Глава 34. Ледяной ветер рвал одежду Кэлен и Ричарда, сидящих, прижавшись друг к другу, под елями

Ледяной ветер рвал одежду Кэлен и Ричарда, сидящих, прижавшись друг к другу, под елями. Низкие кучевые облака плыли по небосклону, словно пытаясь сбежать от тяжелых темных туч, наплывающих сверху. Порывы ветра приносили танцующие хлопья снега Уши Ричарда покраснели на холоде.

— Что ты думаешь об этом? — спросила Кэлен.

— Не знаю, — покачал головой Ричард. Он оглянулся назад. — Оуэн, ты уверен, что не знаешь, что это? Никаких предположений?

Статуя четко выделялась на фоне плывущих облаков.

— Нет, лорд Рал. Я здесь никогда не был. Никто из наших здесь не ходил Не знаю, что это может быть. Если не… — Порыв ветра унес его слова.

— Если не… что?

Оуэн сжался, закутываясь в плащ, и посмотрел на Морд‑Сит, сидевшую с одной стороны от него, а потом на Тома и Дженнсен, пристроившихся с другой.

— Есть предсказание, данное теми, кто назвал нас «избранными» и запечатал в горах. Оно гласит, что дав имя нашей империи, они сказали, что однажды придет спаситель.

Ричард хотел спросить, от чего спаситель должен был избавить их — если бандакарцы жили в такой просвещенной культуре, защищенной границей от «диких» непросвещенных народов остального мира. Но вместо этого он задал простой вопрос, на который, по его представлениям, Оуэн мог ответить.

— И ты думаешь, что это и есть статуя вашего спасителя?

Оуэн беспокойно заерзал, его плечи приподнялись.

— Он не только спаситель. В предсказании говорится, что он нас уничтожит.

Ричард хмуро взглянул на парня, надеясь, что это не одна из его извращенных мыслей

— Спаситель вас уничтожит? В этом совершенно нет смысла.

— Знаю, — поспешно согласился Оуэн. — Никто этого не понимает.

— Возможно, это значит, что кто‑то придет спасти твой народ, но проиграет, и те события, которые наступят, уничтожат всех, — предположила Дженнсен.

— Может быть, — возможность такого исхода омрачила лицо Оуэна выражением крайней печали.

— Но предсказание можно понять и по‑другому, — усмехнулась Кара. — Этот человек придет, увидит твой народ и решит, что он не заслужил спасения. — Она подошла к мужчине. — И тогда он его уничтожит.

Оуэн, казалось, поверил словам Кары, а не сарказму, который заметил в них Ричард.

— Не думаю, что это так, — произнес он и обратился к Ричарду. — В предсказании говорится, что придет тот, кто уничтожит нас. А потом говорится, что он же нас и спасет. «Придет разрушитель и спасет вас», — процитировал Оуэн. — Так нас учили, когда привели сюда, за перевал.

— Придет разрушитель и спасет вас, — повторил Ричард. Он вздохнул, превозмогая боль. — То, что было сказано давным‑давно, могло впоследствии исказиться. Предсказание может уже не отражать верно те слова, которые были в нем изначально.

Оуэн согласился, удивив тем самым Ричарда, который ожидал, что парень будет спорить.

— Некоторые, как и ты, считают, что со временем смысл предсказания мог быть утерян или искажен. По мнению других, слова передают точный смысл и очень важны Кто‑то верит в то, что просто придет спаситель Кто‑то верит в появление разрушителя.

— А во что веришь ты? — спросил лорд Рал.

Оуэн крутил пуговицу на плаще так усердно, что Ричард подумал, что она сейчас отвалится.

— Я верю в предсказание. Оно говорит, что придет разрушитель, и, встретившись с этим жутким человеком, я убежден, это — Николас. Но я верю и в приход того, кто спасет нас. Уверен, этот человек — ты, лорд Рал. Николас — наш разрушитель, ты — наш спаситель.

Из книги Ричард знал, что пророчество не работает со Столпами Творения.

— То, что твой народ считает предсказанием, может быть всего лишь старой поговоркой, обрывком сказки, которую когда‑то придумали, — произнес он.

Оуэн нагнулся к земле.

— Нас учили, что это предсказание самое главное. Это знает каждый житель Бандакара: те, кто дал нам имя, дали нам и это предсказание, и они хотели, чтобы оно дошло до нас.

Ричард издал глубокий вздох. Ветер отнес выдохнутое им облачко пара.

— Значит, ты думаешь, что эта статуя изображает меня? И была поставлена здесь тысячи лет тому назад теми, кто защитил вас границей? Как же они могли задолго до моего рождения знать, как я буду выглядеть, чтобы сделать эту статую?

— «В истинной действительности можно знать все, что произойдет», — наизусть произнес Оуэн. Он улыбнулся и снова пожал плечами. — А кроме того, статуя в твоих руках. И она очень похожа на тебя.

Недовольный тем, что ему снова об этом напомнили, Ричард отвернулся от Оуэна. Маленькая фигурка была сотворена очень похожей на него. Создана магией, заключенной в границе, и, вероятно, умершим волшебником из подземного мира.

Ричард оглядел небо, каменные отвесные стены, линию деревьев и не увидел ни единого признака жизни. Статуя — они пока так как следует и не разглядели ее, — стояла в отдалении на каменистой поверхности, на которой не рос лес. До нее еще надо было взобраться по краю перевала.

Ричард не хотел думать, что это действительно его статуя стоит в сгущающихся сумерках.

Ему хватало второго сигнального маяка. Он обременил Ричарда ответственностью, долгом, который он никогда не хотел нести.

Он не знал, как восстановить границу Бандакара. Однажды Зедд создал границы, которые были похожи на эту, в Древнем мире, но даже Зедд использовал магию создания, которую нашел в Башне. Эти заклинания создания были произнесены древними волшебниками, которые обладали особой силой и были сведущи в таких вещах. Зедд говорил ему, что больше таких заклинаний в Башне нет.

Ричард не знал, каким заклинанием можно создать границу. Но даже если бы ему это было известно, он не знал, как этим воспользоваться. Свойство, освобожденное в Бандакаре, когда рухнула граница, — это отсутствие дара, с которым рождались дети. Имперский Орден насилием добился потомства от женщин Бандакара. И эта особенность уже распространилась. Осеменение женщин, как они это называли, уже принесло им детей, рожденных без искры, детей, которых обучат догматам Ордена.

Когда они станут использовать для этих целей и мужчин, то количество таких детей неизмеримо возрастет. Женщина может родить одного ребенка в год. За это же время мужчина может стать отцом большого количества детей, не обладающих даром.

Несмотря на провозглашаемое Орденом самопожертвование, пока он еще, видимо, не пожертвовал для этого своих женщин. Изнасилование женщин Бандакара во имя блага человечества было приятным занятием для мужчин Ордена. Однако же, отдать своих женщин на «оплодотворение» — другое дело.

Ричард не сомневался, что вскоре они начнут использовать и своих женщин. А пока Орден будет отдавать всех захваченных в плен женщин для осеменения своей солдатне. Завоевание Орденом Нового мира обеспечивало ему множество пригодных для этих целей женщин из захваченных и разрушенных ими городов.

В древние времена люди Нового мира сделали все, чтобы ограничить рождение лишенных искры детей. Теперь Орден делал все для того, чтобы их рождалось как можно больше.

— Ричард, как ты думаешь, почему второй сигнальный маяк почернел, как ночной камень? — тихо спросила Кэлен, стараясь, чтобы остальные ее не услышали. — Неужели ты считаешь, что он показывает время, которое тебе осталось, если не принять противоядия?

С момента, как он нашел его, Ричард старался не думать о маяке. Он считал его предвестником большого несчастья. Ночной камень связан с духами умерших — с подземным миром.

Может быть, Кэлен права, что темная часть маяка показывает, как яд овладевает Ричардом, и уходит его время. Но было несколько причин, почему он сам так не думал.

— Не уверен, — произнес после паузы Ричард. — Но мне кажется, он не связан с тем, что я отравлен. Думаю, темный цвет показывает, как мой дар уходит, медленно убивая меня, а подземный мир, мир мертвых обволакивает мою душу и тянет к себе.

Рука Кэлен скользнула в его руку.

— И я так сначала подумала. Но мне казалось, ты отвергнешь эту идею. Это значит, что главная опасность не в яде, а в даре. Древний волшебник хотел предупредить тебя своим маяком.

Ричард подумал, а вдруг статуя наверху может дать ответы на некоторые вопросы? У него пока нет ни одного. Но для этого им придется оставить спасительный покров леса и идти по открытой местности.

Ричард позвал всех.

— Не думаю, что птицы ждут нас здесь, — сказал он, когда все собрались. — Если нам удалось оторваться от них, то им неизвестно, где мы сейчас находимся и в каком направлении идем, так что они не будут нас здесь искать. Думаю, мы на какое‑то время избавимся от присутствия птиц, а значит, и от того, что Николас знает, где мы.

— А кроме того, в низких облаках, покрывающих горы, они не смогут нас найти, — предположил Том.

— Кто знает, — сказал Ричард.

Близилась ночь. На далеком уступе завыл волк. На другом ему отозвался второй. Хищников может быть гораздо больше, чем двое.

Бетти выставила уши вперед и прижалась к ногам Дженнсен.

— А если Николас придумает что‑нибудь еще? — спросила девушка.

Кара, теребя светлую косу на своем плече, оглядела леса.

— О чем ты говоришь?

Дженнсен плотнее укуталась в свой плащ, который норовил распахнуть ветер.

— Ну, если он может видеть глазами птиц, то, может быть, он может видеть глазами еще кого‑нибудь?

— Хочешь сказать, волка? — уточнила Кара. — Думаешь, это может быть волк, которого мы только что слышали?

— Не знаю. Наверно, — согласилась Дженнсен.

— Но в таком случае, если он может видеть сквозь глаза птиц, то тогда он может видеть и через глаза мыши, — произнес Ричард.

Том откинул со лба волосы и бросил тревожный взгляд на небо.

— Тогда почему мы думали, что он всегда использует птиц?

— Может, потому, что они могут преодолевать большие расстояния, — ответил Ричард. — К тому же у него бы возникло множество проблем, реши он искать нас с помощью мыши. Она слишком маленькая и может попасться кому‑то в зубы, да и движется очень медленно. Кроме того, думаю, Николасу нравится чувствовать себя таким мощным созданием, хищником. В конце концов, он на нас охотится.

— Так ты думаешь, нам следует опасаться только птиц? — спросила Дженнсен.

— Нам надо быть очень осторожными и внимательными ко всем, кто нам встретится. Скорее всего, Николас предпочитает птиц, но это не значит, что он не решит использовать еще кого‑нибудь, — ответил Ричард. — Он охотится за Кэлен и мной, охотится всерьез. Чтобы достать нас, он превратится в кого угодно. И если это поможет ему найти нас, он будет и мышью.

— Если Николас хочет поймать тебя, то Оуэн помогает ему, ведя тебя прямо к нему в лапы, — сказала Кара.

Ричард не согласился. Сейчас он действует, следуя желаниями Оуэна. Но скоро пойдет своим путем.

— До последнего времени он предпочитал птиц, потому что они легко преодолевают большие расстояния, — сказал Ричард. — Но когда я убил чернокрылых из лука, наверное, Николасу стало ясно, что мы догадались о наблюдении, которое ведется за нами через их глаза. Поэтому, думаю, он скоро изобретет что‑нибудь еще, о чем мы пока не догадываемся.

Кэлен эта мысль взволновала.

— Это может быть волк или, или… Не знаю, сова?

— Сова, голубь, воробей — кто угодно. Если я правильно догадался, он будет использовать птиц.

Кэлен прижалась к мужу, спасаясь от ветра. Они были уже высоко в горах. Из того, что Ричард знал о Древнем мире, в нем было тепло. Снег в это время года мог быть только в горах.

— Оуэн, зимой в Бандакаре холодно? У вас идет снег? — он показал на кружащиеся в воздухе белые хлопья.

— Дуют северные ветра, с этой стороны гор, лорд Рал. Зимой становится холодно. Каждую пару лет выпадает снег, но его немного. Зимой чаще идут дожди. Не знаю, почему идет снег, когда сейчас лето.

— Из‑за высоты, — ответил Ричард, рассматривая склоны гор.

Выше лежал толстый слой снега, который мог быть ненадежным. Пытаться перейти эти покрытые снегом склоны было рискованно. Им повезло, что они были на самой ближней точке к перевалу, а, значит, им не придется пересекать глубокий снег. Но холодный ветер заставлял всех поеживаться.

— Я хочу знать, что это за статуя, — произнес Ричард. Он посмотрел на остальных. Никто не протестовал. — И почему она стоит именно там.

— Думаешь, нам следует ждать темноты? — спросила Кара. — В темноте нас будет меньше видно.

Ричард покачал головой.

— Птицы прекрасно видят и в темноте — в темноте они охотятся. Я бы пошел сейчас, при свете дня, когда я тоже могу их увидеть.

Лорд Рал прицепил лук к ноге, согнул его и натянул тетиву. Он вытащил из колчана стрелу и, держа ее левой рукой, поставил на ней зарубку, а потом оглядел небо, облака, ища любой признак птиц. Тени в лесу настораживали, но небо было чистым.

— Надо идти, — Ричард пробежался взглядом по лицам, убедившись, что все внимательно его слушают. — Ступайте, по возможности, по камням. Я не хочу, чтобы Николас увидел наши следы на снегу.

Выразив понимание кивками, спутники цепочкой двинулись за ним. Оуэн шел впереди бдительной Морд‑Сит и все время смотрел на небо. Дженнсен и Бетти разглядывали лес. Сильные порывы ветра кололи лица ледяными иглами. В разреженном воздухе было тяжело подниматься по крутому склону. Ноги Ричарда гудели от напряжения. Его легкие горели от яда.

Глядя на отвесные скалы, поднимающиеся к небу, Ричард не видел другого пути, кроме как через перевал. Эта дорога была невероятно сложна и тяжела и, возможно, отняла многие жизни. Даже сейчас он не был уверен, что они смогут по ней пройти.

Путники шли с большим трудом, сквозь разломы камня Ричард видел стены гор, упирающиеся в темные облака.

Все молчали, поднимаясь. Иногда они останавливались отдышаться. Каждый время от времени смотрел на небо. Вдалеке Ричард заметил несколько стаек некрупных птиц, но ни одной огромной на глаза не попадалось.

Когда они, выбирая самые легкие для прохода места, добрались до вершины, Ричард окинул взглядом громадную статую на гранитном постаменте.

С высоты перевала он мог теперь видеть, что с другой стороны скала отвесно обрывалась. Ущелье заканчивалось вертикальным подъемом в тысячи футов. Какие бы дороги ни вели к перевалу, они должны были сойтись перед подъемом, и Ричард понял, что через перевал вел только один‑единственный путь.

Он понял, что любой идущий в Бандакар этой дорогой, должен был подниматься именно здесь и проходить через монумент.

Преодолев последние покрытые снегом валуны, Ричард оказался перед статуей, охраняющей перевал.

Сомнений не было. Перед ними предстал страж.

Внушительная фигура сидела наверху плоского камня и охраняла перевал. В одной руке был опущенный к земле меч. Страж был одет в кожаную одежду и в ниспадающий до колен плащ. Поза фигуры говорила о неусыпной бдительности и создавала впечатление, что застывший навеки воин готов поднять меч в любой момент. Страж охранял то, что было за его спиной.

Камень был изъеден безжалостным временем, но оно не смогло стереть впечатления мощи, возникающей при взгляде на изваяние. Фигуру вырезали и поставили здесь с великой целью. Она стояла поперек перевала, на пересечении горных дорог, по которым давно никто не ходил. Ричард не мог оторвать от нее глаз.

Он сам когда‑то работал с камнем и знал камнерезное искусство. Ричард не назвал бы статую великолепной работой, но она была очень мощной. Один взгляд на нее вызывал дрожь.

— Он не похож на тебя, — выговорила Кэлен.

Да, это было не изображение нынешнего лорда Рала.

Но эта фигура тысячи лет предупреждала странников.

— Что бы я хотел знать, так это почему сигнальный маяк оказался в пещере, а не здесь, — сказал Ричард Кэлен. Жена обменялась с ним понимающим взглядом.

— Если бы Дженнсен не испугалась и не полезла навстречу смерти, ты никогда бы его не нашел.

Ричард обошел статую, занявшись поиском, хотя сам пока не понимал, что именно он ищет. Но предчувствия редко его обманывали. Почти сразу он обнаружил в основании, на вершине одной декоративной детали, странную пустоту. Было похоже на то, что здесь был какой‑то предмет, а потом его унесли. Но остался след, оставленный этим исчезнувшим предметом.

Ричарду показалось, что очертания пятна ему что‑то напоминают. Он вытащил из мешка сигнальный маяк и приставил к вершине. Его мысли подтвердились, статуя точно встала на место.

Маленькая фигурка была раньше здесь, в большой статуе.

— Как ты думаешь, как она могла попасть в пещеру? — спросила Кара.

— Наверно, она упала, — предположила Дженнсен. — Здесь сильный ветер. Ветер сдул ее, и она упала вниз.

— А потом она умудрилась прокатиться через лес и точно попасть туда, где я ее нашел, — иронически заметил Ричард. — Попасть точно в отверстие пещеры и застрять в том месте, где, по случайности, застряла ты. Должен добавить, в ужасном месте.

— Когда ты так говоришь… — Дженнсен удивленно моргнула.

Стоя на вершине перевала, перед статуей, Ричард рассматривал вид, открывавшийся отсюда на подъемы к Бандакару. Страж смотрел на проход между двумя возвышающимися снежными пиками. Как они ни были высоки, сейчас люди стояли только у их подножия.

Статуя не смотрела вперед, как можно было ожидать от стража; взгляд фигуры был чуть смещен вправо. Ричард подумал, что это довольно странно. Должно быть, страж смотрит во все стороны, откуда может придти угроза.

Ричард встал так же, как каменный гигант, перед ним, напротив того места, где располагался сигнальный маяк, и устремил свой взор в том же направлении, куда смотрел страж.

Он увидел проход к перевалу. Далее к западу простирались леса, а еще дальше низкие, бесплодные горы, которые они пересекли.

Он увидел расщелину в этих горах.

Глаза стража неотрывно смотрели на то, что теперь увидел и Ричард.

— Добрые духи, — прошептал он.

— Что там? — спросила Кэлен. — Что ты видишь?

— Столпы Творения.

Поиск по сайту: