Глава 5. Какой бы усталой Кэлен ни была, все ее существо ликовало от близости Ричарда

Какой бы усталой Кэлен ни была, все ее существо ликовало от близости Ричарда. Это так чудесно — быть рядом с ним, расслабиться, дать заботам и тревогам хотя бы на время исчезнуть, и так легко и незаметно провалиться в сон.

Казалось, она только что заснула, когда Кара разбудила ее, легонько тряся за плечо.

Кэлен заморгала, глядя на знакомый силуэт, возникший перед ней. Вставать решительно не хотелось. Если бы позволила совесть, она бы потребовала, чтобы ее оставили в покое. Мучительно тянуло снова заснуть, укутавшись в одеяло сладкой полудремы.

— Моя очередь? — однако спросила Кэлен.

— Если тебе совершенно не подняться, я могу постоять еще пару часов, — понимающе кивнула Кара.

— Нет, — прошептала Кэлен. Сев, она бросила быстрый взгляд на Ричарда и убедилась, что он по‑прежнему крепко спит и даже слегка посапывает. — Поспи, тебе тоже нужно отдохнуть.

От души зевнув и потянувшись, она сделала несколько быстрых махов руками, чтобы размять затекшие члены, потом взяла Кару под локоть и отвела ее на несколько шагов от лагеря, где их никто не мог услышать.

— Но в общем ты права, — заговорщицки улыбнулась она. — Нас более чем достаточно, чтобы стоять на часах, и тогда все смогут выспаться. Пусть Ричард спит до утра.

Идя к месту, где она расположилась на ночлег, Кара тоже улыбалась. Любой намек на секретность всегда был подарком для Морд‑Сит, доставляя им куда большее удовольствие, чем иные прелести материального мира.

Кэлен не могла удержаться и снова начала зевать и потягиваться, стараясь одновременно собраться и стряхнуть оставшуюся дымку сна. Убрав волосы с лица и рассыпав их по плечам, она внимательно осматривала пустошь, раскинувшуюся вокруг лагеря, в поисках чего‑нибудь из ряда вон выходящего. Но женщина не заметила ничего необычного. Все будто умерло. Ни колыхания травы, ни голосов птиц, ни шороха зверя… Горы оттеняли мерцающий блеск звезд, зубчатой линией протянувшись вдоль всего горизонта.

Кэлен внимательно оглядела спящих, убеждаясь, что все на месте. Каре, по‑видимому, было очень уютно и тепло, хотя рядом с ее правой рукой лежало наготове оружие. Том спал недалеко от лошадей. Фридрих устроился с другой стороны повозки. Дженнсен свернулась рядом с Бетти, но, судя по тому, как она ворочалась, девушка не спала, или же ее сон был неспокоен. Детеныши лежали, вытянувшись, прижавшись головками к матери.

Кэлен всегда была особенно бдительна при смене караула. Нет лучшего времени для нападения, чем смена часовых. Кому, как не ей, знать это, ведь она сама часто устраивала вылазки во вражеские лагеря, воспользовавшись именно таким моментом. Как правило, те, кто сдают пост, уже устали, и их голова заполнена думами о других делах — о чем угодно, но не о безопасности. Им уже кажется, что караул — забота следующего стража. А те, кто заступает на стражу, по‑прежнему витают мыслями где‑то далеко и еще не готовы к внезапной атаке. Обычно люди несобранны и наивно полагают, что враг не нападет, пока они не встанут и не соберутся должным образом. Победа достается тем, кто всегда готов к битве. Поражение подкрадывается к неосторожным и потерявшим бдительность.

Кэлен направилась к гряде скал, темневших неподалеку от Ричарда. Она стремительно поднялась на вершину и присела на ней, застыв, как молчаливое изваяние, чтобы лучше видеть окружающее безжизненное пространство. Даже в середине ночи шероховатая скала все еще излучала невыносимую жару ушедшего дня.

Кэлен убрала влажные спутанные волосы с шеи, мечтая о легком ветерке. Бывали случаи, когда зимой она замерзала почти до смерти. То жара, то холод были ее постоянными спутниками на протяжении странствий минувшего тяжелого года. Но, как бы она ни старалась, в эту минуту ей не удавалось вернуть воспоминание о настоящей прохладе.

Через некоторое время Кэлен увидела, что Дженнсен встала и тихонько идет по лагерю, стараясь не разбудить остальных.

— Ничего, если я посижу с тобой? — спросила она, подойдя к холму, где держала стражу Кэлен.

— Садись, конечно.

Дженнсен присела на камень рядом, поджала колени и обхватила их руками, прижимая к телу. Некоторое время она лишь пристально вглядывалась в ночь.

— Слушай… Прости меня за то, что было, — запинаясь, проговорила она. — Я не хотела выглядеть бездумной дурой, которая не способна понять других. Я никогда не обижала никого из вас.

Несмотря на темноту, Кэлен показалось, что девушка опечалена.

— Я знаю, ты никогда бы не сделала это нарочно. Должно быть, ты поступила так непреднамеренно, и я тоже виновата в том, что произошло.

— Думаю, что немного лучше понимаю сейчас, насколько все взаимосвязано, и как мало мне на самом деле известно, — кивнула Дженнсен. — Обещаю: никогда не сделаю ничего, кроме того, что ты или Ричард мне скажете.

Кэлен улыбнулась и погладила девушку по голове, обняв се за плечи и притянув к себе.

— Поверь, я говорила с тобой так сурово только потому, что забочусь о тебе, дорогая, — Дженнсен понимающе пожала плечами. — Я забочусь о тебе так же, как Бетти печется о своих глупеньких близнецах, зная об опасностях окружающего мира, которые подстерегают их на каждом шагу… Ты должна понимать, что если идешь по тонкому льду, совершенно неважно, заморожено озеро холодом или магией. Если ты идешь в неведомое, то можешь упасть в холодные объятья смерти. Неважно, кто сотворил лед — зимний холод или злая магия, — смерть есть смерть. Я не хочу, чтобы ты ходила по тонкому льду без веской причины, потому что это может стоить тебе жизни.

— Но меня не коснулась магия. Ричард же сказал, что я подобна тем, кто родился незрячим и не может видеть цвета. Я — порванное звено в цепи магии. Правильно ли я поняла то, что он пытался мне объяснить? Так может ли магия повлиять на меня? Или я могу пострадать от магических действий только по случайности?

— Попробуй представить такую картину. Ты идешь по горам. И вдруг с отвесной стены на тебя падает огромный валун. Если он тебя раздавит, будет ли иметь значение, кто его сбросил — злодей, сдвинувший его с места при помощи рычага, или волшебник, владеющим даром?

— Я поняла, о чем ты говоришь, — задумчиво сказала Дженнсен. Ее голос приобрел тревожный оттенок. — Я никогда не смотрела на события с такой стороны.

— Я просто стараюсь помочь тебе, потому что знаю, как легко совершить ошибку, — ответила Кэлен.

На холме надолго воцарилось молчание. Девушка некоторое время наблюдала в темноте за Кэлен.

— Ты владеешь магией. И какую же ошибку ты можешь совершить? — наконец нарушила Дженнсен тишину.

— Любую.

— Ну например?

— Я однажды приостановилась на секунду, убивая одного человека, — углубилась Кэлен в воспоминания.

— Но я помню, ты говорила, что нельзя спешить и быть слишком нетерпеливой.

— Иногда самое глупое, что ты можешь сделать — это поспешить. Та, кого я не убила, была волшебницей. Когда я начала действовать, было уже слишком поздно. Из‑за моей ошибки она завладела Ричардом и далеко увезла его. Целый год я не знала, что с ним. Я была в отчаянии, думая, что никогда уже его не увижу, и мое сердце разорвется от боли.

— Когда ты снова нашла его? — Дженнсен удивленно смотрела на нее.

— Не так давно. Вот почему мы здесь, в Древнем мире — колдунья принесла его сюда. И, в конце концов, я нашла Ричарда. Я совершала и другие ошибки, и каждая из них вела к тому, что неприятности множились и множились, а один промах влек за собой другой. Так было и с Ричардом. Он совершенно справедливо заметил: все мы делаем ошибки. Но если это хоть сколько‑нибудь в моих силах, я постараюсь удержать тебя от совершения тех ложных шагов, которых можно избежать.

— Как я могла поверить этому человеку, Себастьяну? — проговорила Дженнсен, смотря куда‑то вбок, лишь бы не встретиться с Кэлен глазами. — Из‑за него была убита моя мать, а я чуть не убила тебя. Я чувствую себя так глупо.

— Ты совершила эту ошибку не потому, что была излишне беззаботна, Дженнсен. Они обманули, использовали тебя, заманили в коварную ловушку, опутали паутиной лжи. Но в конце концов ты смогла начать думать самостоятельно, захотела взглянуть в лицо правде и доверилась своему сердцу. А это куда важнее.

Дженнсен кивнула, соглашаясь.

— Как мы назовем близнецов? — спросила она.

Кэлен не думала, что давать имена близнецам — удачная идея, но не хотела об этом говорить.

— Не знаю. А как ты хочешь?

— Я была шокирована, когда Бетти столь внезапно ко мне вернулась. Еще больше я была поражена, когда увидела се малышей, — Дженнсен тяжело вздохнула. — Я никогда не думала, как это ни странно звучит, что у нее могут родиться дети. И у меня не было времени даже подумать об именах.

— Ну, чего‑чего, а времени у тебя теперь будет предостаточно.

Дженнсен улыбнулась.

— Знаешь, наверное, я поняла, о чем говорил Ричард, — поделилась она. — Помнишь, он рассказывал, что считал своего дедушку волшебником, хотя никогда не видел, как тот колдует?

— Да. Так о чем ты?

— Ну… Вот я не могу видеть магию, и Ричард не сделал ничего магического, по крайней мере, ничего такого, что я могла бы заметить, — она мягко рассмеялась, самым приятным смехом, который когда‑либо слышала Кэлен, полным жизни и радости. Это было очень похоже на то, как смеялся Ричард, когда было легко на душе: колокольчик женского смеха к рокоту мужского, две ноты одной радости. — Понимаешь, его слова заставили меня поверить, что он волшебник, так же, как и Зедд, — продолжила Дженнсен. — Ричард открыл для меня весь мир. И вовсе не дар был тем волшебством, которое он мне показал. С его помощью я увидела жизнь во всех ее красках и впервые поверила в то, что моя жизнь принадлежит только мне и ценна сама по себе.

Кэлен слушала девушку и чувствовала, что в груди становится теплее. То, чем делилась с ней Дженнсен, очень точно описывало ее собственные ощущения от общения с Ричардом. Именно он привел Кэлен к вере в жизнь и осознанию безусловной ценности жизни — не для других, но, что более важно, для нее самой.

Некоторое время они сидели вместе, молча наблюдая за ровной пустошью, Кэлен кинула взгляд в сторону спящих и заметила, что Ричард беспокойно ворочается по постели во время сна.

Дженнсен тоже обратила внимание на то, как странно ведет себя ее брат во сне.

— Кажется, с ним что‑то не в порядке, — прошептала она с возрастающей тревогой, придвинувшись ближе к старшей подруге.

— Ему снятся кошмары, — констатировала Кэлен.

Жене лорда Рала уже в который раз пришлось увидеть, как ее муж сжимает кулаки во сне, будто борясь с каким‑то невидимым, но грозным и внушающим страх противником.

— Жутко видеть его таким, — поежилась Дженнсен. — Ричард всегда такой разный… Когда он бодрствует, он обычно выглядит так… в общем, куда более разумным.

— Нет ничего разумного в ночных кошмарах, — произнесла Кэлен с тихой грустью.

Поиск по сайту: