Глава 8. Терри

Наш автобус с трудом пробирался сквозь радостную толпу английских фанатов, которые желали нам выиграть чемпионат Европы на своей родной земле. Радовались не только они, вся страна шумела, как пчелиный улей. Стюарт Пирс повернулся ко мне и сказал: «Наслаждайся. Потому что такого больше может не быть».

Тогда я был молод и сразу же отмахнулся от этой мысли, подумав: «Еще будет очень много таких прекрасных моментов». Но он оказался прав. Таких радостных моментов в футболке сборной я больше не испытывал. Мы не смогли больше повторить успехов Евро-96.

Мне нравилось играть под руководством Терри Венэйблса, хотя не всегда все шло гладко. Футболисты «Юнайтед» частенько оказывались мишенью для некоторых придурков, посещавших наши матчи на «Уэмбли». В то время мы выигрывали трофеи каждый год, и люди или любили, или ненавидели нас. Но у нас были свои агрессивные и острые на язык парни, сначала Хьюз и Инс, а затем Кин и Кантона.

Сборная Англии не участвовала в квалификационном турнире, и половина товарищеских матчей на этом старом стадионе проходила при полупустых трибунах. Менее 30 тысяч человек пришли на нашу игру с Болгарией, поэтому мы могли четко слышать мерзкие крики: «Мюнхенский выродок!»; «Манкунианский ублюдок!» Самые грязные оскорбления раздавались со стороны трибуны, которая располагалась около тренерских скамеек. Там сидели фанаты «Вест Хэма» и «Челси», эти парни приходили не поддерживать сборную Англии, а только для того, чтобы облить грязью игроков «Юнайтед». Я бороздил бровку вперед и назад, выкладывался по полной ради своей страны, а, когда вбрасывал мяч из аута, слышал крики: «Иди на х.., Невилл, ты кусок дерьма!»

Поэтому я был рад, когда этот старый, убогий стадион с жалкими болельщиками разобрали на мелкие куски. Я никогда не скучал по башням-близнецам, ни одной секунды.

Все же, кучка идиотов не могла мне тогда помешать получать удовольствие от игр за сборную под руководством Терри. Со своего дебютного матча в 1995 я наслаждался каждым мгновением в футболке сборной.

По окончанию сезона в Цюрихе проводился турнир для игроков до 20 лет, в котором участвовали некоторые ведущие клубы Европы. Именно там один из наших тренеров подошел ко мне и сказал: «Гари, тебя вызывали в сборную».

Я не мог в это поверить. С молодежного турнира и сразу в сборную, я позвонил своему отцу, и он подтвердил это. Я сел на первый же самолет и полетел на сборы первой сборной Англии.

Гари Паллистер был единственным игроком «Юнайтед» в том составе. Поэтому мы жили в одной комнате в отеле в городе Бернхэм Бичес. Эти моменты до сих пор остаются одними из самых волнительных в моей жизни. Я мало разговаривал, что было не похоже на меня. Должно быть Терри и игрокам я показался тихим, скромным парнем. Когда Палли получил травму и отправился домой, стало еще труднее. Я привык находиться в кругу друзей, поэтому в такой почувствовал себя одиноким и покинутым – пожалуй, впервые за свою футбольную карьеру.

Каждый раз, когда я спускался на обед, с первой же минуты за столом я думал о том, как бы незаметно смыться в свою комнату. Когда не было тренировок, я лежал в своей комнате и смотрел телевизор, или дремал. Других парней – Газза, Дэвида Платта и Алана Ширера – нельзя было назвать недружелюбными. Скорее я просто был юнцом, который пытался не лезть в их компанию. Стэн Коллимор тоже был приглашен в первую сборную, но рядом с ним были его одноклубники из «Ливерпуля»: Стив Макманаман и Джон Барнс. Вообще контингент из «Ливерпуля» был большим, но их образ жизни существенно отличался от моего – они были более шумными, общительными и уверенными в себе. Поэтому я понял, что, если я хочу произвести впечатление, это нужно сделать на поле.

В возрасте 20 лет, сыграв в премьер-лиге всего 19 матчей, я дебютировал за сборную в рамках трехматчевого турнира – кубка Umbro. В первом матче мы играли против Японии – относительно неважная игра, и на «Уэмбли» тогда пришло всего 21,142 человека. Я играл справа в защите, в центре были Джон Скейлс с Дэвидом Ансвортом, а Стюарт Пирс занимал левый фланг. Я отыграл неплохо, и, хотя во втором матче против сборной Швеции вместо меня вышел Уоррен Бартон, меня все-таки вернули в стартовый состав на третью игру с бразильцами. Против нас играли такие звезды, как Роналдо, Роберто Карлос и Дунга. Мы проиграли со счетом 3-1, но в этот раз зрителей было намного больше.

Я получил немало ценных советов от Дона Хоу, ассистента Терри. Как правило, он забирал защитников на отдельную тренировку, а в это время Терри и Брайан Робсон занимались с игроками атаки. Сразу же после разминки мы разбивались на группы и работали по такой схеме примерно полчаса, а затем снова тренировались всей командой.

Для меня такой метод был в новинку. В «Юнайтед» тренировки строились вокруг мини-матчей, для которых мы разбирались на маленькие команды. Дон же делал уклон на отработку тактических моделей и координацию командного движения. Это было похоже на военные учения. Нас, защитников, муштровали, словно солдат.

В любой команде нужно правильно строить фундамент, а это значит, что начинать следует с линии обороны. Такова была точка зрения Дона. Можно было выиграть матч со счетом 4-1, но пропущенный гол расценивался как наша ошибка, и это выводило его из себя.

В распоряжении Дона был кран, установленный на тренировочном поле, и с его помощью он записывал тренировки, а затем показывал нам записи наших передвижений. В наши дни это обычный вид анализа, но в то время это был инновационный подход, который оказался очень полезным для меня.

С помощью этих пленок, Дон гонял нас до тех пор, пока наши движения не стали слаженными, как у синхронных пловцов. Считаю эти тренировки просто замечательными. Я научился «читать» направление диагональных пасов, и правильно прессинговать своего вингера. В тот период моей карьеры - больше, чем когда-либо, - главной задачей было остановить своего противника. Позволить ему навесить или прострелить в штрафную было равносильно преступлению.

Практически сразу Дон, как всегда очень точно, отметил: «Я видел твои матчи, ты мне нравишься как игрок, ты очень неплохо играешь в обороне, но твои подключения вперед не принесли массу голов. Ты слишком редко уходишь вперед». На тот момент это было правдой.

Но мой стиль подходил ему и Терри, и перед Евро-96 я считался основным правым защитником в нашей схеме с четверкой защитников. Также я мог сыграть третьего центрального защитника, и это было большим преимуществом, потому что мы отрабатывали вариант с переходом с одной схемы на другую по ходу матча. Уоррен Бартон в этом плане не подходил Дону, а Роб Джонс из «Ливерпуля» получил тяжелую травму. Поэтому я был основным игроком, а развитый не по годам Фил в свои 19 также был приглашен в сборную и считался моим дублером.

***

Перед чемпионатом мы отправились в турне на Дальний Восток, и матч против сборной Китая дал нам возможность сыграться и разогреться перед большим турниром. В интересах развития духа товарищества Терри предоставил нам выходной перед вылетом домой.

Я собирался выпить пива, но Дэвид Платт опасался, что мы переборщим. На правах старшего товарища он обратился ко мне, Филу, Никки Бармби и Джейсону Уилкоксу – молодым парням – и дал дружеский совет: «От этого можно и воздержаться». В итоге Тедди Шерингем, Алан Ширер, Газза и другие ребята отправились изучать ночную жизнь Гонконга, а мы втроем остались ужинать в отеле. Тогда мы и понятия не имели, насколько буйную гулянку мы пропустили.

Я узнал обо всем на следующий день, когда спустился на обед. Я зашел в столовую и увидел Газзу, поджигавшего сигару каким-то агрегатом, смахивавшим на горелку Бунзена, которую я видел только на уроках химии. Клянусь, эта сцена была одно из самых комичных из всех, что я когда-либо видел. Пламя достигало почти метровой высоты, и Газза чуть ли не поджигал самого себя. И это происходило в пятизвездочном отеле! Мы с Филом смеялись до слез. Если бы кто-нибудь посмел совершить подобное на базе «Юнайтед», он мог, не дожидаясь взбучки от тренера, начинать собирать свои вещи. Я знаю наверняка, что тренер хотел купить Газзу. Жаль, что этого не случилось, потому что мне кажется, что Алекс Фергюсон сумел бы найти к нему подход.

Одного взгляда на Газзу и остальных было достаточно для того, чтобы понять, что у парней была буйная ночь. Половина меня проклинала за то, что я не пошел с ними, и, можно сказать, я долго еще сожалел об этом. Но в то же время я понимал, что Платти присматривал за нами – молодежью – и, конечно, мне тяжело было даже представить реакцию тренера, если бы он увидел нас на первых полосах всех газет. Я вовсе не был закаленным любителем выпить. Одного воспоминания о моменте, когда водка впервые обожгла мое горло во время печально известной игры «кресло дантиста», было достаточно для того, чтобы желание употреблять данный напиток пропало напрочь. Но я жалел о том, что не сумел развлечься вместе с парнями.

На этом веселье не закончилась. Домой мы летели на маленьком реактивном самолете. Газза сидел рядом со мной и Филом. Он много выпил, и Терри хотел, чтобы кто-нибудь присмотрел за ним. Для этого дела он послал доктора Крейна – врача сборной – но тот и сам «принял на грудь» и уснул.

Алан Ширер затеял игру в карты, но перед этим, проходя мимо Газзы, ударил по спинке его сиденья. Довольно сильно ударил. Газза резко проснулся, и первой его мыслью было то, что это сделали Макманаман или Фаулер, потому что они сидели неподалеку. Беднягам не повезло: буйный Газза раздолбал их игровые приставки.

Мы сошли с самолета и даже не подумали о нанесенном ущербе, но настоящий кошмар начался на следующий день. В воскресных газетах напечатали фотографии каждого, кто напился в ночном клубе «China Jump», к этому добавили историю о разбитых консолях в самолете.

По возвращении в отель Терри собрал всех опытных игроков и сказал, что им следует придумать, как уладить эту ситуацию. Вся страна была недовольна нашим поведением, мы исчерпали кредит доверия у прессы и общественности. Стая злобных, как волки, журналистов, вышла на охоту.

В Бернхэм Бичес собрали всю команду, и опытные – Платт, Ширер и Пирс – зачитали нам лекцию о коллективной ответственности. Мы все разделили наказание и обязались отдать премиальные за 2 игры на возмещение ущерба, а остаток – на благотворительность. Для меня это было уроком, который я запомнил на всю свою карьеру в сборной: партнеры должны в ответе друг за друга, ты никогда не должен бросать товарища и не отделяться от команды.

Круговая порука дорого обошлась мне. За матч мы получали по 1500 фунтов, что было кругленькой суммой для нас с братом. Мы не были причастны ни к пьянке, ни к дебошу в самолете. Но, оглядываясь назад, я считаю, что именно такой путь решения проблемы был верным. Мы должны были держаться вместе. По правде говоря, игроки готовы были простить Газзе далеко не только такие проступки, потому что понимали, какую пользу он приносит команде. Он способен был решать исход матчей и был популярен в раздевалке. Если бы мы однажды бросили его в беде, ничего хорошего нам это не сулило бы.

***

На Евро мы привезли отличную команду, что, наравне со статусом хозяев турнира, давало нам преимущество. За нас играли Дэвид Симэн, Тони Адамс, Платт, Инс, Газза, Ширер, Пирс и Шерингем, все находились в наилучшей форме. Любой из них мог быть капитаном в любой команде. Для молодежи – меня, Стива Макманамана, Даррена Андертона, Ника Бармби – честью было находиться в одной раздевалке с ними.

Обычно перед началом матча Адамс лупил мячом по двери или стене с такой силой, как будто собирался порвать его. Я занимал шкафчик рядом с Пирсом, и перед первым же моим матчем на «Уэмбли» он напугал меня до смерти. Он, не переставая, бурчал себе под нос: «Это, черт возьми, наше поле, это, черт возьми, мое поле».

Несмотря на то, что в составе «Юнайтед» были знаменитые игроки, не менее известные по сравнению со сборной, в раздевалке на «Олд Траффорд» перед матчем царило спокойствие. Не то, что в сборной Англии. Там перед матчем не отдохнешь: постоянные вопли, битье в грудь, патриотические крики. Я сидел и думал: «Как мне все это надоело». Я хотел включить канал BBC, посмотреть передачу «Football Focus» и расслабиться. В «Юнайтед» все было по-другому: мы слушали музыку и смотрели телик за полтора часа до начала матча, молодежь шутила и смеялась.

Для молодого защитника Тони Адамс был примером для подражания. Однажды наш тренер назвал его футболистом «Юнайтед», оказавшемся не в той футболке. И я понимаю, что он имел в виду. Его энергия, напористость и мужество сделали бы его легендой «Олд Траффорд».

Ширер был еще одним футболистом, который мог бы – читай «должен был» – играть за «Юнайтед». Я думал, он перейдет к нам летом 1996 года. Клуб всячески пытался переманить его, и в это же время мы с Бексом случайно встретили его на концерте Брайана Адамса. Мы уговаривали его, как могли, но он выбрал «Ньюкасл». Я до сих пор задаюсь вопросом, что могло бы произойти, перейди он тогда в «Юнайтед». Я не умаляю его достижений, но в его карьере определенно чего-то не хватает – он никогда не играл в европейском топ-клубе. «Юнайтед» мог дать ему это, тут его бы любили не меньше, чем в «Ньюкасле». Ему бы оказали такой же теплый прием, как Чарльтону и Робсону – легендам «Манчестер Юнайтед» с северо-востока Англии. По мне, безумием было отказаться переехать в «Юнайтед», где он выиграл бы множество наград. Но мне его не понять – я, в конце концов, не из Ньюкасла.

Кроме того за нас играл Газза, полуфиналист чемпионата мира. Несмотря на травмы, он все еще оставался игроком мирового класса. Все, что вы слышали про него – чистая правда: буйный, шумный, добродушный парень и прирожденный победитель.

У нашей сборной были все необходимые качества: сила, выносливость, опытный бомбардир, глубина состава и уверенность в собственных силах. Благодаря Терри некоторые футболисты играли в сборной лучше, чем в своих клубах. Такими были Андертон и Бармби, они были яркими игроками и легко приспосабливались. О Джейми Реднаппе тоже в определенной мере можно было так сказать, но его постоянно преследовали травмы. Эти парни не неслись вперед, сломя голову, они могли держать мяч и умело обращаться с ним. Чего не скажешь, например, о Макманамане. В общем, одного взгляда на наш состав было достаточно для того, чтобы начать строить самые смелые предположения.

Мы начали турнир с откровенно вялой игры против сборной Швейцарии. Поэтому нам нужно было реабилитироваться во втором матче против Шотландии. Все запомнили второй гол: великолепный удар Газзы и последовавшее за ним празднование, названное «креслом дантиста» (Газза лег на газон, как будто находясь в кресле дантиста, а партнеры брызгали на него водой, пытаясь попасть в его раскрытый рот – прим. перев.). Но тот матч запомнился мне не этим голом, а первым, который стал одним из самых приятных моментов за всю мою карьеру в сборной.

Я навесил в штрафную, всего лишь навесил, но я запомнил это мгновение как одно из лучших в моей жизни. Мяч опустился точно на голову Ширера, поджидавшего на дальней штанге. Он никогда не промахивался с такой позиции. Я побежал к бровке, подняв вверх сжатые кулаки, а Газза бежал вслед за мной. После этой игры создалось ощущение, как будто вся страна сплотилась и поддерживала всех нас – каждого из нас, даже меня и Фила, парней из «Юнайтед». Просто фантастическая атмосфера.

Во встрече с шотландцами мы не показали великолепной игры. Мы выдали ужасные 20 минут во втором тайме. Дейву Симэну пришлось вытаскивать пенальти. Но в определенный момент мы поймали правильный импульс, что очень важно на подобных турнирах. Перед третьим туром, игрой против Голландии, мы были полностью уверены в своих силах, и этот матч, как с тактической, так и технической стороны, стал лучшим матчем на уровне сборных, в котором мне когда-либо доводилось принимать участие. И просто невозможно не отдать должное тому, как Терри подготовил команду к этому матчу.

Футбол всегда непредсказуем, но под руководством такого блестящего тренера, как Терри, мы выходили на матч с четко сложенной картиной игры в уме и ясным представлением того, в каком ключе она должна проходить. И в большинстве матчей, в частности, в матче против сборной Голландии, все происходило именно так, как он и ожидал.

Он месяцами разрабатывал свои тактические планы. Когда мяч оказывался в руках у Большого Дэйва, я и Стюарт Пирс, согласно указаниям Терри, должны были бежать вперед, прессингуя голландцев на флангах. Один из центральных полузащитников опускался назад, тем самым страхуя нас от контратаки, и благодаря такой небольшой перестановке, мы могли контролировать все поле. Все ожидали, что соперник будет много владеть мячом, но на деле выглядело так, как будто на один вечер мы превратились в команду другой страны. Эта победа со счетом 4-1 стала одной из немногих побед над топ-сборными, где мы выглядели как команда, которая превосходит соперника уровнем.

В том матче мы сыграли превосходно, но мы не сумели показать такой игры в трудном четвертьфинале против сборной Испании. Тогда я устал сильнее, чем когда-либо еще. В стране поднялась неимоверная шумиха, на команду оказывалось сильное давление, я едва мог уснуть. Разумеется, это отразилось на матче. Мы прошли дальше, выиграв в серии послематчевых пенальти. Одним из украшений той встречи стало празднование забитого пенальти Стюартом Пирсом (6 лет назад в полуфинале ЧМ-1990 он не забил пенальти в аналогичной ситуации; в этот раз, забив пенальти, он издал громкий крик облегчения – прим. перев.). Но для меня тот матч был омрачен тем, что я получил желтую карточку за грубый подкат против левого защитника испанцев, Серхи, что означало пропуск полуфинала. Я был подавлен, и мне было бы еще хуже, если бы я тогда знал, что больше в полуфинале большого турнира за время моей карьеры сборная Англии не сыграет.

После игры, когда мы сидели в раздевалке, Терри подошел ко мне и сказал: «Не переживай, ты сыграешь в финале». И у меня были причины поверить ему. Мы были уверены, что пройдем сборную Германии и сыграем в финале. Мы играли на родной земле, в команде было достаточно талантливых и опытных игроков, в раздевалке Терри создал фантастическую атмосферу. В общем, все условия для успеха были созданы. Сборная Германии не показывали великолепной игры. Мы должны были побеждать их.

Болельщики верили в нас. Казалось, на всех домах висели английские флаги. Куда ни глянь, повсюду на улицах гуляли наши фанаты.

Я чувствовал, как мурашки пробежали по моей коже, когда весь стадион запел «Football’s Coming Home». Я никогда не видел такого на «Уэмбли», ни до, ни после.

Мы были разочарованы поражением, особенно таким. После еще будет немало поражений, виной которым были мы сами, но именно это поражение было из разряда тех, где нам просто не повезло. Мы были лучше их, а Газзе не хватило нескольких сантиметров, чтобы в самой концовке встречи завершить передачу с фланга голом, который бы стал историческим Золотым голом. А затем настало время послематчевых пенальти, и мы почти прошли дольше. Все пятеро наших и чужих футболистов забили, а затем к мячу подошел Гарет Саутгейт, заменявший меня в том матче. Что было дальше – вы знаете. Мы уступили будущему чемпиону в очень напряженной борьбе.

Чувство разочарования накрыло всех с головой, и футболистов, и обычных болельщиков. Единственным утешением для меня мог стать лишь тот факт, что я получил опыт выступления на большом турнире в возрасте 21 года, что было просто восхитительно. Я отыграл вполне достойно. Я чувствовал себя в своей тарелке, неважно, играл ли я на позиции правого защитника, правого центрального защитника или латераля (в 4 играх я поиграл на всех трех позициях). Фанаты на «Уэмбли» поддерживали нас, и поэтому играть было одно наслаждение. А, когда мы ехали в автобусе на матч, картина, которую мы видели, брала за живое: фанаты выстраивались на обочине на протяжении всего нашего пути от Бернхэм Бичес до Лондона.

Много нового я узнал от опытных игроков, но больше всего – от Терри. Люди говорят о его видении игры, тактической выучке, и, в общем, все правильно, но больше всего я восхищался тем, что он никогда не боялся окружать себя людьми сильного характера, такими, как Дон Хоу и Брайан Робсон. Он поощрял участие каждого, в том числе игроков, в обсуждении планов на матчи, но никогда не делал этого для того, чтобы поставить кого-то на место или выставить его дураком. Бывало, Дон заходил в раздевалку и в чем-то не соглашался с ним. Может быть, Дон и мог выиграть в споре. Может быть, тем самым Терри показывал нам его уверенность в собственных силах: у него была способность прислушиваться к советам других людей так, чтобы при этом не подрывался его собственный авторитет.

Нежелание ФА продлевать контракт с Терри после Евро-96 до сих пор остается одним из главных разочарований моей карьеры. Я знаю, что у него был серьезный конфликт с Ноэлом Уайтом, председателем международного комитета ФА и будущим вице-президентом этой организации. Но, пожалуй, только в ФА такой конфликт мог закончиться тем, что чиновник побеждает, а классный тренер пакует вещи.

Карьера Терри была на самом пике. У него был опыт работы в топ-клубе, он добился успеха в «Барселоной», где он расширил свое видение игры и приобрел ценный опыт, к тому же он отлично знал игроков сборной. Пускай Терри был слегка упрям и не мог найти общий язык с ФА, но позволить из-за уйти из сборной было непросительной ошибкой. Это решение подорвало конкурентоспособность сборной Англии на долгие годы вперед.

Проблема в данном случае заключается в самой ФА. Там развелось слишком много бюрократов, слишком много парней, ставивших свои интересны выше всего остального, слишком много людей, которые прислушивались к прессе и поднимали шумиху при первых же признаках разногласий. Ну и что, что некоторые журналисты невзлюбили Терри из-за нефутбольного бизнеса? Ну и что, что Терри иногда приглашал нас пропустить пару стаканов в его клубе «Scribes»? Ну и что, что он не прогнулся под международным комитетом ФА? В конце концов, он не только восстановил честь национальной команды, приняв ее в руинах, которые оставил после себя Грэм Тэйлор, но почти привел нас к первому за 30 лет серьезному трофею. В плане техники и тактики мы не уступали совершенно никому. У нас в команде были отличные игроки, и, благодаря Терри и его помощникам, мы стали отличной командой.

Что было бы, если Терри Венэйблсу позволили руководить командой после Евро-96? Этот вопрос я постоянно задаю себе, особенно глядя на тот факт, что после этого мы ни разу не подходили к победе так близко.

Но тогда, будучи 21-летним юнцом, я не знал, что мне никогда больше не будет так хорошо, как в тот момент. Все сложилось именно так, как предсказывал Стюарт Пирс, когда мы сидели рядом в автобусе. Он сказал это сразу после игры с Испанией, когда эйфория захлестнула всю страну, а фанаты танцевали, стоя в фонтанах на Трафальгарской площади. Я думал, что таких замечательных моментов будет еще много. Я думал, что совсем скоро мы будем бороться за очередной трофей, и, возможно, даже выиграем его. А почему бы нет?

Поиск по сайту: