Глава 17. Елена возвращалась в реальный мир медленно, нехотя

Елена возвращалась в реальный мир медленно, нехотя. Оказалось, она впилась ногтями в кожаную куртку Деймона и на мгновение задумалась, не останется ли после них следа — ее размышления разбились о резкий, настойчивый стук. Деймон поднял голову и зарычал.

«Мы — пара волков, разве нет?» — подумала Елена, — «сражаемся до последней капли крови».

Другая часть ее сознания добавила: «от этого стук не прекратится. Но он же предупреждал этих девушек… Этих девушек! Бонни и Мередит! Он ясно выразился, чтобы их не беспокоили. Если только дом не загорится! Но, врач — о, Боже, что-то случилось с той слабой, несчастной женщиной! Она умирает!»

Деймон все еще рычал, на его губах блестели следы крови. Но только следы, потому что ее вторая рана была полностью исцелена, так же, как и первая, пересекающая скулу. Елена не ведала, сколько времени прошло с тех пор, как она притянула Деймона к себе, чтобы он излечил порез поцелуем.

Сейчас, когда ее кровь текла по его венам, и ему помешали насладиться этим, он напоминал дикую черную пантеру в ее объятиях. Она не представляла, удастся ли ей остановить или хотя бы придержать его, не воспользовавшись своей безграничной Властью над ним.

— Деймон! — сказала она громко. — Там, за дверью — наши друзья. Помнишь? Бонни, Мередит и целитель.

— Мередит, — изрек Деймон, и снова его верхняя губа приподнялась, обнажая пугающе длинные клыки.

Он до сих пор был не в себе.

«Если бы сейчас перед ним стояла Мередит, его бы это не испугало», — думала Елена… да, она знала, что ее рациональная, заботливая подруга заставляла Деймона нервничать. Они настолько по-разному смотрели на мир. Она раздражала его, как камешек в ботинке. Но сейчас он был в таком состоянии, что мог избавить себя от этой занозы, оставив за собой растерзанное тело Мередит.

— Отпусти меня посмотреть, — сказала она, как только стук повторился… Как их остановить? Ей и так непросто. Объятия Деймона лишь окрепли.

Она ощутила прилив нежности, потому что знала — сжимая ее в объятиях, он больше усилий тратил, чтобы сдерживаться, не желая навредить ей, как мог бы, если применил десятую часть силы, заключенной в стальных мускулах. От волны чувств, захлестнувшей ее с головой, на краткий миг она беспомощно закрыла глаза, но Елена понимала, что из них двоих она должна быть голосом разума.

— Деймон! Может, они хотят предупредить нас о чем-то… может, Ульма умерла…

Упоминание смерти отрезвило его. Глаза сузились, кроваво красный свет, просачивающийся сквозь кухонные жалюзи, отбрасывал на его лицо столбики алого и черного цвета, придавая ему еще больше красоты — и больше демонизма — чем всегда.

— Ты останешься здесь.

Решительно произнес Деймон, и не думая изображать из себя «хозяина» или «джентльмена». Сейчас он был диким зверем, защищающим свою самку — единственное создание на земле, которое не было для него ни конкурентом, ни пищей. Смысла спорить с ним не было, не в таком состоянии. Елена останется здесь. Деймон уйдет и сделает все, что от него потребуется. А Елена пробудет здесь столько, сколько он посчитает нужным. Елена искренне не понимала, кому принадлежат последние мысли. Она и Деймон по-прежнему пытались распутать клубок своих эмоций. Елена решила присматривать за ним, и только если он действительно станет неуправляемым…

«Ты не захочешь видеть меня неуправляемым».

Резкий переход от необузданного животного инстинкта к превосходству хладнокровного и полностью овладевшему собой сознания оказался страшнее, чем когда он был не прирученным зверем. Она не знала, был ли Деймон самой здравомыслящей личностью из всех, с кем она была знакома или просто по части сокрытия собственной дикости ему не было равных. Она соединила кончики разорванной блузки и наблюдала, с какой естественной грацией он достиг двери и затем, внезапно и яростно, чуть не сорвал ее с петель. Никто не ввалился внутрь; никто не подслушивал их личный разговор.

Но Мередит стояла, одной рукой удерживая Бонни, и подняв другую, намереваясь постучать снова.

— Да? — спросил Деймон ледяным тоном. — Кажется, я говорил вам…

— Говорил. И вот… — вставила Мередит, хотя в данный момент перебить Деймона было равносильно попытке самоубийства.

— И вот, что? — прорычал Деймон.

— Снаружи собралась толпа, угрожающая спалить дотла все здание. Не знаю, горюют ли они по Дрозне или недовольны тем, что мы увели Ульму, но они явно в бешенстве, и у них есть факелы. Я НЕ хотела прерывать лечение Елены, но доктор Меггар сказал, что его они не послушают. Он человек.

— Он был рабом, — добавила Бонни, освобождаясь из крепкой хватки Мередит. Подняв на Деймона свои лучистые карие глаза, она протянула к нему руки: — только ты можешь спасти нас, — проговорила она, озвучивая послание, что несли ее глаза. Это значило, что обстоятельства сложились крайне серьезно.

— Ладно, ладно. Я позабочусь о них. Вы позаботитесь об Елене.

— Конечно, но…

— Нет.

Деймон не был похож на себя, может, тому виной была ее кровь и свежи в памяти события, от которых Елена до сих пор была не в состоянии внятно сформулировать предложение, или же он как-то преодолел свой страх перед Мередит. Он положил руки на ее плечи. Он был выше ее только на полтора или два дюйма, так что без проблем мог посмотреть ей в глаза.

— Ты лично позаботишься о Елене. Трагедии происходят здесь ежеминутно: непредсказуемые, ужасающие, смертельные трагедии. Я не хочу, чтобы с Еленой что-то случилось.

Мередит долго смотрела на него. Прежде, отвечая на вопрос, касающийся непосредственно Елены, она бы посовещалась с ней хотя бы взглядом, но не в этот раз.

— Я буду оберегать ее, — просто сказала она. Голос ее был тихий, но, тем не менее, говорил о многом. От ее позы, от тона веяло невысказанное «ценой своей жизни», — и это не выглядело театрально.

Деймон отпустил ее, шагнул к двери, и, не оглянувшись, исчез из поля зрения Елены.

Но его голос ясно прозвучал в ее голове: «Если существует хоть один способ защитить тебя, ты будешь в безопасности. Клянусь».

Если существует хоть один способ защитить ее.

Чудесно.

Елена тщетно пыталась расшевелить свой мозг. Мередит и Бонни смотрели на нее. Елена глубоко вздохнула, на мгновение перенесясь в старые добрые времена, когда девушку, недавно побывавшую на свидании, осаждали долгими расспросами и тщательным разбором полетов.

Но Бонни произнесла только:

— Твое лицо — оно выглядит намного лучше!

— Да, — проговорила Елена, оборачивая вокруг себя кусочки материи блузки в попытке соорудить подобие топа, — проблема в ноге. Мы не… не успели закончить.

Бонни открыла и тут же закрыла рот, что с ее стороны было проявлением такого же героизма, как со стороны Мередит — обещание, данное Деймону.

В следующий раз она открыла рот, чтобы сказать:

— Бери мой шарф, и давай сделаем повязку на ногу. Мы его сложим, выведем концы вбок и через петлю затянем повыше раны. Это для поддержания уровня давления.

Тут вмешалась Мередит:

— Думаю, доктор Меггар уже закончил с Ульмой. Может, он осмотрит тебя.

В другой комнате доктор снова мыл руки. Вода, льющаяся в таз, добывалась с помощью огромной помпы. Неподалеку лежала куча одежды в темно-красных пятнах, и от нее разило так, что Елена была благодарна доктору, постаравшемуся замаскировать этот запах душистыми травами. Кроме того, в большом, уютном на вид кресле сидела незнакомая Елене женщина. Страдания и страх могут изменить человека, Елена знала это, но не представляла, насколько… впрочем, не догадывалась она и о том, как облегчение и избавление от боли могут преобразить.

Она помнила, что привезла с собой женщину, съежившуюся почти до размеров ребенка. Изможденное, опустошенное лицо, искаженное агонией и неослабевающим ужасом, казалось абстрактным наброском уродливой старухи. Ее кожа имела болезненно серый оттенок, а пучков тонких волос, свисающих, будто морские водоросли, едва хватало, чтобы прикрыть голову. Весь ее облик кричал: она была рабыней — от оков, сжимающих ей запястья, и чуть прикрытой наготы, до испещренного шрамами, окровавленного тела и босых ног в коростах. Елена даже не могла сообразить, какие у женщины глаза — они казались такими же бесцветными, как и вся она.

Сейчас Елена видела перед собой женщину, которой было, возможно, чуть за тридцать. Ее худощавое, привлекательное лицо, наделенное аристократичными чертами, отличалось волевым, прямым носом и темными, проницательными глазами, дивные брови изогнулись подобно крыльям летящей птицы. Она отдыхала в кресле, положив ноги на специальную скамеечку, и медленно расчесывала волосы — темные, с редкими вкраплениями седины, придававшей выражение достоинства даже ее простому домашнему халату глубокого синего цвета. На ее лице, дополняя образ, виднелись морщинки, но главным было охватывающее тебя острое чувство нежности к ней, вероятно, из-за немного округлившегося живота, на котором сейчас покоилась ее рука. Когда она бережно положила туда руку, лицо ее расцвело, вся она буквально засияла изнутри. На мгновение Елена подумала, что, должно быть, это жена доктора или его домработница. Ей не терпелось спросить, жива ли еще несчастная, умирающая рабыня Ульма? Тут она заметила то, что складки темно-синего халата совершенно не могли утаить: отблеск железного браслета. Эта худощавая таинственная аристократичная женщина и была Ульмой.

Доктор сотворил чудо.

Целитель, как он сам себя называл. Очевидно, что, как и Деймон, он мог исцелять раны. Ни один человек, замученный и исполосованный хлыстом, как Ульма, не мог так быстро приблизиться к выздоровлению без вмешательства мощной магии. Попытка просто соединить в правильных местах и зашить окровавленное месиво, что привела Елена, определенно была бы безуспешной, вот почему доктор Меггар исцелил ее. Елена никогда не бывала в ситуациях, подобных этой, но вспомнила о хороших манерах, воспитанных в ней, как во всякой уроженке Виржинии.

— Очень рада нашей встрече, мэм. Я Елена, — сказала она и протянула руку.

Расческа упала на стул. Женщина устремилась вперед и завладела обеими руками Елены. Эти пронзительные темные глаза, казалось, пожирали лицо Елены.

— Ты… это ты, — сказала она, и затем, скинув со скамеечки обутые в тапочки ноги, опустилась перед Еленой на колени.

— О, нет, мэм! Пожалуйста! Уверена, доктор велел Вам отдыхать. Лучше присядьте.

— Но это именно ты!

По неведомым причинам женщине было необходимо подтверждение. И Елена готова была сделать что угодно, чтобы успокоить ее.

— Это я, — сказала Елена. — А теперь, мне кажется, вы должны снова сесть.

Повиновение было незамедлительным, и все же был своего рода радостный свет во всем, что делала Ульма. Елена поняла это, всего после нескольких часов проведенных в роли рабыни. Повиновение, когда есть возможность выбора, совершенно отличается от того повиновения, когда непослушание означает смерть. Но сев, Ульма протянула руки.

— Посмотри на меня! Дорогой серафим, богиня, Стражница, кем бы ты ни была, посмотри на меня! После трех лет жизни подобно животному, я снова стала человеком благодаря тебе! Ты пришла, словно сияющий ангел и встала между мной и плетью.

Ульма начала всхлипывать, но это были слезы радости. Ее глаза осмотрели лицо Елены, задержавшись на шраме на скуле.

— Ты не Стражница; у них магические способности, защищающие их, и они никогда не вмешиваются. За три года они никогда не вмешивались. Я видела всех моих друзей, таких же рабов, как и я, которым доставалось от его кнута и гнева.

Она потрясла головой, будто была неспособна физически выговорить имя Дрозне.

— Мне так жаль, так жаль… — бормотала Елена. Она оглянулась и увидела, что Бонни и Мередит были точно также поражены.

— Это не важно. Я слышала, что ваш друг убил его на улице.

— Это я ей рассказала об этом, — гордо сказала Лакшми. Никто не заметил, как она вошла в комнату.

— Мой друг? — нерешительно спросила Елена. — Ну, он не мой… То есть, он и я… Мы…

— Он наш хозяин, — резко сказала Мередит из-за спины Елены.

Ульма все еще смотрела на Елену с любовью в ее глазах.

— Каждый день я буду молиться за то, чтобы твоя душа вознеслась отсюда.

Елена была удивлена.

— Души могут возноситься отсюда?

— Конечно. Раскаяние и благие деяния помогут достичь этого, и те, кто молится за других, я думаю, тоже всегда учитываются.

— Ты определенно говоришь не как рабыня, — рассуждала Елена.

Она старалась придумать способ преподнести это деликатно, но смутилась, ее нога болела, и ее эмоции были в смятении.

— Ты не кажешься — ну, в общем, не схожа с моими представлениями о рабах, — сказала она. — Или я просто глупа?

Она могла видеть слезы на глазах Ульмы.

— О, Боже! Пожалуйста, забудьте о том, что я спросила. Пожалуйста…

— Нет! Нет никого, кому бы я охотнее рассказала. Если ты захочешь послушать о том, как я так низко пала, — Ульма ждала, смотря на Елену. Было ясно, что меньше всего Елена хотела приказывать Ульме.

Елена посмотрела на Мередит и Бонни. Она больше не слышала криков с улицы, и совершенно точно здание не было в огне. К счастью, в тот момент доктор Меггар снова поинтересовался:

— Все друг с другом познакомились? — спросил он, и брови его разошлись на разные уровни — одна вверх, другая вниз. В его руках была бутылка с остатками «Черной Магии».

— Да, — сказала Елена, — но мне интересно: мы не должны попытаться покинуть дом или что-то вроде этого.

— Очевидно, там была толпа…

— Друг Елены собирается дать им «повод для размышлений», — со смаком сказала Лакшми. — Они все пошли на Площадь Собраний принимать решение на счет имущества Дрозне. Спорим, что он снесет несколько голов и в скором времени вернется, — весело добавила она, не оставляя никаких сомнений о его возвращении. — Хотела бы я быть мальчиком, тогда бы я могла на это посмотреть.

— Ты вела себя храбрее, чем мальчики; ты единственная привела нас сюда, — сказала ей Елена.

Затем она посовещалась глазами с Мередит и Бонни. Казалось, что волнения переместились в другое место, Деймон был мастером по устранению беспорядков, касающихся его. К тому же, возможно… ему нужно подраться, чтобы избавиться от избытка энергии, полученного с кровью Елены.

«Беспорядки в действительности могли бы быть хорошей разрядкой для него», — подумала Елена. Она взглянула на Меггара.

— С моим… с нашим хозяином все будет в порядке?

Брови доктора Меггара поползли вверх, а потом вниз.

— Вероятно, ему придется расплачиваться с родственниками Старого Дрозне ценой крови, но она не должна быть слишком высока. Потом он может делать все, что хочет с имуществом старого ублюдка, — сказал он. — Я бы сказал, что, прямо сейчас, самое безопасное место для вас — здесь, подальше от Площади Собраний.

Он продолжал настаивать на своем мнении, и для его подкрепления налил для всех их в бокалы, как Елена заметила ликерные бокалы, Вина «Черная Магия».

— Успокаивает нервы, — сказал он и сделал глоток.

Ульма улыбнулась ему своей красивой, дружеской улыбкой, когда он около нее забрал поднос.

— Спасибо тебе, спасибо, и еще раз спасибо, — говорила она. — Я не хочу надоедать вам своей историей…

— Нет, расскажи нам, расскажи, пожалуйста! Теперь, когда для ее друзей и Деймона не было непосредственной опасности, Елена жаждала услышать ее рассказ.

Все остальные кивнули.

Ульма слегка покрылась румянцем, но спокойно начала:

— Я родилась в царствование Келемена Второго, — сказала она. — Я уверена, что это ничего не значит для наших гостей, но это много значит для тех, кто знал его и его… снисходительность. Я училась под руководством моей матери, которая стала очень популярным дизайнером модной одежды. Мой отец был дизайнером драгоценностей, почти таким же известным, как и она. У них было поместье на окраине города, и они могли позволить себе дом столь же прекрасный, как и многие из их самых богатых клиентов — хотя они боялись показывать реальную степень своего богатства. Тогда я была молодой Леди Ульмой, не ведьмой Ульмой. Мои родители приложили все усилия, чтобы держать меня подальше от чужих глаз, для моей же собственной безопасности. Но…

«Ульма — леди Ульма», — подумала Елена, отвлеклась и сделала большой глоток вина.

Глаза женщины изменились; она видела прошлое, и пыталась не расстраивать своих слушателей. Но только Елена собиралась предложить ей остановиться, пока она не почувствует себя лучше, она уже продолжала.

— Но, несмотря на всю их заботу… кто-то… все равно увидел меня и потребовал моей руки. Не Дрозне, он был только скорняком с Дальних Земель, и я никогда раньше его не видела, не считая последних трех лет. Это был лорд, Генерал, демон с ужасной репутацией — и мой отец отказал его требованию. Они пришли к нам ночью. Мне было четырнадцать лет, когда это случилось. И именно так я стала рабыней.

Елена поняла, что чувствует эмоциональное страдание, исходящее из разума Леди Ульмы.

«Ох, Боже мой, я опять это сделала», — подумала она, спешно стараясь притупить свою чувствительность.

— Пожалуйста, тебе не нужно рассказывать нам это. Возможно в другой раз…

— Я хотела бы рассказать вам… вы… ну, вы будете знать то, что сделали. И я предпочла бы рассказать это только однажды. Но если вам не хочется слушать это… вежливый человек и здесь беспокоится о вежливости.

— Нет, нет, если хочешь, продолжай. Я… я только хочу, чтобы вы знали, насколько я сожалею, — Елена поглядела на доктора, который терпеливо ждал ее около стола, с коричневой бутылкой в руках: — И если вы не возражаете, я хотела бы чтобы мою ногу… излечили?

Она осознавала, что сказала последнее слово полная сомнений, задаваясь вопросом, как у какого-либо существа могла быть такая Сила, чтобы вот так излечить Ульму. Она не удивилась, когда он покачал головой.

— Или зашейте скорее, пока вы разговариваете, если не возражаете, — сказала она. Потребовалось несколько минут, чтобы Леди Ульма смогла преодолеть потрясение и страдание из-за того, что оставила свою спасительницу ждать, но, наконец, Елена была на столе, и доктор заставлял ее выпить из бутылки, которая пахла как вишневая микстура от кашля.

Ох, ладно, заодно она попробует вариант обезболивающего средства Темного Измерения — тем более что накладывание швов было болезненным, думала Елена. Она отхлебнула глоток из бутылки и почувствовала, что комната пошла кругом. Она отмахнулась от предложения глотнуть еще. Доктор Меггар развязал испорченный шарф Бонни, а затем начал отрезать окровавленные джинсы на ноге выше колена.

— Хорошо, вы такие замечательные слушатели, — сказала Леди Ульма. — Но довольно. Я избавлю нас обоих от тяжелых подробностей моего рабства. Наверное, достаточно будет сказать, что меня передавали от одного хозяина к другому на протяжении многих лет, всегда раба, всегда унижена. В итоге, кто-то в шутку сказал: «Отдайте ее Старому Дрозне.

Он высосет из нее последние соки, так не всякий сможет».

— Боже! — вскрикнула Елена и понадеялась, что все подумают — это реакция на историю, а не на жжение от очищающего раствора, которым доктор обрабатывал ее распухшую плоть.

«Метод Деймона намного лучше», — думала она. — «Я даже не представляла, как мне тогда повезло».

С тех пор, как доктор начал работать иголкой, Елена старалась не морщиться, но, ухватившись за руку Мередит, все сильнее и сильнее сжимала ее, пока не испугалась, что может сломать что-нибудь. Она попыталась ослабить хватку, в ответ подруга только крепче стиснула пальцы. У нее были длинные руки с гладкой кожей, почти мальчишечьи, только мягче. Елена порадовалась, что может сжимать так сильно, как ей того хотелось.

— В последнее время я стала замечать, что быстро устаю, силы покидают меня, — тихо продолжала Леди Ульма. — Я подумала, этот… — тут она употребила особенно резкое выражение, характеризующее ее мучителя — все-таки сведет меня в могилу. Позже я узнала правду.

В этот момент ее лицо осветилось. Перемена была столь разительна, что Елена будто наяву увидела, как, должно быть, выглядела Леди Ульма подростком — настоящей красавицей, немудрено, что демон жаждал взять ее в жены.

— Я узнала, что внутри меня зародилась новая жизнь… и я понимала, что Дрозне убьет ее, когда представится такая возможность…

Казалось, она не замечала изумление и ужас, отразившиеся на лицах девушек. У Елены появилось ощущение, словно она застряла в кошмарном сне и бредет по краю бездонной расщелины. В Темном Измерении ей придется нащупывать тропку вслепую, ступая по предательски тонкому льду, пока она не доберется до Стефана и не вытащит его отсюда.

Это случайно возникшее чувство резкого неприятия происходящего не впервые посетило ее здесь, но было первым, которое она осознала и приняла.

— Вы еще совсем молоденькие и здесь так недавно, — сказала Леди Ульма, нарушив затянувшееся молчание. — Я не хотела говорить что-то неподходящее.

— Здесь мы рабыни, — ответила Мередит, показывая веревку, — думаю, чем больше мы узнаем, тем лучше.

— Ваш хозяин… Прежде я никогда не видела, чтобы кто-то так решительно набросился на Старого Дрозне. Многие люди только болтают, но это максимум, на что они способны. Однако ваш хозяин…

— Мы называем его Деймон, — подчеркнула Бонни.

Леди Ульма не совсем правильно ее поняла:

— Хозяин Деймон… Как вы думаете, он сможет оставить меня? После того, как он заплатит кровную плату родственникам Дрозне, он получит право распоряжаться имуществом Дрозне. Я одна из немногих рабов, которых он не убил.

Видеть надежду, написанную на лице женщины, причиняло Елене боль. Только теперь она осознала, как давно не видела Деймона. Сколько времени могло уйти у него на улаживание проблемы? Она тревожно посмотрела на Мередит. Мередит правильно истолковала этот взгляд и беспомощно покачала головой. Даже если Лакшми отведет их на Соборную Площадь, что они смогут сделать?

Елена сдержала гримасу боли и улыбнулась Леди Ульме:

— Почему бы вам не рассказать нам о временах, когда вы были девочкой? — сказала она.

Поиск по сайту: