Томас Годскин

В былые времена плохо различали многие вещи, которые в наше время различать привычно. Не потому, что люди были глупее нас. Лимузин и самосвал произошли от первого автомобиля форда. Многое, что мы нынче привыкли различать, существовало прежде в слитных, смешанных формах. Научное сообщение и публицистика еще не разделились тогда как жанры. Но сегодня мы вправе отнести памфлеты Анонима и Рейвистона скорее к публицистике, чем к науке.

Другое дело — произведения Т. Годскина. Тут мы находим признаки научного исследования в нашем смысле слова. Прежде всего это относится к задаче, которую он ставит перед собой. Задача — познавательная, а не обличительная.

Томас Годскин — автор "Популярной политической экономии" для рабочих (1827), но основные свои идеи он изложил в первом памфлете "Защита труда против притязаний капитала", вышедшем в 1825 г. за подписью "Рабочий".

Первый из тезисов Годскина состоит в том, что капитал "непроизводителен". В те времена иные из экономистов говорили о "производительности" капитала в том смысле, что капитал играет активную роль в образовании прибыли, даже "порождает" ее. Против такого взгляда и выступил Годскин.

По его мнению, оборотный капитал вообще не представляет собой накопленного запаса: рабочие в пекарнях, например, выпекают хлеб, а другие рабочие его покупают: Значит, оборотный капитал — это не запас (не капитал, надо понимать), т.е. не "накопленный", а "сосуществующий" труд. Основной капитал Годскин признает "накопленным трудом". Но подчеркивает, что без рабочего никакая машина ничего произвести не может. Отсюда вывод: прибыль образуется не благодаря прошлому труду, а благодаря труду текущему. Зато основной капитал для своего владельца "является средством приобретения власти над трудом". И то, и другое мы потом найдем у Маркса. Из сказанного следует второй тезис Годскина: присвоение капиталистом прибыли является, нарушением права рабочих на полный продукт их труда. Это насилие, которое возможно благодаря подчинению труда капиталистами — их "власти присваивать продукцию рабочих".

По Годскину выходило, что капиталисты нарушают закон трудовой ценности Рикардо просто по своему произволу. Но тогда что это за "закон", если его действие зависит от усмотрения тех или иных людей? Оппоненты Рикардо и его учеников не преминули заметить это слабое место у Годскина. Поэтому тут Маркс за ним не пошел. "Между производителем пищи и производителем платья, — пишет Годскин, — между производителем орудий и тем лицом, которое их применяет, втирается капиталист, который не производит машин и орудий, а присваивает себе продукцию и тех, и других.

Скаредной рукой, как только это возможно, он отмеряет каждому рабочему часть продукта другого, оставляя себе наибольшую долю... В то время как капиталист обирает их обоих, он с таким совершенством исключает одного из поля зрения другого, что оба верят, что своими средствами существования они обязаны ему. Капиталист является посредником между всеми рабочими..."

Капиталисты "ничего не производят", но им "удается убедить" рабочего, "что они являются его благодетелями и работодателями". Тут Годскин упрекает политическую экономию, "которая одновременно и оправдывает их притязания, и объявляет их достойным нашего удивления великим орудием цивилизации и прогресса". Политэкономы утверждают, что все сбережения в обществе делаются капиталистами, говорит Годскин. Но ведь именно рабочий производит и тот продукт, который оплачивает расходы на производство, и тот продукт, который достается капиталисту в виде прибыли. Годскин напоминает, что прибыль тем больше, чем ниже заработная плата. Вспомним, что это мысль Рикардо.

От него отталкивается и следующее рассуждение Годскина. Реальной ценой платья или пары сапог "является известное количество труда". Но чтобы получить тот или иной товар, рабочий должен затратить "еще гораздо большее количество труда в пользу капиталиста". "Этот тягостный характер требований капитала, санкционированных законами общества, санкционированных обычаями людей, усиленных законодательной властью и взятых под горячую защиту политико-экономов, держит, всегда держал и всегда будет держать рабочего в состоянии бедности и невзгод до тех пор, пока рабочие будут допускать это и будут с этим мириться".

Все, что рабочий производит, должно принадлежать ему, заявляет Годскин. Но как определить долю каждого рабочего? "В производстве куска ткани прядильщик, ткач, белильщик и красильщик — все они разные лица". Труд разделен, и каждый делает лишь какую-то одну операцию из тех, что образуют готовый продукт. Как разделить? "Я не знаю иного способа решить этот вопрос, как передать его на свободное обсуждение самих рабочих". Правда, у капиталистов Годскин различает две функции. Как предприниматели, как организаторы и изобретатели они — такие же рабочие. Но "как капиталисты и агенты капитала они лишь посредники, притесняющие рабочих". Годскин не советовал бы "удалять из страны" таких хозяев: "удалять в чужие края умение и изобретательность" — значит нанести вред оставшимся жителям страны. Но нужно "уменьшить или даже совсем упразднить прибыль праздного капиталиста". Единственным средством восстановить попранную справедливость Годскин считает профобъединения рабочих[40].

Понятно, что такая позиция была для Маркса неприемлемой в обоих пунктах — о наличии полезной функции у капиталиста и о решающей роли профсоюзов в решении проблемы справедливого распределения.

Поиск по сайту: