Глава шестая. And you you're not alone, Ohh and I'm where I belong

And you you're not alone,
Ohh and I'm where I belong...
(c) Green Day - Stray Heart.

У Пустого возникло какое-то чувство дежавю, когда в камеру с утра закинули бесчувственного Эвана, спустя две долгие недели его заключения в карцере. Парень осунулся, стал еще белее, а главное – был весь избит, казалось, что на нем нет ни кусочка живого места.

Сказать, что Тайлеру было плохо в карцере, значит, ничего не сказать – в этот раз его не жалели ни капли, избивая раза по два в день перед едой, так что он только и делал, что блевал кровью и не мог есть. А тишина и молчаливые надзиратели заставляли его медленно сходить с ума. Чтобы этого не произошло, он распевал песни, пока его не начинали снова бить, стучал по полу, расцарапывал пальцы в кровь, на стене выводя кровью какие-то каракули, забивался в угол и молчал, или садился на середину и воображал.

Подушечки пальцев полностью стерлись и кровоточили, все лицо было опухшим от ударов, а тело, неприкрытое уже майкой, теперь было изукрашено сине-лиловыми синяками, кое-где с кровоподтеками, а с уголка губ капала кровь. Надзеры явно не заботились о том, чтобы заключенный был жив, оставляя огромные синяки на животе. Они и принесли-то его в отключке, когда он уже не мог быть в сознании от боли, кинув парня на пол как мешок и снова заперев дверь.

Пустой окинул взглядом пребывающего без сознания парня, медленно поднялся и подошел к нему. Первая мысль - позвать Дока, но Йен вовремя вспомнил, что не может этого сделать, поскольку их обоих уже вторую неделю выпускали из камер только на работы. Даже еду приносили сами.

Йен опустился на колени рядом с Эваном, заглянул ему в лицо и коснулся такими же расцарапанными подушечками пальцев, как и у него, щеки парня, при этом все же тихо окликая его.

Парень не пошевелился и не отозвался, будучи хорошенько избитым перед возращением в камеру.

Йен хрипло выдохнул и вновь поднял парня на руки, в очередной раз перенося его на свою кровать и садясь рядом. В пустых запавших глазах вроде ничего и не было, зато чуть кривились губы.

Лекарств у Йена больше не было, были только наркотики, которые могли бы притупить боль, но вряд ли бы парень обрадовался бы, когда очнулся.
Но все же... Пустой вновь выдохнул.

Неожиданно Эван закашлялся, задыхаясь кровью и перевернулся на живот, кривясь от боли и подбирая ноги под себя. Он явно не понимал, где он, потому что зажмурился и глухо застонал, думая, что он все еще в карцере. Перед Йеном он бы сдержался, если бы увидел его, но глаза, не привыкшие к свету, не воспринимали ничего вокруг.

- Успокойся, - почти на самое ухо парню выдохнул Пустой, чуть прикрывая глаза и все же быстро походя к столу, чтобы вытащить из-под него пару одноразовых шприцев. Но для того, чтобы нормально сделать укол, нужно было Эвана перевернуть.

Русый взял шприцы в рот, зажимая их в зубах, осторожно, стараясь не причинить особой боли, перевернул его и осторожно взял за руку, распрямляя ее, чтобы открыть локтевой сгиб.

- Не н… нет!.. – вырвалось у Эвана, он отдернул руку, - бля… г… де я? Где эти уроды? – прохрипел он, хватаясь за живот и снова сворачиваясь в позу эмбриона.

- Да дай ты!.. - кажется, в голосе Йена скользнуло раздражение, но насильно он вколоть наркотик все равно бы не смог. - Угадай, где ты, и дай мне руку.

- Йен? - спросил Эван, прищурясь глядя на парня.

- Дай мне руку, - ледяным тоном повторил Пустой, явно приказывая. Пока что он терпел, но было ясно, что еще секунда - и наплюет на то, что Эвану будет больно.

- Бля-я, зачем? - прохрипел парень. - Чувак, если... ты не плод моего... воображения... то я безумно рад... тебя видеть... - на эту фразу ушли все силы Тайлера, он попытался улыбнуться, но не смог, снова кашляя.

Пустой озадаченно моргнул - ему, вообще-то, не так и часто говорили, что рады видеть, но сразу же чуть поджал губы. О, он однозначно стал слегка эмоциональней за две недели. Совсем чуть-чуть.

- Будет не так больно, - просто ответил парень, показывая шприцы, которые держал в руке. - Чувства притупятся.

- Ок... За наркоту... я потом раскви... таюсь... - почти беззвучно прошелестел брюнет, безвольно лежа на кровати. Он с трудом вытянул руку.

Йен молча кивнул и осторожно вколол парню наркотик, во второй раз чуть сжимая его руку, потому что Сказочник судорожно вздохнул и дернулся.

Прошлось обходиться без всяких дезинфекций, но делать было нечего.

Русый откинул шприцы в сторону, но потом опомнился и пихнул их под кровать, чтобы надзиратели не заметили. Его взгляд лихорадочно сверкнул - все же он действительно был наркоманом, а тут - две недели без ничего, потому что сигареты закончились сразу же, на второй же день.

Эван стиснул зубы, буквально чувствуя, как наркотик распространяется по телу, и все же снова отключился, на этот раз спокойнее выдыхая.

Пустой снова кивнул и, подчиняясь своему желанию, опустился на кровать рядом с парнем, лежа боком и внимательно рассматривая его лицо.

И сам не заметил, как заснул - словно все напряжение за две недели спало с возвращением Сказочника, пусть и в таком виде.

Эван спал беспокойно, иногда просыпаясь урывками, мутно глядя на Йена и снова отключаясь. Изредка он глухо стонал от боли, стискивая зубы и кусая до крови губы, чтобы не закричать и наверняка заставляя Пустого просыпаться.

Окончательно Пустой проснулся после привычного громкого звонка. Сел на кровати, провел по лицу рукой и бесшумно выдохнул, пустыми глазами глядя в пол.

Завтрак не приносили, значит придется ждать до обеда - сегодня дежурил надзиратель, которого Йен знал и который мог передать что-нибудь от Дока.
Но нужно было ждать.

Эван же не просыпался, будучи под кайфом, он метался по кровати, рвано дышал, иногда кашляя прямо во сне, благо он лежал на животе и не мог захлебнуться кровью. И, кажется, у него был сильный жар и его лихорадило после двух недель на холодном полу.

Пустому было не лучше, если не в физическом плане, то в душевном - он испытал на себе все то, что испытала Док четыре года назад, когда он, Йен, лежал точно так же, бредящий и избитый. Понял, наконец, почему она единственный раз в его жизни плакала и не находила себе места, понял, почему Мелкий, совсем ребенок тогда, сам чуть не сошел с ума, и понял Профа, иногда часами молча сидевшего рядом с ним.

На Йена, кроме ломки, накатывали еще и отвратительные волны воспоминаний, словно он снова сидел на голом полу карцера и бредил от боли и одиночества, видя перед собой всех тех, кого видеть просто не мог.

Лекарств не было, наркотиков Эвану больше давать было нельзя, а до обеда - несколько часов.
И хладнокровный убийца Пустой терялся, не зная, что делать.

Тайлер сжал руки в кулаки, впиваясь израненными пальцами в мякоть ладони, резко вдыхая и открывая глаза.

- Папа... - прошептал он сухими губами, снова жмурясь и проваливаясь в забытье, только глаза у него стали чуть мокрее.

Пустой поджал губы и неожиданно даже для себя зарылся тонкими пальцами в волосы парня, перебирая их. Он никогда в любой другой ситуации не сделал бы так - но сейчас он прекрасно понимал, что чувствует Эван.

Чуть приоткрыл рот, но вновь захлопнул его, прозрачными глазами захватывая карие, мутные и чуть приоткрытые.

- Йен... Й... ен, - прошелестел Эван, неожиданно приподнимая руки и обнимая Пустого, тут же снова отключаясь и что-то бормоча.

- Глупый Сказочник, - совсем не так безэмоционально, как хотелось бы, прошептал немного хриплым голосом Пустой, покорно разрешая себя обнимать и понимая, что Эван ничего сейчас не осознает.

- Йен... Йе-ен... - шептал неразборчиво брюнет, пребывая явно не в сознании.

Они пробыли так несколько часов - бредящий, бормочущий что-то Сказочник и тихий Йен, молчащий и даже не шевелящийся, только поглаживающий парня по волосам. Невыносимо плохо было обоим.

Когда все же принесли еду, надзиратель от вида Пустого едва не отшатнулся, но потом все же быстро оглянулся и протянул поднос, на котором, кроме миски, стояло еще и перевернутое блюдце. Единственный сочувствующий надзиратель во всей, кажется, тюрьме.
Пустой кивнул, забрал поднос и дождался, пока парень уйдет и запрет дверь, чтобы поставить его на пол и хрипло облегченно вздохнуть.

Эван к тому времени снова уснул, беспокойно ворочаясь, потому что не находил рядом неожиданно оказавшегося таким нужным Йена. Ему снились какие-то бледные тени прошлого, отец, гладящий его по волосам, Йен, холодно глядящий на него пустыми глазами, Док, смеющийся Проф и грустный Мелкий. И ему от этого было очень плохо.

Под блюдцем, как и ожидалось, оказались таблетки и крошечная записка от Дока, гласившая, чтоб парень не пихал сразу все, а давал по одной в день. Даже если Эван под наркотой.

Тут Пустой чуть прикрыл глаза, поражаясь мысленно, насколько все же хорошо Док его знает, взял с подноса одну таблетку и подошел к Эвану, тяжело опускаясь рядом с ним на колени и тормоша за плечо - нужно было, чтобы парень проснулся.

- Йе-ен, снова... ты? - мутными глазами уставясь на парня, хрипло спросил брюнет, наверняка думая, что это очередной его глюк.

Пустой чуть дернул головой и, даже не пытаясь дать парню таблетку нормально, закинул ее себе в рот и сразу же прижался к его опухшим, покрытым кровяной коркой губам, передавая лекарство так и подталкивая его языком.

Брюнет вздрогнул, бессильно приоткрывая рот и в этот момент позволяя все, что угодно. Он судорожно сглотнул лекарство, шумно задышав носом от недостатка кислорода.

Но Пустой отстранился сразу же, присаживаясь на его кровать рядом и бросая косой взгляд прозрачных глаз на парня.

Эван снова обмяк, отключаясь сознанием от этого мира.

Пустой отвел взгляд, но с места не поднялся, принявшись слегка покачивать головой и постукивать кончиками пальцев себе по колену.
Пытался вернуть себе душевное равновесие.

* * *

Эван спал долго, наверное, сутки, не просыпаясь, но и метаясь по койке меньше, только изредка всхрипывая и что-то бормоча, заставляя Пустого снова поворачиваться к нему. Тайлер очнулся на следующий день, к вечеру, когда в камере уже собралась вся компания, в том числе и Док, которую с возвращением Сказочника все же выпустили.

- Ну и какого хуя ты там нарывался?! - кто орет? Ну, конечно же, Док, потрясая кулаками и бегая по всей камере, сама вся в синяках, худая и растрепанная.

- Я был рядом там, слышал. Ты песни пел, - не такой уж и веселый Проф сидел на стуле, покачиваясь и упираясь затылком в Мелочь. Паренек был притихший, бледный и какой-то напуганный.

Пустой, как и всегда, отошел на задний план - стоял у окна, отвернувшись и ни на кого не смотря, и молчал, тусклым взглядом скользя по стенам и чуть покачивая головой.

- Хах, - выдохнул, шепча потрескавшимися губами, Эван. – Песни… да, там было скучно… А надзерам не нравилось, как… я пою! – он попытался улыбнуться, но не смог, кончики губ только чуть дернулись.

- Ну и долбоеб! Не вопил бы - тебя б не трогали! - заорала снова Док. - Все свои лекарства на тебя угрохала, сраный наркоша, вот и откуда я теперь блять их возьму себе?

- У меня с ними… разные взгляды на жизнь, - брюнет поморщился от громких криков, говоря тихо-тихо, так что его было почти не слышно, - я не… наркоман.

- Скоро станешь с таким образом жизни, мудила! - громогласно заявила девушка, хватая Эвана за руку и болезненно тыкая ему в локтевой сгиб, намекая, что он целый день бредил под наркотой, даже не просыпаясь почти.

- Бля-я-я, кто? – он уставился на здесь собравшихся, замечая у окна Йена. – С-с… - выдохнул он, отворачиваясь к стене и замолкая. Наркотики для него были хуже избиения. Но все же сегодняшнее пробуждение было намного приятнее, по крайней мере, кровью он пока не кашлял, но тело болело, особенно раскалывалась голова от последствий смеси таблеток и наркотиков.

Док с ухмылкой повернулась к Пустому, но тот только чуть качнул головой и просто ответил, не глядя на товарищей:
- Не помню, чтобы ты отчаянно сопротивлялся. Сам дал руку.

Эван промолчал, явно переживая в мыслях не самые лучшие воспоминания, злясь на Йена и не желая с ним сейчас разговаривать. Одновременно он пытался вспомнить, когда успел разрешить исколоть себя наркотиками, но воспаленная голова только еще сильнее затрещала.

- Э, ладно, на Красотку нашу дуйся, но мы-то тоже тут, - Проф хмыкнул и боднул Эвана лбом в спину.

- Я… с вами, да. Сколько я спал? – не поворачиваясь, чтобы не выдать чуть подрагивающих губ, шепотом спросил парень. Ему же надо быть сильным, он обещал себе, что не сломается. Он уже через столькое прошел, не может же сломаться сейчас от гребанных наркотиков.

- Целый день провалялся, да? - Проф повернул голову к Пустому, но тот не шевельнулся, кончиками пальцев скользя по стене. - Видно, да.

- Целый?.. Да плевать, - прошелестел Эван, беря себя в руки и разворачиваясь обратно к ребятам. – Как жизнь? – он чуть приподнял кончики губ.

- Да заебись, хуле там, - за всех ответила Док, подходя к Пустому и с силой стукая его головой о стенку. Парень чуть повернулся, но спокойно убрал руку девушки от себя и отвернулся снова.

Проф, тихо посмеивающийся, перебрался на кровать, усаживаясь рядом с Мелким и растягивая пальцами его губы в улыбке.

- Вы меня задавите, - прошептал Эван, пытаясь ногой спихнуть обоих, но у него ничего не удалось из-за слабости тела.

- Да не боись, не задавим, - добродушно ухмыльнулся Проф, все же чуть отодвигаясь и стараясь не прикасаться к Сказочнику, чтобы не сделать ему больно.

- А вдруг? – слабо ухмыльнулся Эван. – И погибну… я не от руки Йена, как… так? – он бросил взгляд на сгорбленную спину Пустого.

Мелкий тоже кинул взгляд на парня, чуть прикусывая губу и смотря на него с некоторым страхом, но Проф вновь растянул уголки губ парня, сам ухмыляясь и говоря почти в унисон с Доком:
- Какой ужас!
- Ну, ваще пиздецом будет!

- Вот и я думаю… что кошмар, - ответил Тайлер, теперь уже не отрывая взгляда глядя на спину Пустого.

Тот словно понял это, чуть повернул голову, пустыми глазами перехватывая больной взгляд карих. Чуть приподнял светлую бровь.

- Спасибо, - неожиданно произнес Эван, чуть щурясь, потому что Пустой стоял напротив окна, из-за которого все еще бил бледный свет угасающего дня.

Йен даже не пошевелился в начале, а потом просто отвернулся. Взгляд абсолютно не поменялся, ни капли, словно на благодарность ему было плевать.

В принципе, брюнет только этого и ожидал, тут же отводя взгляд от спины парня и пару раз часто моргая.
- Жрать хочу, сил нет… - просипел он, уставясь на Дока, что все еще смотрела Йену в лицо. И что она хочет там увидеть, кроме безжизненной маски?

- Не, чувак, до завтрака терпи, я тебе тут не столовая, бля, - она все же запустила руки в карманы и выудила оттуда обещанную небольшую шоколадку, но не отдала ее сразу, а склонилась к парню и на ухо выдохнула: - Не думай, что я склерозница. Не скажешь, с кем трахался? Я ж могу позвать ее или его, если у вас там великие чувства.

- Издеваешься? – просипел брюнет, вырывая плитку. – С ужина принесли бы чего, жадины… - резко меняя тему, притворно вздохнув, шепнул Тайлер.

- Вот ж ты блять мудло, а я ж из лучших побуждений! - завопила Док, едва удерживаясь, чтобы не врезать парню, и тут же отскочила от него и скакнула к Пустому. - Я ж сказала, что спрошу! Ну, колись, с кем твой Сказочник успел потрахаться, что у него вся грудь расцарапана была? - она ухмыльнулась.

- В следующий раз я уложу амбалов и сам тебя пришью. И скажу, что так и было, - хохотнул, тут же прервавшись, Эван, снова закашлявшись кровью. Стало резко не хватать воздуха, и он неловко перевернулся на живот, пытаясь отдышаться, рукой стирая кровь с губ. – Да что же это… - прохрипел он, борясь с новым приступом кровавого кашля, поджимая под себя ноги.

- Эй-эй-эй, не подохни тут прямо, пожалуйста, а то на нас все повалится, - Док тут же забыла о своем разговоре и подскочила к Эвану, помогая ему сесть на кровати и придерживая.
Проф и Мелкий тут же освободили место, чтобы не мешать парню, а Пустой вновь отвернулся, явно не в настроении и не собираясь обращать на это внимание.

- Бля-я, - просипел, глубоко вдыхая воздух, Эван, закидывая голову назад, потому что в довершение всего кровь пошла еще и из носа. Он широко раскрыл рот, шевеля губами, как рыба, и пытаясь захватить как можно больше воздуха. У него нестерпимо болели легкие.

Наконец он смог перевести дыхание, кашель прекратился, и Эван со стоном повалился обратно на кровать, и только руки Дока не дали ему с нее свалиться.

- Пиздец парню, - прокомментировала девушка, когда брюнет снова отключился.

- И что это с ним? - встревоженно поинтересовался Проф. Док криво хмыкнула.

- Да я тебе блять что, реальный доктор, ебаный пиздец? Ставлю на бронхит, он дохуя и больше на холодном полу провалялся. А если не бронхит - считай, что он подох, - она громко фыркнула и обратилась к Пустому, все еще стоявшему у стены: - Таскай его на улицу, не давай курить и пихни его бошку под кран, чтоб он пил постоянно, понял? - она кивнула и поманила друзей из камеры, что-то громко втолковывая им в коридоре.
Парни остались одни.

Точнее, Эван все еще пребывал без сознания, а когда открыл глаза, немало удивился тишине.

Пересевший за стол Пустой приподнял голову, до этого лежащую на руках, повернулся к парню, скользнув по нему взглядом, но вновь отвернулся.

- Так и будешь, блять, смотреть на меня и отворачиваться? Чувствую… себя экспонатом в му… зее или же… умирающим, - прохрипел, глядя на спину Йена, парень, переворачиваясь на бок.

- Ты и так умираешь, - тихо и равнодушно сообщил парень. - Мы в тюрьме. Тут некому тебя лечить.

- Охуенно, - хмыкнул парень. – А то я не знал. Умираю?.. Еще лучше.

- Не сомневаюсь, - еще более холодно произнес Пустой. Спина его окаменела.

- М-м, - протянул парень, не зная, что еще сказать. Потом глянул на сгиб локтя и вроде бы спокойно спросил:
- Я говорил, блять, что ненавижу… наркотики?

- Ты не был против, - не менее спокойным тоном отозвался Йен. Но все же не разворачивался, острым подбородком упираясь о свои сложенные ладони и глядя в стену.

- Не знаю, в каком… состоянии я был, чтобы… согласиться, - прошипел, пальцем проводя по внутреннему сгибу локтя, Эван, - повернись, твою мать, хотя бы когда я говорю с тобой!

- Незачем, - просто отозвался Пустой. Поворачиваться он не собирался - ему и так было неплохо.

- Блять! Есть, зачем! Не перечь больному человеку! – воскликнул хрипло Сказочник, опуская руку вниз и запуская в Пустого найденным на полу кроссовком.

Парень увернулся от него с легкостью, позволяя врезаться в стену и упасть на стол, прямо на его рисунки, от чего они рассыпались по столешнице и полу, но внимания на это не обратил.

Повернулся, встречаясь пустым взглядом с глазами Сказочника.
- Ну?

- Баран Кигну. Знаешь… такого? - выдохнул Эван, коверкая старую поговорку и отворачиваясь. Он твердо решил обидеться, ну или хотя бы позлить парня. Умирать – так хоть весело!

Светлые брови взметнулись на секунду, и Пустой еще несколько мгновений сверлил взглядом затылок парня, а потом тихо сказал:
- Ты хотел, чтобы я повернулся. Теперь отворачиваешься сам. Мне тоже запустить в тебя кроссовком? - его тон ни на секунду не поменялся. Он не шутил - просто предлагал.

- Ты же не хочешь… со мной говорить, - Сказочник не спрашивал, просто утверждал то, что думал.

- Я говорю с тобой, - заметил парень, вставая и подходя к Сказочнику, глядя на него сверху вниз.

- Молодцом… Дай сигарету? – неожиданно попросил Эван, вскидывая воспаленные глаза на нависающего над ним парня.

- Нет, - спокойно отозвался Пустой, присаживаясь рядом с ним и вытягивая ноги, чья худоба была скрыта за широкими рыжими штанами.

- С хуя ли? – нахмурился брюнет. – Ай, да похуй, у меня своя есть, - он порылся в карманах, извлекая на свет все еще запечатанную пачку, потому что курить в карцере запрещалось. Там вообще все запрещалось.

Пустой резко заломил его кисть, заставляя машинально разжать пальцы и выпустить пачку, выхватил ее и откинул в угол камеры, не меняясь в лице.
- Сказал же: нет.

- Да какого хуя?! – воскликнул сиплым голосом Сказочник. – Ты не имеешь права мне что-то… - он подавился словами, резко и хрипло втягивая воздух, но потом справился и продолжил еще более тише, - …запрещать! У меня губы… чешутся, я курить хочу жутко…

- Чешутся, да? - тихо поинтересовался парень, словно намекая на что-то.

- Да, жутко, две недели без сигарет! Так что отдай, - прошелестел брюнет, не понимая, к чему Йен переспрашивает.

- Нет, - в очередной раз повторил он, чуть прикрывая глаза, словно ему уже надоело это говорить, и внезапно склонился, протянув прямо в губы парня перед тем, как легко поцеловать его: - Раз чешутся...

Тайлер не сопротивлялся, приоткрывая губы и пропуская язык Йена в свой рот. Не то чтобы не хотел сопротивляться, но не было сил. Ему же нужны хоть какие-то отговорки.

Парень отстранился через несколько минут, напоследок проводя горячим языком по припухшим губам Сказочника, слизывая выступившие капли крови, и чуть склонил голову, глядя на него.

Эван зажмурился, явно не желая глядеть сейчас парню в глаза, но все же прошептал:
- Не помогло. Они все равно чешутся. Дай покурить.

- Нельзя, - спокойно покачал головой парень, проводя кончиками пальцев по его заострившимся скулам, словно вновь исследуя лицо, как слепой.

- Почему? Ну, почему нельзя? Ты наркоман, а я… сигаретный маньяк. Ты же понимаешь меня, - выдохнул Сказочник, не открывая глаз и чувствуя легкие прикосновения пальцев Йена к своему лицу.

- Док запретила, - пожал плечами Йен, скользнув пальцами на его губы, затем по крылу носа, осторожно проводя по подрагивающим ресницам. - Умрешь. Не будешь курить. Неделя - минимум, - тихо произнес он.

- Ну, умру, и что? Мне же легче. Вам легче. Больше не будет глупого новичка, что лезет… не в свои дела. Который… жить тебе мешает, - шептал Эван, которому в этот момент отчаянно хотелось курить. Сигареты хоть успокаивали, отвлекали от боли, - дай сигарету… одну.

- Не надейся меня разжалобить, - жестко сказал парень, резко убирая пальцы и поджимая губы. - Мне плевать. Я сказал, что не дам.

- Я не пытаюсь... тебя разж... жалобить. Я только хочу курить. Ну, или пить хотя бы... - Эван отвернулся, потому что понял, что что-то просить бесполезно. Это тюрьма, а Йен ее ребенок.

Пустой поднялся, спокойно взял со стола пыльный стакан, спертый из столовой запасливым Профом, быстро сполоснул его и набрал воды из-под крана.
- Пить - без проблем, - негромко сообщил он, протягивая стакан Сказочнику.

- А курить? - безнадежно протянул брюнет, ощущая неприятное жжение на губах, так что хотелось их расчесать до крови, хотя они и так были все разбиты и потрескались.

- Могу снова поцеловать, - равнодушно отозвался Йен, вновь усаживаясь в ноги парню. - Но не дам курить.

- Нельзя целовать людей, когда… тебе этого… хочется, - делая жадные глотки воды и быстро выпивая весь стакан, сказал Сказочник, - или чтобы… заткнуть их. Это неправильно.

- Это нормально, - он припомнил, что уже говорил что-то такое, и чуть сгорбился, подпирая голову руками и зарываясь пальцами в грязно-русые волосы.

- Нет. Целовать надо обычно либо… м-м… тех, кого любишь, либо тех, кого хочешь. Во втором случае… не так часто. Так что прекрати, - отозвался брюнет, закрывая глаза и снова расслабляясь на кровати. Губы все равно чесались, но, по крайней мере, жуткая жажда чуть поутихла.

- Я не люблю тебя. И не хочу. Сейчас, во всяком случае, - легко парировал Пустой, который действительно был уверен, что ничего к Сказочнику не чувствует, кроме легкого интереса. Он вновь осторожно улегся на ноги парню, упираясь щекой ему в колено.

- Вот потому я и прошу… прекратить, - прошептал Тайлер, все же, в опровержение своим словам, протягивая руку и зарываясь ей в волосы Йену, словно этого ему не хватало две недели.

- Ты делаешь так. По волосам гладишь. Зачем? - внезапно поинтересовался парень, не шевелясь, однако. Он явно против не был.

- Нравится, - пустым голосом без эмоций отозвался Сказочник, перебирая пряди волос.

- Вот и мне нравится, - не менее безэмоциональным голосом отбил Йен, перехватывая его руку и сдвигая ее чуть ближе ко лбу.

- Ну, так наслаждайся… пока я добрый, - усмехнулся Эван, решив спать. Двери давно заперли, ведь время ужина уже прошло, и наступил отбой. Парень расслабился, гладя Пустого по волосам и засыпая.

Парень согласно поерзал, слегка придвигаясь, чтобы лежать было не так неудобно, и тоже закрыл глаза, утыкаясь Сказочнику носом в ногу и чувствуя, что таким темпом привяжется к нему, как был привязан к своим друзьям.
И это было... весьма плохо.

Поиск по сайту: