ДОКАЗАТЕЛЬНЫ ЛИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА БЫТИЯ БОГА? 8 страница

Понятия создаются там, где есть множественность, неединичность объектов. Понятия создаются отвлечением от различности этих объектов, отождествлением которых только и может стать суть понятия. Об абсолютно единичном объекте составить понятие нельзя, потому что его просто не с чем отождествить. И вот тут уже коренится проблема с формированием понятия бога, который как Абсолют неизбежно мыслится лишь в единственном числе (правда, еще Спиноза указывал, что тут исчезает и само понятие числа). Мы наблюдаем такие явления, как, например, другие люди - сталкиваясь с ними; мы изучаем человека вообще и составляем себе понятие "человек", а также такие понятия, как "духовность", "психика", "дух", "разум" и проч. Создать их из себя мы не смогли бы. В понятии всегда присутствует момент обобщения. Гегель же этот момент отрицает - и понятно, почему: ведь абсолютный бог оказывается вне понятийной системы.

Этот момент общего в понятиях замечали многие. Помните, в начале данного очерка приводилась фраза все того же Гегеля, заметившего, что в каждом слове имеется налет всеобщности? Вот и Ленин писал, что определить понятие

"...значит, прежде всего, подвести это понятие под другое, более широкое" (т. 18, с. 149).

Это верное замечание. Однако неполное, одностороннее. Обобщение - это только одна сторона дела. А в целом понятия определяются так: с одной стороны - как обобщение, а с другой - как индивидуализация, отличение. В понятиях всегда содержатся и тождество, и различие - точнее, указание на обе эти стороны. Поэтому процесс формирования понятий всегда включает в себя как операцию отождествления, так и операцию различения. Наполняя содержанием, например, понятие "плод", то есть определяя его, мы отождествляем в нем свойства, характерные для яблок, груш и т.п. как именно общие для всех для них свойства. Яблоки и груши имеют, конечно, и особые свойства, отличающие их друг от друга. Но эти особые их свойства в понятии "плод" - проигнорированы. В нем взято лишь нечто общее, тождественное, то есть то, в чем яблоки и груши одинаковы друг с другом, а также с персиками, вишнями и всеми иными многообразными представителями плодов. То есть здесь налицо операция отождествления, обобщения, отвлечения, абстрагирования.

Однако если мы остановимся только на данной операции, то понятие "плод" еще не будет действительно определенным. Потому что для яблок и груш общи слишком многие свойства. Например, химические, физические, да и органические тоже. По данным свойствам, по данным параметрам яблоки и груши тождественны, родственны очень широкому кругу вещей. Поэтому, если мы все данные свойства, как общие для яблок и груш, заключим в понятие "плод", то это будет уже вовсе не "плод", а нечто неотличимое от "растения", "организма", "химического вещества", "вещества" вообще и т.п. Собственно же "плод" тут потеряется как особое, отличительное понятие. Вот почему его надо отличить еще и как-то особо.

Такое особое отличение достигается путем конкретизации, путем учета в понятии тех свойств, которые характерны именно и только для яблок, груш, баклажанов и всех других плодов - в отличие от остальных, сходных по более общим характеристикам объектов. В понятии "плод" концентрируются параметры, с одной стороны, общего характера для всех яблок, груш и т.п., а с другой стороны - параметры частного характера в сравнении, допустим, с растениями вообще. Эта вторая операция является отличением, обособлением, конкретизацией.

Таким образом, определяя понятие (к примеру: фрукты - это плоды, которые растут на деревьях; или: тигр - это большая дикая и полосатая кошка), мы как бы "обтесываем" его содержание сверху и снизу, перечисляя все обозначаемые им свойства той вещи, с которой его связали. Снизу мы убираем все более конкретное, уводящее к более частным понятиям (фрукты, к примеру, растут не на деревьях вообще, а на конкретных яблонях, конкретных грушевых деревьях - но это мы игнорируем, акцентируя внимание именно на деревьях вообще; тигры - это не только кошки вообще, это еще и вполне конкретные особи обоего пола из цирка, из тайги, из джунглей - но сей факт мы опять-таки игнорируем для понятия данного уровня), а сверху - все более абстрактное, уводящее к более общим понятиям и, соответственно, явлениям (фрукты - это именно плоды, а не просто части растений, не просто комплексы клеток, не просто масса органики и, тем более, не просто материальные объекты; тигры - это именно кошки, а не просто представители отряда хищных, не просто млекопитающие, не просто животные, не просто масса органики и, тем более, не просто материальные объекты).

Впрочем, эта последняя процедура не так уж и нужна, поскольку все более общие свойства обязательно присущи вещи. Поэтому важна как раз граница снизу, последнее конкретное связанное с нею свойство. Именно оно ограничивает понятие и снизу, и сверху. Снизу - как более общее, сверху - как более частное. Каждое понятие оказывается как бы ступенькой в иерархии еще более общих и еще более частных понятий. Параметры, характеризующие любое понятие, можно рассматривать двояко, двусторонне. Двусторонность эта состоит в том, что любые параметры абстрактны для всех нижележащих, более конкретных параметров; и эти же параметры конкретны для всех параметров вышестоящих, параметров более абстрактных. Вопрос абстрактности-конкретности относителен, ответ на него зависит от того, в каком отношении мы его рассматриваем. Всякое понятие представляет собой синтез абстракции и конкретности. Это как бы две стороны одной медали. Понятие не может быть чисто абстрактным, потому что всякая абстракция создается на основе совершенно конкретного, реального содержания. Абстракция, рассматриваемая как чистая абстракция, как полное отвлечение, вообще лишается содержания. Ибо она непредставима, неопределенна. Это пустое слово "абстракция" - и только. Это отвлечение от отвлеченного. Если абстракция является понятием, если она является характеристикой вполне конкретного процесса мышления, а также если она является качественной характеристикой понятий - в их, понятий, отношениях к конкретному миру и между собой (одно понятие ведь может быть более абстрактным, чем другое), - то абстракция взятая как суть выходит за все пределы понятийного мышления. То есть за пределы мышления вообще. Ибо понятие всегда абстрактно-конкретно, а мышление всегда понятийно.

Точно так же и абсолютная конкретность вовсе не является объектом мышления, ибо это уже не понятие, не инструмент мышления, а просто реальная вещь, данная нам уже не в познании, не в абстрагировании, а в непосредственном ощущении. "Это яблоко" максимально конкретно в отличие от "яблока" вообще. Сие вовсе уже не понятие "яблоко", а лишь нечто неопределимое мыслительно, хотя и вполне ощутимое по вкусу, твердости и другим свойствам. Мышление не оперирует непосредственными предметами, оно отвлекается от них, обобщая. Непосредственно предметами оперируют зубы, язык, руки, а у футболистов - также и ноги.

Целое в понятиях и в реальности.

Возвращаясь к прежней нашей теме, к целому и части, мы можем теперь заметить, что целое и часть в понятиях представляют собой совсем не то же самое, что они представляют собой в реальном мире. Понятия опираются на свойства, и потому отношения понятий - это всегда отношения свойств. А вот в реальном мире фигурируют всегда только вещи, обладающие свойствами, объекты. Поэтому в реальном мире имеются отношения только самих объектов, а не их свойств.

В понятиях частью (точнее, частным) является более конкретное. А целым (точнее, общим) в понятиях является обобщение конкретного, то есть более абстрактное, более общее свойство. Распространяющееся на большее количество явлений и предметов реального мира. Например, понятием "вещество" охватывается почти вся известная нам ныне реальность. Это понятие выступает по отношению к другим понятиям (таким, как, например, "химические элементы", "организмы" и т.п.) - как более общее. Таким образом, в понятиях общее - это тождественное, а частное - более конкретное, различное. Более общие понятия опираются на более общие материальным объектам качества, характеристики.

В реальном же мире в отношениях целого и частей картина совершенно противоположная. Наблюдая реальные целостности, реальные системы, мы видим, что это как раз наиболее конкретные, наиболее богатые свойствами объекты. Потому что всякое новое, более частное, то есть менее распространенное свойство появляется на острие развития мира как синтез более общих свойств. Например, биологические свойства включают в себя свойства химические - и как свои основания, и как свои составляющие. Биологическое есть усложненное химическое. В результате усложнения, развития химического и появляется биологическое - совершенно новое, высшее свойство. (Феномен целого подробно рассмотрен в книге А.Хоцея "Теория общества" [Том 1, Казань, 1999 г.]. - Сост.)

В понятиях же все наоборот: химические - это более общие, чем биологические, более широко распространенные и, тем самым, более значительные свойства. Биологические же свойства - более частные, менее значительные. Ибо они относятся к меньшей части элементов мира.

Таким образом, в понятиях и в реальности целостности выражаются диаметрально противоположно, зеркально, перевернуто друг по отношению к другу. Ясно, что если исходить из общности мира, перенесенной на понятие бога, если исходить из всеобъемлющего характера божества, то нельзя принять за основу такое отношение целого-части, какое имеет место в реальности. Обобщение мира в понятиях, мыслительное сведение мира к чему-то единому возможно только путем абстрагирования, качественного объединения. Это обобщение по самой своей сути зеркально противоположно образованию реальных целостных систем из частей. В реальном мире идет процесс обогащения свойствами и потому реальное целое всегда богаче свойствами, чем любая его часть. В мышлении же и в понятиях идет обобщение, то есть абстрагирование, отвлечение от все большего и большего числа конкретных свойств, то есть здесь идет обеднение свойствами и потому понятийное "целое" всегда беднее, "худосочнее" своих "частей". Наиболее "целым" среди понятий является наивысшее абстрактное понятие. Это понятие обозначает самое общее, присущее всем объектам мира свойство, то есть оно, тем самым, является понятием наиболее узким, "тощим", характеризующим именно абсолютные свойства мира - но не какую-то реальную систему в этом мире, не какое-то реальное полнокровное целое. Понятийное "целое" - это лишь выжимка из тех "частей", которые никогда и не составляют целого. В реальности же, напротив, именно части являются "выжимками" из целого. Реальное целое всегда отличается от любой из своих частей в большую сторону, в сторону обладания большим набором свойств. То есть реальное целое всегда обладает еще и какими-то дополнительными свойствами, помимо общих им всем (целому и частям) свойств.

Таким образом, не надо путать понятийное "целое" и целое реальное. В понятиях мы никогда не имеем реального целого, так как даже само это понятие - "целое" - формируется на основании обобщения реальности. Подлинное же целое - это такая сумма частей, которая порождает новый организм с его особыми, не присущими никакой отдельной части свойствами. Здесь части - это действительно части, а не механически соединенные в кучу, в колонию объекты. В колонии все объекты самостоятельны и самодостаточны. В целом же части не самостоятельны и не самодостаточны. Они связаны друг с другом, они не могут существовать друг без друга, они составляют систему, организм, в котором и - если так можно выразиться - которым они уже все сообща реагирует на внешние воздействия. Целое может функционировать только как эта материализованная связь, как единство, как единое и, тем самым, как цельный самостоятельный объект. И эта система частей, это их единство, обладает уже не только теми свойствами, которыми обладают части. Целое, конечно, обладает всеми свойствами частей, и свойства эти, конечно, суммируются в нем, но арсенал целого уже не ограничивается только данными свойствами. Целое проявляет себя уже и по-особому, то есть характерным только ему, отличным от проявления любой отдельной части образом. Целое не сводится к своим частям и не обнаруживается в отдельно взятой части. Целое - это такая совокупность составляющих его элементов, которая имеет уже и свое кардинально новое свойство, отличное от свойств этих элементов. Целое, в отличие от кучи, от колонии, не есть также и арифметическая сумма составляющих его элементов.

В понятиях же все наоборот. Здесь общее понятие, обозначающее некое общее свойство, получается как раз путем отвлечения от частных свойств. В свою очередь, каждое частное понятие тоже всегда тесно связано с вышеупомянутым общим свойством. Это общее свойство не существует без того, чтобы им не обладали бы уже все объекты, обладающие частными свойствами. Чему же иначе оно будет общим? Поэтому общее понятие, обозначающее, повторяю, некое общее свойство, объединяет в некое "целое" все определяемые им объекты, "части". Объединяет, естественно, в целое не реально, а чисто мыслительно, классификационно, на основании их сходства, тождества в каком-то свойстве. Это чисто абстрактный процесс вычленения и соединения, процесс классификационный, при котором за основу классификации берется сходство. Например, от того, что мы соберем всех людей по фамилии Иванов в одно общее понятие "Ивановы", они ведь не станут одним целым супер-Ивановым. То есть это будет чисто мыслительный прием в формировании понятий - прием, который будет цепляться за нечто устойчивое в мире, за свойства вещей; прием, который нужен для того, чтобы какие-то вещи можно было определять, то бишь сопоставлять в понятиях. Поэтому процесс формирования понятий, процесс чисто абстрактный, чисто мыслительный, очень далек от тех практических, вещественных процессов, которые связаны с формированием реальных целых из их частей. В области формирования понятий задействованы отношения общего и частного. Это один из главных принципов, который лишь с некоторыми оговорками характеризует и отношения целого и части. Целое, конечно, тоже является своего рода обобщением частей. Но только не формальным, по свойству-сходству, а практическим. Понятийное же общее-частное "целое" всегда имеет чисто формальный характер, ибо оно есть продукт мышления. Тут общее обнаруживается в каждой его "части", а вовсе не только в их совокупности как целом. Эта совокупность здесь реально как раз и не обязательна - да ее даже и нет вовсе. Реальное целое единично, системно, оно только так и может существовать, только так и может рассматриваться как единица, как целое. Понятийное же общее всегда множественно, ибо оно и существует только как общее многого. Здесь выделяются, обособляются именно общие свойства, свойства многих частных вещей.

Как раз вот это спутывание общего с целым и лежит в основании идеализма. Путаница происходит, как уже отмечалось, из-за персонификации свойств, из-за подмены реальности - понятиями, основанными на свойствах. Характеристики объектов объявляются самостоятельными сущностями, реальными объектами. Например, вместо бесконечности мира появляется бесконечность как нечто вещественное, как объект. То есть не бесконечность чего-то, а бесконечность, взятая саму по себе. Вещь, носитель свойства, тем самым теряется. (Хотя, в принципе, вещь мы обнаруживаем именно через ее свойства, по ее проявлениям.) Но идеалистами совершается такая нелепая операция, как отделение свойства от вещи, от сущего, и полное отождествление его с вещью, с сущим как таковым. В результате, конечно, получается абсурд, потому что характеристики свойств кардинально отличаются от характеристик вещей. Это, естественно, порождает противоречия, о которых будет написано ниже. Пока же следует отметить, что если данные характеристики относить все же именно к свойствам (например, к существованию) - то есть считать их все-таки именно свойствами, а не самостоятельными сущностями - то тогда никаких противоречий не возникает.

Тождество и целое.

Неразличение общего с целым в нашем случае выражается в спутывании тождественности и целостности. Общее практическое (целое) есть нетождественное. А общее понятийное характеризуется именно тождественностью. То есть тут налицо разные понимания общего, общности. Общность в чем-то, в смысле сходства феноменов в чем-то - это тождество. Общность же материальных объектов не в чем-то, а именно как что-то, как особое, системообразующее соединение - это целое. Здесь легко прослеживается принципиальная разница подходов: в одном случае надо отталкиваться от сравнения по качеству, а в другом же - отталкиваться надо от системности. Первое есть сравнение, сравниваемость систем, второе - их бытийность, бытие вообще. Нелепо отождествлять сравниваемость с бытийностью, путая сущее с его свойствами.

Важным обстоятельством тут является еще и то, что тождество не создает целого, а лишь характеризует общее в качественном смысле. То бишь отождествление не есть соединение в целостность. И потому обнаружение тождества в мире не есть обнаружение его целостности, его реального, вещного единства. Но вот именно на этой подмене и держится все идеалистическое мировоззрение, именно из этой грубой ошибки оно и произрастает. Причем сия подмена осуществляется, конечно, несознательно. Путая понятия "целого" и "общего", исходя из идеи бога как чего-то целого, аргументы в пользу данного представления идеалисты видят в наличии чего-то общего в мире. А это ведь совершенно разные явления. Наличие в мире чего-то всеобщего вовсе не означает того, что мир целостен. Если сводить мир к чему-то общему, то это будет означать как раз уничтожение целостности мира. Ведь целое характеризуется тем, что создает некое принципиально новое свойство, которое лежит в основе именно отличия, а вовсе не тождества. Тождество характеризует не целое, а общее. Не объект, а сходство, свойство вещей.

Есть ли мир как целое?

Из нашего предыдущих рассуждений уже следует, что нет. Сам тот факт, что весь мир тождествен со всеми своими компонентами по своему главному свойству, по свойству существования, сразу указывает на то, что все существующее, то есть мир в целом, как тождественное, не может быть реальным целым. Ибо для реального целого необходимы какие-то отличия от своих компонентов. Отличия от всех своих частей. Целое не может быть абсолютно тождественно своим частям во всем. Мир же абсолютно тождествен сам себе во всех своих фрагментах как сущий, существующий. Тут "целое" сливается с "частями", то есть исчезает, то есть его и нет. Общее свойство мира - только существование и никакое другое. Но если бы оно было отличительным свойством целого, то тогда оно бы не было присуще его частям. Иначе целое не отличалось бы от частей, сливалось бы с ними. Мир как целое должен был бы обладать чем-то отличным от всего, что в нем существует. Данное отличие - если взяться рассуждать чисто гипотетически - может быть двояким. Это или путь в ничто: мир как целое отличается от своих частей тем, что не существует - что, естественно, нелепо; или же это путь в какую-то особую всеобщую конкретность, в какое-то принципиально новое свойство, резко отличающееся от простого существования. Но поскольку данное новое свойство должно охватывать мир как целое и проявляться в действии только и именно всего мира как целого, а не в действиях отдельных его частей, то сие предполагает, что данное новое свойство, может проявлять себя только в отношении того, что находится вне мира. Свойства ведь нет без проявления. Свойство - это некая особенность проявления вещи. Проявление же, как это уже неоднократно ранее указывалось, всегда предполагает не только наличие того, что проявляется, но еще и наличие того, относительно чего оно проявляется. То есть взгляд на мир как на целое предполагает ограниченность мира, наличие чего-то вне его. Таким образом, целостность мира несовместима с реальной бесконечностью, с неограниченностью, беспредельностью мира. А поскольку последняя сама собой вытекает из самого факта существования как всеобщего свойства (существующее не имеет пределов, границ потому, что существующее нельзя ограничить существующим же - это ведь и не будет никаким ограничением; ограничить же существующее несуществующим - тоже невозможно, потому что несуществующего просто нет), обязательного в том числе и для гипотетического "целого" мира, то сие значит, что мир никак не может быть целым, ибо это противоречит его беспредельному существованию.

Возможно, данные рассуждения кажутся сложными. Попробую объяснить все немного по-другому - может, сие будет попроще. Прежде всего, здесь надо иметь в виду то, что речь сейчас идет не о реальном бесконечном мире, не о мире в целом, а о мире именно как о целом, как о конечной вещи. То есть это совершенно разные представления. Мир в целом, конечно, существует, поскольку это и есть реально существующий мир. Весь мир, Универсум. Говоря "мир в целом", мы просто охватываем его весь этим понятием. Но, разумеется, охватываем не реально, а только в своем мышлении. Мышление тем и сильно, что позволяет абстрактно делать то, чего никак нельзя сделать реально. Например, реально ведь нет и "плода" как такового. Реально есть только множество конкретных яблок, груш и проч., от которых мы отвлекаем нечто общее для них для всех и создаем понятие "плод". Поясняя тем самым, что ведем речь вообще обо всех яблоках, грушах и т.п. Точно так же обстоит дело и с понятием "мир в целом".

С другой же стороны, сама эта наша обобщающая мыслительная операция вовсе не спекулятивна. Она опирается на то, что реально имеется в нашем мире, на то, что позволяет нам так его обобщать. Этой нашей опорой является общее свойство вещей, составляющих собой мир, то есть свойство и самого мира. В мире нами обнаруживается нечто всеединое, нечто всеобще сходное, всеобще одинаковое, опираясь на которое мы и формируем само это понятие: существующий мир. Ведь все понятии основаны именно на сходстве, на тождестве. Главное, предельное тождество в мире есть сходство всех его компонентов в их свойстве существовать. В этом едины, то есть этим свойством обладают все объекты мира. Мир объединен существованием, един в существовании. Свойство существования лежит в основе понятия "мир", понятия "бытие".

Но это сходство, тождество всего вовсе не означает цельности мира, его слитности как системы, как целого, как вещи, то есть его слитности в вещь. То, что есть мир в целом, то, что есть мир, схваченный нашим сознанием как нечто единое, "свернутый" этим сознанием в единое понятие, единый символ, - еще отнюдь не влечет за собой тот вывод, что мир и впрямь един, что он един именно как некое реальное целое, как вещь. Мир как целое был бы объединением всего Универсума в нечто органично связанное, в единый организм. Это была бы уже не просто вся масса явлений и предметов, взятая количественно, чисто механически, кучей. Это была бы уже качественно новая ситуация, которая предполагала бы, что мир являет собой некое единое объектно.

Надо отметить, что единство целостности вовсе не характеризуется простой связанностью его частей, их простым взаимодействием. Простым взаимодействием, взятым абстрактно, связаны вообще все на свете объекты, в том числе даже и такие объекты, которые вовсе и не являются частями целых. Признаком целостности объекта является не простое наличие того или иного взаимодействия составляющих его элементов. Нет, не простое взаимодействие есть признак целого, не оно лежит в его основе. Например, химическое взаимодействие присуще всем химическим объектам (по существу, то или иное взаимодействие, способность определенным образом взаимодействовать и есть свойство; свойство существовать есть синоним свойства взаимодействовать вообще, взаимодействовать максимально абстрактно). Однако это не значит, что все химические объекты суть одно целое, один организм. То же самое касается и гравитации, и прочих свойств. Поэтому то, что одинаково качественно действует и взаимодействует, вовсе не обязательно объединяется тем самым в реальное целое.

Целостность возникает только тогда, когда на фоне некоего взаимодействия разных объектов появляется какое-то кардинально новое свойство. (Впрочем, без качественно сходного взаимодействия как своего основания целое, конечно, тоже никак не сможет образоваться из частей; но сейчас здесь в виду имеется совсем другое. А именно: тот момент, что от частного нельзя заключать к общему, то есть от того, что качественно однородное взаимодействие есть и в самом деле достаточно немаловажная характеристика частей целого - к тому, что качественно однородное взаимодействие частей и есть, дескать, сама суть целого и его основа. Качественно однородное взаимодействие, повторюсь, вполне может и не создавать целого). Вот почему целостность возникает только тогда, когда сумма частей, объектов превращается уже именно в отдельный объект, в систему, способную особым, принципиально новым, отличным от всего прежнего образом взаимодействовать с такой же точно системой. Поэтому целостность характеризуется не внутренними процессами, не взаимодействием частей, а чем-то внешним - собственным качественно новым, характерным действием целого. Конечно, кое-что внутреннее тут тоже имеет значение: ведь именно внутренние процессы делают части системой, целым. Но об этом чуть ниже. Здесь же нужно отметить то, что даже и это внутреннее существование целого не имеет почти никакого отношения к тождеству взаимных действий, к тождеству свойств частей.

В философии целостность очень часто путали и путают именно с наличием связанности, с наличием взаимодействия. Философы, например, позволяют себе говорить о Вселенной как о целом, связанном притяжением. Но колония, в которой каждый ее член обладает неким общим свойством, вовсе не является единым организмом. Единый организм, представляющий собой нечто целое - это живущий организм. Стоит лишь чуть-чуть нарушить некоторые цепочки взаимодействий частей этого целого, как оно может сразу же превратиться в колонию, в кучу, то есть оно может потерять свою целостность, а вместе с ней и свое сущностное свойство - например, жизнь или разум. Материальный состав объекта может не измениться - но его целостность и его сущностные свойства при этом исчезнут. Неверные представления наших философов берут свое начало как раз из спутывания колонии - с организмом, кучи - с целым, механического "целого" - с реальным. Качественно однородное взаимодействие есть проявление некоего свойства. Если это свойство кладут в основание систем, в основание целых, то получают как раз такие "целые", которые равны понятийным целым. Ибо "целое" формируют здесь по тождеству его "частей". То есть по гравитационным свойствам формируют гравитационное "целое", по химическим - химическое, по биологическим - биологическое и т.д. Конечно, в мире и впрямь имеются биологические, химические и прочие целые. Но дело в том, что никакие целые одного уровня не составляют одно сверхцелое того же уровня - типа некоего всеобщего организма. То есть, к примеру, из биологических целых нельзя составить биологическое же сверхцелое. И, кроме того, любое биологическое целое есть не что иное, как целое, составленное из химических целых, то есть из целых предыдущего уровня сложности. Повторяю: биологическое целое формируется на основе именно химического, то есть на основе именно предыдущего взаимодействия, а вовсе не на основе биологического, то есть все того же самого взаимодействия (правда, термин "биологическое" здесь, видимо, слишком общ, здесь надо было бы использовать какой-то более конкретный термин - например, "клеточное").

Итак, наличие в мире взаимодействия вовсе не есть признак его целостности. Миру можно приписать только все ту же чисто качественную "целостность", то есть общность в тождестве. Тем более не может быть основанием реального целого мира наличие взаимодействия вообще - то есть не в какой-то конкретной качественно определенной форме, а как абстракция. А ведь именно такое взаимодействие и характерно для мира в целом, мира вообще. Существующее взаимодействует. Но как является абстрактным, отвлеченным от всякого конкретного бытия само понятие существования, само это всеобщее свойство, так же точно отвлечено от всякого конкретного типа взаимодействия и само взаимодействие вообще, свойственное сущему вообще. Если целое существует, то только как реальное, конкретное, обладающее определенными свойствами - причем не просто самыми общими, которыми обладает вообще все сущее, а вполне особенными, характерными именно для целых данного уровня.

Если связывать целостность с взаимодействием, то это тоже должно быть именно конкретное взаимодействие, а не отвлеченное понятие его. Ведь существования нет как какого-то особого свойства. Существование проявляется через массу конкретных свойств существующего, оно проявляется в том общем, что характерно для всех данных свойств. Существование - это просто наше понятие, отвлечение, обобщение, имеющее, однако, для себя почву, но в реальности не могущее быть оторванным от всего того, от чего мы его отвлекли мысленно. Существование не есть что-то реально оторванное от существующих объектов. Это их органичное свойство, которое намертво к ним привязано и которое только в такой связи и имеет место. Точно так же дело обстоит и с взаимодействием. Реально оно встречается лишь конкретно. Только своей мыслью мы в состоянии выделить его в особое понятие "взаимодействие". И вот этот инструмент мышления, то есть понятие "взаимодействие", не надо принимать за нечто объектное, за нечто, существующее вполне самостоятельно, то есть за такое нечто, само существование которого служило бы основанием для появления какого-то всеобщего целого. Однако именно такую ошибку допускает, например, крупный советский философ А.Деборин, считая, что

Поиск по сайту: