|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Глава 8. Соборное послание, написанное собравшимися там епископами, к епископам по всей вселенной«Святой собор, Божиею благодатию собравшийся из Рима, Испании, Галлии, Италии, Кампании, Калабрии, Африки, Сардинии, Паннонии, Мизии, Дакии, Дардании, другой Дакии [ [125]], Македонии, Фессалии, Ахайи, Эпира, Фракии, Родопы, Азии, Карий, Вифинии, Геллеспонта, Фригии, Писидии, Каппадокии, Понта, другой Фригии, Киликии, Памфилии, Лидии, островов Цикладских, Египта, Фиваиды, Ливии, Галатии, Палестины и Аравии, — епископам по всей вселенной и сослужителям кафолической и апостольской церкви, возлюбленным братиям, желает здравия о Господе. Слепые приверженцы арианства осмеливались много раз и много злого воздвигать против рабов Божиих, блюстителей правой веры. Распространяя искаженное учение, они всячески пытались гнать православных и наконец так восстали против веры, что это не могло уже не дойти до слуха боголюбивейших царей. Посему, при содействии Божией благодати, сами боголюбивейшие цари собрали нас из разных областей и городов и дали нам возможность составить этот святой собор в городе Сардикцев, чтобы таким образом уничтожить всякое разногласие и, изгнав всякого рода нечестивые верования, повсюду соблюсти единую истиную веру во Христа. По приглашению также благочестивейших царей прибыли сюда епископы и с востока, главным образом по случаю непрестанных толков о возлюбленных братиях и сослужителях наших, Афанасии, епископе александрийском, Маркелле, епископе анкирогалатийском, и Асклепе газском. Может быть, клеветы дошли и до вас самих, может быть, они поражали и ваш слух, чтобы вы, поверив речам, направленным против невинных, упустили из виду пагубную ересь клеветников. Но не долго позволялось им такое дело, потому что церквами управлял Господь, ради их и ради всех нас претерпевший смерть и через церкви указавший всем нам путь к небу. Единомышленники Евсевия, Мариса, Феодора, Феогниса, Урзакия и Валента, Минофанта и Стефана давно уже писали сослужителю нашему, епископу римской церкви, Юлию, против упомянутых сослужителей наших, Афанасия, епископа александрийского, Маркелла, епископа анкирогалатийского, и Асклепы газского, но писали также епископы и других стран [ [126]], свидетельствуя о невинности сослужителя нашего Афанасия и уверяя, что все, донесенное на него единомышленниками Евсевия, есть не более как ложь и клевета. В самом деле, ложность их доноса теперь ясно обнаружилась — особенно из того, что были призываемы возлюбленным сослужителем нашим Юлием, они не явились по его приглашению, — равно как и из писем того же епископа Юлия, потому что, без сомнения, явились бы, если бы смело могли доказать все, что писали и делали против наших сослужителей. Впрочем и самыми своими поступками на этом святом и великом соборе они еще яснее обнаружили свое злоумышление. По прибытии в город Сардику и осведомлении, что здесь находятся братья наши, Афанасий, Маркелл, Асклепа и другие, им опасно было явиться на суд. Не раз, не два, а многократно приглашали их, но они не вняли приглашению. Все бывшие на соборе епископы, особенно же Осия [ [127]], старец преклонный, и по летам, и по своему исповедничеству, и потому даже, что подъял толикие труды путешествия, достойный всякой чести и уважения, все они дожидались, все убеждали их прийти на суд и в присутствии наших сослужителей доказать то, что было разглашаемо и писано против них заочно. Но быв званы, как сказано, не явились и тем обнаружили свою клеветливость. Они отказались идти и, следовательно, только что не провозгласили, что все их обвинения суть умысел и козни, ибо кто надеется на верностьсвоих слов, тот непобоится стать с ними пред лицом противника. А так как они не пришли к нам, то всякий, думаем, поймет, что если и опять захочется им умышлять коварство, они, не имея возможности доказать что–нибудь против наших сослужителей, будут клеветать на них заочно и бегать от них при встрече. Да, возлюбленные братья, они убежали — не потому только, что доносы их оказались клеветою, но и потому, что должны были увидеть здесь людей, которые их самих обвиняли в разных преступлениях, которые принесли сюда свои узы и железные оковы, которые явились здесь по возвращении из ссылки, и эти люди были также наши сослужители. Они пришли к нам от лица содержавшихся там заточенных. К числу их принадлежали сродники и друзья лиц даже убитых. Между пришедшими к нам, что всего важнее, находились епископы, из которых один носил железы и цепи, говоря, что он терпит это через ариан, другие свидетельствовали о приготовляемой себе их кознями смерти, ибо они дошли до такого неистовства, что даже покушались умертвить одного епископа и умертвили бы его, если бы он не убежал из рук их (тут–то как бы восстал из мертвых сослужитель наш, блаженной памяти Феодул, избегавший их наветов, когда, по их проискам, приказано было умертвить его), а иные показывали нанесенные себе их мечами раны либо жаловались, что были мучимы от них голодом. И это подтверждали своим свидетельством не какие–нибудь случайно встретившиеся люди, но целые церкви. Прибывшие от них послы доказали нам, что эти враги пользовались оружием войск, дреколием черни, угрозами судей, подделкою грамот. В подтверждение сего читали мы послание приверженцев Феогниса против сослужителей наших, Афанасия, Маркелла и Асклепы, написанное к царям с целью преклонить их на свою сторону. То же засвидетельствовано и бывшими тогда диаконами Феогниса, которые сверх того доносили об обнажении дев, о сжигании церквей, о темничном заключении наших сослужителей, — и все это делалось не ради чего другого, а только ради ненавистной ереси ариан, ибо отказывавшиеся от общения с ними необходимо должны были претерпевать подобное гонение. Наконец, оглянувшись на такие дела, гонители увидели, что их предприятия доведены до крайности, и, устыдившись своих поступков, когда уже невозможно было скрывать их, прибыли в Сардику, чтобы своим прибытием внушить мысль, будто они ни в чем невиновны. Но увидев, что сюда же сошлись и оклеветанные ими, и терпевшие от них, что здесь же находятся с глазу на глаз и обвинители их, и обличения, — они, сколько ни звали их, не явились в собрание, — не явились, несмотря на то, что сослужители наши, Афанасий, Маркелл и Асклепа, с великим дерзновением жаловались на них, настойчиво звали их на суд и объявляли, что не только обличат их в клевете, но и покажут, сколько погрешали они против самих церквей. Собственная совесть поразила их столь великим страхом, что они обратились в бегство и бегством обличили себя в клевете, самим бегством выразили признание в своих преступлениях. Впрочем, хотя и прежние, учиненные ими поступки, и настоящие очевидно показывают злонравие их и клеветливость, однако ж, чтобы и из самого своего бегства они не могли вывести какого–нибудь повода к новому злодеянию, мы решились по всей справедливости исследовать все, что было совершено ими. Предположив же себе это, мы из самого свойства дел их увидели, что они клеветники и что в делах их нет ничего, кроме наветов на сослужителей наших. Они говорили, будто Афанасий умертвил Арсения, а Арсений жив и был допрашиваем живыми. Из этого уже видно, что и прочие толки их — не более как выдумки. Что же касается до потира, будто бы разбитого, как разглашали они, пресвитером Афанасия Макарием, то прибывшие сюда из Александрии, Мареотиды и других тамошних мест засвидетельствовали, что ничего такого не бывало. А египетские епископы в своем послании к сослужителю нашему Юлию настойчиво требовали, чтобы в этом отношении и подозрения не было. Ариане говорят, что у них против Афанасия есть документы, какие удалось им собрать на месте: но в этих документах призываемы были к допросу только язычники и оглашенные. Один из них, оглашенный, при допросе показал, что он сам находился в храме, когда пришел туда Макарий, а другой, быв также допрашиваем, объявил, что пресловутый их Исхирас, по болезни, оставался тогда в келий. Из этого видно, что в то время во храме не совершалось никакого таинства, ибо и оглашенные находились внутри его, и Исхираса не было в нем, но по болезни он лежал дома. Да и сам всезлобный Исхирас, налгав, будто Афанасий сжег какие–то божественные книги, и потом сознавшись в своей лжи, говорил, что тогда, как Макарий был в церкви, сам он по болезни лежал в постели, следовательно, и в этом деле показал себя клеветником. Вероятно, в награду за эту–то новую клевету Исхирасу дали они имя епископа, хотя он до того времени не был и пресвитером. К нам прибыли два пресвитера, служившие некогда с Мелетием, потом принятые блаженной памяти Александром, епископом александрийским, теперь же находящиеся при Афанасии. Они засвидетельствовали, что Исхирас никогда не был пресвитером, что в Мареотиде Мелетий вовсе не имел ни церкви, ни священнослужителя. И однако ж, человека, не бывшего Даже пресвитером, ариане возвели теперь в епископы, конечно, а для того, чтобы, удостоив такого имени клеветника, побудить к клевете и других слышащих об этом. Мы прочитали также сочинение сослужителя нашего Маркелла, — и коварство евсевиан открылось само собою; ибо что высказывал Маркелл только в виде изыскания, то самое они клеветливо сочли за его исповедание. Да, мы прочитали как начала, так и следствия в изыскании Маркелла, — и правая вера этого мужа оказалась видною. Он вовсе не говорит, как утверждали они, будто Слово Божие получило начало от Святой Марии или будто царство его окончится: напротив, пишет, что оно и безначально, и бесконечно. Равным образом и сослужитель наш Асклепа представил нам акты дела, производившегося о нем в Антиохии, в присутствии обвинителей и кесарийского епископа Евсевия, и самыми решениями судивших его епископов доказал свою невинность. После сего арианам естественно было возлюбленные братья, несмотря на многократный зов, не послушаться и бежать. Быв гонимы собственною совестью, они через это бегство сами подтвердили свою клеветливость и заставили поверить всем делам, о которых рассказывали и свидетельствовали присутствовавшие на соборе обвинители. К тому же людей, за арианскую ересь давно уже низложенных и отлученных, они не только принимали в общение, но и возводили их на высшие степени, именно диаконов — в пресвитеры, а пресвитеров — в епископы, и делали это не для чего другого, как, с одной стороны, для рассеяния и распространения своего нечестия, а с другой — для истребления веры истинной. Вожди арианства ныне, после евсевиан, суть: Феодор ираклейский [ [128]], Наркисс неронианский — в Киликии, Стефан антиохийский, Георгий лаодикийский, Акакий кесарийский — в Палестине, Минофант Эфесский — в Азии, Урзакий сингидунский — в Мизии, Валент мурсийский — в Паннонии, ибо они–то именно прибывшим вместе с собою восточным не позволили идти на святой собор и решительно не допустили их явиться в церковь Божию. Еще на пути делали они по местам собрания и с угрозами условливались между собою — по прибытии в Сардику отнюдь не идти на суд и не сходиться в одно место со святым и великим собором, но, приехав, дать только знать о себе, что приехали, и тотчас же бежать. Об этом узнали мы от сослужителей наших Макария [ [129]] палестинского и Астерия аравийского, которые путешествовали вместе с ними, но отступили от их неверия. Явившись на святой собор, эти епископы жаловались на претерпенное от них насилие и говорили, что у них ничто не делается по правде, прибавляя к этому, что между ними было много людей, противодействовавших в пользу правой веры, но что этим людям они препятствовали идти сюда и, кто хотел отступить от них, того удерживали либо угрозами, либо обещаниями. Поэтому–то, конечно, они постарались поместиться все в одном доме и не позволяли кому бы то ни было из своих уединиться даже на самое короткое время [ [130]]. Итак, считая долгом не умалчивать и не скрывать рассказов о клеветах, об узах, об убийствах, о побоях, о подделке грамот, о телесных казнях, об обнажении дев, о ссылках, о разрушении церквей, о поджогах, о переходе из малых городов в значительнейшие епархии, особенно же о ненавистной арианской ереси, восстановляемой ими против правой веры, мы возлюбленных братьев своих и сослужителей — Афанасия, епископа александрийского, Маркелла анкиро–галатийского, Асклепу газского и всех, служащих с ними Господу, объявляем чистыми и невинными и пишем каждой епархии, чтобы народ тех церквей знал о невинности собственного епископа и его именно почитал и надеялся иметь своим епископом, а тех, которые вторглись в их церкви, подобно волкам, то есть Григория александрийского, Василия анкирского, Квинтиана газского, пусть никто не назыавет ни епископами, ни христианами и не имеет с ними никакого общения, пусть никто не принимает от них посланий и сам не пишет им. Феодора же, епископа Ираклеи европейской [ [131]], Наркисса, еп. Неронианы киликийской, Акакия кесарийско–палестинского, Стефана антиохийского, Урзакия, еп. Сингидона мизийского, Валента, епископа мурсийского, что в Паннонии, Минофанта Эфесского и Георгия лаодикийского, которые, хотя по боязни и не приходили с востока, но так как уже были низложены блаженной памяти епископом александрийским Александром, — всех их за то, что они вместе с прочими разделяют ариево безумие, равно как и за сделанные на них доносы, святой собор единогласно низлагает с епископского престола. Мы определили — не только не быть им епископами, но и не иметь им общения с верными, потому что тех, которые отделяют Сына от естества и Божества Отчего и отчуждают Слово от Отца, естественно следует самих отделить от вселенской церкви и сделать чуждыми имени христианского. Итак, за искажение слова истины, да будет им и от вас, как от нас, — анафема, ибо таково апостольское повеление: «аще кто благовестит вам паче, еже приясте, анафема да будет» (Гал.1,9). Объявите, чтобы никто не имел с ними общения; потому что нет общения «свету ко тьме» (2 Кор.6,14). Далеко отгоните от себя всех их, потому что нет согласия «Христови с Велиаром» (2 Кор.6,15). И смотрите, возлюбленные братья, чтобы ни им не писать, ни от них не принимать посланий. Напротив, старайтесь, возлюбленные братья и сослужители, согласоваться с нашим собором, так как бы вы сами присутствовали на нем духом, и подтвердите его определения своею подписью, чтобы таким образом везде и между всеми сослужителями нашими сохранялось единомыслие [ [132]]. Мы и отлучаем и изгоняем из вселенской церкви всех, которые утверждают, что Христос, конечно, есть Бог, но Бог не истинный, что Он есть Сын, однако ж Сын не истинный, что Он рожден и вместе не рожден, а слово «рожден» они понимают так, как бы говорили: Он получил начало. Поелику же Христос существует прежде веков, то они приписывают ему начало и конец — не во времени, а вне всякого времени. Вот тебе от арианского аспида готовы еще две ехидны: Валент и Урзакий. Они хвастливо и не обинуясь называют себя христианами, а между тем говорят, что Слово вместе с Духом было распято, убито, умерло и воскресло, и — о чем еретики особенно любят состязаться — будто ипостаси [ [133]] Отца, Сына и Св. Духа различны и отдельны. Мы же напротив приняли, изучили и держим такое вселенское и апостольское предание, такую веру и исповедание, что ипостась — одна, или, как называют это сами еретики, существо Отца, Сына и св. Духа — одно. А кто спросил бы: какая ипостась Сына? Мы исповедали бы, что та самая, которая, по всеобщему согласию, принадлежит Отцу, что Отец не был и не мог быть без Сына, равно как Сын без Отца и Слово без Духа, ибо нелепо говорить, будто Отец когда–нибудь был без Сына. Что один без другого не мог ни называться так, ни быть, о том свидетельствует сам Сын, говоря: «Аз во Отцы, и Отец во Мне есть» (Ин.14,10), и «Аз и Отец едино есма» (Ин.10,50). Никто из нас не отвергает, что (Сын) рожден: но Он рожден прежде всего, что называется видимым, — Он есть Творец и Создатель архангелов и ангелов, всего мира и человеческого рода, как сказано: «всех художница научи мя Премудрость» (Прем.7.21) и — «вся тем быша» (Ин.1,3). Сущее всегда Слово не могло иметь начала, ибо, получив начало, Ему невозможно было бы существовать всегда, между тем как Бог бесконечен. Мы не говорим, что Отец есть Сын, или еще, что Сын есть Отец, но утверждаем, что Отец есть Отец, а Сын есть Сын Отца. Исповедуем, что Слово Бога Отца есть Сын, кроме которого нет другого, и что Слово есть истинный Бог, и Премудрость, и Сила. Мы преподаем, что Оно есть истинный Сын, а не так называем Его Сыном, как именуются другие сынами, ибо те называются иногда богами — по благодати возрождения, иногда — сынами по удостоению, а не по единству ипостаси, принадлежащей Отцу и Сыну. Мы исповедуем Его единородным и перворожденным, но Слово единородно — поскольку всегда было и есть во Отце, а Сын перворожден по человеческой природе, особенно же потому, что Он есть новая тварь, как перворожденный из мертвых. Мы исповедуем, что един есть Бог, исповедуем единое божество Отца и Сына. Никто никогда не отвергает, что Отец есть болий Сына, не по отличию ипостаси или какому другому различию, а потому, что самое имя Отца более имени Сына. Богохульно и превратно то толкование, будто Сын для того сказал: «Аз и Отец едино есма», что имел в виду согласие и единомыслие со Отцом. Все мы, члены вселенской церкви, отвергли это безумие и жалкое мнение их, Что можно предположить не менее той мысли, что будто, как смертные люди, когда поссорятся, по взаимной неприязни бывают обо всем различного мнения, а потом снова мирятся, так могут ссориться и разногласить Бог Отец Вседержитель и Сын Его? Нет, мы веруем, утверждаем и убеждены в том, что Божественным изречением: «Аз и Отец едино есма» указывается на единство ипостаси, которая одна и та же принадлежит Отцу, одна и та же — Сыну. Веруем равным образом, что Сын царствует со Отцем всегда, безначально и бесконечно, что царство Его не определено никаким временем и никогда не прекратится, ибо что существует всегда, то не начиналось и не может окончиться. Веруем также и приемлем Утешителя Св. Духа, которого сам Господь обещал и послал нам. Веруем, что Он послан, но не Он страдал, а человек, в которого облекся и которого воспринял (Христос от Духа Святого и) Марии Девы, ибо человек может страдать, потому что он человек, существо смертное, а Бог бессмертен. Веруем, что в третий день воскрес не Бог в человеке, а человек в Боге, и этого человека Сын принес в дар своему Отцу, этого человека освободил от греха и тления. Веруем и тому, что в положенное неопределенное время Он будет судить всех и во всем. Но безрассудство еретиков столь важно и ум их ослеплен таким непроницаемым мраком, что они не могут видеть света истины. Они не понимают, в каком смысле сказано: «да и тии в нас едино будут» (Ин.17,21). Ясно, каким образом едино. Апостолы приняли Святого Духа Божия, однако ж от этого сами не были Духом и никто из них не был ни Словом, ни Премудростию, ни Силою, ни Единородным. Как Я и Ты едино есмы, сказал Господь, так и они да будут в нас едино. Но в божественном изречении положено точное разграничение. В нас едино да будут, говорит Он; не сказал, как Мы едино есмы, — Я и Отец, но да будут тии, то есть ученики, через союз и единение между собою, едино в вере, исповедании, благодати и благочестии Бога–Отца, да возмогут тии быть едино по благоволению и любви Господа и Спасителя нашего. Из этого послания можно видеть и клеветливость обвинителей, и несправедливость прежних судей, и вместе здравый смысл догматов сардикского собора. Бывшие на нем блаженные отцы изложили для нас учение не только о существе Божием, но и о домостроительстве спасения. Узнав обо всем, Констант досадовал на легкомыслие брата, особенно же негодовал на тех, которые тут развивали свои замыслы, злоупотребляя удобопреклонностию царя. Итак, избрав двух епископов из числа бывших на сардикском соборе, он послал их с письмом к брату, и в сопутники им дал одного военачальника, по имени Салиан, отличавшегося благочестием и справедливостию. В самом же письме Константа содержались не только увещевания и советы, но и угрозы естественные в устах царя благочестивого. Он писал брату, во–первых, о благосклонном выслушании посылаемых епископов и о том, чтобы он обратил внимание на дерзкие поступки Стефана и других; потом, о возвращении Афанасия его пастве, так как и клеветы на него, и неприязненность к нему прежних беззаконных его судей — все открылось. К этому он присовокупил, что если Констанций не послушается и не окажет справедливости, то он сам пойдет в Александрию и возвратит Афанасия жаждущим присутствия его овцам, а толпу ненавистных им людей выгонит. Констанций был в то время в Антиохии. Получив здесь это письмо, он дал обещание все исполнить по воле своего единоутробного брата. Но те, для кого такое обещание было досадительно, то есть обычные враги истины, подготовили к сему случаю одно весьма дурное и нечестивое дело. Для помещения приехавших архиереев отведен был дом при подошве горы, а военачальник занял другую квартиру. Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.005 сек.) |