Глава 29. Елена светилась от счастья

Елена светилась от счастья. Она заснула счастливой, только чтобы снова проснуться счастливой и спокойной, зная, что скоро она навестит Стефана, а после этого, несомненно, также скоро, она сможет забрать его оттуда. Бонни и Мередит не были удивлены, когда она захотела посоветоваться с Деймоном по двум вопросам: во-первых, кто должен пойти, и, во-вторых, по поводу ее выбора наряда.

Но их удивил ее выбор.

— Если все в порядке, — медленно начала она, водя пальцем по большому столу в одной из комнат, где все собрались следующим утром, — я бы хотела, чтобы лишь несколько людей поехали со мной. Со Стефаном плохо обращаются, — продолжала она, — а он ненавидит плохо выглядеть в глазах других людей. Я не хочу унижать его.

На лицах присутствующих появился румянец. Или, может, они покраснели от негодования, а затем от вины. С западными немного открытыми окнами, так что утренний красный свет падал на все, трудно было понять. Только одно было ясно: каждый хотел идти.

— Поэтому я надеюсь, — сказала Елена, поворачиваясь, чтобы смотреть Мередит и Бонни в глаза, — что ни один из вас не обидится, если я не выберу вас, чтобы идти со мной.

Это говорило им обеим, что они не пойдут, подумала Елена, поскольку видела расцвет понимания в лицах обеих.

Большинство из ее планов зависели от того, как две ее лучших подруги реагировали на них.

Мередит первая благородно ответила ей.

"Елена, ты прошла через ад, в буквальном смысле, чтобы спасти Стефана и чуть не умерла, делая это. Ты возьмешь с собой людей, которые принесут больше пользы."

"Мы понимаем, что это не конкурс на популярность»,добавила Бонни, сглатывая, потому что она старалась не заплакать.

Она действительно хочет пойти, подумала Елена, но она понимает.

"Стефан может чувствовать себя более неловко перед девушкой, чем перед парнем," сказала Бонни.

И она даже не добавила ", хотя мы никогда не сделаем ничего, чтобы смутить его," подумала Елена, обнимая Бонни и чувствуя ее мягкое маленькое, словно у птички, тело в своих руках.

Потом она повернулась и почувствовала теплые, худые сильные руки Мередит, и как всегда чувствуя, что часть ее напряжения уходит.

"Спасибо", сказала она, вытирая лившиеся из ее глаз слезы.

“И Вы правы, я думаю, что было бы более трудно держаться перед девушками, чем перед парнями в ситуации, в которой он находится.

Также будет более трудно держаться перед друзьями, которых он знает и любит.

Поэтому я хотела бы просить, следующих людей пойти со мной: Сейджа, Дэймона, и д-ра Меггара.

Лакшми вскочила заинтересованно, как если бы она была выбрана.

"В какой он тюрьме?" Спросила она, довольно бодро.

Дэймон заговорил.

"В Ши но Ши."

Глаза Лакшми округлились. Мгновение она смотрела на Деймона, а затем выскочила за дверь, оттуда раздавался ее голос,"Мне нужно сделать несколько дел по хозяйству, господин!"

Елена повернулась, чтобы посмотреть прямо на Деймона.

"И что это была за реакция?" она спросила тоном, способным заморозить лаву на тридцать метров.

"Я не знаю. Правда, не знаю. Шиничи показал мне иероглифы, и сказал, что они произносятся как 'Ши но Ши", и означают 'Смерть Смерти', то есть снятие проклятия смерти с вампира."

Сейдж закашлялся.

"О, мой доверчивый друг. Мой дорогой идиот. Не спросил другого мнения …”

“Вообщето я спрсил. Я спросил у японки средних лет из библиотеки, про ромадзи, это японское слово выписанное в наших письмах, переводится ли это слово как "Смерть Смерти".

И она сказала, что это так."

"И ты повернулся на каблуках и вышел," сказал Сайдж.

"Откуда ты знаешь?" - Деймон начинал сердиться.

"Потому что, мой милый, эти слова означают многое. Все зависит от первоначальных японских символов- которые ты ей не показал.

"У меня их не было! Шиничи написал их для меня в воздухе, в красном дыму."

Потом добавил с какой-то сердитой тоской: "Что еще они означают?"

"Ну, они могут означать, и то, что ты сказал. Они также могут означать "новая смерть." Или "Истинная смерть". Или даже - "Боги Смерти." И учитывая то, как со Стефаном обращались…"

Если бы взгляды были кольями, Деймон был бы уже мертвым.

Все смотрели на него твердыми, обвиняющими глазами.

Он повернулся словно затравленный волк и обнажил свои зубы в улыбке в 250-киловатт.

“В любом случае, я не предполагал, что это было что-нибудь замечательно приятное,” сказал он.

"Я просто подумал, что это поможет ему избавиться от проклятия быть вампиром."

"В любом случае," повторила Елена.

Затем она сказала: "Сайдж, если ты пойдешь и убедишься, что они пустят нас, когда мы прибудем, я была бы чрезвычайно признательна."

"Считайте, что практически сделано, Мадам."

"И - дайте подумать - я хочу, чтобы все одели что-нибудь немного другое для посещения.

Если все в порядке, я пойду, поговорю с Леди Ульмой."

Она чувствовала, как Бонни и Мередит растерянно смотрят на ее спину, когда она уходила.

Леди Ульма была бледна, но её глаза сияли, когда Елену проводили в её комнату.

Ее альбом был открыт, это хороший знак.

Потребовалось только несколько слов и сердечный взгляд прежде, чем Леди Улма сказала твердо, “Мы можем все сделать за час или два. Это лишь дело вызова правильных людей.

Я обещаю."

Елена сжала ее запястье очень, очень осторожно.

"Спасибо тебе. Спасибо тебе, ты просто кудесница!"

***

"И, таким образом, я иду, как кающийся грешник," сказал Деймон.

Он был прямо за дверью комнаты Леди Ульмы, когда Елена выходила оттуда и она подозревала, что он подслушивал.

"Нет, это никогда даже не приходило мне в голову," сказала она.

Я просто думала, что рабская одежда на тебе и других мужчинах сделает Стефана менее застенчивым.

Но почему ты думаешь, что я хотела наказать тебя?"

"А это не так?"

"Ты здесь, чтобы помочь мне спасти Стефана.

Ты прошел через — Елена остановилась и начала искать в своих рукавах чистый носовой платок, пока Дэймон не предложил ей один, черного шелка.

"Ладно", сказал он, "мы не будем вдаваться в это.

Извини.

Я думаю о том, что сказать, а затем я просто говорю, не важно на сколько неправильно я думаю о человеке, я принимаю во внимание личность с которой разговариваю."

"И ты никогда не слышал еще один маленький голос? Голос, который говорит, что люди могут быть хорошими, и они могут не пытаться тебя обидеть? " Спросила Елена задумчиво, задаваясь вопросом, насколько маленький мальчик сейчас был загружен цепями.

"Я не знаю.

Может быть.

Иногда.

Но, поскольку этот голос чаще всего ошибается в этом злом мире, почему я должен обращать на него внимание?"

"Мне хочется, чтобы ты иногда хотя бы пытался", - прошептала Елена.

"Я мог бы быть в более подходящей позиции, чтобы согласиться с тобой."

Мне очень нравится эта позиция, телепатически сказал ей Деймон и Елена осознала - как это может происходить снова и снова? - что они таяли в объятьях.

Хуже того, на ней был утренний наряд: длинное шелковое платье и пеньюар из того же материала, и обе вещи были очень бледного жемчужно-голубого цвета, который превратился в фиолетовый в лучах никогда не садящегося солнца.

"Мне... это тоже нравится", - заметила Елена, и почувствовала волну проходящую через Деймона с его поверхности, через тело, и все глубже и глубже в бездну, которую можно увидеть взглянув в его глаза.

"Я только пытаюсь быть честной", - добавила она, почти испугавшись его реакции.

Я не могу ожидать от других честности, если сама не буду такой.

Не будь честной, не будь честной.

Испытывай ко мне ненависть.

Презирай меня, умолял её Деймон, и в тоже время гладил её руки и два слоя шелка, преграждавшие путь для его рук к её коже.

"Но почему?"

Потому что мне нельзя верить.

Я - свирепый волк, а ты - чистая душа, белоснежная новорожденная овечка.

Ты не должна позволять мне делать тебе больно.

Почему ты должен делать мне больно?

Потому что я могу... нет, я не хочу кусать тебя... я только хочу поцеловать тебя, совсем немного, как сейчас.

В мысленном голосе Деймона было откровение.

И он так сладко поцеловал; он всегда знал, когда колени Елены подкашивались и подхватывал её до того, как она упадет на пол.

Деймон, Деймон, думала она, чувствуя себя очень приятно, потому что она знала, она доставляла ему удовольствие, когда вдруг осознала.

О! Деймон, пожалуйста отпусти меня... Я должна идти на примерку прямо сейчас!

Густо покраснев, он медленно неохотно опустил её, подхватив прежде, чем она упадет, и снова опустил её.

Кстати, я думаю, мне тоже стоит прямо сейчас пойти на подгонку, сказал он ей, выходя из комнаты спотыкаясь, с первого раза не попав в дверь.

Не подгонку, а примерку! Сказала Елену ему вслед, но, так и не узнав, слышал ли он её.

Она была довольна, хотя, он отпустил ее, в действительности не понимая ничего, кроме того, что она сказала, нет.

Это было совсем небольшое уточнение.

Потом она прибежала в комнату Леди Ульмы, которая была наполнена самыми разными людьми, включая двух моделей-мужчин, которых только что одели в брюки и длинные рубахи.

Одежда для Сейджа," Леди Ульма кивнула в сторону крупного мужчины, "а это, для Деймона."

Она кивнула на меньшего мужчину.

“О, они прекрасны!”

Леди Ульма посмотрела на нее с толикой сомнения в глазах.

“Они сделаны из натуральной мешковины,” сказала она.

"Убогой, низшей ткани в рабской иерархии.

Ты уверена, что они будут носить их?"

"Они их оденут или вообще никуда не пойдут," твердо сказала Елена и подмигнула.

Леди Ульма рассмеялась.

"Хороший план."

“Да, но что Вы думаете о другом моем плане?” спросила Елена, искренне заинтересованная в мнении Леди Ульмы, даже когда она покраснела.

"Моя дорогая благодетельница," сказала Леди Ульма.

"Я раньше видела, как моя мама составляла такие костюмы, после того как мне исполнилось тринадцать, и она говорила мне, что они всегда делали её счастливой, так как она приносила удовольствие сразу двум людям, и что в этом не было никакой другой цели, как доставить удовольствие.

Я обещаю, что мы с Люсьеном успеем вовремя.

Теперь, ты не должна готовиться?"

"О, да... О, я так люблю тебя, Леди Ульма! Это так забавно, чем больше людей ты любишь, тем больше ты хочешь любить!" И с этой мыслью Елена побежала обратно в свою комнату.

Все её служанки были там и полностью готовы.

Елена приняла самую быструю и освежающую ванну в своей жизни (она была очень взволнованна), и очутилась на кровати посреди улыбающихся, с проницательным взглядом девушек, каждая из которых аккуратно выполняла свою работу, не мешая остальным.

Ей делали депиляцию, конечно, более того на каждой ноге и каждой подмышке делали разные девушки, и ещё одна выщипывала брови.

Пока эти женщины и женщины со смягчающими кремами и мазями были за работой, создавая необыкновенный аромат для Елены, другая внимательно осматривала её лицо и тело.

Эта женщина подретушировала брови Елены, чтобы сделать их темнее, и покрыла веки Елены тенями металлического цвета перед тем, как нанесла что-то, что удлинило ресницы Елены по крайней мере на четверть дюйма.

Затем она удлинила глаза Елены карандашом для век экзотичными горизонтальными линиями.

Наконец, она аккуратно накрасила губы Елены насыщенным блеском красного цвета, который почему-то придавал им вид, будто они все время сложены бантиком для поцелуя.

После этого женщина обрызгала всё тело Елены чем-то, отчего оно стало слабо переливаться.

И в довершении всего, на её пупок прочно прикрепили большой ярко-желтый алмаз, который прислали из ювелирной лавки Люсьена.

Когда парикмахеры осматривали последние маленькие кудряшки на её лбу, от женщин Леди Ульмы принесли две коробки и алый плащ.

Елена искренне поблагодарила всех своих служанок и косметологов, заплатив им всем бонус, от которого они захихикали, и затем попросила их оставить её одну.

Когда они начали возмущаться, она попросила их снова, также вежливо, но уже немного громче.

Они ушли.

Руки Елены дрожали, когда она взяла костюм, созданный Леди Ульмой.

Он был также приличен, как купальник, но выглядело это как - ювелирные украшения стратегически расположенные на клочках золотой тюли.

Все это гармониравало с брилиантами канареечного цвета: от ожерелья до браслетов на предплечьях и до наручников, которые означали, что как бы дорого не была одета Елена, она все еще рабыня.

И это все.

Она шла, одетая в тюль и драгоценности, надушенная и накрашенная, чтобы увидеть ее Стефана.

Елена накинула алый плащ очень, очень аккуратно, чтобы не помять и не испортить наряд под ним, и сунула ноги в изысканные золотые сандалии с очень высокими каблуками.

Она побежала вниз по лестнице и успела как раз вовремя.

Сейдж и Деймон были одеты в плотно закрытые плащи, которые означали, что под ними на них была одета одежда из мешковины.

Сейдж уже приготовил карету Леди Ульмы. Елена прикрыла её сочетающиеся золотые браслеты на запястьях, ненавидя их, потому что она должна носить их, довольная тем, что они рядом с белой меховой отделкой на её алом плаще.

Дэймон протянул руку, чтобы помочь ей сесть в экипаж.

"Я поеду внутри? Означает ли это, что я не должна носить…" Но взглянув на Сейджа, её надежды были разбиты.

"Если мы не хотим занавесить все окна", сказал он, - "фактически, внешне, ты путешествуешь без рабских браслетов".

Елена вздохнула и подала свою руку Деймону.

Стоя против солнца, он казался темным силуэтом.

Но затем, когда Елена моргнула из-за яркого света, он выглядел удивленным.

Елена знала, что он увидел её позолоченные веки.

Его взгляд опустился до ее губ, сложенных, как в поцелуе.

Елена покраснела.

“Я запрещаю тебе приказывать мне показать то, что находится под плащом,” сказала она торопливо.

Деймон взглянул упрямо.

“Волосы в крошечных завитках, прикрывающие лоб, плащ, который покрывает все от шеи до пальцев ног, помада как …”, Он посмотрел снова.

Его губы дернулись, как если бы он прикоснулся к ее губам.

“И пришло время идти!” пропела Елена, торопливо входя в экипаж.

Она чувствовала себя очень счастливой, хотя она понимала, почему освобожденные рабы никогда не будут носить ничего похожего на наручники снова.

Она все еще была счастлива, когда они подошли к Ши но Ши, большому зданию, которое, казалось, объединяло тюрьму с тренировочными корпусами для гладиаторов.

И она все еще была счастлива, когда охранники в большом контрольно-пропускном пункте Ши но Ши пропустили их, не проявляя никаких признаков неприязни.

Но тогда, было трудно сказать, произвел ли плащ какой-нибудь эффект на них.

Они были демонами: угрюмыми, с сиреневой кожей, мощными, точно быки.

Она заметила кое-что, что было сначала шоком и затем потоком надежды в ней.

В вестибюле здания в одной стороне была дверь, напоминающая дверь в сарай/магазин рабов: всегда находящаяся запертой; со странными символами на ней; люди в различных одеждах подходили, чтобы открыть её и сообщали место назначения до того как повернуть ключ и открыть дверь.

Другими словами: дверь в другие измерения.

Прямо здесь, в тюрьме Стефана.

Один только бог знал, сколько охранников последовали бы за ними, если бы они попытались использовать ее, но это было то, что отметила для себя.

У охранников на нижних этажах здания Ши но Ши, на которых несомненно находилась подземная тюрьма, была ясная и неприятная реакция на Елену и ее свиту.

Они были меньшей разновидностью демонов – чертят, возможно. Елена подумала – судя по всему, они воспользовались возможностью выжать из визитёров всё.

Деймон должен был подкупить их, что бы те, позволили им подойти к месту, где находилась темница Стефана, что бы они могли войти одни, без охраны преставлений к посетителям, позволить Елене, рабыне, зайти и увидеть свободного вампира.

И даже тогда, когда Деймон дал им маленькое состояние, чтобы обойти эти препятствия, они захихикали, издали резкое гортанное бульканье.

Елена не доверяла им.

И оказалась права.

В коридоре, который Елена знала из-за её внетелесных путешествий, нужно было повернуть направо, они же пошли прямо насквозь.

Их ожидала другая партия охранников, которых практически разрывало от хихиканья.

О – Боже – они ведут нас, чтобы показать мертвое тело Стефана? Неожиданно задалась вопросом Елена.

Тогда Сейдж действительно помог ей.

Он подал ей свою большую руку и поддерживал ее до тех пор, пока она не начала опять чувствовать свои ноги.

Они шли всё дальше, там, в темнице был грязный и источающий мерзкий запах каменный пол.

Затем они резко повернули направо.

Сердце Елены рванулось вперед.

Оно твердило: не так, не правда, неправильно, ещё до того как они достигли последней ячейки в коридоре.

Камера совершенно отличалась от старой клетушки Стефана.

Она была окружена, не стеллажами, а какой-то разновидностью закрученной проволочной сетки, которая была поставлена в одну линию с острыми шипами.

Никакой возможности дать бутылку "Черной Магии".

Никакой возможности снять крышку с бутылки и поставить в положение, из которого она будет литься в рот с другой стороны.

Не было места даже, для того чтобы просунуть палец или прикоснуться к заключенному.

И клетка сама по себе не была грязной, в ней ничего не помещалось, кроме спины Стефана.

Не было ни еды, ни воды, ни кровати или хоть чего-нибудь, даже соломы.

Только Стефан.

Елена закричала и она не имела ни малейшего понятия, кричала ли она слова или только бессвязные звуки мучения.

Она бросилась к клетке – или попыталась это сделать.

Её руки схватили завитки колючей проволоки, столь же острой как бритва, которая вызвала кровь, она мгновенно оказалась на том, чего касалась Елена, и затем Деймон, у которого была наибыстрейшая реакция, оттащил её обратно.

А потом он просто оттолкнул её, и смотрел.

Он смотрел, раскрыв рот на своего младшего брата – с серым лицом, исхудавшего, еле дышащего молодого человека, который выглядел как потерявшийся ребенок в своей помятой, испачканной, изношенной тюремной униформе.

Деймон поднял руку, как будто бы забыв о барьере – и Стефан вздрогнул.

Стефан казалось, не узнал и не вспомнил никого из них.

Он посмотрел более внимательно на капли крови, оставленные на острых шипах ограждения, где Елена хваталась за них, понюхал, и затем, как если бы что-то пронизало туман его недоумения, тупо огляделся вокруг.

Стефан поднял глаза на Демона, чей плащ упал, и затем, как у младенца, взгляд Стефана блуждал по нему.

Деймон издал задыхающийся звук и повернулся и, сбив бы любого на своем пути, отбежав в угол другой стороны.

Если он рассчитывал, что охранники погонятся вслед за ним, а в это время его друзья могли бы вызволить Стефана, то он ошибался.

Несколько преследователей как обезьянки, выкрикивали оскорбления.

Остальные остались на месте, позади Сейджа.

Тем временем, мозг Елены прокручивал один за другим всевозможные варианты.

Наконец она повернулась к Сейджу

"Используй все деньги, что мы имеем плюс это", - сказала она, указав на украшенье под её плащом из канареечного алмаза – размером с большой палец – "и скажи мне, если необходимо больше.

Дайте мне полчаса с ним.

Двадцать минут, и!... ", Сейдж закачал головой.

"Останови их, так или иначе: дайте мне хотя бы двадцать минут.

Я подумаю, если это начнет убивать меня"

После этого Сейдж посмотрел ей в глаза и кивнул головой.

"Я сделаю"

Затем Елена умоляюще посмотрела на доктора Меггара.

Мог ли он что-нибудь сделать – что-нибудь предпринять – чтобы помочь?

Брови доктора Меггара сдвинулись вниз, внутренние же их стороны взлетели.

Это был взгляд героя в отчаянии. Но тогда он нахмурился и прошептал, "Есть нечто новое – инъекция, которая, как говорят, помогает в тяжелых случаях. Я могу попробовать её"

Елена приложила все усилия, чтобы не упасть к его ногам.

"Пожалуйста! Пожалуйста, сделайте это! Пожалуйста!"

"Оно поможет лишь на пару дней…"

"Это и не нужно! Мы вытащим его к тому времени!"

"Хорошо".

Сейдж увёл всю толпу охранников подальше, приговаривая:

"Я - продавец драгоценных камней, и у меня есть кое-что, на что вы просто обязаны взглянуть".

Доктор Меггар открыл свою сумку и достал из неё шприц.

"Деревянная игла",слабо улыбнулся он, наполняя шприц чистой красной жидкостью из флакона.

Елена взяла еще один шприц и смотрела с нетерпением

как д-р Меггар положил руку на решетку Стефана, пытаясь успокоить его.

Наконец, Стефан сделал так, как хотел доктор Меггар – тут же отпрыгнув прочь с криком боли, так как шприц был погружен в его руку и жгучая жидкость была введена.

Елена в отчаянии смотрела на доктора.

"Сколько он получил?"

"Всего около половины. Всё в порядке – Я наполнил его двойной дозой и вводил так быстро, как мог, чтобы попасть", - некоторые медицинские термины Елена не поняла – "в него. Я знаю, это больше могло навредить ему, такое быстрое введение, но я сделал то, что хотел".

"Хорошо", сказала Елена восторженно, - "Теперь я хочу, чтобы Вы заполнили шприц моей кровью".

"Кровью?" Доктор Меггар посмотрел в ужасе.

"Да! Шприц достаточно длинный, чтобы пройти сквозь решетку. Кровь будет капать на другую сторону. Он сможет её пить, как только она закапает. Это может спасти его!" Елена произносила каждое слово очень медленно, будто говоря с ребенком.

Ей отчаянно хотелось, чтобы её мнение услышали.

"О, Елена"

Доктор со стоном сел и достал спрятанную бутылку Черной Магии из своего плаща.

"Мне так жаль. Но для меня это так же тяжело как взять кровь из пробирки. Мои глаза, дитя – они слепы".

"Но очки, как же очки…?"

"Мне не помогут ни одни. Это тяжелая болезнь. Нужно находиться в очень хорошем состоянии, чтобы пережать вену. Для многих врачей- это довольно сложно, для меня - невозможно

Прошу прощения, детка. Но двадцать лет назад я был успешным"

"Тогда я найду Деймона и позволю ему вскрыть мою аорту. И мне всё равно, если это убьет меня".

"Но я сделаю это."

Новый голос, донесшийся из ярко освещенной клетки перед ними, заставил и доктора, и Елену повернуть головы.

"Стефан! Стефан! Стефан!" Не заботясь о том, что острое как бритва ограждение может сделать с её плотью, Елена наклонилась, пытаясь дотянуться до его рук.

"Нет", прошептал Стефан, словно делясь секретом.

"Положи свои пальцы здесь и здесь – поверх моих.

Этот забор обработан специальной сталью – он блокирует мою Силу, но он не может повредить мою кожу".

Елена положила свои пальцы. И затем она прикоснулась к Стефану. По-настоящему прикоснулась.

Спустя столько времени. Ни один из них не говорил. Елена слышала, как доктор Меггар встал и тихо отошел. К Сейджу, подумала она. Но все её мысли были о Стефане.

Они просто смотрели друг на друга, с дрожащими на ресницах слезами, чувствуя себя очень юными. И очень близкими к смерти.

"Ты говорила, что я всегда заставляю произносить это первой, что ж я ошарашу тебя.

Я люблю тебя, Елена."

Слезы упали из глаз Елены.

"Только этим утром я думала как много людей люблю. Но на самом деле это только потому, что есть один, кто находится на первом месте", она придвинулась к нему. "Единственный, навсегда.

Я люблю тебя, Стефан! Я люблю тебя! "

Елена отступила на мгновенье и вытерла глаза не испортив макияж, так как это умеют умные девочки: положив свои пальцы под нижние ресницы и надавливая назад, превращая слезы и тени в мельчайшие капельки в воздухе. Впервые она могла думать.

"Стефан", прошептала она: "Мне так жаль.

Я потратила всё утро чтобы одеться - красиво, чтобы показать, что ждёт тебя когда мы вытащим тебя отсюда. Но сейчас... Я чувствую... как... "

В газах Стефана слезы тоже высохли.

"Покажи мне", - с интересом прошептал он.

Елена встала и просто стянула плащ.

Закрыв свои глаза, она показала свои волосы завитые в сотни мелких кудряшек, лежащие вокруг её лица. Ее золотые тени были водостойкими и остались на веках. Её единственная одежда - сетка из золотого тюля с драгоценностями, добавленными чтобы сделать наряд приличным.

Всё её тело переливалось совершенством только расцветшей молодости, которая никогда не могла повториться или обновиться.

Звук, как протяжный вздох.. и затем полностью стихший, Елена открыла свои глаза, испугавшись, что Стефан возможно умер. Но он стоял, вцепившись в железное ограждение, как если бы он мог открыть его и достать до неё.

"Это все ради меня?", прошептал он.

"Это ради тебя. Все только ради тебя", ответила Елена.

В этот момент мягкий звук послышался за её спиной и она повернулась и увидела два глаза сверкающих в темноте из камеры напротив Стефана.

Поиск по сайту: