текучесть молодых кадров. В этих условиях в декабре 1958 г. по предложению ноябрьского (1958) Пленума ЦК был принят закон о новой структуре школьного образования. Согласно ему, вместо обязательной семилетки и полного десятилетнего образования вводилась система обязательного восьмилетнего обучения, после которого выпускники в обязательном порядке должны были отработать три года на производстве. Для желающих продолжать обучение в вузе вводился обязательный производственный стаж. Для власти такой порядок решал (хотя и отчасти, и лишь на время) проблему притока рабочей силы на производство. Но для руководителей предприятий он создавал новые проблемы с еще большей текучестью кадров и низким уровнем трудовой и технологической дисциплины.

Почти ничего не дала и провозглашенная реформой идея производственного обучения в школе. В Ярославской области, например, к 1963 г. по специальности, приобретенной в школе, работало лишь от 5 до 15 процентов выпускников. Появилась и стала устойчивой тенденция роста преступности среди несовершеннолетних.

Не произошло и заметного воздействия на производственную сферу достижений науки и техники через подготовку кадров инженеров и техников через заочные и вечерние отделения вузов. В то же время вполне положительно зарекомендовали себя заводы-втузы, созданные на базе крупнейших предприятий. Однако они не могли изменить общей ситуации в системе образования.

В августе 1964 г., не отвергая в целом правильный курс на сближение школы с жизнью, ЦК КПСС и правительство приняли решение об установлении в средней школе двухлетнего срока обучения на базе восьмилетки. Полная средняя общеобразовательная школа вновь стала десятилетней.

Преобразования в духовной жизни общества в 1953–1964 гг. были, безусловно, значительными. Они дали толчок духовному обновлению народа, очищению его от сталинского наследия. Перемены эти далеко не всегда были выпуклыми, зримыми. Но они готовили почву для тех, кто в последующем открыто выступил против тоталитарного режима и способствовал его падению. Уже в те годы коллизии в общественном сознании многие были склонны объяснять отказом от принципов, заложенных Сталиным. Но немногим было дано понять, что вызваны они были, наоборот, непоследовательной борьбой с этими принципами. Административно-командные методы борьбы с новыми явлениями в духовной жизни могли лишь затормозить, но не остановить процессы общественного обновления.

Источник: Россия и мир: учебная книга по истории. В 2-х ч. Ч. 2 / под общ. ред. А.А. Данилова. – М.: «Владос», 1994. С. 254–260.

№ 6. Отставка Н.С. Хрущева

Последние годы правления Хрущева отмечены обо­стрением международной обстановки, конфронтаци­ей с Америкой, ожесточенными идеологическими разногласиями с Китаем, вылившимися позже в по­граничные столкновения, а также провалами в области внутрен­ней политики. Хрущевым были недовольны и в армии. Военные осуждали резкие, не оправданные обстановкой меры по сокраще­нию армии, ликвидации крупных кораблей надводного флота, ко­торый казался Хрущеву ненужным при наличии ядерного оружия на атомных подводных лодках. Многие не могли простить Хруще­ву отставки в 1957 г. прославленного маршала Жукова, который в критические моменты не раз подставлял Хрущеву свое плечо, но несокрушимой воли, харизмы и честолюбия которого Хрущев явно опасался. Обвиненный заочно в бонапартизме (возможно, не без основания), Жуков был отправлен в отставку, пока находился в за­граничной командировке.

Повысившийся было в послесталинскую эпоху уровень жизни людей стал вновь падать, постоянно повышались цены на продо­вольствие. Все это вызывало раздражение в обществе, хотя окру­жение Хрущева помалкивало, думая о себе. Характерный разговор, переданный позже маршалом, произошел между Жуковым и Воро­шиловым:

«Я Ворошилову сказал:

– Ты пошел бы и рассказал Хрущеву, до чего деревня дошла. А он мне:

– Нет, я хочу, чтобы меня похоронили на Красной площади».

В этой обстановке усилиями подхалимов начал создаваться культ личности Хрущева, который после культа Сталина выглядел смехо­творным. Помимо сталинистов «Хрущем» были недовольны и люди, которые ранее поддерживали его. Впервые за многие годы проли­лась кровь на улицах городов: в Тбилиси, Александрове (1961) произошли волнения рабочих, которые власти подавили силой оружия. Особенно трагическими стали события в Новочеркасске в 1962 г., ибо здесь власти столкнулись с массовым недовольством того класса, именем которого они правили страной. На одном из заводов возникли стихийные митинги по поводу повышения цен на продовольствие. Администрация повела себя с рабочими вызывающе. Раздосадованные рабочие двинулись к центру города на ми­тинг, и на подходе к главной улице их колонна была расстреляна. Погибло больше 20 человек. Только благодаря сдержанности неко­торых военных подавление выступления не превратилось в «крова­вую баню».

Хрущев перестал устраивать и номенклатуру. Высших чиновников раздражали его инициативы, особенно идея передачи министер­ских функций в территориальные органы – совнархозы. Деятель­ность Хрущева, его манера вести дела, по мнению номенклатуры, дискредитировали власть. Народ, привыкший бояться и уважать немногословного тирана Сталина, почти в открытую потешался над «кукурузником Никиткой» – героем сотен анекдотов. Сам же Хрущев, с триумфом встретивший свое 70-летие, не собирался ухо­дить на покой. Всех раздражали безудержные восхваления Хру­щева, расточаемые его придворной камарильей во главе с зятем А. Аджубеем – главным редактором «Известий», который пытался играть самостоятельную роль и во внешней политике.

Многолетняя власть развратила Хрущева. Он был убежден как в своей непогрешимости, так и в прочности своего положения. По­степенно он утратил острое прежде чутье политика и интригана. Между тем только благодаря этому чутью, опережающим интригам и решительности он справлялся с коллегами-соперниками. Заговор против Хрущева летом 1964 г. возглавил Л.И. Брежнев. К нему примкнули многие ведущие функционеры во главе с М.А. Сусло­вым. Все они пользовались полной поддержкой КГБ, во главе кото­рого стоял А.Н. Шелепин.

Есть сведения, что осенью 1964 г., перед отъездом в отпуск на юг, Хрущев узнал о заговоре коллег, но пренебрег предупреждени­ем, за что вскоре и поплатился. Из Сочи его вызвали на срочное за­седание Президиума ЦК, а потом отправили на пенсию «по состоя­нию здоровья». Эта формулировка, как и «отдых главы государства на юге», долгие годы каждый раз вызывала у советских людей впол­не определенную реакцию.

Источник: Анисимов Е.В. История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты. – СПб.: «Питер», 2007. С. 501–502.

№ 7. Власть и общество в «эпоху Брежнева»: от стагнации к системному кризису

После смены лидера партии и страны в октябре 1964 г. к власти пришло новое (в сравнении со сталинским окружением) поколение руководителей, средний возраст которых составлял 55–57 лет. Лидером партии стал Леонид Брежнев. По мнению участников событий тех лет, реальной альтернативой ему был А.Н. Косыгин, назначенный главой правительства. Этим во мно­гом объясняется натянутость их взаимоотношений. Одним из ближайших сподвижников Брежнева стал Н.В. Подгорный (быв­ший первый секретарь ЦК КП Украины), избранный председателем Президиума Верховного Совета СССР вместо Микояна. Наибольший вес в новом руководстве первоначально имели сек­ретари ЦК М.А. Суслов, А.Н. Шелепин, Ю.В. Андропов, Н.Г. Игна­тов. По мере укрепления власти Брежнева происходили кадровые перемещения. Все большие позиции во властных структурах занимали родственники, давние соратники нового вождя или лица, выражавшие ему свою безграничную поддерж­ку. По свидетельству А.Н. Шелепина, «под родственников» Брежнева создавались даже новые министерства. К концу 70-х – началу 80-х гг. из тех, кто привел Брежнева к власти в 1964 г. остались лишь Андропов и Устинов.

С самых первых месяцев после прихода к власти Брежнева под лозунгом борьбы с субъективизмом и волюнтаризмом Хрущева началась борьба против ряда принципиальных направлений его курса. В экономике произошел не просто возврат к прежней централизованной системе управления, но и началось ее разрас­тание. Только за 1976–1983 гг. численность управленческого аппарата выросла на 3 млн и достигла 18 млн чел. К этому времени на каждые 6–7 человек в стране приходилось по одному «управляющему», на содержание которых ежегодно затрачива­лись десятки миллиардов рублей. Свертывание экономических методов управления и рост государственного аппарата объектив­но вели к усилению роли КПСС в системе государственных органов.

В эти годы усилился партийный контроль над всеми сторона­ми жизни общества. Уже на XXIII съезде КПСС (1966 г.) были отменены все новации в партийной жизни, принятые при Хрущеве, в том числе о ротации партийной номенклатуры. Было закреплено в Уставе КПСС (на XXIV съезде КПСС в 1971 г.) право контроля деятельности администрации не только на производстве (что было и ранее), но и в НИИ, учебных заведе­ниях, учреждениях культуры и здравоохранения. Усиливался и партийный контроль за деятельностью аппарата государствен­ных органов, министерств и ведомств. Конституция 1977 г. впервые в истории страны закрепила руководящую и направля­ющую роль КПСС в обществе, определив ее в качестве «ядра политической системы».

Брежнев в большей степени, чем Хрущев, использовал чисто аппаратные приемы в своей деятельности: как и его предшес­твенники, он опирался на Секретариат ЦК, проводил предвари­тельные обсуждения готовящихся вопросов (предрешая тем самым и решения). Важнейшие для страны решения, как и при Сталине, принимались узким кругом лиц. Под лозунгом «борьбы за единство партии» глушилась любая точка зрения, не совпада­ющая с «генеральной линией», свертывалась критика и самокритика. При Брежневе были негласно запрещены несогласованные выступления членов Политбюро и секретарей ЦК на Пленумах и съездах партии, введена практика специальных решений Секретариата на поездки членов выборных партийных органов по стране, согласование текстов официальных документов перед выступлениями лидеров партии перед общественностью и т. д. Регламентация достигла абсурдных пределов, когда по личной просьбе Брежнева во время его речей перед большими аудито­риями в нужных местах Подгорный должен был вставать и аплодировать, показывая пример залу. Позже, при проведении работы съездов партии и комсомола в Кремлевском дворце съездов рассаживали группы скандирующих, обеспечивавших необходимые «шумовые эффекты» в зале.

С конца 60-х гг. начинается и с годами все более усиливается кампания по возвеличиванию самого Брежнева. Принимается специальное решение о показе по телевидению Брежнева и остальных членов руководства в соотношении 3:1. В 1973 г. принимается постановление о мерах по «повышению авторите­та» вождя. Вслед за этим ему присваивается звание генерала армии, а затем и Маршала Советского Союза. Он награждается несколькими звездами Героя Советского Союза и Героя Соци­алистического Труда, орденом «Победа», двумя орденами Ок­тябрьской Революции, двумя международными ленинскими премиями, многочисленными наградами зарубежных стран.

Курс Брежнева на «стабильность кадров», получивший офи­циальное закрепление в решениях партийных съездов, означал, по сути, не только «резервирование мест» за номенклатурными работниками, но и консервацию существующих порядков. Этот подход вел и к безнаказанности руководителей любого ранга, расцвету коррупции, злоупотреблений служебным положением, еще большему разрыву между словом и делом. Брежнев стал наиболее последовательным выразителем инте­ресов партийно-государственной номенклатуры, а его правле­ние стало для нее буквально «золотым веком».

…Спустя немногим более полугода после снятия Хрущева началась полоса негласной «реабилитации» Сталина. Все чаще не только его имя, но и образ начинает присутствовать (и даже становиться центральным) в художественных произведениях, кинофильмах, мемуарах, периодике. Уже в преддверии XXIII съезда КПСС выдающиеся представители науки и культуры П. Капица, И. Тамм, М. Леонтович, В. Катаев, К. Паустовский, К. Чуковский, О. Ефремов, И. Смоктуновский, Г. Товстоногов, М. Ромм и др. обратились к Брежневу с письмом, в котором выражали беспокойство по поводу наметившейся «частичной или косвенной реабилитации Сталина». Как своеобразный ответ на него прозвучало выступление на съезде первого секретаря МГК КПСС Н. Егорычева, который заявил: «В последнее время стало модным... выискивать в политической жизни страны какие-то элементы так называемого «сталинизма», как жупелом пугать им общественность, особенно интеллигенцию. Мы гово­рим им: «Не выйдет, господа!» Таким образом, после смещения Хрущева произошел своей рода откат к сталинизму, к сталинской модели развития, но без равной Сталину фигуры харизматического вождя и без массовых репрессий.

Власть, казалось, не учитывала изменений, происходящих в обществе. Между тем, они были весьма значительными. В 60–70-е гг. изменилась демографическая ситуация в стране: в результате «второго эха» войны рождаемость снизилась на 25 %, смертность увеличилась на 15 %. Рост населения наблюдался лишь в Средней Азии и Закавказье.

Завершение индустриализации означало и усиление процессов урбанизации. За 25 лет (1960–1985 гг.) в город переехало свыше 35 млн сельских жителей. Число городов с населением свыше миллиона человек выросло с 3 до 23. 70 % городского насе­ления было занято в промышленности, строительстве и на тран­спорте. Значительно вырос и образовательный уровень населения. В 60–70 годы был осуществлен переход ко всеобщему полному сред­нему образованию. В результате к концу 70-х гг. среднее и выс­шее образование имели более 64 % населения страны (а в 1959 г. – 17 %). В то же время общий уровень культуры оставлял еще желать лучшего.

В сравнении с полуголодными 30–40-ми годами, в 60–70-е гг. значительно улучшилось материальное положение населения, неуклонно росла заработная плата, действовала всеобщая систе­ма пенсионного обеспечения; преобладающим типом городско­го жилища стали отдельные квартиры; в повседневную жизнь вошли телевизоры, холодильники, радиоприемники и т. д.; улуч­шилась структура питания.

…Происходили и объективные социальные процессы, связан­ные с переходом к постиндустриальному труду. Рабочий класс в 70-е гг. стал основной по численности категорией населения (до 65 % работающих к концу 70-х гг.). Второй по численности группой являлась категория служащих и массовая интеллиген­ция (20–30 % от общей численности трудящихся к концу 70-х гг.). Шел процесс повышения уровня образования рабочих и охват индустриальным трудом значительной части инженерно-техни­ческой интеллигенции. В обществе начала формироваться еди­ная социокультурная среда, создающая важные предпосылки для перехода к постиндустриальному обществу. Однако эти перемены социально-культурного характера сами по себе не были достаточными для такого перехода. Эти процессы, не подкреп­ленные полномасштабными экономическими и политическими реформами, направленными на смену всей системы социально-экономических и политических отношений вели лишь к отдель­ным прорывам на периферийных направлениях общественного прогресса и не способны были обеспечить реального перехода СССР в постиндустриальную стадию развития.

Одним из факторов торможения в эти годы стал глубокий нравственный кризис. Сохранение псевдодемократической сис­темы под лозунгами демократии и гуманизма по мере углубления разрыва между декларациями и лозунгами официальной пропа­ганды с одной стороны, и реалиями жизни – с другой, не только препятствовали формированию адекватных новым условиям форм нравственности, но и вели к распаду существовавших тогда норм общественного поведения.

Главным противоречием между властью и обществом, сло­жившимся в эти годы стало противоречие между существующей политической системой и новыми потребностями и запросами стремительно выросшего в интеллектуальном и культурном отношении населения страны. Реализовать эти объективные запросы и качественно новые условия жизни данная власть не могла. Но если в прежние годы от выступлений против режима уберегала карательная машина ОГПУ–НКВД–МГБ, то в новых условиях страх перед карательными органами стал намного меньше, хотя репрессии сохранились, утратив лишь массовый характер и наиболее откровенные формы.

По мере свертывания процессов десталинизации и нараста­ния нравственной эрозии в обществе в нем возникали и ростки «антисистемы». Наиболее наглядно они были представлены в среде интелли­генции. В 1965 г. были арестованы и в начале 1966 г. осуждены писатели Ю. Даниэль и А. Синявский. В 1967 г. подверглись аресту поэт Ю. Галансков и публицист А. Гинзбург. В 1968 г. впервые в качестве репрессивной меры властей против инако­мыслящих были использованы возможности специализирован­ных психиатрических лечебниц. В августе того же года К. Бабицкий, Л. Богораз, П. Литвинов, В. Делоне, В. Дремлюга, В. Файнберг были арестованы за организацию демонстрации на Красной площади против ввода союзных войск в Чехословакию. В 1969 г. были арестованы поэт И. Габай и разжалованный генерал П. Григоренко. В мае 1969 г. была создана первая в СССР открытая общественная ассоциация – Инициативная группа защиты прав человека в СССР (Н. Горбаневская, С. Ковалев, Л. Плющ, П. Якир и др.). С 1965 г. начал свою правозащитную деятельность академик Андрей Дмитриевич Сахаров. В 1974 г. был выслан на Запад А.И. Солженицын. В 1976 г. в Москве была создана группа содействия выполнению Хельсинских соглаше­ний в СССР, которую возглавил Ю. Орлов (в 1977 г. он и другие руководители этих групп в СССР были арестованы). В конце 1979 – начале 1980 гг. были арестованы или сосланы почти все лидеры и активные участники правозащитного движения в СССР (в том числе в Горький был сослан А.Д. Сахаров). Открытым ассоциациям в стране был положен конец.

В СССР действовали также и национальные движения и организации: Украинское национальное движение, Литовское национально-демократическое движение, Эстонское националь­но-демократическое движение, Армянское национальное дви­жение, Грузинское национальное движение, Крымско-татарс­кое движение за возвращение в Крым, движение месхов за воз­вращение на родину, еврейское движение за выезд в Израиль, движение советских немцев за выезд в ФРГ и др. Все они, взятые вместе, представляли собой диссидентское движение.

Многотысячные митинги и демонстрации на основе межна­циональных противоречий имели место в Ереване (1965), Анди­жане и Бекабаде (1966), Фрунзе (1967), Чимкенте (1967), Наль­чике (1967), Тбилиси (1968, 1978), Гроз

Поиск по сайту: