Глава 29. - Виновна! – Старшина присяжных заседателей произнесла эти слова и села, а я вымученно подняла глаза к потолку

- Виновна! – Старшина присяжных заседателей произнесла эти слова и села, а я вымученно подняла глаза к потолку, пытаясь остановить подступающие слёзы.
Я видела убитое, измученное лицо Джейса, и выражение страха и ужаса на лице Эшли. Я слышала, как заплакала мама, и как отец говорил ей слова утешения. Как плакала Кейли, мотая головой на успокоительный тон Дена, и Кэтрин, которая уткнулась лицом в рубашку Стива, как не верили в услышанное все мои друзья и близкие, сидящие в зале суда. Кто-то злился, кто-то плакал, кто-то просто отказывался это понять и что-то безостановочно говорил. Я понимала, что теперь буду сидеть в тюрьме долгие годы своей жизни. Но самым сильным наказанием для меня стало только то, что меня признали виновной. Виновной в том, чего я не совершала. И теперь на мне лежало клеймо убийцы.
Я невольно окинула взглядом присяжных. Они сидели, склонив голову, и ни на одном лице я не увидела удовлетворения от выполненного долга или облегчения. Они все, как один, были чем-то озабочены. В их поведении и позах отражалось какое-то иное чувство, близкое к вине. И оно разрывало их изнутри. Особенно в глаза мне бросилась та самая женщина, которая озвучила мой приговор. Она судорожно сжимала что-то в руках, будто оберегая, сидела с глазами, возведенными к верху и что-то шептала. Молитву. Я поняла, что она молилась, а потом увидела, как она целует кулон, который только что сжимала в руках. Её взгляд обратился на меня, но она тут же отвела глаза, и я увидела, как по её щеке скатилась слеза, которую она осторожно, но быстро смахнула.
Она снова посмотрела на меня, и я увидела в её глазах такую боль и такой страх, что мне в одно мгновение всё стало понятно. Я смотрела в глаза этой женщины, которая явно мучилась от того, что ей пришлось сделать. Но я не кинула на неё осуждающего взгляда, ни на секунду я не позволила себе дать ей понять, что я виню её, и всех их. Потому что, я, действительно, не винила никого, кто находился в этой комнате.
Всё то, что случилось после, я совершенно не помню, потому что всецело была поглощена своими мыслями. Джейс говорил что-то о доказательствах и повторном слушании, с меня же требовалось сказать последние слова. Никогда ещё то, что я говорила, не выходило у меня настолько тяжело. Мой голос дрожал, ноги подкашивались, разум затуманивался от осознания того, что на самом деле всё это взаправду. Я держалась, чтобы не заплакать, и ощущала пустоту внутри себя. Она заполняла меня целиком, вызывая холод и отчаяние. Меня сдавливал страх, и я чувствовала нестерпимую боль, которая теперь стала единственным ощущением, никогда меня не покидавшим.
Судья объявила о закрытии дела, и я обреченно закрыла глаза.
- Вы не можете посадить её.
Я подняла свой взгляд и увидела, как Джейс стремительно направился в сторону судьи, складывающей документы в папку. Она воззрела на него свои большие синие глаза, и я заметила её сочувственный взгляд.
- Так решили присяжные.
- Но доказательства! – Джейс развел руками. – Мы предоставили вам столько фактов, которые, как минимум, должны были бы породить в них, и в вас особенно, сомнения насчет всего этого дела!
- Не нужно. – Судья Олдридж рукой остановила охранников, которые направились успокоить моего разбушевавшегося парня, и обратилась к нему. – Мистер Максвелл, я понимаю, что вы сейчас чувствуете, но я ничего не могу сделать. Закон есть закон. И перед ним бессильна даже я.
- Судья – большая часть закона, и от него тоже зависит, какой приговор будет вынесен.
- Я уже закрыла дело. Приговор вступил в силу. Мисс Парсон признали виновной, и тут я не в силах помочь. – Она одарила Джейсона проникновенным взглядом. – Вы уже откладывали суд на неделю, мистер Максвелл. У вас был шанс.
- Но вы же видите, что здесь всё не так. Всё сфабриковано, подстроено. Воздух в этом зале пропитан ложью и страхом. Они все. – Он машинально указал рукой на присяжных заседателей. – Все до одного знают, что Рэйчел Парсон не убивала Боба Уоллиса. Но они молчат. Молчат, потому что кто-то закрыл им рты. Я не знаю, на что он надавил, но, видимо, на что-то очень ценное для каждого из них. Семья, дети, возможно, какой-то секрет. Мэгги. – Джейсон подошел ближе к судье, и я вопросительно подняла бровь. Мэгги? Он назвал её по имени? Может они были знакомы по делам, которые вели вместе? – Ты же знаешь, что не сможешь жить с этим. Я помню, как хорошо, ты читаешь по лицам, и что люди для тебя во многих случаях, как открытые книги. Только посмотри на эту девушку. Разве ты можешь назвать её убийцей?
Мэгги направила на меня свой взгляд. И я увидела, каким он был внимательным и мягким одновременно. На вид Мэгги Олдридж было около пятидесяти. Она была симпатичной брюнеткой с вздернутым носиком и запоминающейся улыбкой. Она нравилась мне по тому, как держалась и говорила. Но, почему-то, что-то внутри меня будто отводило меня от неё. Да, эта женщина, безусловно, понравилась бы любому, кто лишь заметил бы её. Она была эффектная. Она сильно отличалась от всех тех судей, которых я когда-либо видела. Она была строгая, но вряд ли её можно назвать подкупной, в ней была справедливость, чувственность и преданность. И да, Джейсон был прав, она никогда не смогла бы жить с виной на сердце, потому что она убивала бы её каждый день.
Я подумала о том, скольких людей она уже посадила и о том, все ли они были виновны. Её взгляд был сочувственным и обезоруживающим. Я знала, что пойму, что она чувствует, если Мэгги сейчас расскажет мне об этом с помощью своей мимики. Мне хотелось знать, что она думает, хотя это вряд ли помогло бы мне, но я должна была знать. Она смотрела на меня долгим испытывающим взглядом, в котором читалось явное сожаление и сомнение. Мэгги вымученно закрыла глаза и опустила их на бумаги, которые лежали на её столе.
- Прости, Джейсон. У меня ещё одно слушанье, мне надо готовиться. – Олдридж взяла папку и направилась к двери. - Тебе лучше смириться с этим. И ей тоже.
Мэгги вышла, и я увидела, как Джейсон коснулся рукой своего лба и как сильно она тряслась. Он облокотился руками о стол и сильно ударил по нему ногой. Моё сердце болезненно сжалось, потому что я понимала, как страдал Джейс. Ко мне подошли двое охранников, и я повернулась к ним, чтобы они надели на меня наручники. Джейсон посмотрел на меня, и еле различимо помотав головой, сильно сжал губы. Я кивнула ему и постаралась улыбнуться. В его взгляде читалась такая сильная боль, что смотреть на всё это было просто невозможно, не испытывая при этом щемящего покалывания в груди. Я бросила на него последний, полный нежности взгляд и шепнула ему слова любви.
Меня повели из зала суда по узкому длинному коридору. Я закрыла глаза и дала волю своим слезам. Я шла, опустив голову вниз, и медленно выдыхала, пытаясь не впасть в истерику и быть сильной.
Я вспомнила убитую горем маму, папу с раскрасневшимися от слез глазами, но державшегося, потому что он был главой семьи, сестренку, которая отчаянно билась на груди у своего жениха, не веря в то, что происходило у неё на глазах. Боль. Все, кто находился сегодня здесь, чувствовали именно её, причем в таком невообразимом количестве, что мне до дрожи хотелось сделать хоть что-то, чтобы избавить их от всего этого. Я была рада, что мой маленький мальчик не знает, что со мной, была рада, что он не видит этого. Но я совершенно не знала, что ему сказать, как можно объяснить пятилетнему ребенку, что его мама просто не сможет находиться рядом с ним. Я представила, как не увижу его первых оценок в школе, первого забитого меча в ворота, первой влюбленности, первой ошибки, первой драки. Что не буду с ним в моменты печали и слабости, и что не поддержу его в минуты отчаяния. Всё это вызывало во мне такое материнское горе, что я еле сдерживала нервные рыдания, готовые вырваться из моей груди.
Я с большим усилием заставила себя выровнять своё дыхание и успокоиться. Я вспомнила лицо судьи Олдридж, и её глаза. Они чем-то настораживали меня. Она была хорошей женщиной, но у всякой хорошей женщины есть то, что заставит её быть плохой. И Мэгги не была приписана мной к лиге святых. Я могла с легкостью определить, чувства и ощущения человека лишь по выражению его лица, к этому добавлялись неосторожные движения, слова и мимика. Я могла прочесть по глазам все мысли и эмоции, которые он испытывал. Мэгги Олдридж понимала, что я не виновна, и она только что доказала мне это.

***

Меня поместили в одиночную камеру, но женщины, которые находились повсюду, всё равно умудрялись внушать мне страх и панику. Я знала, что такое тюрьма, и сама мысль о том, что я нахожусь в ней, заставляла меня холодеть внутри. Радовало лишь то, что я содержалась не в крыле особо опасных преступников и среди моих «соседей» не было жестоких и беспощадных серийных убийц, насильниц или маньячек. Да, и женщины бывают насильниками и маньяками, и то, что я не рядом с ними, если честно, было для меня огромным облегчением.
Но даже этот факт не успокаивал меня настолько, чтобы я не дрожала и не вздрагивала при любом шорохе по ночам. К моему великому сожалению, я читала и смотрела слишком много, чтобы отлично знать, как воспринимают новичков в тюрьме, и что лучше помалкивать в тряпочку, если ты слабый. Или сразу ставить на место, если сможешь держать свой статус до конца.
Я выбрала себе спокойную стратегию. Зарабатывать синяки и ходить с переломанными костями, было для меня не очень заманчивой перспективой. Тем более, что боли с меня за всё это время итак было достаточно.
Когда мы гуляли, или ходили на обед, я старалась держаться в стороне, но некоторые взгляды просто сверлили меня насквозь, отчего мурашки расползались по всему телу. Кормили нас отвратительно. Но я никогда не возмущалась, довольствуясь тем, что есть.
Охранники здесь были, мягко говоря, суровые. Но один из них относился ко мне очень по-доброму. Его звали Хью. Я сидела тут уже три дня, и мы успели немного сблизиться. В свою смену он постоянно улыбался мне, проходя мимо моей камеры, и мы даже иногда немного болтали. Он был приятным парнем, и его присутствие на время меня успокаивало и даже взбадривало. Я не чувствовала себя настолько одинокой, и была благодарна ему за его ко мне отношение.

Было утро. Мы уже позавтракали, и я лежала в своей камере, разглядывая потолок. На нём ничего не было, но я представляла себе разнообразные картинки, составляя различные истории. Они были забавные, романтичные, страшные или просто милые.
Смешно, но что ещё делать, находясь в одиночной камере в тюрьме? Ты испытываешь скуку, в то время, когда не испытываешь страх и отчаяние, а по мне, так лучше умирать от скуки, чем от чьего-либо кулака в живот.
Внезапно мои размышления прервал звук открывающейся решетки, и я повернулась на бок. Это был Хью.
- Вставай, Рэйчел. К тебе посетитель. – Он улыбнулся мне и я подскочила.
- Слава Богу.
- Только… - Он указал на наручники в его руках. – Ты не будешь…
- Надевай. – Я улыбнулась и подставила ему запястья. – Давай, не медли. Я хочу поскорее узнать, кто пришел.
- Ты не похожа на других. – Хью ухмыльнулся и стал надевать на меня наручники. - Какому придурку только пришло в голову, что ты можешь кого-то убить. Ты вряд ли муху то прихлопнешь.
Я улыбнулась ему, и мы вышли из камеры.
- Вообще-то ты прав, я боюсь убить даже комара, который кусает меня. И я всегда кричала на папу, который убивал каких-либо жуков. Мне жалко даже пауков, которых я боюсь. И змей, которых не люблю.
- Ты ангел воплоти.
- Ага, только вот мой нимб, кажется, где-то затерялся. – Он рассмеялся, и я довольно улыбнулась. Удивительно, как только этим коротким разговором он заставил потеплеть в моей душе. Я чувствовала себя спокойнее, и мне даже показалось, что у меня появилось настроение. Хотя, звучит это и весьма глупо.
Я заметила, что мы прошли то место, где обычно все встречаются с заключенными и направились немного дальше. Я вопросительно посмотрела на Хью.
- Куда мы идем? Ты же сказал, что ко мне пришли.
- К тебе и пришли. Только вот свидание у вас будет не там, где обычно.
- Почему? – Я удивленно вскинула брови.
- Увидишь.
Хью подвел меня к какой-то двери и снял с меня наручники.
- Что ты делаешь? – Я нервно задергала руками. – Надень их обратно! – Я перешла на шепот. – А что, если узнают, что ты снял их с меня? Тебя же уволят!
- Успокойся, Рэйчел. Мне было приказано снять их с тебя.
- Правда? – Я вопросительно уставилась на Хью. – Я ничего не понимаю.
Он снова ухмыльнулся и убрал наручники в карман.
- Заходи. Я буду ждать тебя здесь, если что, зови.
- Эмм, ладно.
Он открыл для меня дверь, и я вошла. Первое, что мне бросилось в глаза это чисто фиолетовые стены. Цвет был безумно красивым, и я даже удивилась, что в тюрьме существует такая комната. Я увидела черные кожаные диваны и огромный кофейный стол между ними. На диване сидела женщина, и как только она повернулась ко мне лицом, мои глаза широко расширились. Судья Олдридж!
- Рэйчел. Я рада, что ты пришла. Садись. – Она указала мне на диван напротив себя. Я медленно подошла к дивану и присела на самый конец, выразительно смотря на свою посетительницу.
- Я не ожидала увидеть вас.
Казалось бы, она полностью проигнорировала мои слова, но не сводила с меня внимательного взгляда.
- Преступники так не сидят.
- Простите?
- Твоё положение. То, как ты сидишь. Убийца никогда не сел бы на самый краешек дивана, поджав при этом ноги и, положив руки перед собой.
- А как бы он сел?
- Это важно? Главное, что не так, как ты.
- Значит, выходит, вы думаете, что я не убийца.
- Я этого не говорила. - Я кивнула и промолчала. Она пытается понять, стану ли я защищаться и оправдываться. Пытается психологически надавить на меня, чтобы проверить свою теорию насчет моей невиновности. Не выйдет. Я никогда не буду унижаться, доказывая что-то, что касается моей честности. Я не убийца. Я это знала, это знали мои близкие. – Ты не хочешь сказать мне, что я не права?
- А зачем? Разве это что-то изменит? Вы же сами сказали, что приговор уже вошел в законную силу и вы бессильны. Так зачем мне пытаться что-то вам доказать? Ради чего?
- Например, ради своей свободы.
Я, казалось бы, лишилась дара речи. Но решила быстро исправить эту ошибку. Она не должна почувствовать, что я зацепилась за эти слова.
Я пожала плечами.
- Факты и улики говорят за меня. Мне сказать нечего.
Она долго смотрела на меня, как тогда, в суде. И я почувствовала, какой силой обладает взгляд этой женщины. Он, казалось бы, действует как рентген. Проникает в самую глубь, залезая в суть, познавая тебя целиком, от начала и до конца, и выставляя всё, что внутри, на всеобщее обозрение. Такой взгляд мог бы испугать, заставить занервничать или смутиться. Но не меня. Я знала, как поступают такие люди, и знала, как нужно себя вести. А ещё, я просто знала, что то, что она считает с меня, сыграет мне лишь на руку. Поэтому я расслабилась и просто ждала.
- Ты очень интересная девушка, Рэйчел. Теперь я понимаю, чем ты так зацепила Джейсона. - Джейсона? Причем тут он? Я села глубже на диван и вопросительно посмотрела на Мэгги. – Давно вы вместе?
- Это вряд ли относится к делу.
- Я просто интересуюсь. – Она улыбнулась мне, но её улыбка не слишком мне понравилась. – Он сильно любит тебя. А ты?
- Вы хотите поговорить о Джейсоне? Вы пришли ко мне, чтобы обсудить мою невиновность, или виновность, я не знаю, что у вас в голове, и плавно перешли на наши с Джейсоном отношения. Что вам нужно?
- Я хочу предложить тебе сделку, Рэйчел.
- Сделку? Простите, я не…
- Я вытащу тебя отсюда.
На этих словах меня будто подбило. Земля начала уходить у меня из-под ног, а комната начала вертеться. Я почувствовала легкое головокружение.
- Вы… - Я вопросительно посмотрела на судью. – Вы не можете.
- Могу. При наличии улик и фактов. При собрании нового слушанья. Закрытого. Без присяжных.
Мои глаза широко раскрылись, и я отрицательно завертела головой.
- Я не понимаю,… зачем вам это?
- Потому что я не могу жить с мыслью, что посадила невиновную девушку в тюрьму. Я знаю, что ты не убивала того человека.
- Откуда вам это знать?
- Я вижу это по твоим глазам.
Я медленно кивнула.
- Хорошо. Допустим, что вы говорите правду. И вы не сможете жить с осознанием того, что помогли посадить невиновного. И вы сделаете так, что я выйду на свободу?
- Да. Именно так.
Я недоверчиво посмотрела на неё. И заметила что-то в её глазах, что заставило меня не радоваться тому, что я услышала.
- В чём подвох?
- А ты, действительно, умная. И хорошая. Тебе здесь не место. – Она привстала, расправив свою строгую черную юбку, и подошла к графину с водой. - Но ты права, есть подвох. - Я смотрела, как она наливает себе в стакан воду и ждала, пока она что-нибудь скажет. Я отрицательно покачала головой, когда она предложила мне воды, и она снова села передо мной. – Как я уже сказала тебе, это сделка. Соответственно, взамен на твою свободу, я хочу кое-что от тебя получить.
- Денег? Вы хотите денег?
- Нет, не денег. Они меня не интересуют. – Она отпила из стакана, при этом, не сводя с меня интригующего взгляда.
- Не тяните, мисс Олдридж. Говорите прямо.
- Хорошо. – Она кивнула и поставила стакан на стол. Моё сердце упало в предвкушении чего-то нехорошего для меня. – Я хочу, чтобы ты рассталась с Джейсоном Максвеллом. И ни слова не говорила ему о нашем разговоре. Иначе ты сядешь обратно.
- Что?! – Я вскочила с дивана. – Да вы что, с ума сошли? Какое вам дело до наших с Джейсоном отношений? Зачем вы лезете в них?
- Успокойся, Рэйчел. – Она медленно привстала и теперь наши глаза находились на одном уровне. Только вот её, в отличие от моих, не полыхали от злости. – Я предлагаю тебе шанс выбраться отсюда.
- Шанс? Вот как вы это называете? Это шантаж! Чистой воды!
- Нет, это сделка, на вполне допустимых условиях.
- Вы не понимаете, чего просите. Джейсон – моё всё! Он моя семья!
- Ничего. У тебя есть родители. И сын. – Она помолчала, и я тут же вздрогнула. Её глаза загорелись, и я поняла, что она хочет сказать. Нет, только не это!
- Не надо. – Я отвернулась и обошла диван, повернувшись к ней спиной.
- Ты нужна своему мальчику, Рэйчел.
- Прекратите. – Я начала закрывать ладонями уши, чтобы не слышать её слов, и приглушить нарастающее внутри меня волнение. Мои ноги сильно подкашивались, голова кружилась всё сильнее.
- Ему необходима мама. Тебе необходим твой сын. И всё в твоих руках.
Я отрицательно замотала головой.
- Я не хочу вас слушать.
- Хочешь, Рэйчел. – Она подошла ко мне почти вплотную и одернула мои руки вниз. – Это твоя единственная возможность, другой не будет.
Я почувствовала, как моё сердце бешено колотится.
- Зачем вам это? Чего вы добьетесь?
- Это не важно. Скажем так, Джейсону так будет лучше.
- Не вам решать, как ему будет лучше.
- Каков будет твой ответ?
- Нет. Никогда. Нет. Я не соглашусь на такое даже ради свободы.
- И ради сына?
- Не трогайте моего сына. Он тут совершенно не причем. Я люблю Артура, но врать Джейсону ради своей свободы я не стану.
- Ты просто скажешь ему, что не любишь его. И он отступит. Я знаю его.
- Нет. – Я ещё сильнее замотала головой. – Я не поступлю так с ним. – Я почувствовала тошноту, но сглатывала, чтобы сдержать её.
- Вы такие разные в том, что касается совести.
- Уходите. Оставьте меня в покое. – Я резко развернулась к ней и почувствовала, как из моих глаз брызнули слёзы.
Она заглянула мне в глаза и печально улыбнулась.
- Ему не пришло в голову, что он сделает тебе больно, если ты узнаешь о том, что он тебе врал.
- Джейсон никогда мне не врал. И никогда бы не соврал. – Я почувствовала, как у меня скручивает живот, и схватилась за него рукой. – Прошу вас, уйдите.
Она покачала головой, и я заметила, как тряслись её руки.
- Он женат, Рэйчел. И у него есть сын. На подходе второй ребенок. А я мать его жены. И он вполне счастлив в браке. – Она подошла ближе ко мне. - Просто оступился.
- Нет. – Я попятилась назад, как он сильного удара. – Нет, этого не может быть. – я ощутила нарастающую боль в груди. - Он не мог.
В моих ушах так звонко загудело, что я еле удерживалась на ногах. Я не слышала голосов, не слышала посторонних звуков, только стук своего сердца и вновь подступающую тошноту. Я почувствовала, как весь мой мир снова рушится в одно короткое мгновение. В сердце болезненно защемило, и комната поплыла перед моими глазами.
Врал. Он мне врал. Женат… Боже. Ребенок… оступился,… счастлив… у меня не укладывалось в голове. Он предал меня. Он. Меня. Предал. Я не смогу. Я больше не переживу этого. Снова. Опять эта боль, снова стена, снова предательство. Слёзы. Я чувствовала нестерпимую боль, которая разливалась по всему моему телу. Ноги стали ватными, голова совсем перестала меня слушаться. Я теряла ориентацию, дыхание как будто перекрыли, потому, что я перестала ощущать подачу кислорода. Я пыталась ловить ртом воздух, но мне становилось лишь ещё труднее впускать его в себя. Мою грудь так сильно сдавило, что я не чувствовала, что ещё хоть что-то могу из себя выдавить, хоть что-то сказать. Не могу. Нет сил. Слабость. И боль, боль, боль, много нестерпимой боли. Я снова полюбила не того человека. И снова меня использовали.
- Джейсон… - Моё горло сдавило окончательно, а ноги предательски ослабели. Слёзы били из моих глаз так, что их пелена перекрывала мне любую видимость. Ухватившись за спинку дивана, чтобы не упасть, я поняла, что не могу себя контролировать. Почувствовав резкое сильное головокружение, я сделала ещё один шаг и потеряла сознание.

Поиск по сайту: