Глава 20. В половине девятого вечера того же дня Ян стоял на крыльце городского дома дяди Элизабет и с трудом подавлял зверское желание убить ее дворецкого

В половине девятого вечера того же дня Ян стоял на крыльце городского дома дяди Элизабет и с трудом подавлял зверское желание убить ее дворецкого, который, казалось, испытывал столь же сильное желание нанести телесные повреждения Яну.

– Я спрашиваю вас еще раз в том случае, если вы не поняли меня с первого раза, – Ян говорил угрожающе ласковым голосом, от которого обычные люди начинали бледнеть. – Где ваша хозяйка?

Бентнер оставался все таким же румяным, разве что стал на тон светлее.

– Ее нет дома! – в который раз повторил он. Он не собирался сообщать местонахождение Элизабет, которая впервые после полутора лет изоляции отправилась на бал в надежде восстановить свое доброе имя, тем более он не собирался сообщать этого человеку, который запятнал это имя и у которого хватило наглости заявиться к ней в дом.

– Я понял, что ее нет, но разве вы не знаете, где она?

– Я этого не говорил.

– Так где же она?

– Мое дело – знать, а ваше – догадываться. За последние несколько дней Яну пришлось проделать множество неприятных вещей, включая разъезды по всей Англии, объяснение с возмущенным отцом Кристины и разговор с дядей Элизабет, который своей алчностью довел его почти до бешенства. Ян великодушно отказался от приданого, как только об этом зашел разговор. Однако торгашество, как у торговца верблюдами, сидело у ее дяди в крови, и он моментально почувствовал, что Яну необходимо получить его подпись на брачном контракте и что ради этого он пойдет на многое. Поэтому Джулиус Кэмерон решился на неслыханный поступок, который в некотором роде удивил даже его самого, и вынудил Яна выкупить свою будущую жену за сто пятьдесят тысяч фунтов стерлингов.

Покинув этого отвратительного человека, Ян поскакал в Монтмэйн, где пробыл ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы запрячь лошадей в карету и разбудить камердинера. Оттуда он отправился в Лондон, в своем городском особняке выкупался, сменил одежду и отправился по адресу, данному ему Джулиусом

Камероном. И вот теперь, после всего этого, ему пришлось столкнуться не просто с отсутствием Элизабет, а еще и с самым наглым дворецким, какого он имел несчастье встречать. Кипя от злости, Ян молча развернулся и сбежал по ступенькам. Дверь захлопнулась за ним с вызывающим грохотом. Он обернулся и утешил себя тем, что завтра этот тип будет уволен.

Забравшись в карету, он дал кучеру указание ехать обратно на Брук-стрит. Его собственный дворецкий открыл ему дверь с должной почтительностью, и Ян проследовал мимо него, мрачный как туча. Поднявшись до середины лестницы, он вдруг подумал, что вечер пройдет быстрее, если он проведет его где-нибудь вне дома и отвлечется от тревожных мыслей о том, как встретит его предложение Элизабет.

Через двадцать пять минут он вышел из дома, одетый специально для «фараона» и велел кучеру ехать в «Блэкмор». Все еще хмурясь, он вошел в слабо освещенный холл элитного мужского клуба, где играли по-крупному и в котором он состоял уже много лет.

– Добрый вечер, милорд, – приветствовал его старший лакей. Ян ограничился коротким кивком, поморщившись про себя этому подобострастному «милорд».

Гостиная была обставлена элегантно и с той простотой, которая отличает настоящий хороший вкус. Это место пользовалось популярностью среди представителей сливок общества, которые предпочитали просто игру пересказыванию последних сплетен, чем грешили зачастую посетители «Уайтса», а также среди менее родовитых людей, но со средствами, влекомых в «Блэкмор» большими деньгами. Задержавшись в дверях гостиной, Ян уже собрался перейти в комнату для игры в «фараон», как слева его окликнул веселый голос:

– Для человека, который только что унаследовал небольшую империю, у тебя слишком мрачное лицо, Ян. Не соблаговолите ли выпить со мной и перекинуться в картишки, милорд?

С ироничной улыбкой Ян развернулся, чтобы ответить на приветстие одного из немногих уважаемых им аристократов, которого он считал своим другом.

– Разумеется, ваша светлость.

Джордан Таунсенд рассмеялся.

– Эти церемонии несколько утомляют, ты не находишь?

– Более чем.

Смеясь, друзья пожали друг другу руки и сели. Джордан тоже всего несколько минут назад вошел в клуб, поэтому им пришлось подождать, пока появится свободный столик. Вскоре администратор усадил их, и мужчины с удовольствием вместе выпили, вкратце пересказав друг другу, что с ними произошло за те полтора года, что они не виделись. Потом они приступили к более серьезному и приятному занятию – игре, лишь изредка обмениваясь отдельными замечаниями. Обычно игра захватывала Яна, но сегодня он был слишком занят другими мыслями, к тому же каждый проходящий мимо их столика считал своим долгом остановиться и сказать хотя бы несколько слов.

– Видимо, секрет популярности состоит в том, чтобы как можно реже появляться в городе, – пошутил Джордан, выдвигая фишки в центр стола.

Ян рассеянно кивнул. У него не выходила из головы Элизабет, которая целых два года прожила в полной зависимости от своего невыносимого дяди. Этот человек торговал собственной плотью и кровью – и Ян стал покупателем. Конечно, это не так, но у него было нехорошее предчувствие, что Элизабет расценит его поступок именно таким образом, поскольку все было проделано без ее ведома и согласия. В Шотландии она навела на него пистолет. Если в Лондоне она выстрелит из него, он не посмеет винить ее за это. В какой-то момент у Яна возникла мысль сначала несколько дней поухаживать за ней, а потом уж сообщить, что они помолвлены. Одновременно он задался вопросом, до какой степени отвратительной покажется ей мысль стать его женой. Белховен, может быть, и отталкивающий тип, но Ян многократно и смертельно обижал ее.

– Я далек от того, чтобы критиковать твою стратегию, дружище, – услышал он голос Джордана и стряхнул с себя оцепенение, – но ты только что поставил на кон тысячу фунтов, имея на руках карты, которые иначе чем пустышкой я бы не назвал.

Ян посмотрел на свои карты и почувствовал, как краска смущения заливает его лицо.

– Я просто задумался, – объяснил он.

– Чем бы это ни было, это уж точно не карты. В противном случае я буду вынужден с горечью констатировать, что ты утратил свое знаменитое чутье.

– Не исключено, – все так же рассеянно ответил Ян, вытянув под столом скрещенные ноги.

– Ну что, еще одну партию?

– Боюсь, что не могу себе этого позволить, – устало пошутил Ян.

Оглянувшись через плечо, Джордан кивнул лакею, чтобы тот принес им что – нибудь выпить, и отодвинул колоду в сторону. Откинувшись на стуле, он тоже вытянул ноги и посмотрел на друга. Сейчас эти двое являли собой образец мужского товарищества в его праздном варианте.

– Ну, давай еще по одной и я ухожу, – сказал Джордан, бросив взгляд на каминные часы. – Обещал Александре быть сегодня с ней на балу и оказать протекцию ее подруге.

Яна забавляло, что каждый раз, когда Джордан упоминает о своей жене, его лицо смягчается и весь он начинает светиться.

– Не хочешь к нам присоединиться?

Ян покачал головой и взял бокал с подноса, принесенного лакеем.

– Там будет дьявольская скука.

– На этот раз скучно не будет наверняка. Моя жена взяла на себя роль защитницы своей подруги и собирается выступить против целого света, чтобы восстановить ее положение в нем. Судя по тому, что она мне писала, это будет настоящий подвиг.

– Отчего так? – спросил Ян больше из вежливости, чем из настоящего интереса.

Джордан вздохнул и откинул назад голову, не испытывая ни малейшего восторга от перспективы после нескольких недель напряженной работы идти на бал и выгораживать там некую оступившуюся девицу, которую он и в глаза-то никогда не видел.

– Два года назад эта девушка попалась в лапы какому-то бессовестному типу, и был страшный скандал. Думая о себе и Элизабет, Ян проговорил:

– Видимо, это не такое уж редкое явление.

– Кажется, это случай исключительный, во всяком случае, так я понял из письма Алекс.

– Почему?

– Во-первых, все говорит за то, что сегодня вечером как минимум половина света от нее отвернется, а другая половина будет ей покровительствовать. Алекс для укрепления своих позиций привлекла тяжелую артиллерию – мою бабушку, а также Тони и меня, что уж, конечно, послабее. Все это сделано для того, чтобы подбодрить девушку, и тем не менее я ей не завидую, Я был бы счастлив ошибиться, но, думается мне, злые языки сегодня растерзают ее на мелкие кусочки. Не знаю уж, кто был этот негодяй, – закончил Джордан, осушив свой бокал и вставая со стула, – но она чертовски сильно пострадала по его милости. Эта девушка, о которой, между прочим, говорят, что она невероятно красива, почти два года была вычеркнута из светской жизни.

Ян застыл, и только его быстрый взгляд метнулся к лицу Джордана, собравшегося уходить.

– Как зовут эту девушку? – резко спросил он.

– Элизабет Кэмерон.

– О Боже! – вырвалось у Яна. Он вскочил и сорвал со спинки стула смокинг. – Где они?

– У Виллингтонов. А что?

– Да то, – в сердцах ответил Ян, никак не попадая в рукава смокинга, – что этот негодяй – я. – Он наконец надел смокинг и расправил кружева на рубашке.

На лице герцога Хостонского появилось неописуемое выражение, и он молча натянул свой смокинг.

– Так это ты человек, которого Александра описала мне как «невыносимого грубияна и низкого соблазнителя невинных девушек»?

– Да, да, все это и еще хуже, – нетерпеливо ответил Ян, хватая его за руку и быстро шагая к дверям. – Значит, так: ты сейчас едешь к Виллингтонам. Я сначала заеду в одно место, а потом тоже приеду туда. И, ради Бога, не говори ничего Элизабет.

Ян прыгнул в карету, крикнул кучеру адрес и откинулся на спинку сиденья, считая про себя минуты и умоляя Господа, чтобы с ней обошлись не так плохо, как он предполагал. И ни на одну секунду ему не пришло в голову, что Джордан Таунсенд понятия не имеет, какие, собственно, мотивы двигают «совратителем», вдруг захотевшим встретиться со своей «жертвой» на балу у Виллингтонов.

Карета остановилась у дома герцога Стэнхоупского, Ян ворвался в холл и, едва не сбив с ног бедного Ормсли, который открыл ему дверь, помчался наверх к деду. Через несколько минут он сбежал по ступенькам, прошел в библиотеку, упал в кресло и уставился на часы. Он слышал, как наверху началась суматоха, – старый герцог призвал к себе камердинера, дворецкого и лакея. В отличие от Яна герцог был на вершине блаженства.

– Ормсли, я нужен Яну! – ликующе сообщил он дворецкому, расстегивая камзол и надевая манишку. – Он пришел сюда и прямо так и сказал.

Ормсли радостно кивнул.

– Конечно, ваша светлость.

– Я чувствую себя на двадцать лет моложе.

– Это великий день. – Куда, черт возьми, подевался этот Андерсон? Мне нужно побриться. И мне нужен вечерний фрак – черный, я думаю, и к нему – брильянтовая булавка и брильянтовые запонки. Господи, перестань ты совать мне эту трость. – Вам нельзя перетруждаться, ваша светлость. Герцог встал и прошелся по комнате. – Ормсли, – сказал он, – если ты думаешь, что я собираюсь опираться на эту дурацкую трость в величайшую ночь своей жизни, то ты просто не в своем уме. Я войду туда под руку со своим внуком, и без всякой посторонней помощи. Ну где этот чертов Андерсон?

– Мы опаздываем, Александра, – сказала вдовствующая Герцогиня, стоя в гостиной Алекс и от нечего делать разглядывая великолепную статуэтку четырнадцатого века на столике атласного дерева. – И надо тебе сказать, теперь, когда все уже готово, у меня появились еще худшие опасения, чем раньше. А моя инуиция меня никогда не подводит.

Александра закусила губу, стараясь подавить растущее волнение.

– Виллингтоны живут прямо за углом от нас, – сказала она, предпочитая ответить на первую реплику, чтобы не обсуждать более грустный предмет. – Как только мы будем готовы, то окажемся у них через несколько минут. Кроме того, я хочу, чтобы все уже собрались к тому времени, когда появится Элизабет. И я все еще не потеряла надежды, что Родди ответит на мою записку.

Словно в ответ на ее слова в дверях гостиной появился дворецкий.

– Родерик Карстерс, ваша светлость, – сообщил он Алекс.

– Слава Богу! – воскликнула она.

– Я проводил его в голубую гостиную. Алекс мысленно скрестила пальцы на счастье.

– Вот и я, моя прелесть, – приветствовал ее Родди со своей обычной усмешкой, отвешивая глубокий ироничный поклон, – явился по твоему срочному вызову и… прошу заметить, прежде, чем появиться у Виллингтонов, в точности, как было приказано.

Родди был стройным мужчиной атлетического сложения, ростом пять футов десять дюймов, с уже редеющими каштановыми волосами и светло-голубыми глазами. Несмотря на довольно обычную внешность, его всегда можно было выделить в толпе благодаря самым элегантным костюмам, а также шейному платку, который он умудрялся завязывать так, что его замысловатые складки никогда не повисали. Этой его способности завидовали все без исключения мужчины, однако Родди своими секретами не делился. Но самой замечательной его чертой был острый насмешливый ум, который не щадил никого и не признавал никаких границ.

– Ты уже слышала о Кенсингтоне?

– О ком? – рассеянно спросила Алекс, думая, как бы ей уговорить его сделать то, что ей нужно.

– О новом маркизе Кенсингтонском, когда-то известном как мистер Ян Торнтон, персона нон грата. Забавно, не правда ли, посмотреть, что сделают с ним богатство и титул? – смеясь, спросил он, внимательно следя за напряженным лицом Алекс. – Два года назад его бы не пустили дальше парадной двери, полгода назад прошел слух, что он разбогател, и мы начали приглашать его на приемы. Сегодня его объявили наследником герцогства, и отныне мы будем охотиться за приглашениями на его приемы. И если посмотреть на вещи с этой точки зрения, – усмехнулся Родди, – то мы довольно неприятная и непостоянная компания. Алекс невольно рассмеялась.

– Ох, Родди, – сказала она, запечатлевая поцелуй на его щеке, – ты всегда заставляешь меня смеяться, даже когда я нахожусь в ужасных обстоятельствах, – как, сейчас, например. И ты мог бы мне очень помочь – если бы захотел.

Родди приподнял надменно изогнутые брови в ожидании продолжения, глядя на Александру подозрительным и одновременно заинтригованным взглядом.

– Ты же знаешь, я всегда твой покорный слуга, – дурашливо ответил он, снова отвешивая ей поклон.

Несмотря на это заявление, Алекс отнюдь не была уверена в этом. В то время как других мужчин боялись из-за горячего нрава или умения владеть оружием, Родди Карстерса боялись из-за его убийственных реплик и острого языка. И если первые не могли принести с собой на бал шпагу или пистолет, то Родди ничто не мешало воспользоваться своим оружием. Даже добропорядочные матроны опасались поссориться с ним. Алекс было отлично известно, как сильно он может навредить и как сильно – помочь, потому что на собственном опыте испытала и то, и другое. Когда она появилась в Лондоне в свой первый сезон, Родди превратил ее жизнь в настоящий ад. Позже он вдруг сделал резкий поворот на сто восемьдесят градусов и сам же заставил свет принять и полюбить ее. Он сделал это не по дружбе и не из чувства вины, а просто потому, что ему показалось забавным попробовать свои силы в восстановлении чьей-то репутации вместо того, чтобы погубить ее.

– Ты мог бы оказать большую помощь одной молодой женщине, имя которой я открою тебе через несколько минут, – осторожно начала Алекс. – Ты мог бы помочь ей так же, как когда-то помог мне.

– Одного раза вполне достаточно, – пошутил Родди. – Мне до сих пор стыдно смотреть людям в глаза, когда я вспоминаю о своем беспрецедентном поступке.

– Она невероятно красива, – сказала Алекс. И В глазах Родди вспыхнул некоторый проблеск интереса, но не больше. В отличие от других мужчин, поклонявшихся женской красоте, Родди получал удовольствие, отыскивая в этой красоте недостатки. Ему нравилось ставить женщин в затруднительное положение и наблюдать, как они из него выпутываются. Но если на него Находила блажь проявить великодушие, он проявлял редкую лояльность к недостаткам своих друзей.

– Два года назад она стала жертвой низких сплетен и была вынуждена покинуть Лондон. Это моя давняя и очень любимая подруга.

Алекс с надеждой всматривалась в бесстрастные черты Родди и никак не могла понять, согласен он помочь ей или нет.

– Сегодня вечером мы все – вдовствующая герцогиня. Тони и Джордан – собираемся встать на ее сторону на балу у Виллингтонов. Но если бы и ты согласился уделить ей хотя бы немного внимания, а еще лучше – стать ее кавалером на этот вечер, это было бы неоценимой поддержкой, и я стала бы твоей вечной должницей.

– Алекс, если бы ты была женой кого-нибудь другого, а не Джордана, я бы поинтересовался, каким образом ты собираешься выразить свою благодарность, но поскольку у меня пока нет желания проститься с этим бренным миром, я, пожалуй, воздержусь от подобного вопроса и вместо этого попрошу у тебя только твою очаровательную улыбку.

– Родди, я говорю серьезно, мне очень нужна твоя помощь, и я буду всю жизнь благодарна тебе за это.

– Я начинаю дрожать от нетерпения, моя прелесть. Кто бы она ни была, дела ее, должно быть, действительно плохи, раз тебе требуется моя помощь.

– Она очень красивая и храбрая и понравится тебе необычайно.

– Я даже смущен оказанной мне честью встать на ее защиту. Кто… – его взгляд скользнул к двери и застыл там, а обычно бесстрастное выражение лица уступило место благоговейному восхищению. – О, мой Бог, – прошептал он.

В дверях, словно сказочное видение, стояла молодая женщина в переливающемся серебристо-голубом платье с глубоким квадратным вырезом, открывающим восхищенному взгляду роскошную нежную грудь, и перехваченным по диагонали лифом, подчеркивающим тонкую талию и округлые бедра. Блестящие золотые волосы были сколоты на затылке сапфировой булавкой и в художественном беспорядке спадали на ее плечи и спину, их мягкие волны вспыхивали золотыми искрами в мерцающем свете свечей. Из-под ровных разлетающихся бровей и длинных темных ресниц, как драгоценные камни, сияли зеленые глаза – не нефритовые и не изумрудные, а нечто среднее между этими оттенками.

После первых минут потрясения Родди стал с пристрастием истинного знатока выискивать в ней какие-нибудь недостатки, но, пристально вглядываясь в каждую черту, находил только совершенство – и в нежно очерченных скулах, и в стройной белой шее, и в мягком изгибе губ.

Видение в дверях слегка пошевелилось.

– Простите, – тихим музыкальным голосом сказала девушка Александре с улыбкой, от которой растаял бы лед, – я не думала, что у тебя кто-то есть.

И, грациозно взмахнув серебристо-голубым подолом платья, она развернулась и исчезла, оставив остолбеневшего Родди изумленно смотреть в дверной проем. Александра воспарила от надежды. Первый раз в жизни Родди проявил искренний интерес к женскому лицу и фигуре. Его слова вдохновили ее еще больше.

– Мой Бог, – благоговейно прошептал он, – она настоящая?

– Самая что ни на есть настоящая, – радостно заверила его Александра, – и очень нуждается в твоей помощи. Только она не должна знать, что я попросила тебя об этом. Ведь ты поможешь нам, правда?

Оторвав взгляд от двери, Родди потряс головой, чтобы стряхнуть наваждение.

– Помочь ей? – сухо спросил он. – Да я готов предложить ей свою драгоценную руку! Но сначала мне нужно узнать ее имя, хотя что-то в ней кажется мне чертовски знакомым.

– Так ты поможешь?

– Разве я уже не сказал? Как зовут это сказочное существо?

– Элизабет Камерон. Она дебютировала в позапрош… – Алекс замолкла на полуслове, увидев, как улыбка Родди вдруг стала сардонической и жестокой.

– Ах, это маленькая Элизабет Кэмерон, – пропел он как бы про себя. – Jонечно, как же я сразу не догадался. Имя этой крошки было на слуху у всего города, после того как ты уехала в свадебное путешествие. Но должен тебе сказать, она изменилась. Кто бы мог подумать, – продолжал он уже вполне нормальным голосом, – что в качестве компенсации за изгнание судьба наградит ее еще большей привлекательностью.

– Родди, – сказала Алекс, чувствуя, что его настроение резко переменилось. – Ты уже согласился.

– Тебе нужна не помощь, Алекс, – развел он руками. –

Тебе нужно чудо.

– Но…

– Прости. Я передумал.

– Это из-за того старого скандала?

– В некотором роде.

Голубые глаза Александры заполыхали опасным огнем.

– Кому, как не тебе, Родди, знать, как рождаются слухи!:

Кому, как не тебе знать, что в большинстве случаев они не имеют под собой никакой почвы, хотя бы уже потому, что ты сам частенько сочиняешь их и вносишь свой вклад в их распространение!

– Я и не сказал, что верю тому, что о ней говорят, – холодно протянул Родди. – Мне вообще трудно поверить, что мужская рука, включая и руку Торнтона, касалась когда-либо этой фарфоровой кожи. Тем не менее, – остановил он порывавшуюся что-то сказать Алекс, – общество не столь снисходительно, как я, или в данном случае – не столь великодушно. Сегодня вечером на нее будут смотреть в упор, как на пустое место, и ни влияние Таунсендов, ни мое собственное не смогут этого предотвратить. И хотя мне страшно пасть в твоих глазах еще ниже, чем я уже, судя по твоему взгляду, пал, я все-таки скажу тебе малоприятную правду, моя дорогая Алекс, – с сардонической усмешкой добавил он. – Если сегодня на балу у Виллингтонов какой-нибудь холостяк будет настолько неосторожен, что проявит интерес к этой девушке, он станет всеобщим посмешищем, а я не хочу, чтобы надо мной смеялись. Я не настолько смел и именно потому всегда смеюсь над другими. Более того, – Родди потянулся за шляпой, давая понять, что заканчивает разговор, – в глазах общества Элизабет Кэмерон – подержанный товар. Любого холостяка, который приблизится к ней, сочтут либо дураком, либо развратником, в любом случае его постигнет та же участь, что и ее.

В дверях Родди обернулся, уже как всегда улыбающийся и невозмутимый.

– Все, что я могу сделать, это заявить сегодня, что лично я не верю в то, что Элизабет Кэмерон была с мистером Торнтоном в лесном коттедже или в оранжерее, или вообще где бы то ни было. Возможно, это несколько приостановит бурю, но она все-таки разразится.

Поиск по сайту: