ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ

Эссе и лекции о самосовершенствовании

% 41

%s

Если вы сидите

И ни о чем не думаете,

Вы можете стать буддой..

ПРЕДИСЛОВИЕ МАРКА УОТСА

настоящий сборник вошло несколько эссе и лекций Алана Уотса. Материал книги образуетпредставительную выбор­ку его произведений — от первого эссе по дзэн-буддизму до последнего семинара, проведенного за несколько недель до смерти в 1973 году. В этих эссе и лекциях прослеживаются все ключевыеидеи философии Уотса, позволяющие западному чи­тателю приблизиться к постижению, которое открывает для него сокровищницу восточной мысли.

Вводное эссе «Путь освобождения в дзэн-буддизме» было написано в 1955 году, еще до того, как Уотс приступил к работе над своим центральным сочинением на эту тему — книгой «Путь дзэн». Хотя эссе во многом перекликается с более позд­ней книгой, оно дает хорошее представление о том, о чем Алан всегда рассуждал так вдохновенно, — о дзэн.

Сразу же после этого эссе, дополняя его, идет запись пос­леднего семинара Уотса «Игра и выживание». Этот семинар ясно показывает, как мысль философа эволюционировала в течение последних двадцати лет его жизни. Кульминацией ис­следования Уотсом восточной философии стал гармонический синтез игры и постижения.

Далее идет запись лекции под названием «Воздержись от суждения», в которой Уотс рассматривает неизбежные вопро­сы и противоречия, возникающие в результате стремления за­падных людей улучшать мир и совершенствовать себя. Рас­сматривая проблему с разных сторон, Уотс приходит к восточ-

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ

ной идее у-вэй, смысл которой в том, чтобы «предоставить всему возможность идти своим чередом».

В следующей лекции «Чжуан-цзы: Нелепость и мудрость» Уотс увлеченно говорит о китайском мыслителе, чувство юмо­ра которого уникально в истории мировой философии. Автор знакомит слушателей и читателей с юмористическими притча­ми Чжуан-цзы о бесцельности человеческого существования, указывая, что любая деятельность, направленная на достиже­ние цели в будущем, бессмысленна, пока человек не научился жить в настоящем.

Идеал «жизни в настоящем» великолепно изложен в ко­ротком, ярком эссе «Практика медитации».

Я очень признателен тем, кто помог мне в работе над нас­тоящей книгой: Ребекке Шропшир — за транскрибирование и редактирование лекций и Джорджу Инглзу — за его литератур­ное содействие и ученые советы.

Марк Уотс

Милл-Уэлли, Калифорния,

сентябрь 1982

Путь освобождения в дзэн-буддизме

ловами можно выразить всего лишь небольшой фрагмент человеческого знания, поскольку то, что мы говорим и думаем, весьма приближенно отражает наши переживания. Причина этого не только в том, что всегда можно привести несколько описаний события, ни одно из которых не является исчерпывающим — как дюйм можно делить на части множес­твом разных способов. Причина также и в том, что есть пере­живания, которые невозможно выразить на языке в силу самой его структуры, подобно тому как воду нельзя носить в решете. Междутем интеллектуал, человек, умею щийискусно обращать­ся со словами, всегда рискует принять описание за всю реаль­ность. Такой человек с недоверием относится к людям, которые прибегают к обычному языку для того, чтобы описывать пере­живания, разрушающие саму логику, ведь в подобных описани­ях слова могут донести до нас что-то только ценой потери собственного смысла. У такого человека вызывают подозрение все нестрогие, логически непоследовательные высказывания, которые наводят на мысль, что этим ничего не значащим на первый взгляд словам не соответствует никакое переживание. Это особенно верно в отношении идеи, которая то и дело возникает в истории философии и религии. Эта идея состоит в том, что кажущееся многообразие фактов, вещей и событий в действительности образует единство или, правильнее будет сказать, не-дуальность. Обычно эта идея является выражением не философской теории, а действительного переживания един-

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ

ства, которое можно описать также как осознание того, что все происходящее и возможное столь правильно и естественно, что его вполне можно назвать божественным. Вот как об этом говорит «Синдзинмэй»:

Одно есть все,

Все есть одно.

Если это так, Зачем беспокоиться о несовершенстве!

Для логика это высказывание лишено смысла, моралист увидит в нем злой умысел, и даже психолог может задуматься над тем, возможно ли чувство или состояние сознания, соответ­ствующее этим словам. Ведь психолог знает, что ощущения и чувства постижимы благодаря контрасту, подобно тому как мы видим белое на фоне черного. Поэтому психолог считает, что переживание не-различения или абсолютного единства невоз­можно. В лучшем случае оно будет подобно видению мира сквозь очки срозовыми стеклами. Поначалу человек будет осоз­навать розовые облака по контрасту с белыми облаками, однако со временем контраст забудется и единый вездесущий цвет ис­чезнет из сознания. Однако литература дзэн-буддизма не утвер­ждает, что осознание единства, или не-дуальности, имеет место лишь временно, по контрасту с предыдущим переживанием множественности. Дзэнские мастера свидетельствуют, что это длящееся осознание не становится со временем привычным. Мы сможем лучше всего понять его, если проследим, насколько это возможно, внутренний процесс, приводящий к такого рода переживаниям. Это означает, прежде всего, что мы должны рассмотреть процесс с психологической точки зрения, чтобы выяснить, соответствует ли описаниям, которые лишены логи­ческого и морального смысла, хоть какая-то психологическая реальность.

Можно предположить, что отправной точкой на пути к такого рода переживаниям является конфликт обычного чело­века с его окружением, расхождение между его желаниями и жесткими реалиями мира, между его волей и ущемленными интересами других людей. Желание обычного человека заме­нить этот конфликт чувством гармонии перекликается с веко-

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ В ДЗЭН-БУДДИЗМЕ

выми попытками философов и ученых осознать природу как единое целое за пределами дуализма и постоянных тревог чело­веческого ума. Мы скоро увидим, что во многих отношениях эта отправная точка не позволяет достаточно ясно осознать проблему. Сама попытка объяснить переживание единства ис­ходя из состояния конфликта напоминает случай о том, как однажды у мужика спросили путь к дальней деревне. Мужик почесал затылок и ответил: «Да, я знаю, как туда пройти, но, будь я на вашем месте, я бы не начинал отсюда». К несчастью, мы находимся именно в таком положении.

Давайте же посмотрим, как обращались с этой проблемой мастера дзэн. Их ответы, в первом приближении, можно клас­сифицировать по четырем категориям. Вот они.

1. Сказать, что все вещи в действительности суть Одно.

2. Сказать, что все вещи в действительности суть Ничто, Пустота.

3. Сказать, что все вещи изначально совершенны и гармо­ничны в своем естественном состоянии.

4. Сказать, что ответ является вопросом или самим вопро­шающим.

Вопрос задаваемый мастеру дзэн, может принимать раз­личные формы, однако по существу это проблема освобожде­ния от противоречий дуализма — другими словами, от того, что буддизм называем самсарой, или замкнутым кругом рожде-ния-и-смерти.

1. В качестве примера ответа первой категории, то есть в качестве утверждения о том, что все вещи суть одно, можно привести слова мастера Эко:

Великая истина есть принцип глобальной тождественности.

Среди заблуждений самоцвет мани можно принять за черепицу,

Но для просветленного ока это подлинный драгоценный камень.

Неведение и мудрость разделить невозможно,

Потому что десять тысяч вещей суть одна Таковость.

Лишь из жалости к тем, кто верит в дуализм,

Я записываю эти слова и отправляю это послание.

Если мы знаем, что тело и Будда не отличаются и неразделимы,

Зачем нам искать то, что мы никогда не теряли?*

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ

Смысл этих слов в том, что освобождение от дуализма не требует силой что-то менять. Человек должен лишь понять, что каждое переживание неотделимо от Одного, Дао или природы Будды, и тогда проблема для него просто исчезает. Вот еще один пример. Дзёсю спросил у Нансэна:

— Что такое Дао?

— Твое повседневное сознание есть Дао, — ответил Нансэн.

— Как можно вернуть себе чувство гармонии с ним? — спросил Дзёсю.

— Пытаясь его вернуть, ты сразу же теряешь Дао, — от­ветил Нансэн*.

Психологическая реакция на такого рода утверждение — попытка почувствовать, что каждое переживание, каждая мысль, каждое чувство и ощущение есть Дао; что хорошее и плохое, приятное и неприятное неразделимы. Это может при­нять форму попыток привязать символическую мысль «Это есть Дао» к каждому возникающему переживанию. Между тем понятно, что если такое утверждение в равной мере относится ко всему, оно не имеет смысла. Однако когда отсутствие смысла приводит к разочарованию, утверждается, что разочарование — это тоже Дао, — вследствие чего постижение единства про­должает ускользать от нас.

2. Таким образом, другой, и, возможно, лучший, способ ответить на первоначальный вопрос состоит в том, чтобы ска­зать, что все на самом деле есть Ничто или Пустота (шуньята). Это высказывание соответствует положению из «Праджня-па-рамита-хридая-сутры»: «Форма — в точности то же, что и пус­тота; пустота — в точности то же, что и форма». Такой ответ не дает повода искать содержание или смысл представления о еди­ной реальности. В буддизме слово шуньята (Пустота) подразу­мевает скорее непостижимость, чем отсутствие чего бы то ни было вообще. Психологический ответ на утверждение о том, что все суть Одно, можно описать как попытку сказать «Да»

+++ «Дзоку-косодэн» (кит. «Сюй-гао-сэн-цзюань»). * «Мумонкан» (кит. «У-мэнь-гуань»), случай 19.

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ В ДЗЭН-БУДДИЗМЕ

каждому возникающему переживанию, как стремление прини­мать жизнь во всех ее проявлениях. Напротив, психологичес­кий смысл утверждения, что все суть Пустота, состоит в том, чтобы говорить «Нет» каждому переживанию, отрицать все проявления жизни.

Подобный подход можно встретить также в учении ведан­ты, где формула нети, нети («не это, не это») используется для того, чтобы достичь понимания, что ни одно отдельное пере­живание не является окончательной реальностью. В дзэн по­добным образом используется слово му*. Это слово может быть коаном**, или проблемой, которая дается начинающим практиковать медитацию. Работая с этим коаном, человек пос­тоянно и при любых условиях говорит «Нет». Теперь мы мо­жем понять, почему на вопрос: «Что будет, если я приду к вам без единой вещи?» Дзёсю ответил: «Выбрось ее!»***

3. Кроме того, возможен подход, согласно которому ниче­го не нужно делать — не нужно говорить ни «да», ни «нет». Смысл здесь в том, что нужно оставить переживания и созна­ние в покое, предоставляя им быть тем, что они есть. Вот, например, высказывание Риндзая:

Устранять последствия прошлой кармы можно только от мгновения к мгновению. Когда приходит время одеваться, оде­вайтесь. Когда нужно идти, идите. Когда нужно сидеть, сидите. Забудьте о том, что следует постигать Будду. Ведь древние учи­ли: «Если вы сознательно ищете Будду, ваш Будда — это всего лишь самсара»... Последователи Дао, знайте, что в буддизме нет места для приложения усилий. Будьте обычными людьми, без каких-либо амбиций. Отправляйте естественные надобности, одевайте одежду, ешьте и пейте. Когда устали, ложитесь спать. Невежды будут смеяться надо мной, но мудрый поймет... Древ­ние говорили: «Чтобы встретить на пути человека Дао, не нуж­но его искать». Поэтому, если человек практикует Дао, оно не будет работать****.

* По-китайски, у (нет, ничто).

** По-китайски, гун-анъ (публичный документ).

*** «Каттосю» (кит. «Го-тэн-цзи»).

**** «Риндзай-року Сисю» (кит. «Линь-цзи-лу Щи-чжун»).

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ

Еще один пример. Монах спросил Бокудзю:

— Мы одеваемся и едим каждый день. Как нам избежать необходимости одеваться и есть?

— Мы одеваемся, мы едим, — ответил мастер.

— Я не понимаю.

— Если ты не понимаешь, одевайся и ешь, — сказал Бокудзю*.

В других случаях состояние не-дуальности представляется нам как состояние за пределами тепла и холода, но когда масте­ра просят объяснить это, он говорит:

Когда нам холодно, мы собираемся у теплого очага; Когда нам жарко, мы сидим в бамбуковой роще на берегу ручья**.

Здесь психологический смысл скорее всего в том, чтобы реагировать на обсгоятельства в соответствии со склонностями — и не пытаться противостоять летней жаре и зимнему холоду. Можно добавить также: не пытаться бороться со своим жела­нием с чем-нибудь бороться! Это значит, что любое пережива­ние человека правильно и что глубинный конфликт с жизнью и с самим собой возникает у него, когда он пытается изменить свои текущие переживания или избавиться от них. Однако это самое желание чувствовать себя как-то по-другому может быть текущим переживанием, от которого не нужно избавляться.

4. И наконец, есть четвертый тип ответа, который сводит вопрос к самому вопросу, другими словами, оборачивает воп­рос против вопрошающего. Эко сказал Бодхидхарме:

— В моем сознании нет покоя. Пожалуйста, успокойте его.

— Дай мне сюда свое сознание, и я успокою его! — сказал Бодхидхарма.

— Но когда я ищу свое сознание, я не могу найти его, — ответил Эко.

— Там, где ты его не можешь найти, я его уже успокоил! —был ответ Бодхидхармы***.

* «Бокудзю-року» (кит. «Му-чжоу-лу»). " «Дзэнрин Кусю», гл. 2. **» «Мумонкан», случай 41.

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ В ДЗЭН-БУДДИЗМЕ

Еще один пример. Досин сказал Сосану. —Как достичь освобождения?

— Кто держит тебя в рабстве? — спросил мастер.

— Никто.

—Тогда зачем тебе искать освобождения?* Существуют многие другие примеры того, как мастера дзэн в ответ повторяли вопрос или когда они говорили нечто, подобное следующему: «Это же очевидно. Зачем же ты спра­шиваешь меня?»

Ответы такого рода, по-видимому, имеют своей целью об­ратить внимание на состояние сознания, из которого возника­ет вопрос. Они словно говорят человеку: «Если тебя беспокоит что-то, выясни, кто и почему испытывает беспокойство». Поэ­тому психологической реакцией в данном случае будет попыт­ка почувствовать чувствующего и познать знающего — други­ми словами, сделать субъект объектом. Однако, как говорил Обаку: «Сколько бы Будда ни искал Будду, как бы ум ни пытал­ся ухватить себя, из этого ничего не выйдет до конца времен». Экай сказал: «Так же ищет быка тот, кто на нем едет». В стихот­ворении из «Дзэнрин Кусю» говорится:

Это меч, который ранит, но не может ранить себя, Это глаз, который видит, но не может видеть себя.

Старинная китайская поговорка гласит: «Невозможно хлопнуть одной рукой». Однако Хакуин всегда начинал знако­мить своих учеников с дзэн, предлагая им услышать хлопок одной руки!

Нетрудно видеть, что все эти ответы объединяет одно — они цикличны. Если вещи образуют единство, тогда мое ощу­щение конфликта между противоположностями выражает со­бой это единство так же, как и мое противодействие этому ощущению. Если все вещи суть Пустота, мысль об этом тоже пуста, и мне кажется, словно меня просят упасть в дыру и захлопнуть ее за собой. Если происходящее случается правиль­но и естественно, тогда ложное и неестественное тоже естест­венно. Если я должен предоставить всему идти своим чередом,

* «Кэйтоку-дэнто-рокух (кит.»Цзин-дэ-чуань-дан-лу»), том 3.

ПУТЬ ОСВОЮЖДЕНИЯ

как мне быть, если частью происходящего есть мое желание вмешиваться в течение событий? И наконец, если в основе проблемы лежит недостаточно глубокое самопознание, как мне познать себя, который пытается познать себя? Вкратце, в каж­дом случае источник проблемы кроется в самом вопросе. Если вы не задаете вопросов, проблем не возникает. Другими слова­ми, стремление избежать конфликта является конфликтом, ко­торого человек пытается избежать.

Если подобные ответы на практике не помогают, это зна­чит, что помочь человеку невозможно. Каждое лекарство от страдания подобно изменению положения тела спящего на твердой кровати. Каждый успех в управлении окружающей средой делает ее еще более неуправляемой. Однако тщетность подобных размышлений позволяет сделать по крайней мере два важных вывода. Первый состоит в том, что, если бы мы не пытались помочь себе, мы никогда бы не узнали, насколько мы беспомощны. Только задавая вопросы, мы начинаем понимать пределы, а значит, и возможности человеческого разума. Вто­рой важный вывод состоит в том, что, когда мы в конце концов постигаем глубину своей беспомощности, мы обретаем покой. Нам ничего не остается делать, как потерять себя, сдаться, при­нести себя в жертву.

Возможно, эти рассуждения проливают свет на буддист­ское учение о Пустоте, которое гласит, что в действительности все пусто и тщетно. Ведь если я всеми силами пытаюсь изба­виться от конфликта, который по существу обусловлен моим желанием от него избавиться; если, по-другому, сама структура моей личности, мое эго, является попыткой сделать невозмож­ное, тогда я есть сама тщетность и пустота до глубины души. Я есть чесотка, которой не о что почесаться. Эта неспособность делает чесотку еще сильнее, потому что чесотка — это и есть желание почесаться!

Поэтому дзэн пытается донести до нас ясное осознание замкнутости, беспомощности и тщетности ситуации, в кото­рой мы находимся; само стремление достичь гармонии в кото­рой является источником конфликта и в то же время составля­ет самую суть нашего желания жить. Дзэн был бы мазохист-

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ В ДЗЭН-БУДДИЗМЕ

ским учением о полной безысходности, если бы не одно весьма любопытное и на первый взгляд парадоксальное последствие. Когда нам становится ясно вне всяких сомнений, что чесотку нельзя почесать, она прекращает чесаться. Когда мы постигаем, что наше желание вовлекает нас в движение по замкнутому кругу, оно прекращается само по себе. Однако это может слу­читься лишь в том случае, когда мы яснее ясного видим, что никак не можем его прекратить.

Попытка вынудить себя делать или не делать что-либо подразумевает, конечно же, разделение ума на две части, внут­ренний дуализм, который парализует наши действия. Поэтому утверждение о том, что все вещи суть Одно и Одно суть все вещи, выражает конец этого разделения, постижение изна­чального единства и независимости ума. В чем-то оно похоже на приобретение умения делать какое-то движение — когда вы намереваетесь его сделать и неожиданно для вас оно получает­ся, хотя все попытки добиться этого раньше не приводили к успеху. Переживания такого рода достаточно ярки, однако описать их практически невозможно.

Не следует забывать, что такое переживание единства воз­никает из состояния полной безысходности. В дзэн эту безыс­ходность уподобляют попыткам комара укусить железного бы­ка. Вот еще один стих из «Дзэнрин Кусю»:

Чтобы порезвиться в Великой Пустоте, Железный бык должен вспотеть.

Но как железный бык может вспотеть? Этот вопрос ничем не отличается от вопроса: «Как мне избежать конфликта?» или «Как мне ухватить свою руку этой же самой рукой?».

В ярком осознании безвыходности мы понимаем, что на­ше эго полностью бессильно что-либо сделать, и постигаем, что — как бы то ни было — жизнь продолжается. «Я стою или сижу. Я одеваюсь или ем... Ветер шевелит ветви деревьев, а издали доносится шум машин». Когда мое повседневное «я» постигнуто как полностью бесполезное напряжение, я пони­маю, что моим подлинным действием является все происхо­дящее, что жесткая грань между мной и всем остальным пол­ностью исчезла. Все события, каковы бы они ни были, будь то

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ

движение моей руки или пение птиц на улице, случаются сами по себе, автоматически — но не механически, а сидзэн* (спон­танно, естественно).

Голубые горы сами по себе голубые горы;

Белые облака сами по себе белые облака**.

Движение руки, мышление, принятие решения — все про­исходит таким образом. Становится очевидным, что именно таким все всегда было, и поэтому все мои попытки привести себя в движение или контролировать себя неуместны — они нужны мне лишь для того, чтобы доказать себе, что это невоз­можно. Само представление о самоконтроле ошибочно, ведь мы не можем заставить себя расслабиться или заставить себя сделать что-то, — например, открыть рот одним только мен­тальным усилием. Какие бы волевые усилия ни прилагались, как бы мы ни концентрировали внимание, рот будет неподвижен, пока он не откроется сам. Именно это ощущение спонтанности происходящего воспето поэтом Хо Кодзи:

Чудотворная сила и удивительное действие — Ношу воду, колю дрова!***

Это состояние сознания психологически вполне реально. Оно может даже стать более или менее постоянным. В то же время в течение жизни большинство людей почти всегда четко отличают эго от его окружения. Освобождение от этого чувства подобно излечению от хронической болезни. Вместе с ним при­ходит ощущение легкости и покоя, которые можно сравнить с облегчением после снятия тяжелой гипсовой повязки. Естест­венно, эйфория и экстаз постепенно проходят, но перманентное отсутствие жесткой грани между эго и его окружением продол­жает изменять структуру переживания. Конец экстаза не кажет­ся трагедией, потому что больше нет навязчивого стремления переживать экстаз, которое раньше существовало как компен­сация хронического разочарования от жизни в замкнутом кругу.

* По-китайски, цзы-жань.

** «Дзэнрин Кусю».

*■**■ «Кэйтоку-дэнто-року», гл. 8.

_______________ ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ В ДЗЭН-БУДДИЗМЕ

В некотором смысле жесткое различие между эго и окру­жением соответствует различию между умом и телом, или меж­ду произвольными и непроизвольными действиями организ­ма. Возможно, именно поэтому йогические и дзэнские практи­ки уделяют так много внимания дыханию и наблюдению за дыханием (анапанасмрити), ведь на примере этой органичес­кой функции нам легче всего увидеть глубинное единство про­извольного и непроизвольного аспектов наших переживаний.

Так, мы не можем не дышать, и все же нам кажется, что дыхание подчиняется нашему контролю. С равным успехом можно сказать, что мы дышим или же что нас дышит. Таким образом различие между произвольным и непроизвольным имеет смысл лишь при рассмотрении в некоторых рамках. Строго говоря, я делаю волевые усилия и принимаю решения тоже непроизвольно. Если бы это было не так, мне всегда нуж­но было бы не только принять решение, но и принимать реше­ние принять решение, и т. д. до бесконечности. В то же время создается впечатление, что непроизвольные процессы, проис­ходящие в теле, — например, сердцебиение — в принципе не отличаются от непроизвольных процессов, происходящих вне тела. Все они определяются многими причинами. Поэтому, когда различие между произвольным и непроизвольным ас­пектами больше не ощущается внутри тела, это ощущение рас­пространяется и на мир за его пределами.

Таким образом, когда человек постиг, что различия между эго и окружением, между преднамеренным и непреднамерен­ным условны и справедливы только в ограниченных масшта­бах, его переживание можно выразить словами: «Одно есть все, все есть Одно». Это постижение подразумевает исчезновение внутреннего разграничения, жесткого дуализма. Однако это ни в коем случае не «единообразие», не разновидность пантеизма или монизма, которые утверждают, что все так называемые вещи — это иллюзорные проявления единого гомогенизиро­ванного «вещества». Ощущение освобождения от дуализма не следует понимать как внезапное исчезновение гор и деревьев, домов и людей, как превращение всего этого в однородную массу светящейся, прозрачной пустоты.

8 Природа, мужчина и женщина

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ ____________________________________

Поэтому дзэнские мастера всегда понимали, что «Одно» — это несколько неправильный термин. В дзэнском трактате «Синдзинмэй» говорится:

Два существует благодаря Одному,

Однако не привязывайтесь в этому Одному...

В мире подлинной Таковости

Нет ни «меня», ни «другого».

Если об этом мире нужно что-то сказать,

Мы скажем лишь «не два».

Отсюда коан: «Когда множественность сведена в Одному, к чему сводится это Одно?» На этот вопрос Дзёсю ответил: «Когда я был в провинции Сэйсю, мне сделали льняную мантию, которая весила семь фунтов»*. Каким бы странным ни казалось это высказывание, именно так—с помощью прямого языка без символов и концепций—дзэн говорит о постижении реальнос­ти. Мы склонны забывать, что речь здесь идет о переживании, а не об идее или мнении. Дзэн говорит изнутри переживания, а не стоя в стороне отнего—какчеловек, рассуждающий о жизни. Стоя в стороне, невозможно достичь глубинного понимания, подобно тому как одной лишь словесной командой невозможно привести в движение мышцы, как бы настойчиво мы ее ни произносили.

Есть великий смысл в том, чтобы стоять в стороне от жиз­ни и рассуждать о ней; в том, чтобы делать выводы о существо­вании и тем самым обладать психологической обратной связью, которая позволяет нам критиковать и совершенство­вать свою деятельность. Однако системы такого рода обладают ограничениями, и рассмотрение аналогии с обратной связью показывает нам, в чем они состоят. Возможно, самый распрос­траненный пример устройства с обратной связью — это элект­рический термостат, регулирующий температуру в доме. Если задать верхний и нижний пределы температур, термостат вык­лючается, когда вода в нем нагревается до верхнего предела, и включается, когда она остывает до нижнего. Таким образом,

* «Дзёсю-синсай-дзэндзи Го-року» (кит. «Чжао-чжоу-чжэнь-цзи-чань-шиЮй-лу»).

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ В ДЗЭН-БУДДИЗМЕ

температура в комнате поддерживается в желательных преде­лах. Кроме того, мы можем сказать, что термостат представляет собой своеобразный чувствительный орган, которым оснасти­ли нагреватель для того, чтобы он мог регулировать свое пове­дение". Тем самым можно сказать, что термостат иллюстрирует зачаточную форму самосознания.

Но если мы создали саморегулирующийся нагреватель, по­чему бы нам не создать по аналогии саморегулирующийся тер­мостат? Мы знаем, что термостат может иметь более сложную конструкцию, если мы вставим в него обратную связь второго уровня, которая будет контролировать уже имеющуюся. Затем возникает вопрос, как далеко в этом направлении мы можем пойти. Продолжая усложнять наше устройство, мы можем соз­дать бесконечную последовательность систем обратной связи, которая не сможет функционировать в силу своей сложности. Чтобы этого избежать, где-то в самом конце этой цепи должен быть термостат, человеческий разум или другой источник ин­формации, которому следует безусловно доверять. Единствен­ной альтернативой такому доверию может быть очень длинная последовательность контролирующих приборов, которая ра­ботает очень медленно и поэтому непрактична. Может пока­заться, что есть еще одна альтернатива, а именно — круговой контроль, при котором за гражданами следят полицейские, за которыми следит мэр города, за которым следят граждане. Од­нако эта система работает только в том случае, когда люди доверяют друг другу или, иначе, когда система доверяет сама себе — и не пытается отойти от себя, чтобы улучшить себя.

Так мы получаем хорошее представление о ситуации, в которой находится человек. Наша жизнь состоит из действий, но кроме того, мы можем проверять свои действия с помощью размышлений. Слишком большое количество рассуждений по­давляет и парализует деятельность, но поскольку, действуя, иногда нам приходится выбирать между жизнью и смертью, сколько размышлений мы можем себе позволить? Дзэн харак­теризует свою позицию как мусин и мунэн*. Поэтому может показаться, что он ратует за деятельность без размышлений.

* По-китайски, у-син (не-сознание, бессознательное) пу-нянь (не-мысдь, осво-
«** 227

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ

Когда идешь, просто иди; Когда сидишь, просто сиди. Главное — не сомневайся!*

Ответ Дзёсю на вопрос о единстве и множественности был примером ненадуманного действия, непреднамеренного выска­зывания. «Когда я был в провинции Сэйсю, мне сделали льня­ную мантию, которая весила семь фунтов».

Однако размышление — это тоже действие, и дзэн с таким же успехом мог бы сказать: «Когда действуешь, просто дейс­твуй; когда думаешь, просто думай. Главное —не сомневайся». Другими словами, если вы собираетесь подумать или порассуж­дать, делайте это, не думая о своем мышлении. Но дзэн согла­сится также и с тем, что мышление о мышлении — это также действие, если, мысля о мышлении, мы делаем только это и не скатываемся в бесконечную последовательность попыток всег­да стоять выше того уровня, на котором мы сейчас мыслим. Вкратце, дзэн есть освобождение от дуализма мыслей и дейс­твий, потому что он думает так же, как действует, — с теми же самоотвержением, готовностью и верой. Поэтому отношение мусин не подразумевает подавления мышления. Мусин — это действие на любом уровне — физическом или психологичес­ком — без попыток в то же время наблюдать или проверять действие. Другими словами, мусин — это действие без сомне­ний и озабоченности.

Все, что мы здесь сказали об отношении мышления к дейс­твию, верно также в отношении чувств, поскольку наши чувс­тва и эмоции являются обратной связью так же, как и мысли. Чувства блокируют не только действия, но и самих себя как разновидность действий. Это происходит, когда мы проявляем тенденцию наблюдать и чувствовать себя до бесконечности. Так, например, испытывая удовольствие, я могу в то же время наблюдать за собой с тем, чтобы получить из него максимум. Не довольствуясь пробованием пиши на вкус, я могу пытаться попробовать на вкус свой язык. А когда мне мало просто быть

бождение потока мыслей и впечатлений). * «Уммон-року» (кит. «Юнь-мэнь-лу»).

_______________ ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ В ДЗЭН-БУДДИЗМЕ

счастливым, я хочу быть уверен в том, что чувствую себя счас­тливым, —чтобы тем самым ничего не упустить.

Очевидно, не существует возможности в каждой конкрет­ной ситуации определить точку, в которой рассуждение долж­но переходить в действие, — в которой мы можем знать, что достаточно обдумали ситуацию и впоследствии не пожалеем о содеянном. Такая точка определяется чувствительностью и опытом. Но на практике всегда оказывается, что, как бы глубо­ко мы все ни продумали, мы никогда не можем быть оконча­тельно уверены в своих выводах. По большому счету, каждое действие есть прыжок в неизвестность. О своем будущем мы с полной определенностью знаем лишь одно —что там нас ждет неизвестность под названием смерть. Смерть представляется нам символом всего того в нашей жизни, что мы не можем контролировать. Другими словами, человеческая жизнь по су­ществу неконтролируема и непостижима. Это глобальное ос­нование жизни буддисты называют шуньята, или Пустота; на нем зиждется мусин, или не-сознание дзэн. Но кроме того, дзэн постигает не только то, что человек стоит на неизвестном или же плавает по океану неопределенности в утлом суденышке своего тела; дзэн постигает, что это неизвестное и есть я сам.

С точки зрения видения, моя голова представляет собой пустое пространство среди переживаний — невидимую и не­постижимую пустоту, в которой нет ни света, ни тьмы. Та же самая пустота стоит за каждым из наших органов чувств — как за внешними, так и за внутренними переживаниями. Она при­сутствовала еще до начала моей жизни, до моего зачатия в материнском лоне. Она находится внутри всех атомов, из кото­рых построен мой организм. И когда физик пытается проник­нуть вглубь этой структуры, он обнаруживает, что сам акт наб­людения за ней не позволяет ему увидеть то, что его больше всего интересует. Это пример того же самого принципа, о кото­ром мы уже столько раз говорили: вглядываясь в себя, глаза ничего не видят. Вот почему практика дзэн, как правило, начи­нается одним из многих коанов, как, например, «Кто ты?», «Кем ты был до того, как у тебя появились отец и мать?» или «Кто таскает за собой это твое тело?».

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ

Таким образом практикующий открывает, что его подлин­ная природа {свабхава) есть не-природа, что его подлинное соз­нание (син) есть не-сознание (мусин). Если мы постигаем это неизвестное и непостижимое начало нашей подлинной приро­ды, оно больше не будет нам угрожать. Оно больше не кажется пропастью, в которую мы падаем; скорее это источник наших действий и жизни, мышления и чувств.

Это еще одно свидетельство в пользу формулировок, под­черкивающих единство, ведь дуализм размышлений и дейс­твий не имеет оснований в реальности. Но что еще более важ­но, нет больше разделения на знающего, с одной стороны, и неизвестное, с другой. Размышление есть действие, а знающий

— известное. Мы можем видеть также уместность высказыва­
ний наподобие слов Экая: «Действуй как знаешь; живи как
хочешь, только без задней мысли, —вот несравненный Путь».
Такого рода утверждения не осуждают обычные размышления,
суждения и ограничения. Их смысл не на поверхности, а в
глубине.

В конечном счете мы должны действовать и размышлять, жить и умирать, полагаясь на источник, который мы не можем ни постичь, ни контролировать. Если нас это не устраивает, никакое количество заботы и сомнений, размышлений и ана­лиза наших мотиваций не помогут нам исправить ситуацию. Поэтому мы вынуждены выбирать между страхом и нереши­тельностью, с одной стороны, и прыжком в деятельность нев­зирая на последствия, с другой. На поверхностном уровне, с относительной точки зрения, наши действия могут быть пра­вильными или ошибочными. Однако, что бы мы ни делали на поверхностном уровне, мы должны обладать глубинной убеж­денностью в том, что все наши действия и все происходящее по большому счету правильно. Это означает, что мы должны вой­ти в него без оглядки, без сомнений, сожалений и самообвине­ний. Так, когда Уммона спросили, что такое Дао, он просто ответил: «Иди дальше!»*. Однако действовать без задней мысли

— это ни в коем случае не заповедь, которой мы должны под­
ражать. На самом деле мы не можем действовать таким обра-

Ibid. 230

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ В ДЗЭН-БУДДИЗМЕ

зом, пока мы не поняли, что у нас нет других альтернатив, — пока мы не постигли в себе источник непостижимости и некон­тролируемости.

В дзэн это постижение всего лишь первый шаг в длинном курсе обучения. Ведь мы не должны забывать, что дзэн предс­тавляет собой разновидность буддизма махаяны, в котором нирвана — освобождение от замкнутого круга самсары — не столько цель, сколько начало жизни бодхисаттвы. Действия бодхисаттвы — упая или хобэн — являются приложением этого постижения к разным аспектам жизни для «освобождения всех живых существ», не только людей и животных, но деревьев, травы и даже пыли.

Однако в дзэн представление о самсаре как о циклическом процессе воплощений не понимается буквально, и поэтому дзэн предлагает свою интерпретацию роли бодхисаттвы в спа­сении живых существ от рождения и смерти. С одной стороны, цикл рождения и смерти повторяется от мгновения к мгнове­нию, и человек пребывает в самсаре в той мере, в какой он отождествляет себя с эго, существование которого продолжа­ется во времени. Таким образом, можно сказать, что подлин­ная жизнь дзэн начинается только тогда, когда индивид пол­ностью перестал пытаться улучшить себя. Это кажется нам противоречием, потому что мы имеем лишь отдаленное предс­тавление о ненасильственных усилиях, о напряжении без конф­ликта и о сосредоточении без напряжения.

В дзэн считается, что человек, пытающийся улучшить се­бя, стремящийся стать чем-то большим, чем он есть, не может действовать творчески. Вспомним слова Риндзая: «Если ты соз­нательно стремишься стать Буддой, твой Будда — всего лишь самсара». Или: «Если человек ищет Дао, он теряет его»*. Причи­на в том, что попытки улучшать или совершенствовать себя продолжают держать нас в замкнутом кругу, подобно попыт­кам человека укусить свои зубы этими самыми зубами. Осво­бождение из этого идиотского положения приходит в самом начале дзэнской практики, когда человек понимает, что «он сам, в своем теперешнем состоянии, есть Будда». Ведь цель дзэн

* «Риндзай-року».

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ

не в том, чтобы стать Буддой, а скорее в том, чтобы действовать подобно Будде. Поэтому бодхисаттва не достигнет ничего в своей жизни, если у него есть хотя бы малейшее беспокойство или стремление стать тем, чем он в данным момент не является. Точно так же человек, решающий задачу и думающий при этом о конечном результате, забывает о задаче, потому что в центре его внимания находится конечный результат.

Неуместность самосовершенствования выражена в двух стихах из «Дзэнрин Кусю»:

Длинная вещь — длинное тело Будды;

Короткая вещь — короткое тело Будды.

В весеннем пейзаже нет места для измерения и оценки —

Цветущие ветки растут естественно:

одна длиннее, другая короче.

А вот стихотворение дзэнского мастера Госо:

Стараясь найти Будду, вы не находите его;

Стараясь увидеть Патриарха, вы не видите его.

У сладкой дыни сладость даже в стебле;

У горькой тыквы горечь вплоть до корня*.

Одни Будды—короткие, другие—длинные. Одни ученики — начинающие, другие — более продвинутые, однако каждый из них «правильный» в своем теперешнем состоянии. Ведь если человек пытается сделать себя лучше, он попадает в замкнутый круг эгоизма. Западному человеку, наверное, трудно понять, что каждый из нас растет непроизвольно, а не вследствие сознатель­ного улучшения себя и что ни тело, ни ум не могут расти, когда их растягивают. Подобно тому как семена становятся деревом, короткий Будда становится длинным Буддой. Этот процесс не является улучшением себя, потому что дерево нельзя назвать улучшенным семечком. Более того, многие семена никогда не становятся деревьями — и это вполне соответствует природе или Дао. Семена дают начало растениям, а растения рождают новые семена. При этом ничто не является лучшим или худшим, высшим или низшим, потому что конечная цель развития дос­тигается в каждый момент существования.

* «Госо-року» (кит. «У-цзы-лу»).

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ В ДЗЭН-БУДДИЗМЕ

Философия не-стремления, или муи*, всегда выдвигает проблему мотивации, потому что нам кажется, что, если люди являются совершенными, или Буддами, в своем теперешнем состоянии, это может лишить их стремления действовать твор­чески. Ответ состоит в том, что мотивированные действия не дают творческих результатов, потому что такие действия не свободны, а обусловлены. Подлинное творчество всегда бес­цельно. Оно не подразумевает никаких внешних мотивов. По­этому говорят, что подлинный художник подражает в своем творчестве природе и тем самым познает подлинный смысл «искусства для искусства». Кодзисэй писал в сборнике корот­ких изречений «Сэйконтан»:

Если ваша подлинная природа обладает творческой силой самой Природы, куда бы вы ни пошли, вы будете любоваться резвящимися рыбами и летящими дикими гусями.

По-китайски, у-взй (недеяние, естественное взращивание).

ИГРА И ВЫЖИВАНИЕ

Обязательно ли они противоречат друг другу?

не кажется, что жизнь — спонтанно развивающийся процесс. По-китайски природа называется цзы-жань. Это слово можно перевести как «то, что само по себе таково, каково оно есть» или «то, что случается само по себе». Любопыт­но, что грамматика европейских языков, которыми мы пользу­емся, не позволяет нам представить процесс, случающийся сам по себе. Каждый глагол должен иметь существительное, субъ­ект, начальника, и мы не можем себе представить существова­ние чего-то, если им ничто не управляет — другими словами, если он никому не подчиняется. Поэтому представление о про­цессе, который случается сам по себе, пугает нас, потому что нам кажется, что за него никто не отвечает.

В Соединенных Штатах мы сталкиваемся с рядом социаль­ных и политических противоречий, потому что считаем, что должны жить в республике, тогда как подавляющее большинс­тво из нас верят во вселенную как в монархию. Если человек не верит в то, что республика — наилучшая форма правления, он не может быть настоящим гражданином Соединенных Шта­тов. И все же мы постоянно ищем монарха, того, на кого мож­но было бы свалить ответственность за происходящее. Мы не желаем брать на себя ответственность и всегда жалуемся на то, что наша жизнь обусловлена прошлым: «Я стал невротиком, потому что мои отец и мать были невротиками, а они стали

_______________________________ ИГРА И ВЫЖИВАНИЕ

такими, потому что невротиками были их отцы и матери...» Таким образом все сводится к Адаму и Еве.

Вы ведь помните, что случилось в Эдемском саду? Бог выс­тавил ловушку. Он сказал, что в саду есть дерево, плоды с кото­рого есть нельзя. Если бы он на самом деле не хотел, чтобы Адам и Ева съели плод этого дерева, он просто ничего не сказал бы им о нем. Но когда он привлек их внимание к дереву, им ничего не оставалось сделать, как попробовать его плоды. Ког­да же Бог увидел виноватого Адама, он спросил: «Адам, не ел ли ты от дерева, с которого я запретил тебе есть?» И ответил Адам: «Жена, которую ты дал мне, она дала мне от дерева, и я ел». Тогда Бог строго посмотрел на Еву и спросил: «Ева, не ела ли ты от дерева, с которого я запретил тебе есть?» — на что Ева отве­тила: «Змей обольстил меня, и я ела» — опять-таки, стараясь спихнуть с рук ответственность! Тогда Бог посмотрел на змея и они перемигнулись, хотя об этом ничего не сказано в Библии. Они перемигнулись, потому что давным-давно решили, что вселенная не будет сферой беспрекословного послушания, где, стоит только Богу сказать: «Я, Бог, желаю, чтобы все было так-то и так-то», как вы автоматически это делаете.

Поэтому в иудейской теологии говорится, что во время творения Бог поместил в сердце Адама нечто под названием «йецер хара», или «своенравный дух». Так, когда вы готовите плов и приходит время его посолить, вы добавляете в него чуть-чуть соли, потому что вы не хотите, чтобы он был очень соленым — только немножко. Поэтому Бог, сотворив Адама, наделил его пороками — но только немножко, чтобы жизнь была интересной, чтобы Адам мог поступать неожиданно для самого Бога. Это очень важно. Я имею в виду наше чувство обособленности и все те сложности, которые пришли в нашу жизнь, когда мы сделали выживание своей целью.

Если вы поставите себя на место Бога, Отца Небесного, каким его обычно воображают в народе, вы почувствуете себя деспотом, от которого зависит все в этом мире. Представьте себе, что вы знаете все прошлое и будущее, что вы можете управлять космосом, что вы наделены абсолютной властью — и вам наскучило все до смерти! Тогда вы повелеваете: «Человек,

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ

ослушайся меня! Хочу какой-то неожиданности». И вот теперь вы это имеете. Только вы не должны никому говорить, как это случилось. Ведь в нашем обществе считается, что если вы знае­те, что вы Бог, значит, вы сошли с ума. На это знание везде наложен строжайший запрет, особенно в христианстве.

Иисуса распяли за то, что он знал это. Но христиане сказа­ли: «О'кей, о'кей, Иисус был Богом, но давайте остановимся на этом. Больше никто». Однако для нас Евангелие — откровение того, что индусы знали уже очень давно: тат швам аси — ты есть Это! Если бы Иисус жил в Индии, его не только не распяли бы — его поздравили бы с замечательным постижением. В Индии всегда было много людей, которые знали, что олицетво­ряют скрытого Бога. Шри Рамакришна, Шри Рамана, Кришна и Будда — все они открыли это, ведь быть Богом не является исключительным правом кого-то одного. Каждый из вас есть Бог, и когда я смотрю в ваши глаза, я вижу вселенную, которая, в свою очередь, смотрит на меня.

Таким образом, мы находимся в ситуации, когда на знание о нашей божественной природе наложен запрет, и мы не долж­ны признаваться, что знаем, кто мы такие на самом деле. Это позволяет нам переживать захватывающие приключения: чув­ство потерянности, отчужденности, одиночества. Мы обычно говорим, что пришли в этот мир. Но ведь это неверно! Мы выйти из этого мира. Мы суть проявления вселенной, точно так же, как плод выходит из дерева, цыпленок из скорлупы, а младенец из материнского лона. Подобно тому как в сетчатке глаза есть мириады крохотных нервных окончаний, все мы являемся нервными окончаниями вселенной. Это так прекрас­но! Нас много, и вселенная многолика. Она имеет множество точек зрения на саму себя и поэтому застрахована от предрас­судков. Вот в каком положении мы находимся.

Мы пытаемся понять, что происходит в мире. Мы смот­рим в телескопы на самые вовне-удаленные объекты, мы смот­рим в микроскопы на самые внутрь-удаленные объекты, и чем более изощренными становятся наши инструменты, тем быс­трее мир убегает от нас. По мере того как наши телескопы становятся более мощными, мы обнаруживаем, что вселенная

ИГРА И ВЫЖИВАНИЕ

расширяется. На самом деле это мы сами убегаем от себя. Ка­кое-то время назад нам казалось, что мы настигли вселенную. Мы обнаружили так называемый атом, и думали, что это все. Но затем — бац! — появился электрон. Потом протон. А за ними целая вереница частиц — мезоны, пионы, античастицы, все больше и больше. Мы есть система самонаблюдения, кото­рая напоминает змея Уробороса, хватающего себя за хвост и пытающегося себя проглотить. Это подобно поиску ответа на вопрос «Кто я?». Мы говорим: «Я хочу увидеть себя». Но пос­мотрите внутрь своей головы. Что вы там видите? Там не тем­но — сразу же за вашими глазами нет даже темноты, а есть лишь полное ничто. К этому можно прибавить еще кое-что.

Большинство из нас предполагают, что пространство — это ничто, что оно не имеет значения и не содержит энергии. Но на самом деле пространство — основа всего сущего. Как бы возникли звезды, если бы не было пространства? Звезды зажи­гаются в пространстве и нечто появляется из ничего точно так же, как, если вы слушаете непредвзято, вам кажется, что все звуки возникают из тишины. Удивительно! Тишина — это ис­точник звука, точно так же как пространство — источник звезд, а женщина — источник человека. Если вы внимательно прислушаетесь к тому, что есть, вы обнаружите, что нигде нет ни прошлого, ни будущего, ни даже слушающего. Вы не може­те слышать, как вы слышите. Вы живете в вечном настоящем — и вы есть Это] На самом деле все очень просто и по-другому быть не может.

Я начал с утверждения о том, что жизнь, продолжение жизни — это спонтанный процесс, и любовь во многом подоб­на ему. Трудность в том, что, когда мы были детьми, старшие и более умные сказали нам, что любить их — наш долг. Сам Бог сказал: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепос-тию твоею... возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мк. 12, 30-31). И поэтому наша мать говорила нам: «Ты должен сходить на горшок после завтрака», «Попытайся уснуть», «Не смотри на меня так», «Перестань дуться», «О, да ты весь покрас­нел!», «Соберись с силами» и «Будь внимателен!». Все это ко-

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ ______________________________

манды, в основе которых лежит принцип: от вас требуется сде­лать то, что приемлемо только при условии, что вы сделаете его непроизвольно.

Вот как это звучит: ты должен любить нас. Это замкнутый круг, и все мы пребываем в заблуждении именно поэтому. Муж говорит жене: «Дорогая, ты действительно любишь меня?» — на что она отвечает: «Да, я стараюсь изо всех сил». Однако никто не желает, чтобы ему отвечали так. Мы ожидаем, что нам скажут: «Я люблю тебя так, что могу тебя съесть. Я так сильно люблю тебя, что ничего не могу поделать с собой. Я — твоя беспомощная жертва». Но на самом деле мы заставляем других любить нас точно так же, как мы заставляем себя продолжать жить. Мы чувствуем, что должны существовать дальше, что это наша обязанность. Мы устали жить, но мы боимся умирать и поэтому говорим себе, что должны жить дальше. Но зачем? Вы можете сказать мне: «От меня многое зависит. У меня есть дети, и мне нужно продолжать работать, чтобы содержать их». В результате наши дети перенимают у нас это отношение и про­должают жить лишь затем, чтобы содержать детей, которые будут точно так же воспитывать своих детей, и так далее.

Поэтому я с удивлением наблюдаю за тем, что происходит в мире. Я вижу, как утром люди, не успев сказать друг другу пару слов, с видом маньяков бросаются к машине, чтобы ехать на работу зарабатывать деньги, —но зачем? Чтобы продолжать делать то же самое, притом что лишь немногие получают удо­вольствие от происходящего. Разумные люди умудряются по­лучать деньги за игру — ив этом на самом деле искусство жизни. Между тем идея о том, чтобы бороться и изо всех сил цепляться за жизнь, полностью нелепа.

Альбер Камю в начале своей книги «Миф о Сизифе» сделал очень здравое замечание: «Единственный заслуживающий вни­мания философский вопрос состоит в том, совершить самоу­бийство или нет». Задумайтесь над этим. Должны ли вы про­должать жить? Ведь, если вы остановитесь, все будет так прос­то! Не будет не только никаких проблем, но и того, кто может сожалеть о том, что ушел из жизни. Умереть — на что это похоже? Уснуть и никогда не проснуться. Нам кажется, что нет

_______________________________ ИГРА И ВЫЖИВАНИЕ

ничего ужаснее, чем пребывать в вечной темноте. Но на самом деле это совсем не так. Тот, кто умер, чувствует себя совсем не так, как тот, кого похоронили заживо. Тот, кто умер, чувствует себя так, словно его никогда не существовало. Причем не толь­ко его, но и всего остального. Все становится в точности таким, каким оно было до его рождения.

Как вы не видите внутренностей своей головы, так же вы не можете составить никакого представления о подлинной ре­альности, о глубинном основании своего существования. Это пустота. В буддизме пустота называется шуньята. Шунъята — то же, что пространство, сознание и Бог, которым мы «живем и движемся и существуем» (Деян. 17,28). Нам повезло в том, что мы не можем узнать, что это такое, ведь если бы мы узнали, нам стало бы скучно.

Великий датский философ ван дер Леэв сказал: «Тайна жизни — это не загадка, которую нужно разгадать, а реаль­ность, которую следует пережить». К счастью, у каждого из нас в сознании присутствует этот вечный вопрос, это не-знание о том, кто и зачем живет эту жизнь. И поэтому жизнь кажется нам интересной. Мы постоянно пытаемся разгадать тайну жиз­ни, но она ускользает от нас. Единственная возможность отве­тить на вопрос: «Что такое реальность?» состоит в том, чтобы классифицировать ее. Вы «есть» или вас «нет»? Вы мужчина или женщина? Вы республиканец или демократ? Вы — животное, растение, минерал, жестянщик, лудильщик, солдат, богатый, бедный, нищий или вор? Каждый из нас должен быть отнесен к какому-то классу, однако то, что всегда пребывает в глубине нашей души и воистину есть, не может быть классифицирова­но. Никто не знает, что это такое. Мы даже не можем задать о нем ни одного осмысленного вопроса!

Существует множество философских теорий о том, что такое реальность. Некоторые говорят: «Реальность материаль­на, ведь она построена из того, что мы называем веществом». Философы всегда читают студентам лекции, стоя за кафедрой. При этом они часто стучат по кафедре и спрашивают: «Ну вот, этот стол, например, он реален или нет?» Услышав о теории епископа Беркли, который доказывал, что все на самом деле

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ

существует лишь в нашем сознании, доктор Джонсон пнул но­гой камень и сказал: «Очевидно, что для всех здравомыслящих людей этот камень материальный и физический». Между тем другие, более проницательные мыслители говорят: «Материи не существует. Все это лишь ментальные построения. Весь мир — феномен чистого сознания». Во времена епископа Беркли люди плохо разбирались в нейрофизиологии. Мы же теперь знаем о мозге намного больше, чем они, и поэтому мы можем сформулировать теорию Беркли более строго, придавая ей на­учное звучание: мир, каким мы его видим, определяется струк­турой нашей нервной системы. Так, например, если бы у нас не было глаз, мы бы не знали, что такое солнечный свет. Если бы нам не были доступны тактильные ощущения, огонь бы нас не грел. Без мышц не было бы веса, а без мягкой кожи — твердых камней. Как видите, восприятие мира определяется отношени­ем к нему нашего тела.

Давайте вспомним старый вопрос: когда дерево падает в лесу, где никого нет, издает оно звук или нет? Теперь мы можем дать на этот вопрос простой ответ. Звук есть отношение между колебаниями воздуха и нашими барабанными перепонками. Если я ударяю по барабану, на который не натянута кожа, как бы сильно я ни ударял, он не издаст звука. Поэтому воздух в лесу может колебаться сколько ему хочется, но если нет бара­банных перепонок и слуховых нервов, там не возникнет ника­кого звука.

Благодаря физической структуре нашего организма мы порождаем мир из вибраций, которые, не будь у нас организма, были бы пустотой. Мы творим мир из пустоты и в то же время присутствуем в этом мире. Наши тела, наши нервные системы относятся к внешнему миру. Вы находитесь в моем внешнем мире, а я — в вашем. Таким образом мы получаем ситуацию курицы и яйца. Как это удивительно! Рассуждая с самой скеп­тической, нейрофизиологической точки зрения, мы можем сказать, что порождаем мир, в котором живем, и в то же время на уровне физического организма мы являемся продуктом де­ятельности этого мира! В конце концов физик объяснит вам, что ваше тело, как и все то, что вас окружает, есть кишащий

ИГРА И ВЫЖИВАНИЕ

электронами кусок материи. Все это есть один великий джаз, и самое удивительное в нем то, что он осознает себя через вас.

Существование — это вибрация, а все существующее име­ет два аспекта. Один из них мы можем назвать «есть», другой «нет». Предположим, я сижу в кино рядом с симпатичной де­вушкой. Если я положу руку ей на колено и оставлю ее там, она заметит это, но если я не буду шевелить рукой, вскоре она забудет обо мне. Если же вместо того, чтобы держать руку неподвижно, я начну гладить и похлопывать ее по колену, ощу­щения будут меняться — есть, нет, есть, нет — и она будет помнить, что я рядом и уделяю ей внимание.

Все в нашей жизни происходит по принципу: есть-нет-есть-нет. Возьмите, например, солнечный свет. Световые вол­ны колеблются так быстро, что сетчатка не замечает «нет», а помнит только «есть». Поэтому видимое посредством глаз представляется нам относительно стабильным. Но если мы зак­роем глаза и прислушаемся, мы услышим не только «есть», но и «нет» — особенно в низких звуках. На примере высоких звуков вы слышите только «есть», но, опускаясь ниже по шкале частот, вы начинаете различать также и «нет». В действитель­ности, все пульсирует, как переменный ток. Прочтите самое начало статьи об электричестве в «Энциклопедии Британника». Вся статья представляет собой ученый трактат с множеством формул и обилием прочей технической информации, однако начинается она с чистой метафизики. «Электричество, — гово­рит автор статьи, — это Абсолют. Мы не знаем ничего подоб­ного ему. Оно фундаментально во всех отношениях...» Читая подобные высказывания, мы понимаем, что это не физика, а чистейшая теология.

Итак, мы имеем постоянное чередование всею и вся — есть-нет, ян-инь, мужчина-женщина, сейчас-ты- видишь, а сей-час-не-видишь. Унаследовав представления примитивной нау­ки ХЕК века, мы привыкли считать, что пульсирующая энергия по существу не разумна, что она подчиняется механическим законам. Фрейд называл ее либидо. Другие называли ее «слепой энергией». Поэтому нам кажется, что мы как люди появились в результате какой-то случайности. Если миллион обезьян будут

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ

в течение миллиона лет печатать всякую бессмыслицу на мил­лионе печатных машинок, есть вероятность, что они напечата­ют полный текст Библии. Мы знаем также, что, даже если это случится, они не заметят этого и продолжат печатать чепуху дальше.

С детства мы знаем, что родились по счастливой случай­ности. Некоторые считают, что мы — всего лишь маленькие бактерии, ползающие по поверхности ничем не выдающегося каменного шара, который кружится недалеко от слабой звезды, расположенной на периферии небольшой галактики в черных безднах космоса. Почему люди говорят так? Да потому что они хотят прослыть реалистами. «Смотрите, какой я умный! Я все знаю. Я смотрю в лицо фактам, даже если это суровые факты. Думать, что где-то там есть кто-то ответственный за все проис­ходящее в мире, могут лишь старухи и слабоумные. Я же счи­таю, что главное в этом мире —иметь стабильный заработок». Такие слова можно услышать от многих. Всегда смотрите на философию человека, чтобы понять, что он говорит о себе. Ваша философия — это ваша роль, игра, на которую вы согла­шаетесь.

Я признаю, что моя философия — это моя роль, моя игра. Это всего лишь большой розыгрыш. И если уж я собрался вас разыгрывать, я хочу, чтобы это было как можно интереснее, и поэтому говорю: «К черту всю эту бессмыслицу! Я знаю, что ничего собой не представляю и живу очень недолго, но я знаю также, что я есть мимолетное проявление того, для которого нет более которого]» Я не претендую ни на что другое. Я есть проявление источника и первоосновы вселенной — того, что все называют Богом, Атманом или Брахманом. Мне кажется, что знать это очень интересно. Но чувствовать это даже инте­реснее, чем знать об этом теоретически. Поэтому я стараюсь, насколько это возможно, делить свое знание с другими, чтобы вам не нужно было обращаться к психотерапевтам или искать себе гуру, чтобы вам не нужна была религия. Полная свобода!

И все же никто не запрещает вам любить религию. Я лично больше всего люблю храм Русской Православной Церкви в Париже, где они действительно делают все со вкусом. У них

ИГРА И ВЫЖИВАНИЕ

везде позолота, иконы, ладан, множество свечей и великолеп­ная музыка. Священник выходит из тайной двери за главным иконостасом, который отделяет основное помещение церкви от внутреннего святилища. Одетый в роскошные одежды, он выглядит как Бог-Отец, и служба продолжается очень долго, и если вам стало скучно, вы можете зайти в небольшой кабачок на другой стороне улицы, где продают водку, икру и пирожки. Людям это нравится. Они выходят из церкви, идут в кабачок, а затем возвращаются обратно в церковь. Такая религия напо­минает танец Это выражение чистейшей радости. Они не гово­рят Богу, что ему делать, потому что служба идет на церковнос­лавянском, которого никто не понимает. Все просто наслажда­ются происходящим. Это напоминает музыку, а музыка — это игра.

Здесь находится тайна бытия. Жизнь — это музыка, и нет принципа, согласно которому музыка обязательно должна зву­чать. Музыка — это фантазия без конечной цели. Танец — то же самое, только в движении. Когда мы танцуем, мы никуда не идем, а все кружимся и кружимся на месте. Поэтому музыка и танец — это модели вселенной. В соответствии с философией индусов, вселенная движется по кругу, но, по мнению Блажен­ного Августина, она идет вперед по прямой линии. Если время циклично, рассуждает св. Августин, значит, Иисуса Христа бу­дут распинать снова и снова. А значит, его смерть не будет «совершенным и достаточным жертвоприношением», искуп­лением грехов всего мира. Поэтому время должно идти вперед по прямой от сотворения мира через распятие до Страшного Суда.

После этого все рассуждения заканчиваются, потому что никто не знает, что будет делать, когда окажется на небесах. Но люди прекрасно знают, что будет происходить в аду. Если вы посмотрите на картину Ян ван Эйка «Страшный Суд», которая экспонируется в Муниципальном музее искусств в Нью-Йорке, вы убедитесь, что на небесах людям очень скучно. Они похожи на кота, проглотившего канарейку. Многими рядами сидят они во главе с Господом Богом Вседержителем, который тоже уми­рает от скуки. Между тем внизу под ними расправила черные

ПУТЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ

крылья летучая мышь с черепом вместо головы, а под ней кишат обнаженные тела, поедаемые змеями и поедающие друг друга. Внизу люди участвуют в оргии, тогда как небожители вынуждены сидеть запертыми в церкви целую вечность, тоскуя от безделья.

Посмотрите также на иллюстрации Густава Доре к «Божес­твенной комедии» Данте. Густав Доре был великолепным гра­вером. Пока он рисовал Преисподнюю, мы видим всю силу его фантазии, но когда он доходит до Рая, его воображение исто­щается. Здесь мы видим только леди в ночных рубашках, кото­рые водят хороводы в небесах. Надо полагать, что это ангелы. Вообще, наши представления о рае очень поверхностны. Редко можно встретить человека, который может по существу ска­зать что-нибудь о Небесах. Студентам для развития воображе­ния следует задавать сочинения на тему «Мое представление о рае». Тогда, быть может, мы поймем, что все наши идеи на эту тему полностью бессмысленны. В детстве мы были очень муд­рыми, потому что знали это. Мы говорили: «Уа! Уа!» Эти звуки не имеют ни смысла, ни цели. Вселенная такая же, как эти звуки.

Итак, жизнь подобна музыке, которая исполняется ради самого своего звучания. Мы живем в вечном настоящем. Когда мы слушаем музыку, мы имеем дело не с прошлым и не с будущим, а только с вечно длящимся настоящим. Подобно тому как поле зрения может простираться вширь и вглубь, настоящее мгновение не является неуловимым мигом, как го­ворят нам часы. Настоящее мгновение — это не просто мимо­летный миг; это большое поле восприятия. Слышать мелодию означает слышать интервалы между тонами. Внутри настояще­го мгновения мы слышим интервалы и видим расстояния. Так, в каждом мгновении мы можем чувствовать нечто длящееся.

Поэтому когда я говорю о вечном настоящем, пожалуйста, не путайте его с миллисекундой; это не одно и то же. Вечное настоящее просторно, легко и насыщенно, но, кроме того, оно очень странно! Это напоминает мне историю о священнике из Церкви Христа в Оксфорде. У этого священника был такой плохой почерк, что даже он сам не мог его прочесть. Однажды

ИГРА И ВЫЖИВАНИЕ

он начал читать проповедь по своим записям: «Вы очень стран­ны, хотя... Вы очень странны, хотя... О! Вы есть сторонники Христа!» Видите связь? «Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них». А вот то же самое по-другому: не заботьтесь о завтрашнем дне. Не за­ботьтесь, говорю вам, ведь вы очень странны, хотя...

Таково учение о божественной странности. Любовь, кото­рая движет солнцем и небесными светилами, есть их стран­ность. Поэтому о Боге можно сказать, что он искренен, но не серьезен. Предположим, красивая женщина говорит мне: «Я люблю тебя», а я спрашиваю: «Ты это серьезно или всего лишь играешь со мной?» На самом деле это неправильный вопрос, потому что в глубине души я надеюсь, что она не будет серьез­ной, что она поиграет со мной. Поэтому правильнее было бы спросить: «Ты это искренне или всего лишь разыгрываешь ме­ня?». Как видите, игривость находится у самого истока вселен­ной. Она подобна музыке.

Поиск по сайту: