Из Программы ВКП(б), принятой на VIII съезде РКП(б) 18— 23 марта 1919 г

«В области народного просвещения РКП ставит своей задачей довести до конца начатое с Октябрьской революции 1917 г. дело превращения школы из орудия классового господства буржуазии в орудие полного уничтожения деления общества на классы, в ору­дие коммунистического перерождения общества.

В период диктатуры пролетариата, т. е. в период подготовки ус­ловий, делающих возможным полное осуществление коммунизма,

школа должна быть не только проводником принципов коммунизма вообще, но проводником идейного, организационного воспитатель­ного влияния пролетариата на полупролетарские и непролетарские слои трудящихся масс, в целях воспитания поколения, способного окончательно установить коммунизм. Ближайшей задачей на этом пути является в настоящее время дальнейшее развитие установлен­ных уже советской властью следующих основ школьного просвети­тельского дела:

1) Проведение бесплатного и обязательного общего и политех­нического (знакомящего в теории и на практике со всеми главными отраслями производства) образования всех детей обоего пола до 17 лет.

2) Создание сети дошкольных учреждений: яслей, садов, очагов и т. п., в целях улучшения общественного воспитания и раскрепо­щения женщины.

3) Полное осуществление принципов единой трудовой школы, с преподаванием на родном языке, с совместным обучением детей обоего пола, безусловно светской, т. е. свободной от какого бы то ни было религиозного влияния, проводящей тесную связь с обще­ственно-производительным трудом, подготовляющей всесторонне развитых членов коммунистического общества.

4) Снабжение всех учащихся пищей, одеждой, обувью и учебными пособиями за счёт государства.

5) Подготовление новых кадров ра­ботников просвещения, проникнутых иде­ями коммунизма. <...>

11) Развитие самой широкой пропа­ганды коммунистических идей и исполь­зование для этой цели аппарата и средств государственной власти» [52].

Если А. В. Луначарский, обраща­
ясь к гражданам России, говорил
о «борьбе против мрака невежества»,
_^_^_^^^^^^^^_ то принятая через полтора года Про-
А. В. Луначарский грамма ВКП(б) ставила перед народ-

ным просвещением уже иные цели — уничтожение классового разделения общества, его коммунистическое перерождение. Правитель­ство рассматривает школу как инструмент массового перевос­питания, перековки, коммунистического перерождения под­растающих поколений. Для утверждения новых ценностей и идеалов требовалось срочно вводить обязательное всеобщее обучение.

Я ОБРЕТЕНИЕ ПРАВА НА ОБУЧЕНИЕ

Совет народных комиссаров назначает ответственных за обучение, воспитание и охрану здоровья дефективных детей

Реальное введение всеобуча, как мы могли убедиться на примере западных стран, неминуемо ставит перед властью вопрос о его распространении на «ненормальных» детей. Мы также знаем, что правительство способно решать эту сложную и дорогостоящую задачу несколькими способами. Чаще всего исполнение закона обеспечивалось силами местных органов самоуправления с привлечением благотворительных средств из светских и церковных источников. Для РСФСР подобное решение было неприемлемым. Известен и другой путь: госу­дарство берёт всю полноту ответственности за школьное обу­чение глухих, слепых и умственно отсталых детей на себя, при этом обучение бедноты оплачивается из федерального и мест­ного бюджетов, а с состоятельных родителей взимается плата. И это решение для Советской России оказалось невозмож­ным — богатых искоренили, всем гарантировалось бесплатное обучение, но необходимых средств в казне недоставало. У го­сударства, сосредоточившего всю полноту власти в своих ру-» ках, имелся и третий, отнюдь не демократический, но весьма экономный способ — вводя всеобуч, исключить из него неко­торую часть подростков. Последний подход позволяет госу­дарству решать, кто имеет право на образование, а кого этого права можно лишить. Наша страна, к сожалению, предпочла именно этот путь. Прежде всего детей школьного возраста по политическим мотивам разделили на «своих» и «чужих». В немилость попали выходцы из семей дворянства, бур­жуазии, духовенства, купечества, кулачества, дети контррево­люционеров, врагов народа. Тогда же в документах появля­ется термин «дефективный», растолковать который доверим А. В. Луначарскому: «В чём заключается понятие дефективно­сти? Дефективные — это субъекты, отличающиеся от нормы. Само слово «дефект» — значит «худая сторона». Этот дефект может быть слабым, и тогда ребёнку надо помочь, или дефект этот вредоносен, и нужно его пресечь или совместить и то и другое, нужно сделать такого ребёнка здоровым для самого себя и невредным для других» [37].

Вне всякого сомнения, А. В. Луначарский, выступая на I Всероссийском съезде по борьбе с детской беспризорностью, дефективностью и преступностью (1920), имел в виду бес­призорников, малолетних преступников, злостных хулиганов. Однако термины «дефект», «дефективность» к тому времени уже широко используются и в официальных документах, и в научных текстах, и в средствах массовой информации, причём

и в тех случаях, когда речь шла о детях-инвалидах, о детях с недостатками физического и умственного развития. Следуя мысли наркома просвещения и логике советского новояза, на «худой стороне» оказались не только «морально дефективные» (малолетние правонарушители и преступники), но также «ум­ственно и телесно дефективные». Прежде их именовали убо­гими. Смена идеологии приводит к смене официального взгля­да на инвалида, к выработке соответствующей лексики. Об­новлённая терминология получает юридическое закрепление после опубликования в декабре 1919 г. постановления Совета народных комиссаров (СНК), подписанного первым лицом го­сударства — В. И. Лениным.

О согласовании функций Народных комиссариатов просве­щения и здравоохранения в деле воспитания и охраны здо­ровья дефективных детей (из Постановления СНК от 10 декабря 1919г.)

«1. Нервные и психически больные дети воспитываются в соот­ветствующих учреждениях Народного комиссариата здравоохране­ния (школы-санатории, школы-лечебницы и т. п.).

2. Умственно отсталые дети воспитываются во вспомогательных школах Народного комиссариата просвещения.

3. Телесно дефективные дети (глухонемые, слепые, калеки) вос­питываются в специальных учреждениях Народного комиссариата просвещения.

Председатель СНК В. Ульянов (Ленин)

Управляющий делами СНК Вл. Бонч-Бруевич» [52, с. 564].

Итак, обновляется терминология, но, что тревожнее, меня­ется и отношение государства к «умственно и телесно дефек­тивным». Выступая в июне 1920 г. на I Всероссийском съезде по борьбе с детской беспризорностью, дефективностью и пре­ступностью, А. В. Луначарский как бы между прочим говорит: «Вся дефективность, за исключением больных... должна быть сосредоточена в Наркомпросе». В короткой фразе отражена искренняя убеждённость наркома в том, что возглавляемое им ведомство не должно заниматься детьми-инвалидами. На­родный комиссар по просвещению, обещавший равные права на школьное обучение всем детям и, казалось бы, несущий личную ответственность за судьбы учащихся специальных школ, изъятых из ведения ВУИМ и преданных под длань Наркомпроса, открещивается от них. Необходимо упомянуть ещё один фрагмент того же доклада А. В. Луначарского: «Ра­бота с дефективными должна быть тесно связана с обществен­ной программой народного просвещения. <...> Государство, которое вынуждено всё монополизировать, должно уметь объ­единять и силы. Ресурс государственных сил невелик, а задачи

гигантские. С дефективными детьми эти задачи развертывают­ся ещё шире, и потому нужен тесный союз всех элементов русского общества и государства как строительной творческой воли пролетариата» [53]. Был бы жив Пётр I, он бы мог по­советовать наркому монополизированное государством попече­ние сирых и убогих вменить монастырям, но новая власть их уже разорила.

Сетования и призывы наркома понятны. Экспроприиро­вать специальные учебные учреждения, лишить их источников моральной и материальной поддержки оказалось несложно, а вот продолжить деятельность национальной системы специ­ального образования Наркомпрос не сумел, предпочтя рас­суждать о «гигантских задачах». Почему же кадровый, финан­совый и правовой ресурсы оказались плачевно малыми? Да потому, что наряду с очевидными, объективными причина­ми, обусловленными Гражданской войной, разрухой, падением экономики, коллапсом промышленности и сельского хозяйст­ва, выявились причины субъективные. Госструктуры, в том чис­ле Народные комиссариаты просвещения и здравоохранения, не желали брать на себя заботу об умственно и телесно де­фективных детях. Межведомственная борьба шла столь упор­но (как не вспомнить тщетные усилия Петра I по органи­зации сиропитательных домов, приютов и госпиталей для инвалидов или старания Екатерины II по насаждению воспи­тательных домов), что пришлось издать специальный доку­мент (1919), юридически закрепивший ведомственную ответ­ственность. Постановление СНК отразило и узаконило пред­ставления власти о стратегических направлениях помощи дефективным детям. Тех, кого надеялись исправить обучени­ем, следовало учить в школах, подведомственных Нарком-просу. Тех, кто по состоянию здоровья нуждался в лечении и не мог посещать обычные учебные заведения, предписыва­лось направлять в учреждения Наркомздрава. Частично дее­способных следовало воспитывать в школах-санаториях в це­лях излечения, недееспособных детей в силу тяжести дефекта ждали школы-лечебницы. Правда, Наркомпрос отвечал за об­разование и не предполагал обеспечивать лечение, Нарком-здрав, напротив, предоставляя медицинскую помощь, не имел возможности организовать обучение.

Идея раннего разведения жизненных маршрутов дефектив­ных детей на основе прогноза о потенциале их развития, как мы уже знаем, вполне адекватна для третьего периода эволю­ции отношения государства и общества к людям с умственны­ми и физическими недостатками. В силу сугубо прагматиче­ских соображений любым властям казалось в этот период бес­смысленным вкладывать бюджетные средства в воспитание детей, которые из-за тяжести дефекта не станут работоспо-

1И

ОБРЕТЕНИЕ ПРАВА НА ОБУЧЕНИЕ

собными гражданами и не компенсируют затраты, произведён­ные на их обучение. Примат принципа полезности в созна­нии государственного чиновника третьего периода естественен, однако в европейской традиции к этому времени уже были выработаны механизмы общественного противодействия. На­личие конституции, законодательно защищенного набора граж­данских прав не позволяло верховной власти западноевропей­ских государств реализовать в полной мере принцип полез­ности в отношении детей-инвалидов, правительство имело немало влиятельных оппонентов внутри страны и вынуждено было вести диалог с обществом. Кроме того, нежелание госу­дарства тратить казённые деньги на достойную жизнь недее­способных подданных в известной мере компенсировалось заботой о них частных лиц, общественных движений, церкви. В РСФСР подобные механизмы были уничтожены, возражать государству диктатуры пролетариата оказалось не только бес­полезно, но и опасно. При отсутствии противодействия со сто­роны общества и церкви становится возможным поставить за­боту об инвалидах в зависимость от их потенциальной «полез­ности» государству и начать воплощать эту идею на практике. Задумываясь о событиях, случившихся после Октября 1917 г., многие полагают, что в царской России помощь глухим, сле­пым и умственно отсталым сводилась к их призрению, а про-

грессивные перемены в деле обучения аномальных детей после­довали буквально за подписанием известных декретов 1917— 1919 гг. Конечно, это не так. Обратимся к фактам и документам.

В первые послереволюционные годы основной задачей со­ветского правительства было удержание политической власти, защита молодого государства от внешних и внутренних вра­гов, борьба с разрухой, голодом, инфляцией. Для многих ре­гионов распавшейся Российской империи размышления об обновлении школы, введении всеобуча на какое-то время утрачивают актуальность. Под угрозой оказывается не то что благополучие — жизнь огромной массы детей, потерявших се­мью, детей, оставшихся без куска хлеба и крова. За всю пре­дыдущую историю своего существования страна никогда не переживала столь громадной беды, преодолеть её в условиях Гражданской войны без добровольной помощи населения ока­залось не под силу никакой политической власти.

В 1918 г. на Украине создаётся Лига спасения детей, в ра­боте её Полтавского отделения активно участвует писатель В. Г. Короленко. Лига оказывала немалую помощь российским детям, в Петроград, Москву и другие крупные города из Укра­ины вагонами отправляют продукты питания, встречные со­ставы везли в Крым и Новороссию истощённых, обессилев­ших от голода детей. Для эвакуированных на территории Украины создаются специальные детские колонии.

К 1919 г. голод в РСФСР достиг масштаба катастрофы, и при всей нелюбви к негосударственным организациям СНК создаёт по примеру Украины Совет защиты детей.

Поиск по сайту: