Глава 12. Джейк приоткрыл один глаз и тут же сощурился от яркого света, бившего через высокое окно прямо в глаза

Джейк приоткрыл один глаз и тут же сощурился от яркого света, бившего через высокое окно прямо в глаза. Утратив ориентацию, он перекатился на другую сторону незнакомой бугристой кровати и оказался лицом к лицу с огромным черным животным, которое прядало ушами и скалило зубы, пытаясь просунуть морду между перекладинами стойла и укусить его.

– Ах ты, чертов людоед! Люциферово отродье! – закричал Джейк и врезал ногой по перекладине в отместку за попытку укусить себя. – О, ччерт! – его босая нога больно ударилась о деревянную перекладину.

Он сел и провел руками по густым рыжим волосам. На лице его появилась гримаса, когда он увидел прилипшее к рукам сено. Болела нога, и болела голова от выпитой вчера бутылки.

Поднявшись на ноги, Джейк натянул ботинки н, ежась от утреннего холода и сырости, почистил щеткой свою шерстяную куртку. Пятнадцать лет назад, когда он нанялся на работу на эту маленькую ферму, он спал в этом сарае каждую ночь. Теперь же, когда Ян удачно вложил его деньги, которые он накопил в совместных с ним плаваниях, Джейк научился ценить комфорт и страшно тосковал по уюту перовых матрасов и атласных покрывал.

– Из дворца в коровник, – пробурчал Джейк, выходя из стойла, в котором провел ночь. Когда он шел мимо стойла Атиллы, тот с силой выбросил вперед копыто, намереваясь попасть в Джейка, но промахнулся, и копыто прошло на волосок от его ноги.

– Это тебе будет стоить первого завтрака, – пообещал Джейк и, испытывая настоящее удовольствие, стал насыпать корм другим лошадям на виду у Атиллы. – Ты испортил мне настроение, – жизнерадостно сообщил он, глядя, как черный конь сердито встает на дыбы и завистливо косится на чужие кормушки. – Когда оно у меня улучшится, я, может быть, накормлю тебя, – Джейк замолчал, заметив, что чудесная гнедая лошадка Яна стоит, как-то странно согнув правое колено и не доставая правым копытом до земли. – Эй, Майка, – ласково заговорил он, похлопав ее по атласному боку, – давай поглядим, что там у тебя с копытом.

Хорошо вышколенная лошадь, которая не проиграла ни одних скачек и получила звание чемпиона на скачках в Хистоне, не оказала никакого сопротивления, когда Джейк поднял ее копыто и озабоченно склонился над ним.

– Камень забился, – сказал Джейк лошади, которая навострила уши и внимательно наблюдала за его действиями умными карими глазами. Джейк поискал взглядом, чем бы подцепить камень, и остановил свой выбор на старой деревянной рейке. – Думаю, она подойдет, – пробормотал он, поднимая копыто и ставя его к себе на колено. Он подцепил камень и облокотился на перекладины соседнего стойла для большего упора. – Вот так. – Вытащив камень, он издал довольное восклицание и сразу же дикий вскрик боли, так как огромные зубы вцепились в его тело пониже талии. – Ах ты, паршивый мешок с костями, – заорал Джейк, отскакивая назад, а потом набрасываясь на перекладины стойла в отчаянной попытке Достать проклятое животное. Но Атилла, прекрасно понимая, что его ждет возмездие, уже отошел в дальний угол стойла и оттуда удовлетворенно поглядывал на Джейка. – Ну ничего, я до тебя еще доберусь, – пообещал он и потряс для доходчивости кулаком.

Потирая укушенный зад, Джейк обернулся к Майке и осторожно прислонился к стене сарая. Он еще раз проверил копыто, чтобы убедиться, что оно чистое, но когда он дотронулся до места, где был камень, гнедая болезненно дернулась.

– Намяло? – сочувственно сказал Джейк. – Ничего удивительного, камень был большой и острый. Но ведь ты вчера никак не показала, что тебе больно, – продолжил он, восхищаясь ее терпением и покладистостью. Потом перевел суровый осуждающий взгляд на Атиллу и повысил голос, чтобы тому было лучше слышно. – Конечно, ты ведь у нас настоящая аристократка, чудесное терпеливое животное – не то что этот несчастный мул, который не достоин даже в одной конюшне с тобой стоять!

Если Атиллу и волновало его мнение, то он постарался этого не выдать, чем окончательно взбесил Джейка. В таком скандальном настроении он и ворвался в коттедж.

Ян сидел за столом, обняв руками чашку с кофе.

– Доброе утро, – как обычно, приветствовал он Джейка, будто не замечая его грозно нахмуренного лица.

– Может, для тебя оно и доброе, только о себе я этого сказать не могу. Ночь, можно сказать, провел на улице и спал бок о бок со скотиной, которая только и думает, как бы сожрать меня. Он уже успел с утра цапнуть меня.

Джейк взял оловянный чайник и стал наливать себе кофе в большую глиняную кружку.

– А твоя лошадь, между прочим, хромает! – злорадно сообщил он Яну, который с улыбкой глядел на него. Усмешка Яна тут же испарилась.

–Что!?

– Ей забился камень в копыто, и она теперь припадает на левую переднюю.

Ян вскочил и, отшвырнув в сторону стул, выскочил из коттеджа.

– Мог бы и не ходить. Так, небольшой синячок, – сказал после его ухода Джейк, наконец успокаиваясь.

Заканчивая умываться, Элизабет услышала внизу мужские голоса. Завернувшись в тонкое полотенце, она подошла к сундукам, которые их нелюбезный хозяин все – таки поднял сегодня утром наверх и оставил за дверью рядом с двумя большими кувшинами воды. Затащив сундуки в спальню, Элизабет подумала, что все ее платья слишком нарядны и легкомысленны для этого скромного коттеджа.

Наконец она выбрала наименее вызывающее – белое батистовое платье с завышенной талией. По подолу шла широкая кайма из вышитых розочек и зеленых листочков, такая же вышивка была на высоких, до локтя, манжетах пышных рукавов. Поверх платья лежала длинная лента с такими же розочками и листочками, и Элизабет взяла ленту в руки, раздумывая, куда ее приспособить, и стоит ли вообще ее надевать.

Она отложила ленту и с трудом влезла в платье. Потом потратила несколько минут на то, чтобы застегнуть длинный ряд мелких пуговок на спине. Справившись с этой нелегкой задачей, она повернулась к зеркалу над рукомойником и вгляделась в свое отражение. Вырез платья, раньше казавшийся довольно скромным, теперь сильно открывал ее располневшую грудь.

– Прекрасно, – вслух сказала Элизабет, с недовольной гримасой глядя на вырез. Она попыталась подтянуть его вверх, но как только отпустила руки, он опять опустился, и Элизабет смирилась. – Ладно, в этом сезоне носили декольте еще ниже, – оправдалась она перед зеркалом и взяла с кровати ленту. Когда она в последний раз надевала это платье в Лондоне, Берта соорудила ей какую-то затейливую прическу, пропустив эту ленту сквозь локоны. Но в Хэвенхёрсте она отвыкла от элегантных причесок и носила волосы распущенными или завязывала их лентой в простой хвост.

– Красив! – воскликнула девушка, потом тряхнула головой в надежде, что она прояснится. – Ну, в таком случае должна тебе сказать, что ты необыкновенно добра и терпима к этому человеку.

Люсинда встала и окинула Элизабет одобрительным взглядом.

– Я бы не стала характеризовать свое отношение к нему как доброе, – задумчиво ответила она. – Скорее его можно назвать практичным. Лиф тебе, по – моему, немного тесноват, но от этого ты смотришься еще привлекательнее. Ну что, спустимся вниз и позавтракаем?

Поиск по сайту: