Глава 19. Элизабет медленно встала, пальцы ее нервно сжались в кулаки, и она взволнованно посмотрела на Александру Таунсенд

Элизабет медленно встала, пальцы ее нервно сжались в кулаки, и она взволнованно посмотрела на Александру Таунсенд, прогуливающуюся по своей великолепной просторной гостиной, отделанной в зеленовато-кремовых тонах.

– Алекс, это безумие! – сердито воскликнула Элизабет. – Дядя дал мне отсрочку до двадцать четвертого, а сегодня уже пятнадцатое! Как ты можешь звать меня сегодня на бал, когда моя жизнь, можно сказать, уже кончена! За все это время мы так ничего и не придумали!

– У тебя есть выход, – уговаривала ее Алекс. – Во всяком случае, с тех пор, как ты приехала, мне приходит в голову только одна идея.

Элизабет перестала закатывать глаза к потолку и резко тряхнула головой, решительно давая понять, что Алекс совсем изменил здравый смысл. Элизабет мчалась в Англию как сумасшедшая, надеясь отговорить дядю, но он встретил ее радостным сообщением:

– Я получил встречное предложение от лорда Марчмэна. У него выше титул и больше состояние, поэтому весьма вероятно, что мне не придется давать за тобой слишком много денег. В общем, я написал ему и попросил окончательно определиться до двадцать четвертого.

Элизабет взяла себя в руки и постаралась использовать хорошее настроение дяди, чтобы уговорить его отпустить ее до этого времени и Лондон. И дядя, зная, что скоро ему наконец удастся сбыть ее с рук, оказался на редкость покладистым и согласился.

– Очень хорошо. Сегодня десятое, ты можешь пробыть там до двадцать четвертого. Если Марчмэн сделает официальное предложение, я дам тебе знать.

– Я… я, наверное, захочу посоветоваться с Александрой Таунсенд насчет приготовлений к свадьбе, – стала на ходу придумывать Элизабет, надеясь, что подруга сумеет найти способ избавиться и от второго жениха. – Она весь сезон будет в Лондоне, и я могла бы пожить у нее.

– Если ты возьмешь с собой своих слуг, то можешь пожить и в моем доме, – великодушно предложил дядя. – Да, пожалуй, будет неплохо, если ты поживешь пока в Лондоне. И Белховен всегда сможет навестить тебя, если ему захочется с тобой повидаться. Кстати, пока будешь в Лондоне, можешь заодно заказать себе свадебное платье. Разумеется, не чересчур дорогое, – нахмурившись, добавил он. – Я не вижу смысла устраивать пышную свадьбу в городе, когда можно прекрасно обойтись скромным венчанием в Хэвенхёрсте. Да и платье, если подумать, не нужно заказывать – ведь осталось подвенечное платье твоей матери, которое она надевала всего один раз.

Элизабет не стала напоминать ему, что ее мать венчалась при большом скоплении народа в Сент-Джеймской церкви, и на ней было роскошное, расшитое жемчугом платье со шлейфом длиной пятнадцать футов, и что венчаться в таком платье в скромной деревенской церквушке по меньшей мере нелепо. Кроме того, она все еще надеялась, что ей удастся избежать свадьбы. А если не удастся, то тем более у нее не было ни малейшего желания обсуждать свой свадебный наряд.

К настоящему моменту она прожила у Алекс уже пять дней, занимаясь исключительно тем, что придумывала и отвергала различные способы избавления от замужества. И вдруг Алекс опять начала разговоры о том, что Элизабет нужно восстановить свою репутацию в обществе, да еще решила сделать это непременно сегодня вечером. Ко всем прочим несчастьям, сэр Фрэнсис Белховен осаждал дом дяди Джулиуса на Променад-стрит, не давая Элизабет проходу.

– Элизабет, – сказала Алекс решительным голосом. – Я готова признать, что еще не проработала план во всех деталях, поскольку он родился только три часа назад – у меня просто не было на это времени, как ты понимаешь, – но если ты наконец присядешь и согласишься выпить чаю, я постараюсь объяснить тебе, в чем его смысл.

– Пойти сегодня на бал – это не выход, – сказала Элизабет, послушно опускаясь на прелестную маленькую кушетку, обтянутую зеленым шелком. Это… – это настоящий кошмар!

– Может быть, ты позволишь мне объяснить? Ты можешь сколько угодно сопротивляться, но это совершенно бессмысленно, так как я уже задействовала все имеющиеся у меня возможности и отказываться от этого поздно. Поэтому я не собираюсь выслушивать никаких возражений.

Нервным движением Элизабет откинула волосы со лба и нехотя кивнула. Александра указала глазами на чашку с чаем, которую лакей поставил перед Элизабет, и та со вздохом взяла ее и поднесла ко рту.

– Объясняй.

– Я думаю, нет смысла напоминать тебе, что в нашем распоряжении осталось всего девять дней. Девять дней, чтобы подыскать тебе более подходящего мужа.

Элизабет подавилась чаем.

– Что? Ты шутишь!

– Ничуть, – спокойно возразила Алекс, отпив глоток из своей чашки. Когда ты дебютировала, то получила пятнадцать предложений за четыре недели. Если ты тогда могла завоевывать по половинке жениха в день, я не вижу причин, по которым сейчас, за полных девять дней, ты не сможешь найти себе хотя бы одного жениха, который был бы тебе приятен. Даже учитывая тот старый скандал. Сейчас ты стала еще красивее, чем два года назад.

При упоминании о скандале Элизабет побледнела.

– Я не могу, – дрожащим голосом сказала она. – Я не могу снова появиться в свете и посмотреть людям в глаза. Не сейчас!

– Возможно, одна ты и не смогла бы этого сделать, но сегодня вечером ты не будешь одна. С тех пор, как мне пришел в голову этот план, я не сидела сложа руки. Сезон только начался, и не все еще вернулись в Лондон, но я послала записку бабушке своего мужа, чтобы она сразу же, как приедет, заехала ко мне. Она должна приехать сегодня, и сегодня же собирался вернуться из Хостонского поместья мой муж, правда, он сначала зайдет в какой-нибудь из своих клубов и появится дома только вечером. Ему я тоже отправила длинное письмо, в котором объяснила всю ситуацию и попросила присоединиться к нам на балу в половине одиннадцатого. И еще я попросила своего зятя Энтони сопровождать тебя на балу. Так что, как видишь, рядом с тобой будут как минимум четверо. Возможно, это и не так много, но ты даже не представляешь, каким громадным влиянием пользуются мой муж и его бабушка.

Александра с нежностью посмотрела на Элизабет и ободряюще добавила:

– Вдовствующая герцогиня Хостонская обладает колоссальным влиянием на общество и беззастенчиво пользуется этим. Ей доставляет необыкновенное удовольствие видеть, как люди подчиняются ее воле. Ты еще не знакома с моим мужем, – с улыбкой заметила Алекс, – но Джордан пользуется чуть ли не еще большим влиянием, чем герцогиня, и он никому не позволит сказать против тебя хоть слово. Если он будет рядом с нами, никто не посмеет даже попытаться.

– А он… он знает про меня? Ну… я хочу сказать, кто я такая?

И что обо мне говорят?

– Я вкратце рассказала ему в письме, что случилось два года назад, и написала, как много ты для меня значишь. Я бы рассказала ему раньше, но с того момента, как я приезжала к тебе в Хэвенхёрст, мы с ним еще не виделись. Он ездил по нашим поместьям и приводил в порядок дела – ведь нас не было в Англии целых полтора года.

Элизабет почувствовала слабость в ногах при мысли о том, что муж Алекс, вернувшись сегодня вечером в Лондон, сочтет ее неподходящей подругой для своей жены или скажет, что не собирается претворять в жизнь их безумные планы. Представив себе эту неприятную и унизительную ситуацию, Элизабет вдруг вспомнила, что у нее нет подходящего платья, и с радостью уцепилась за это препятствие.

– Ничего не выйдет! – облегченно выдохнула она.

– Почему?

– Мне нечего надеть!

– Ну, это ерунда. – Алекс небрежно махнула рукой. – Ты наденешь платье, которое я привезла из Франции. – Она подняла руку, чтобы предупредить протест Элизабет. – Я все равно не смогу его больше носить, – спокойно сказала она. – Я уже слишком раздалась в талии.

Элизабет бросила недоверчивый взгляд на тонкую талию подруги, а Алекс продолжила:

– На следующий год оно выйдет из моды, поэтому будет справедливо, если хотя бы ты сможешь его надеть. Я уже послала записку Бентнеру, чтобы он прислал сюда Берту со всем необходимым, – Алекс обезоруживающе улыбнулась, – потому что на Променад-стрит я тебя сегодня уже не отпущу. У меня есть сильное подозрение, что если я сделаю это, то через пару часов ты пришлешь мне записку, что у тебя разыгралась страшная мигрень и ты лежишь в кровати, обвязав голову полотенцем.

Несмотря на страх и волнение, Элизабет не удержалась и фыркнула, потому что именно об этой возможности только что подумала.

– Я согласна на этот план, – медленно произнесла она, и ее большие зеленые глаза твердо встретились с голубыми глазами подруги, – но только в том случае, если у бабушки твоего мужа не возникнет против меня абсолютно никаких возражений.

Огромный вздох облегчения вырвался из груди Алекс.

– Предоставь это мне.

В дверях появился дворецкий и торжественно объявил:

– Только что прибыла вдовствующая герцогиня, ваша светлость. Я проводил ее в желтую гостиную, как вы приказали.

Алекс поднялась со стула и, изображая уверенность, которой в действительности не чувствовала, сказала:

– Я только перекинусь с ней парой слов. Мне бы хотелось сначала объяснить ей кое-что наедине. – На полпути к двери она остановилась и, оглянувшись, нерешительно добавила: – Мне нужно тебя кое о чем предупредить. Дело в том, что бабушка моего мужа иногда бывает немного… резковата.

«Пара слов», которой перекинулась Алекс с герцогиней, заняла значительно меньше пяти минут, но Элизабет смотрела на часы в страшном напряжении, представляя, с каким негодованием и неохотой будет воспринята просьба Алекс. Когда дверь гостиной распахнулась, Элизабет была уже настолько взвинчена, что вскочила на ноги и застыла, чувствуя себя неуклюжей и нелепой. Об руку с Алекс в комнату торжественно вплыла самая величественная женщина, какую она когда – либо видела. Вдовствующая герцогиня Хостонская обладала царственной осанкой, высоким ростом и пронзительными ореховыми глазами. Аристократический нос и надменное выражение лица с безупречно гладкой белой кожей усиливали внушительное впечатление, которое производила эта женщина.

В устрашающем молчании она подождала, пока Алекс закончит официальное представление и Элизабет присядет в реверансе. Так же молча герцогиня подняла к своим холодным ореховым глазам лорнет и осмотрела Элизабет с головы до ног. Стоя под этим взглядом, Элизабет мысленно уже распростилась с надеждой, что эта женщина согласится оказать ей покровительство – добровольно или поддавшись уговорам Алекс.

Когда герцогиня соблаговолила наконец заговорить, Элизабет услышала резкий завывающий голос.

– Юная леди! – безо всякого вступления начала она. – Александра только что объяснила мне, что хотела бы заручиться моей помощью, чтобы заново представить вас свету. Однако, как я сказала Александре, ей нет никакой нужды посвящать меня в детали скандала, вызванного вашими отношениями с неким мистером Торнтоном два года назад. Они мне прекрасно известны, так же, как и всему остальному обществу. – Она подождала, пока это бестактное и неуместное замечание произведет свой губительный эффект, задев гордость Элизабет, после чего вопросила: – Что я хочу сейчас знать, так это можно ли ожидать от вас повторения подобной истории в случае, если я соглашусь выполнить просьбу Александры.

Элизабет почувствовала, как в ней закипает возмущение, но все-таки сумела сохранить внешнее спокойствие и не отвести взгляда, и, хотя голос ее немного дрожал, он оставался спокойным и ясным:

– Я не могу сдержать злые языки, ваша светлость. Если бы это было в моей власти, я не стала бы предметом того скандала два года назад. Однако я хочу поставить вас в известность, что не имею ни малейшего желания быть вновь представленной этому обществу. У меня до сих пор не зажили шрамы от последнего общения с высшим светом. – Вложив в слова «высший свет» как можно больше презрения, Элизабет закрыла рот и приготовилась к словесному четвертованию, так как вдовствующая герцогиня выслушала ее речь, грозно сдвинув свои белесые брови. Однако через секунду светло-ореховые глаза засветились чем-то вроде одобрения и обратились к Александре. Коротко кивнув ей, герцогиня сказала,

– Согласна с тобой, Александра. Она обладает достаточной выдержкой, чтобы пройти через это испытание. Забавно, не правда ли, – продолжила она, с улыбкой обращаясь к Элизабет, – что, с одной стороны, мы, так называемое светское общество, гордимся своими хорошими манерами, а с другой – большинство из нас предпочитает любым другим развлечениям перемывание друг другу косточек?

Элизабет медленно опустилась на стул, с которого вскочила несколько минут назад, а герцогиня устроилась на кушетке и задумчиво сощурила глаза.

– На балу у Виллингтонов сегодня будет настоящее столпотворение, – через минуту сказала она. – Возможно, нам это даже на руку – там соберется весь свет, а значит, потом будет меньше разговоров, так как все увидят Элизабет собственными глазами.

– Ваша светлость, – начала взволнованная Элизабет, чувствуя необходимость выразить герцогине свою признательность, – вы необычайно добры, что согласились на…

– Чепуха, – недовольно оборвала ее герцогиня. – Я редко бываю доброй. Приятной – временами… – добавила она, и Алекс опустила глаза, в которых заискрился смех, – даже любезной, когда того требуют обстоятельства, но доброй я бы себя не назвала. Добрая – вообще невыразительное слово. Как теплый чай. А теперь послушай моего совета, девочка, – она окинула взглядом бледное заострившееся лицо Элизабет. – Поднимись к себе в комнату и хорошенько отдохни. У тебя утомленный вид, и это меня тревожит. А пока ты будешь отдыхать, – она повернулась к Александре, – мы тут разработаем план действий.

На безапелляционное приказание герцогини Элизабет отреагировала так же, как реагировали на ее приказы все: после секундного замешательства и побуждения возразить она сделала то, что ей было велено.

Алекс поспешно извинилась и пошла проводить Элизабет до ее комнаты. Когда они вошли в спальню, Алекс стиснула Элизабет в дружеских объятиях.

– Прости меня за тот ужасный момент, она сказала, что хочет сама убедиться, хватит ли у тебя мужества, но я и представить себе не могла, что она сделает это таким способом. И тем не менее, радостно воскликнула Алекс, – я же говорила тебе, что ты ей ужасно понравишься, так и вышло!

Алекс удалилась, шурша розовыми юбками, а Элизабет в приступе внезапной слабости прислонилась к двери, спрашивая себя, как же герцогиня должна обращаться с людьми, которые нравятся ей только немного.

Вдовствующая герцогиня ждала Алекс в гостиной, и на лице ее было написано явное замешательство.

– Александра, – сразу же начала она, подливая себе чаю, – мне только сейчас пришло в голову, что есть одно обстоятельство, о котором ты, возможно, не знаешь…

Она умолкла, так как в дверях появился дворецкий.

– Простите, ваша светлость – обратился он к Александре, – но мистер Бентнер очень просит вас выйти к нему. Он хочет вам что-то сказать.

– Кто такой мистер Бентнер? – недовольно поинтересовалась герцогиня после того, как Александра просила немедленно проводить его в гостиную.

– Дворецкий Элизабет, – с улыбкой пояснила Александра. – Он очень милый человек и, кстати, обожает романы о разных таинственных происшествиях.

Секундой позже в гостиную смело вошел плотный седой человек в несколько заношенном черном костюме. Под резким, осуждающим взглядом герцогини он подошел к Александре и, даже не извинившись за вторжение, уселся с ней рядом.

– – В своей записке вы сообщили, что у вас есть план, как вызволить мисс Элизабет из беды, мисс Алекс, – взволнованно заговорил он. – Я сам привез сюда Берту, поэтому и знаю об этом.

– Надежда очень слабая, Бентнер. В основном наш план состоит в том, чтобы попытаться восстановить репутацию Элизабет в обществе и заставить всех забыть о скандале с мистером Торнтоном.

– Мерзавец! – выругался Бентнер. – Когда я слышу его имя, у меня руки чешутся придушить его. – Бентнер потряс кулаком.

– То же самое чувствую и я, – кивнула головой Алекс. – Так что вот каков наш план.

Он поднялся, похлопал Александру по плечу и с добродушной фамильярностью сообщил престарелой леди, которая своей каменной надменностью держала в страхе весь свет:

– Отличная у вас девушка, ваша светлость. Мы знаем мисс Алекс еще с тех времен, когда она была девчонкой и охотилась вместе с мисс Элизабет на лягушек в нашем пруду.

Вдовствующая герцогиня, возмущенная фамильярным обращением Бентнера с Алекс, ничего не ответила. В ледяном молчании она проводила его взглядом до дверей.

– Александра, – потрясенно сказала она, но Алекс рассмеялась и взяла ее за руку.

– Только не упрекайте меня за то, что я фамильярничаю со слугами, бабушка, умоляю вас. Я все равно не изменюсь, а вы понапрасну будете расстраиваться. Вы, кажется, хотели сказать мне что-то важное, когда появился Бентнер.

Отвлеченная этим вопросом от своего праведного гнева на зарвавшегося слугу, герцогиня строго сказала,

– Ты так беспокоилась о том, чтобы поскорее отвести меня к Элизабет и не мучить ее неизвестностью, что у меня даже не было времени обсудить с тобой некоторые факты, которые имеют прямое отношение к нашему делу и могут сильно тебя огорчить, если ты о них еще не знаешь.

– Что это за факты?

– Ты еще не читала сегодняшних газет?

– Нет, а что?

– В «Таймс» и «Лондонской газете» пишут, что Стэнхоуп собственной персоной объявился в Лондоне и официально объявил своим законным внуком и наследником Яна Торнтона. В принципе слухи о том, что он его внук, ходили давно, но лишь немногие знали это наверняка.

– Я ничего не знала, – растерянно сказала Алекс, думая о том, как это несправедливо, что беспринципный обманщик молодых девушек, причинивший столько горя Элизабет, получил огромное состояние и будет жить припеваючи, в то время как ее подруге уготована самая жалкая участь.

– Я вообще впервые услышала его имя шесть недель назад, когда мы вернулись из путешествия и кто-то из знакомых рассказал мне о скандале.

– Ничего удивительного. До последнего года его имя редко упоминалось в светских гостиных. Вы с Джорданом уехали в свадебное путешествие до скандала, поэтому ты не могла слышать о нем даже в связи с этим происшествием.

– Как такой негодяй сумел вызвать у кого-то желание сделать его своим наследником? – возмущенно спросила Алекс.

– Осмелюсь тебе заметить, что никто не «делал» его своим наследником. Он в действительности является родным законным внуком Стэнхоупа. Несколько лет назад мне рассказал об этом по секрету твой муж. Между прочим, тебе нелишне будет узнать, что Джордан – один из немногих людей, которым Торнтон признался в этом.

Александру охватили недобрые предчувствия, она опустила голову и поставила чашку на блюдце.

– Джордан? – обеспокоено переспросила она. – Почему этот негодяй разоткровенничался именно с Джорданом?

– Ты прекрасно знаешь, Александра, – резко заметила герцогиня, – что твой муж далеко не всегда вел такую праведную жизнь, как сейчас. Во времена своей сумасшедшей юности они с Торнтоном вместе шатались по разным злачным местам – играли, пили и занимались прочими вещами, которыми занимаются испорченные молодые люди. Как раз этого я и опасалась – тебе ничего не известно про их дружбу.

Алекс, чуть не плача, закрыла глаза.

– Я так рассчитывала на Джордана. Я думала, он поможет нам восстановить доброе имя Элизабет в свете. Я написала ему письмо, в котором рассказала, как ужасно обошелся с ней один бессовестный негодяй, но не упомянула имени. Я и представить себе не могла, что он мог слышать его имя, не говоря уж о том, чтобы знаться с таким человеком. Я была так уверена, – упавшим голосом добавила она, – что как только он познакомится с Элизабет, то сделает все, чтобы помочь ей.

Герцогиня дотянулась до руки Алекс и успокаивающе сжала ее.

– Мы обе знаем, что Джордан никогда не откажет тебе в поддержке – будь то его друг или враг. Однако в данном случае, моя дорогая, он может и не выказать столь безусловного сочувствия, когда узнает, кто тот бессовестный негодяй. Вот об этом-то я и хотела тебя предупредить.

– Элизабет не должна ничего знать, – с жаром сказала Алекс. – Если она узнает, ей будет непросто общаться с Джорданом, и я не смогу винить ее за это. Нет в жизни справедливости! – добавила она, бросив взгляд на раскрытый номер «Таймс» на журнальном столике. – Если бы она была, то этот совратитель невинных душ не стал бы маркизом, в то время как Элизабет не смеет показаться на людях. Надеюсь, он получил только титул? Старый герцог, учитывая его поведение, не должен давать ему ни шиллинга, ни клочка земли. Мне было бы легче, если бы он оставался простым бедным шотландцем или игроком до мозга костей.

Герцогиня безжалостно фыркнула.

– Не надейся, моя дорогая. И если он заставил Элизабет так думать о себе, то он ее просто одурачил.

– Я больше не хочу ничего слышать, – протестующе замахала руками Алекс. Помолчав, она сердито вздохнула. – Нет, я. все-таки должна знать. Пожалуйста, расскажите мне.

– Ну, рассказывать особенно нечего, – сказала герцогиня, надевая перчатки. – Вскоре после скандала Торнтон исчез с горизонта. Затем, примерно через год или чуть меньше, некто, чье имя долгое время держалось в секрете, купил великолепное поместье в Тилшире, чудесное место, ты знаешь его, назвал его Монтмэйн, реконструировал – говорят, там работала целая армия плотников – и провел современные коммуникации. Затем проходит несколько месяцев и «неизвестный покупатель» приобретает роскошный особняк на Брук-стрит, сразу же начинает переделывать его на современный манер, как и Монтмэйн. Общество было заинтриговано, все гадали, кто же владелец, а несколько месяцев назад к дому номер одиннадцать на Брук-стрит подъехал Ян Торнтон и хозяином вошел в этот дом. Два года назад все считали, что, кроме игры, он больше ни на что не способен, и в большинстве уважаемых домов он был персоной нон-грата. Но сегодня, с грустью должна тебе сообщить, он богаче царя Креза и желанный гость в любой гостиной, в которой соизволит появиться. К счастью, он это делает не так часто. – Герцогиня поднялась, собираясь уходить, и напоследок нанесла Алекс последний удар. – Думаю, тебе можно сказать и еще кое-что, поскольку сегодня вечером ты и сама это поймешь.

– Что вы имеете в виду? – испуганно спросила Алекс, в тревоге вставая с места.

– Шансы Элизабет на успех на сегодняшнем балу значительно уменьшились в связи с заявлением Стэнхоупа.

– Почему?

– Причина очень проста: теперь, когда Торнтон приплюсовал к своему богатству еще и титул, свет пересмотрит свое отношение к тому давнему скандалу и будет считать его всего лишь «джентльменским спортом». Однако это не смоет пятна с ее репутации. Ты понимаешь, о чем я говорю? – Алекс кивнула. – И еще, – добавила она устрашающим тоном.

– Боюсь, что я не выдержу этого. Что?

– У меня, – провозгласила ее светлость, – нехорошее предчувствие относительно этого бала!

То же самое в эту минуту можно было сказать об Алекс.

– Тони согласился сопровождать Элизабет, и Салли тоже, наверное, там будет, – неуверенно сказала она, имея в виду своего зятя и его жену, которые в настоящий момент жили в деревне. – Но мне хотелось бы, чтобы рядом с ней был кто-нибудь из холостых мужчин, кто-нибудь, на кого все смотрят снизу вверх, а еще лучше – боятся. Родди Карстерс подошел бы идеально. Я отправила ему записку с просьбой посетить меня при первой возможности, но он вернется только завтра, самое раннее – сегодня вечером. Только бы мне удалось уговорить его. Все до смерти боятся его едких выпадов.

– Меня они тоже до смерти боятся, – с гордостью напомнила герцогиня.

– Да, я знаю, – тускло улыбнулась Алекс. – Никто не осмелится выступить против Элизабет прямо у вас на глазах, но Родди может запугать их до такой степени, что заставит по-настоящему принять ее.

– Возможно. А может быть, и нет. Где и когда мы соберемся сегодня вечером, чтобы отправиться на это злополучное мероприятие? Алекс молитвенно посмотрела на небеса, потом мужественно улыбнулась. – Мы отправляемся отсюда в десять тридцать. Я попросила Джордана присоединиться к нам в холле у Виллингтонов с тем, чтобы в бальный зал мы вошли все вместе.

Поиск по сайту: