Глава 26. Я все же воспользовалась банкой, как бы нелепо это ни казалось

Я все же воспользовалась банкой, как бы нелепо это ни казалось. На сегодня я уже сдала свой «образец». Я спрятала банку за коробками с чистящими средствами под раковиной. Чистка туалетов тоже входила в наши повседневные обязанности по дому, поэтому я надеялась, что нянечки под раковину даже не заглянут.

В тот день в классе мы не очень‑то много успели. Нет, мы честно старались, но мисс Ванг не особо нам помогала. Была пятница, и перед ней уже маячили выходные, поэтому она просто выдала каждому задания, а потом раскладывала пасьянс у себя на ноутбуке.

Рэ почти все утро провела на терапии – сначала с доктором Джил, потом на особом сеансе с доктором Давыдовым. Поэтому когда мисс Ванг отпустила нас на обед, мне пришлось коротать время с Симоном и Дереком. Лично я ничего против не имела. Мне еще так много надо было у них узнать. А расспрашивать их тоже оказалось не так‑то просто. Мы не могли обсуждать эти темы в медиакомнате.

Самым логичным было бы пойти во двор, но в саду работала мисс Ван Доп. Поэтому Симон предложил мне помочь закончить стирку. Дерек сказал, что проберется к нам попозже.

– Так вот, значит, где бродит наш штатный призрак, – сказал Симон, обходя помещение прачечной.

– Думаю, да, но…

Симон поднял руку, заставив меня замолчать, потом присел на корточки и стал разбирать последнюю корзину белья.

– Можешь даже не объяснять, что сейчас призрака здесь может и не быть. И я не стану просить тебя вступить с ним в контакт. Вот придет Дерек, он может. Но не давай ему указывать тебе, что и как делать.

– Я ничего ей не указываю. – Голос Дерека раздался раньше, чем появился он сам. – Хло достаточно просто сказать «нет». Язык‑то у нее есть?

Отлично. Этот парень заставляет меня чувствовать себя полной дурой, даже когда говорит, что я не обязана позволять ему ставить меня в дурацкое положение.

– Если они решат перевести тебя, что ты будешь делать?

Симон скомкал в руках рубашку.

– Ради бога, Дерек, да не собираются они…

– Они думают об этом. Ей надо иметь план на этот случай.

– Да? – Симон сунул рубашку в кучу с цветным бельем. – А вот ты? Если вдруг пройдет слух, что они хотят перевести тебя, у тебя на этот случай есть план?

Они обменялись взглядами. Лица Симона я не видела, но отметила, как Дерек сжал зубы.

Я поднялась и взяла приготовленное для стиральной машинки белье.

– Если они решат меня перевести, то не вижу для себя особого выбора. Я же не могу отказаться.

– И ты просто так сдашься? Пойдешь, как послушная девочка?

– Полегче, братишка.

Дерек поднял оброненные мною вещи и подошел к машинке.

– Они не разрешают тебе поговорить с Лизой, да?

– А что?

– Тори сегодня утром просила. Я слышал. Талбот сказала ей «нет» и повторила то же самое, что ответила вчера вечером тебе. – Он вырвал у меня из рук коробку с порошком, взял с полки мерный стаканчик и помахал им у меня перед носом. – Вот это очень полезная штуковина.

– Она сказала, что я могу позвонить Лизе в выходные.

– Все равно немного странно. Ты практически не знала ее, но первая просишься позвонить?

– Это называется внимание к другим. Слышал о таком?

Дерек оттолкнул мою руку от кнопок на панели машинки.

– Цветное стирают холодной водой. Иначе у тебя все покрасится. – Он посмотрел на меня. – Видишь? Я внимателен к другим.

– Ну конечно. Ведь тут, в основном, твои вещи.

Симон фыркнул от смеха.

– Что касается Лизы, – продолжила я, – то я просто хотела убедиться, что с ней все в порядке.

– А почему ей не быть в порядке?

Дерек, конечно, посмеется над моей глупостью, если я расскажу, что считаю Лизу мертвой, убитой. Как ни странно, но именно это мне и нужно было сейчас – чтобы кто‑нибудь убедил меня в том, что моя голова слишком забита сюжетами фильмов.

Я рассказала ребятам все до того момента, как проснулась и увидела на кровати Лизу, беззаботно болтающую ногами.

– Значит, – перебил меня Дерек, – Лиза вернулась из дальних далей, чтобы показать свои прикольные носочки?

Я пересказала им Лизин сон и поведала о нашей встрече на чердаке.

Когда я закончила, Симон сидел на полу, во все глаза глядя на меня и бездумно крутя в руках рубашку.

– Это и впрямь очень похоже на призрака.

– То, что она призрак, еще не значит, что ее убили, – сказал Дерек. – Может, она попала в аварию по пути в больницу. И если это так, то понятно, что они не хотят нам сразу об этом говорить.

– А может, она и не мертва вовсе, – добавила я. – Могла она спроецировать свое астральное тело? Шаманы ведь это делают? И этим можно объяснить, что она двигала предметы. Это был вовсе не полтергейст – это ее собственный дух, или… не знаю, как это работает. Вы говорили, что наши способности проявляются в период созревания, так? И если мы к тому моменту еще не знаем, кто мы такие, то попадаем вот в такие места. Приют для подростков со странными проблемами.

Дерек пожал плечами, но спорить не стал.

– Можно ли так объяснить то, что она швыряла предметы? Могла она выскакивать из своего тела, сама того не зная?

– Я… я не знаю. – Признание прозвучало медленно, как бы нехотя. – Мне надо обдумать это.

* * *

Мы почти доедали десерт, когда снова появилась мисс Талбот.

– Ребята, я знаю, что у вас после обеда свободное время, и мне очень не хочется вмешиваться. Но я вынуждена задержать вас в этой половине дома, чтобы дать Виктории побыть наедине с ее мамой. Пожалуйста, не заходите в класс до начала занятий и не играйте в медиакомнате. Вы можете посидеть в гостиной или пойти во двор.

Если бы меня попросили дать кому‑то побыть наедине еще неделю назад, я бы обязательно постаралась держаться подальше. Это элементарная вежливость. Но после нескольких дней, проведенных в Лайле, на запрет «Не ходи туда» я уже не спешила отвечать «Хорошо», а задавалась вопросом «Почему?» и решала непременно выяснить подоплеку. В этом доме знание – сила. А я учусь быстро.

Вопрос заключался вот в чем: как подобраться поближе к кабинету доктора Джил и подслушать разговор Тори с ее мамой. Хотелось выяснить, зачем для дружеской беседы мамы с дочкой нужна такая секретность? Можно было бы, конечно, попросить человека с супер‑тонким слухом, но мне не хотелось быть чем‑то обязанной Дереку.

Миссис Талбот разрешила нам, девочкам, подняться к себе в комнаты. А вот парням – нет, потому что их путь лежал мимо кабинета доктора Джил. И это навело меня на мысль. Я пошла наверх, через комнату миссис Талбот прошла в примыкающую к ней комнату мисс Ван Доп, а потом спустилась по их лестнице.

Мой отважный маневр был тут же вознагражден.

– Поверить не могу, что ты так со мной поступила, Тори. Ты даже не представляешь, как ты меня подвела. Когда я приезжала в воскресенье, ты услышала, что нянечки говорили о Хло Сандерс, и тут же разболтала все остальным ребятам.

Я не сразу поняла, о чем говорила мама Тори. За эту неделю произошло столько всего. И тут до меня дошло: Тори рассказала всем, что я вижу призраков. Рэ говорила, что мама Тори как‑то связана с пансионом Лайл, поэтому нянечки, видимо, рассказали ей о новенькой девочке и ее «галлюцинациях». А Тори подслушала.

– Мало того, ты еще и дулась на всех из‑за того, что отсюда перевели ту девочку.

– Лизу, – прошептала Тори. – Ее зовут Лизой.

– Я знаю, как ее зовут. Вот чего я не знаю, так это почему ее перевод сорвал тебя с катушек?

– Сорвал с катушек?

– Ну, конечно! Ты сидела, надувшись, в своей комнате, потом поссорилась с Рэчел. Злорадствовала по поводу рецидива у новенькой. Твои лекарства не действуют, Виктория? Я же просила тебя обязательно сказать мне, если новые таблетки тебе не помогут…

– Они помогают, мама. – Голос Тори был каким‑то глухим, словно она плакала.

– Ты их еще принимаешь?

– Я всегда их принимаю. Ты же знаешь.

– Если ты их принимаешь, тебе должно становиться лучше. А вся последняя неделя свидетельствует об обратном.

– Но это не имеет никакого отношения к моей проблеме. Все из‑за этой новенькой. Она меня просто бесит. Маленькая мисс Паинька. Все время пытается выставить меня дурой, доказать, что она лучше. – Тори перешла на фальцет. – О, Хло такая хорошая девочка. О, Хло отсюда быстро выпишется. О, Хло так старается. – Она снова перешла на свой нормальный голос. – Я очень стараюсь. Намного сильнее, чем она. Но доктор Давыдов уже приезжал побеседовать с ней.

– Марсель всего лишь пытается мотивировать вас.

– Я и так замотивирована. Думаешь, мне очень нравится торчать тут рядом с этими придурками и неудачниками? Но я не просто хочу выйти отсюда – я хочу поправиться. А Хло на это наплевать. Она соврала, когда сказала всем, что больше не видит призраков. Хло Сандерс – просто маленькая двуличная су… – Она проглотила конец слова и вместо этого закончила: – ведьма.

Меня раньше никогда так не называли, даже за глаза.

Но я действительно солгала. Я сказала одно, твердо веря в другое. Это же и есть двуличность, разве нет?

– Я понимаю, что тебе не нравится эта девочка…

– Я ее ненавижу. Она появляется и делает так, чтобы мою лучшую подругу перевели отсюда, она выставляет меня дурой перед докторами и нянечками, она уводит у меня парня… – Тори остановилась и закончила уже почти неслышно: – В общем, она это заслужила.

– Что ты сказала насчет парня? – Слова ее мамы прозвучали резко и требовательно.

– Ничего.

– Ты что, связалась с кем‑то из здешних мальчиков, Тори?

– Нет, мама, ни с кем я не связалась.

– Не смей разговаривать со мной таким тоном. И высморкайся. Я тебя почти не понимаю из‑за твоего хлюпанья. – Пауза. – Я тебя последний раз спрашиваю: что ты сказала насчет твоего парня?

– Просто… – Тори вздохнула так громко, что даже я с лестницы услышала. – Просто мне нравится тут один парень, и Хло это знает. Поэтому она преследует его и делает все, чтобы выставить меня перед ним дурой.

Преследую?

– И кто этот мальчик? – Мама Тори теперь говорила так тихо, что мне приходилось напрягать слух, чтобы расслышать.

– Да, мам, это неважно. Просто…

– Не надо мне мамкать. Я имею право знать… – Ее голос упал еще на полтона. – Только не говори мне, что это Симон, Тори. Даже не смей мне этого говорить. Я же предупреждала тебя, чтобы ты держалась подальше от этого мальчика…

– Почему? Он нормальный. Он даже лекарства не принимает. Он мне нравится и… Мам! Что ты делаешь?

– Пытаюсь привлечь твое внимание. Я велела тебе держаться подальше от Симона и хочу, чтобы ты меня слушалась. У тебя уже есть парень. И не один, если я не ошибаюсь. Совершенно чудесные мальчики, которые ждут, когда ты выйдешь отсюда.

– Ага, можно подумать, это случится в обозримом будущем.

– Это случится, когда ты решишь, что пора. Ты хоть представляешь, какой это позор для члена совета директоров – послать сюда собственного ребенка? Так вот, я тебе скажу, мисс Виктория, это пустяки по сравнению с тем, что этот ребенок вынужден оставаться здесь даже после двухмесячного лечения.

– Ты мне уже об этом говорила. Сто раз говорила.

– Видимо, мало, раз ты до сих пор ничего не предприняла по этому поводу. Например, не пошла на поправку.

– Я стараюсь. – Тори чуть не взвыла от обиды.

– Это все твой отец виноват – избаловал тебя. Ты никогда в жизни ни за что не боролась. Даже не знаешь, как это – добиваться чего‑то.

– Мама, я стараюсь…

– Ты не знаешь, что значит стараться. – В голосе мамы Тори было столько злобы, что даже я поежилась. – Ты избалована, ленива, эгоистична. И даже не представляешь, как ты меня позоришь, выставляя в глазах коллег непутевой матерью. Ты подрываешь мою профессиональную репутацию…

В ответ Тори только душераздирающе всхлипнула. Я обхватила руками колени.

– И перестань беспокоиться из‑за Хло Сандерс. – Мама Тори перешла на шепот. – Она отсюда не выйдет так скоро, как ей хочется. Ты думай о Виктории Энрайт и обо мне. Дай мне возможность гордиться тобой, Тори. Это все, о чем я прошу.

– Я постара… – Тори остановилась. – Я сделаю это.

– Игнорируй Хло Сандерс и Симона Бэ. Они не стоят твоего внимания.

– Но Симон…

– Ты меня слышала? Я не хочу, чтобы ты подходила к этому мальчику. От него сплошные проблемы – от него и от его братца. Если я только услышу, что вас двоих видели наедине, считай, что все кончено. Я добьюсь его перевода отсюда.

Жизненный опыт. Можно им хвалиться, брать на себя обязательства всячески расширять его, но все же человек не может выйти за рамки опыта собственной жизни.

Как можно воспринять опыт, который никак не связан с твоей жизнью? Можно увидеть его, почувствовать, представить, каково было бы пережить это самому, но это все равно, что увидеть все в кино и воскликнуть: «Слава богу, это случилось не со мной!»

Послушав маму Тори, я поклялась никогда больше не отзываться дурно о тете Лорен. Да мне просто повезло, что у меня есть тетушка, чья единственная вина состояла в том, что она слишком заботилась обо мне. Даже когда она разочаровывалась во мне, она все равно вставала на мою сторону. Обвинять меня в том, что я позорю ее, – да ей бы в жизни не пришло такое в голову.

Назвать меня ленивой только зато, что я не очень‑то стараюсь поправиться? Угрожать переводом мальчика, который мне нравится?

Я поежилась.

Тори на самом деле очень старалась поправиться. Рэ называла ее королевой таблеток. Теперь я поняла – почему.

Как смеет родитель обвинять ребенка в том, что тот не может преодолеть душевное заболевание? Это все равно что винить ребенка с отставанием в развитии в том, что он не выбился в отличники. Каким бы ни было «заболевание» Тори – это не ее вина, и болезнь ей неподконтрольна.

Тори пропустила занятия после обеда, что и неудивительно. Правило о том, что нельзя отсиживаться у себя в комнате, к ней, по‑видимому, не относилось. То ли из‑за ее состояния, то ли из‑за положения ее мамы. В перемену я проскользнула наверх, к ее комнате. Из‑за закрытой двери доносились сдавленные рыдания.

Я стояла в коридоре, слушала плач Тори, и мне очень хотелось что‑нибудь сделать для нее.

В кино я бы зашла к ней в комнату, успокоила ее и, может, мы бы даже стали друзьями. На экране я видела такое десятки раз. Но опять же, это совсем не то же самое, что столкнуться с подобной ситуацией в реальной жизни. И раньше я этого не понимала.

Тори ненавидит меня.

От этой мысли у меня внутри все сжалось. Раньше ко мне никто не испытывал ненависти. Я была из тех, о ком говорили: «Хло Сандерс? Да нормальная девчонка». Меня и не любили, и не ненавидели – скорее, почти не задумывались обо мне.

Заслужила ли я ненависть Тори – это другой вопрос, но я не пыталась оспорить ее обвинения. Я действительно вломилась сюда и заняла ее место. Я стала «образцовым пациентом», место которого она так стремилась занять.

Зайди я сейчас к ней в комнату, она увидит во мне не сочувствующего человека, а победителя, который пришел поглумиться, и возненавидит меня еще больше. И я не стала входить к ней – оставила рыдать в одиночестве.

По окончании перемены миссис Талбот объявила, что уроков сегодня больше не будет. Зато нам предстоит редкая вылазка во внешний мир. Отправлялись мы не так далеко – всего лишь в крытый бассейн в квартале отсюда – пешком можно дойти.

Отличная идея. Вот только если бы у меня был купальник.

Миссис Талбот предложила позвонить тете Лорен, но мне не хотелось отвлекать ее отдел из‑за такого пустяка, тем более что ее только вчера вызывали сюда из‑за моего срыва.

Правда, я осталась дома не одна. Дереку надо было идти на сеанс с доктором Джил. Мне показалось это несправедливым, но когда я заикнулась об этом Симону, тот сказал, что Дереку все равно запрещены выходы в город. Полагаю, это разумно, учитывая причину, по какой он здесь оказался. В тот день, когда я прибыла и всех ребят вывели в город, чтобы дать мне время адаптироваться, он, наверное, вынужден был, не высовываясь, сидеть в своей комнате.

Когда все ушли, я воспользовалась тем, что нянечек не было, и отправилась к себе в комнату послушать музыку. Пробыла я там всего несколько минут, когда кто‑то постучал в мою дверь. Я вытащила из уха наушник. Снова стук. Я точно знала, что призраки стучать не могут, поэтому просто крикнула, чтобы входили.

Дверь открылась. На пороге стояла Тори… сама не своя. Темные волосы стояли дыбом, как будто она до этого бесконечно ерошила их пятерней. Рубашка помялась и выбилась из джинсов.

Я села на кровати.

– Я думала, ты пошла плавать со всеми.

– У меня судороги. Тебя это не смущает? – Слова ее были короткими, рублеными, с легким оттенком обычного высокомерия, но звучали гораздо мягче. – В общем, неважно, я же к тебе не за тушью зашла. Ее у тебя все равно нет. Я пришла сказать, что можешь забирать Симона себе. Я решила… – Она отвела взгляд. – Он меня не интересует. Все равно он не мой типаж. Слишком… юный. – Она сжала губы. – Незрелый. В общем, бери его себе.

Меня так и подбивало ответить: «Ну, спасибо», но я видела, как тяжело ей это дается. Симон ошибался – он действительно ей очень нравился.

– И вообще, – Тори откашлялась, – я пришла объявить перемирие.

– Перемирие?

Нетерпеливо махнув рукой, Тори шагнула в комнату и закрыла дверь.

– Пора прекращать нашу нелепую войну. Ты не стоишь моего… – Она умолкла и опустила плечи. – Больше никакой вражды. Тебе нужен Симон? Забирай его. Считаешь, что видишь призраков? Это твоя проблема. Мне от тебя нужно только одно – чтобы ты сказала доктору Джил, что я извинилась перед тобой. Они должны были отпустить меня в понедельник, но теперь не отпускают. И все из‑за тебя.

– Я не…

– Я еще не закончила. – В ее тоне снова сквозила прежняя сварливость. – Ты скажешь доктору Джил, что я перед тобой извинилась и что ты просто раздула все на голом месте. Я считала, что это забавно, что ты видишь призраков, а ты неправильно меня поняла. Но с тех пор я была с тобой мила.

– Насчет «отдать» мне Симона… Мне не…

– Это первая часть сделки. В чем состоит вторая часть? Я покажу тебе то, что ты хочешь увидеть.

– И что же это?

– В этом, – она махнула рукой в сторону подвала, – грязном подполе. Я спускалась в прачечную, чтобы узнать, когда наконец мне постирают джинсы, и услышала, как вы с Рэ что‑то там искали.

– Не понимаю, о чем ты…

– Да ладно, брось. Дай‑ка я угадаю. Брэди сказал Рэ, что там что‑то есть, так?

Я понятия не имела, о чем это она, но на всякий случай кивнула.

– Это шкатулка со всяким старым хламом. – Она презрительно скривилась. – Брэди мне показывал. Он думал, что меня такое может заинтересовать. Он сказал, что это что‑то типа антиквариата. Просто блеск. – Она поежилась. – И когда я не стала восхищаться, типа «Ух ты, как это так мило и романтично! Обожаю гнилые ожерелья, спрятанные в грязном подвале», он, должно быть, рассказал об этом Рэ. Если хочешь, я тебе покажу.

– Можно. Давай сегодня вечером…

– Думаешь, я рискну опять впасть в немилость? Я покажу тебе сейчас, чтобы потом еще успеть помыться. И не надейся, что сможешь найти это без меня. Не найдешь.

Я колебалась.

Она сжала губы.

– Отлично. Не хочешь мне помогать? Очень мило с твоей стороны.

Она направилась к двери.

Я спустила ноги с кровати.

– Подожди. Я иду.

Поиск по сайту: