|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Рационализм и становление иррационализма в европейской философии XIX векаЕвропейская философская мысль XIX века складывалась в условиях уже заметного ускорения социально-экономического и научно-технического развития общества. В передовых странах Европы пока еще не разразились революции 1848 года, были слабо выражены периодические экономические кризисы, а достижения в материальной и духовной сферах внушали оптимизм. В философии XIX века были продолжены и развиты многие мировоззренческие традиции предшествующих веков, однако особенно большое влияние на ее формирование оказал европейский рационализм, прежде всего — учения представителей немецкой классической философии. В первые десятилетия XIX века среди мыслителей господствовало убеждение (идущее от умонастроений Просвещения и, ранее, от эпохи Возрождения) в том, что знания и рациональное познание — это главная и решающая сила, позволяющая со временем надеяться на разрешение всех проблем, стоящих перед человечеством. Классические философы полагали, что наше знание может и должно быть адекватно окружающему миру. При этом основой для достижения согласованности между нашими представлениями и объективной действительностью они считали наличие в бытии пока еще скрытого от нас некоторого внутреннего порядка или закономерности, определенного смысла. Конечно, мыслители расходились в вопросе о том, установлена ли такая закономерность Богом или же она представляет собой вечные законы Природы. Но у них не вызывала сомнений принципиальная постижимость вселенского порядка человеком, если, конечно, наше знание будет ясным и доказательным, приведенным в логически стройную систему. Далее следовал вывод о том, что задача философов состоит в разработке такой системы или же хотя бы в определении путей ее построения. Представители классических школ полагали, что разумом могут и должны быть познаны общечеловеческие гуманистические идеалы и принципы, прежде всего, идеалы свободы, равенства и справедливости, принцип достоинства человеческой личности. Затем в соответствии с этими идеалами станет возможным и улучшение жизни людей (в результате реформ, образования и просвещения). Даже философы, подвергавшие сомнению всесилие разума (например, И.Кант), все же глубоко верили в возможности науки и социальный прогресс. Поэтому в XIX веке заметное влияние в духовной жизни стран Европы приобрела так называемая «философия науки», продолжившая традиции культа разума. Представители этого, весьма неоднородного течения, считали, что главная задача философского познания — определение особенностей научного постижения мира и выявление его специфики применительно к разным областям действительности, а также исследование закономерностей развития самой науки. Одной из разновидностей «философии науки» является позитивизм (от латинского «позитивус» — положительный). Его представители призвали отказаться от метафизических абстракций, то есть понятий, которые не отражают чувственно воспринимаемой действительности. Например, по этой причине нельзя пользоваться такими терминами, как «материя», «общее» и «единичное». Позитивисты считали необходимым сосредоточить внимание на «положительном», то есть точном знании, которое поддается проверке эмпирическими или логико-математическими средствами. Основоположником позитивизма является Огюст Копт (1798—1857 гг.). Этот мыслитель считал, что наука не нуждается в стоящей над ней философии, а должна опираться только сама на себя. По его мнению, философия не имеет никакого особого предмета познания, она есть всего лишь обобщающая сводка результатов, полученных специальными науками. Поэтому и ее задача заключается в том, чтобы понять связи между различными областями знания и проанализировать язык науки. Идеалом же позитивной науки должна стать замена «недоступного определения причин в собственном смысле слова — простым исследованием законов, то есть постоянных отношений, существующих между наблюдаемыми явлениями»1. В творчестве О.Конта проявились и агностические тенденции, проистекающие из того, что основоположник позитивизма отрицал возможность применения в познании какого-либо универсального критерия истины. Согласно О.Конту, таким критерием не являются ни разум, ни чувства, ни практика. Кроме того, по его мнению, наука вовсе не объясняет действительность, а исключительно описывает явления. Научные же категории представляют собой всего лишь понятия ума. Исходя из этого, основоположник позитивизма считал, что сущность вещей найти нельзя, и объявил попросту принципиально нерешаемыми некоторые научные проблемы. Так, общеизвестно его утверждение о непознаваемости химического состава звезд, хотя вскоре после смерти О.Конта был открыт спектральный анализ, показавший обратное. Герберт Спенсер (1820—1903 гг.) также отстаивал позитивистские подходы к познанию, утверждая, что мировоззренческие вопросы неразрешимы. По его мнению, не только религия, но и наука не в состоянии дать ответ на коренной вопрос бытия — что лежит в основе всего сущего. Дело в том, что и Бог, и материя принципиально непознаваемы, сфера же познаваемого представляет собой только лишь различные проявления неведомой нам абсолютной силы. Проанализировав понятия «материя», «пространство» и «время», «движение», Г.Спенсер сделал вывод об их противоречивости, а потому неприменимости в науке. Например, человек не может представить ни бесконечную делимость материи, ни существование неделимых далее частиц. На наш взгляд, такое суждение неверно, поскольку Г.Спенсер смешал представление и понятие. Иными словами, он прав, говоря, что ни бесконечное пространство, ни бесконечно протекшее время представить нельзя. Вместе с тем, мышление позволяет нам понять то, перед чем ощущения и представления оказываются бессильными. Г.Спенсер же не признал диалектического характера тех структур действительности, которые отражаются в философских понятиях (скажем, материя и прерывна, и непрерывна). В отличие от Г.Гегеля, он отказался признавать те категории, в которых мыслятся противоречия.
Г.Спенсер разработал концепцию эволюции мира, основанием которой являются тезисы о постоянстве имеющейся во Вселенной силы и неуничтожимое™ вещества. По его мнению, для развития характерно сочетание трех процессов: перехода от простого к сложному (интеграция или концентрация), перехода от однородного к разнородному (дифференциация) и перехода от неопределенного к определенному (возрастание порядка). Концепция Г.Спенсера имеет метафизический и механистический характер, так как не показывает источник и движущие силы развития, не признает возникновение качественно нового и трактует развитие как простую перегруппировку уже всегда имеющегося в наличии материала. Кроме того, как считал Г.Спенсер, любая эволюция всегда «имеет предел, за который переступить она не может»2. Этот предел достигается тогда, когда все противодействующие силы в развивающемся объекте уравновешиваются. Затем наступает новая дезинтеграция, потом снова происходят конструктивные изменения и т.д. Иными словами, процесс развития имеет циклический характер. Общество Г.Спенсер уподобил живому организму, возникающему и развивающемуся естественным путем. Поэтому на общество он распространил и биологический принцип «борьбы за существование», согласно которому выживают наиболее приспособленные индивиды и общества. В результате социальная форма движения материи сводилась к биологической. Наряду с позитивизмом, традиции классической рациональности продолжило неокантианство. Его представители (Г.Коген, П.Наторп, В.Виндельбанд, Г.Риккерт) высоко оценили творческое наследие И.Канта и ориентировались на исследование прежде всего методов научного познания, понимая философию как критическую теорию науки. Познание рассматривалось ими не в виде отражения действительности и не как описание объективной реальности, а в качестве деятельности человека по созданию предмета познания вообще и науки в частности. По их мнению, кантовская «вещь в себе» — это не объективная реальность, а только общий принцип исследования бытия. Дело в том, что источником научного познания является не внешний мир и не характеристики сознания отражающего мир человека, а сама логическая структура науки. Конечно же, особенности каждого этапа развития науки влияют на специфику постижения мира конкретными учеными, но они вовсе не полностью определяют результат познания. В гносеологической концепции неокантианства, таким образом, познание отрывалось и от самой действительности, и от чувственного отражения мира. Однако при этом оставалось неясным, откуда проистекает структура науки. Подобные гносеологические установки привели неокантианцев к допущению в онтологии Бога (Г.Коген) или Логоса (П.Наторп) в качестве объективной основы и первоисточника бытия, мышления и нравственности. Следует отметить наиболее известных представителей неокантианства конца XIX — начала XX вв. Так, В.Виндельбанд (1848—1915 гг.) сконцентрировал внимание на различиях между естественными и общественными науками. Если первые исследуют повторяющееся и закономерное в явлениях, обобщая и выводя законы, то вторые (науки о культуре) пользуются методом описания, изучая единичные и неповторимые явления и события. Поэтому философ считал, что общественные науки никаких законов открыть не могут. Напротив, согласно Г.Риккерту (1863—1936 гг.), осмыслить общество все-таки возможно через соотнесение его индивидуальных структур и элементов с некоторыми априорными и общезначимыми, объективно существующими, но имеющими идеальный характер ценностями (например, «добро» и «зло»). Философия рассматривалась им прежде всего как нормативное учение, наука о ценностях (аксиология), изучающая такие основные типы ценностей, как истина и красота, святость и благо, нравственность и счастье. Как и другие продолжатели традиций классической философии, представители «философии науки» хотя и отошли от веры во всесилие разума, но все же отстаивали в целом рационалистический подход к бытию. Вместе с тем, с середины XIX века в европейской духовной культуре назрели существенные изменения. Стало заметным разочарование в тех идеалах, которые отстаивает философский рационализм. Люди все больше осознавали, что сам по себе прогресс науки и техники еще не ведет к осуществлению социальных идеалов, а зачастую даже порождает новые проблемы и противоречия. В результате появились скептические и пессимистические настроения, возникло неверие в творческие и конструктивно-созидательные силы человека. Под влиянием таких умонастроений некоторые мыслители коренным образом изменили свое отношение к человеку и пересмотрели представления о познании и сознании, смысле, цели и назначении жизни и деятельности людей. Они пришли к выводу, что опора лишь на рациональное начало приводит к забвению человека во всех его многообразных проявлениях как личности, субъекта деятельности и познания. В результате начала формироваться неклассическая философия, делающая акцент на исследовании тех сторон бытия человека, которые не анализировались в классических учениях. Поскольку разум у представителей этого направления ушел на второй план, то неклассическую философию часто называют иррационализмом. Важное место среди неклассических концепций занимает философия жизни. Она рассматривает в качестве первичной реальности жизнь, недоступную чувственному или же рациональному познанию, но постигаемую интуитивно, через непосредственные переживания. Если в философской классике абсолютизировались рационально-целесообразные формы человеческой активности, то в иррационализме за ее основу стало браться некое не вытекающее из разума, а самостоятельное духовное начало. Обычно оно отождествлялось с бессознательными импульсами или интуицией, эмоционально-волевыми или нравственно-практическими структурами субъекта. Иррационализм выступил против классических представлений о том, что окружающий мир и различные сферы общественной жизни разумны в своей основе и именно поэтому доступны нашей мысли. Сторонники иррационализма стали отрицать упорядоченное и законосообразное устройство бытия, наличие в нем какого-либо смысла. Ими доказывалось, что основание мироздания неразумно, более того, оно противодействует разуму, дисгармонично и абсурдно. Естественно, что и социальная жизнь в этом случае неустойчива и бессмысленна. Основную задачу философии иррационалисты увидели не в познании законов объективной действительности, а в определении форм построения духовного мира личности и выработке эмоционально-нравственных установок, служащих для ориентировки человека в межличностных отношениях. Человек стал рассматриваться прежде всего как субъект общения, и главной для него теперь считалась не познавательная или же практическая деятельность, а оценка мира с точки зрения условий бытия в нем себя как личности. В неклассических школах гносеологический подход по важности уступил место аксиологическому (то есть ценностному). Главная особенность иррационалистической гносеологии заключается в отрицании способности понятийного мышления правильно отражать действительность. На первый план в процессе познания выступает не анализ сконцентрированных в понятиях образов внешнего мира, а исследование субъективных переживаний личности, например, страха и отчаяния, тревоги и тоски. Одним из первых представителей неклассической традиции (философия жизни) является немецкий мыслитель Артур Шопенгауэр (1788—1860 гг.). В своей работе «Мир как воля и представление» он утверждал, что основополагающим началом и истинным содержанием всего сущего является стихийная, ничем не ограниченная и никем не предопределяемая Мировая Воля. Она представляет собой «бесконечное стремление» и «безосновна», находится «вне причинности, времени и пространства». Согласно А.Шопенгауэру, «воля сама по себе бессознательна и представляет собой лишь слепой, неудержимый порыв»3. Все сущее — природа и человек, социальные институты и культура являются ничем иным, как формами объективации Мировой Воли. Индивидуальная воля — это тоже выражение космической Воли, некое слепое хотение и стремление к жизни, неотделимое от телесного существования людей. Таким образом, природа человека иррациональна, а разум вторичен по отношению к воле. По убеждению А.Шопенгауэра, вначале мир существует как Воля, но с появлением сознания он возникает и как представление, со всеми его проявлениями — движением, пространством и временем, причинностью и множественностью отдельных вещей: «только для субъекта существует все, что существует»4. Мыслитель даже утверждал, что человеку, постигшему истину, «станет ясно и несомненно, что он не знает никакого солнца, никакой земли, а только глаз, видящий солнце, руку, осязающую землю, что окружающий мир существует только как представление»5. Поэтому учение А.Шопенгауэра можно охарактеризовать как синтез объективного и субъективного идеализма. Согласно А.Шопенгауэру, только Мировая Воля совершенно свободна. Вся же совокупность явлений природы существует необходимо, а любые события предопределены как результат предшествующих им причин. Поэтому и акты воли человека определяются независящими от него мотивами, он раб имеющегося у него с рождения характера. Немецкий философ не был агностиком, однако считал, что наш разум, возникший вследствие воли к жизни, способен служить лишь удовлетворению потребностей и самосохранению, но не постижению мира. Поэтому главным средством получения знаний является не интеллект, а интуитивное познание. Отвлеченные же логические рассуждения производны и, в конечном счете, покоятся на интуиции. На социально-философские воззрения А.Шопенгауэра заметно повлияло его увлечение философией Востока. По мнению мыслителя, вся человеческая жизнь протекает между желанием и его удовлетворением. Однако всякое желание чревато страданием, которое имеет место не только тогда, когда человек терпит неудачу. Ведь даже если желание и удовлетворено, то человек пресыщен и скучает, то есть тоже страдает. В результате счастье не представляет собой ничего реального, и его можно определить только как отсутствие несчастья и избавле- ние от страданий. Согласно А.Шопенгауэру, причина желаний, а значит и страданий, заключается в напряжении воли. Следовательно, ограничение волевых усилий должно приводить и к уменьшению страдания. Поэтому необходимо стремиться к безмятежности, обратиться к чистому самосозерцанию и вести аскетический образ жизни. Правда, следуя духу своей философии, А.Шопенгауэр и в этом случае не видел подлинного выхода для человека из трагичности своего существования. Он подчеркивал, что жизнь в конце концов заканчивается смертью, а цели и смысла ни в нашем бытии, ни в истории, ни в мировом процессе нет. Оптимизм рассматривался мыслителем не иначе, как «горькая насмешка над страданиями человечества». Заметную роль в формировании традиций неклассического философствования сыграл датский мыслитель Серен Кьеркегор (1813—1855 гг.). Он разработал концепцию религиозного иррационализма. По его мнению, никакая наука или философия не в силах охватить и объяснить всю реальность и что-либо предвидеть, они могут только объяснить прошлое. С помощью рациональных рассуждений человек не способен постигнуть действительность, поскольку то, что мыслится, не существует реально — это лишь мыслимое, возможное. Наше мышление всегда абстрактно, а существование конкретно. Поэтому родовые понятия — это только фантомы, есть лишь единичное. Таким образом, в результате рассуждений в духе номинализма С.Кьеркегор абсолютно противопоставил мышление существованию. Последнее, по его убеждению, к тому же всегда является постоянным становлением или развитием во времени. Однако С.Кьеркегор при этом не принял диалектику Г.Гегеля и отрицал непрерывные и постепенные изменения. Жизненный процесс представлялся ему исключительно в виде импульсов, неких «толчков». Учению Г.Гегеля о единстве противоположностей датский мыслитель противопоставил метафизическую формулу «или» — «или». В результате получилось, что примирение противоположностей — это не следствие их объективной природы (как у основоположника диалектики), а результат внешнего акта воли. Согласно С.Кьеркегору, главным для каждого человека являются не абстрактные идеи, а конкретные проблемы его жизни, прежде всего — смысла собственного существования. По мнению мыслителя, в своем духовном развитии личность проходит три стадии: эстетическую, этическую и религиозную (высшую). Именно на последней стадии развития человек достигает наиболее глубокого самопостижения. Вместе с тем, взгляды философа на человека и общество были проникнуты глубоким пессимизмом — он рассматривал возможность победы добра и справедливости на грешной земле как абсурд. В работах «Страх и трепет», «Понятие страха» и «Болезнь к смерти» С.Кьеркегор глубоко проанализировал негативные состояния духовной жизни человека. Это позволило ему прийти к выводу, что страх и тревога представляют собой не только отрицательные феномены, но и выступают также в качестве решающей силы в обращении людей к религии. Человеческое существование рассматривалось философом как неизбежное отчаяние, осознанное или скрытое, но которое, вместе с тем, есть единственная возможность «прорыва к Богу»6. Поэтому смысл жизни людей заключается в надежде на «возможность невероятного», в убежденности «силой абсурда», в вере несмотря ни на что. Именно действующий с такой верой человек может выйти из, казалось бы, безвыходных ситуаций, даже вопреки законам логики. Датский философ иллюстрирует свой вывод библейским примером: Бог приказал Аврааму принести в жертву своего единственного сына Исаака, что было абсурдом и преступлением. Но это было повеление Всевышнего, и Авраам отказался от рассуждений и не усомнился в здравом уме Бога, его всемогуществе, всеблагости и промысле. В результате он не потерял веру, и именно поэтому произошло чудо — Господь отвел руку Авраама от сына. Согласно С.Кьеркегору, вера в Бога вовсе не требует логических доказательств, она выступает как такой постулат, без которого наша личность не может выдержать страданий и противоречий жизни. Поэтому иррациональная и отказавшаяся от рассуждений вера является залогом обретения чуда и спасения, хотя она и имеет статус парадокса, «который не подвластен никакому мышлению, ибо вера начинается как раз там, где прекращается мышление»7. Некоторые идеи С.Кьеркегора (прежде всего, о страхе как первооснове духовного бытия человека и противопоставление мышления существованию) позволяют говорить о нем как о предшественнике экзистенциализма — философского направления XX века, рассматривающего в качестве первичной реальности существование человека. В экзистенциализме были использованы некоторые идеи и другого выдающегося мыслителя XIX столетия — Фридриха Нищие (1844—1900 гг.), представителя философии жизни. В большинстве своем работы Ф.Ницше написаны в форме иносказаний и афоризмов, что служит причиной их неоднозначного понимания. Вместе с тем, можно выделить и ряд основных идей, к которым немецкий мыслитель постоянно обращался. Центральным понятием его философии является жизнь, трактуемая весьма многоплано-во — и как биологическое явление, и как общественное развитие, и как субъективное пере- живание. Стержневым и основополагающим началом всякой жизни является «воля к власти». Применительно к человеку она рассматривается как некое иррациональное и интуитивное, подсознательное начало, которому подчинены все его мысли, чувства и поступки. Вместе с тем, в отличие от А.Шопенгауэра, у Ф.Ницше это не единая мировая воля, а множество устремлений конкретных людей. Поэтому по своей сути все люди неразумные существа, живущие бессознательными побуждениями. Одновременно «воля к власти» выступает и как космическая сила, наполняющая весь мир, представлявшийся Ф.Ницше в виде бушующего моря энергии. Вечное становление мира не подчиняется никаким законам, это бессмысленный хаос и слепая игра сил, возникающих из небытия и вновь в него погружающихся, это «процесс, не ведущий никуда». Бытие никогда не приобретет законченного вида, нет в нем никакого прогресса и конечной цели. Правда, хаос становления порождает хотя и огромное, но все же конечное число комбинаций, и это в условиях бесконечности времени приводит к тому, что все, когда-либо бывшее раньше, якобы снова и снова повторяется (идея о так называемом «вечном возвращении»). По мнению Ф.Ницше, мир непознаваем, и индивид может лишь «овладеть вещами» в целях собственного выживания и укрепления в себе «воли к власти». Поэтому лозунгом действительно творческого человека должно стать утверждение «Я уже ни во что не верю». Философ полагал, что научные законы и понятия представляют собой не более, чем фикции. Вообще, нет никаких объективных фактов, есть только интерпретации, поскольку мир движется, и любое его объяснение является ложным. Истина немецким мыслителем рассматривалась как «биологически полезный вид заблуждения», а вся наука определялась как «система принципиальных фальсификаций», впрочем, как и религия. Поскольку жизнь лишена смысла, то ложь даже необходима, так как самообманы полезны для слабых в качестве утешения, чтобы они могли выдержать тяготы жизни. Для сильных же иллюзии выступают как средство укрепления их «воли к власти». Ф.Ницше выступил как яростный обличитель пороков современной ему цивилизации — моральной развращенности и эгоизма, погони за наживой, слабости и привычки рабски подчиняться. В основе большинства его критических рассуждений лежит особое понимание нравственности. По его глубокому убеждению, нравственные нормы, вытекающие из принципа равенства людей — это всего лишь «мораль рабов». Ей на смену должна прийти «мораль господ», которая, напротив, опирается на природное неравенство людей, обусловленное различием их жизненных сил и уровнем «воли к власти»8. Мораль, по мнению Ф.Ницше, вытекает из права сильного и наличия у него «воли к власти». Поэтому хорошо в человеке все то, что способствует возрастанию у него чувства силы и воли к власти. Ф.Ницше подверг критике прежде всего христианство, как якобы отвечающее за падение нравов. Он определял его как религию сострадания к слабым, которая «принимает сторону всего слабого, низкого, уродливого». По его мнению, «Бог умер», а христианство должно быть отвергнуто, «поскольку через сострадание теряется сила»9. Ф.Ницше даже утверждал: «пусть гибнут слабые и уродливые — первая заповедь нашего человеколюбия. Надо еще помогать им гибнуть»10. Немецкий философ противопоставлял элиту высших (правда, не по рождению, а по духу) массе, «неполноценному» большинству. Он подчеркивал, что при всяком удобном случае толпа властвует над теми, кто является исключением, и подавляет «свободу мыслителя». В этой связи Ф.Ницше отвергал демократию, как «опирающуюся на стадные инстинкты». Социализм также неизбежно ведет к «стадному счастью», «порождающему коров». Демократия и социализм обвинялись им в том, что свободного человека они хотят уравнять с рабом по духу и жалкой посредственностью. По мнению Ф.Ницше, это обусловлено завистью ничтожеств по отношению к тем, кто достойнее, лучше и храбрее. Ф.Ницше разработал утопическое учение о человеке будущего («сверхчеловеке»), основой движения к которому должна стать элита. Современный человек в его философии рассматривается всего лишь как канат, «протянутый между животным и сверхчеловеком», «канат над пропастью». По мнению Ф.Ницше, «сверхлюди» оставят далеко позади буржуазную современность с ее пороками и ложью и будут неизмеримо выше нынешних людей. Немецкий философ задавал вопрос: «Что такое обезьяна по сравнению с человеком?», отвечая на него: «Посмешище либо мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека — посмешищем либо мучительным позором»11. По отношению к «чужим» сверхчеловек должен быть свободен от моральных обязательств, и в этом случае он не связан никакими нравственными нормами. По отношению же друг к другу «сверхлюди» будут снисходительны и сдержанны, нежны и дружелюбны: «высшая каста — я называю ее кастой немногих — имеет, будучи совершенной, также и преимущества немногих: это значит — быть земными представителями счастья, красоты, доброты»12. Творчество Ф.Ницше оценивают по-разному. Так, в отечественной философии советского периода его учение определялось как «реакционная идеология», важнейший духовный источник фашизма с его делением народов на высшие (арийскую расу) и низшие (неарийцев). В этом утверждении есть доля истины. Действительно, теоретики германского национал-социализма использовали некоторые воззрения немецкого мыслителя для обоснования фашистской идеологии. Однако сам Ф.Ницше вряд ли одобрил бы фашизм, провозгласивший и осуществлявший на практике идею уничтожения целых народов для достижения арийского «светлого будущего». Для него критика современной цивилизации служила основанием для призыва к «восстановлению человека», преобразованию его духовных качеств, к тому, чтобы он занял место «умершего» Бога, обрел свободу вместо рабства. Говоря о западно-европейской философии XIX века в целом, следует отметить, что в ней получили продолжение и заметное развитие рационалистические традиции (неокантианство и неогегельянство, позитивизм и марксизм). Вместе с тем, происходило становление неклассической философии, не опирающейся на разум. В учениях А.Шопенгауэра, С.Кьеркегора и Ф.Ницше отразились не только общественно-политические конфликты прошлого века, но и тревожное предчувствие будущих социальных катаклизмов. Отказ от рационального философствовании происходит и под влиянием противоречивости научно-технического развития европейской цивилизации, проявившегося конфликта между знанием и моралью, нарастающего разрыва между великими достижениями культуры и уровнем духовности обычного человека, постепенно теряющего веру в идеалы и принимающего нигилистический образ мышления. 10.2. Продолжение традиций неклассической философии в XX веке. Проблема человека в экзистенциализме. В XX веке иррационалистическая философия получила дальнейшее развитие, поскольку социально-экономические и политические условия способствовали этому еще больше, чем в предшествующем столетии. Мировые войны и кровопролитные конфликты, экономические потрясения и обострение глобальных проблем, дегуманизация межличностных отношений — все это привело к негативным изменениям в умонастроениях человека, получившего огромные знания и возможности, но часто не находящего смысла жизни, обусловило распространение пессимизма и неверия в общественный прогресс. На этом фоне возросла популярность неклассических философских систем. На первые десятилетия XX века пришелся расцвет творчества известного французского мыслителя Анри Бергсона (1859—1941 гг.), являвшегося представителем философии жизни и развивавшего антиинтеллектуалистские и иррационалистические идеи. Жизнь рассматривалась им как подлинная и первоначальная реальность, мировой процесс, поток непрерывных качественных изменений, некая охватывающая все сущее иррациональная сила. В результате все явления и процессы Вселенной, в том числе живой природы, представляют собой порождение этой силы, ее «жизненного порыва». Непрерывный жизненный поток «проходя через организуемые им по очереди тела, переходя из поколения к поколению, разделился между видами и раздробился между индивидами, ничего не теряя в своей силе, а скорее усиливаясь по мере движения вперед»13. В концепции А.Бергсона развитие мира есть «творческая эволюция». Распадаясь, жизненный порыв превращается в материю и дух. Человек способен к познанию и творчеству именно благодаря тому, что в его существовании проявляет себя мировой жизненный процесс, стремящийся к постоянному саморазвертыванию. Наша жизнь представляет собой непрерывный поток переживаний, постоянное изменение психических состояний (восприятий и образов, настроений и желаний, мыслей и чувств). Поскольку они свидетельствуют о мировом жизненном порыве, то и являются той первичной для нас реальностью, с которой следует начинать всякое познание. Согласно А.Бергсону, наука осмысливает мировой процесс, однако при этом неизбежно разбивает его на стадии, омертвляя и превращая в застывшие и безжизненные понятия. Например, время как неотъемлемую сторону жизненного процесса и непрерывной длительности, мы отражаем в виде секунд и минут, или же рассматриваем как одну из координат пространственно-временного континуума. Разум просто принципиально не способен в полной мере постичь жизнь, поскольку «текучие элементы действительности отчасти ускользают от него, а то, что в живых существах есть живого, ускользает от него совершенно. Наш интеллект в том виде, как он выходит из рук природы, имеет своим главным объектом неорганические твердые тела»14. Логическое мышление более или менее верно отражает лишь неодушевленную материю, наши же логические категории «скроены» на основе созерцания твердых и ограниченных в пространстве тел. Поэтому жизнь в ее сущности не может быть познана при помощи понятий.
Тем не менее, по убеждению французского мыслителя, постижение бытия возможно, однако начинать его нужно со сверхрациональной интуиции, представляющей собой одно из проявлений «жизненного порыва» и в наибольшей мере имеющейся у интеллектуально-творческой элиты общества. Только затем необходимо идти к понятиям. Без последних все-таки невозможно построить философские и научные системы, и поэтому А.Бергсон все же признавал так называемые «текучие» понятия, способные следовать за потоком жизни. Такие понятия противопоставлялись им «косным» и «мертвым» логическим категориям. По его мнению, интуиция как бы непосредственно проникает в предмет, поскольку она по сути дела есть постижение жизнью самой себя. Важнейшим условием подлинно интуитивного познания А.Бергсон считал «незаинтересованность» (то есть устранение пристрастности и ориентация на истину, а не пользу). Интуитивизм А.Бергсона оказал заметное влияние на становление таких философских течений, как прагматизм и экзистенциализм. Иррационалистические тенденции, проявившиеся в европейской философии второй половины XIX века, продолжила и углубила и психоаналитическая философия. Она обращена к человеку и рассматривает его психику во всем ее многообразии. Основоположником психоанализа является австрийский врач-психиатр Зигмунд Фрейд (1856—1939 гг.), который исследовал роль бессознательного в индивидуальной и общественной жизни. Согласно З.Фрейду, бессознательное («Оно») представляет собой ту часть психики, в которую вытесняются неосознанные желания человека, имеющие иррациональный характер. Другим структурным образованием психики является предсознание или разумное «Я» («Сверх-Я»), осуществляющее цензуру иррациональных желаний на основе норм культуры данного общества. Бессознательное стремится к удовольствию, предсознание же считается с реальностью, и это определяет наличие у человека внутреннего конфликта. Собственно сознание («Я») выступает в качестве третьего структурного элемента психики. На этой основе З.Фрейд выдвинул гипотезу о том, что деятельность человека обусловлена наличием как биологических, так и социальных подсознательных влечений, где доминирующую роль играют так называемые «инстинкт жизни» (эрос) и «инстинкт смерти» (танатос). Правда, человек может овладеть своими инстинктами, страстями и побуждениями и сознательно управлять ими в реальной жизни. З.Фрейд считал, что психоанализ можно использовать также для объяснения и регулирования общественных процессов. Австрийский ученый при этом исходил из обусловленной подсознательным природной склонности человека к агрессии и разрушению. Развитие же культуры является формой обуздания человеческой агрессивности и деструктивности. При этом агрессия вытесняется в сферу бессознательного, однако остается одной из внутренних движущих сил поведения индивида. Некомпенсированное подавление бессознательного может привести к неврозу, своеобразному бегству в болезнь от требований общества. Вместе с тем, по мнению основоположника психоанализа, явления культуры (например, мифология и религия) выступают как продукт сублимации (преобразования или трансформации) подсознательных психических влечений в другие виды деятельности. Творчество человека, таким образом, представляет собой результат сублимации или компромисса между стихийными влечениями и реальностью. Творчество З.Фрейда оказало заметное влияние на европейскую философскую культуру, что нашло выражение в появлении такого направления, как неофрейдизм. Его представители К.-Г.Юпг (1875—1961 гг.), А.Адлер (1870—1937 гг.), К.Хорпи (1885—1952 гг.), Э.Фромм (1900—1980 гг.) применили основополагающие идеи психоаналитической философии к объяснению социального устройства жизни людей. Так, Альфред Адлер полагал, что у человека имеется «бессознательный жизненный план», при помощи которого он старается преодолеть напряжение жизни и свою неуверенность (например, сформировавшуюся в результате физической неполноценности). Стремясь самоутвердиться среди других людей, индивид актуализирует свои творческие возможности. Подобный процесс А.Адлер назвал «сверхкомпенсацией» и полагал, что в результате него вырастают «великие личности». Карен Хорни обосновала идею о том, что бессознательное имеет не биологическую, а социальную природу. Главным побудительным мотивом поведения человека исследовательница считала стремление к безопасности, возникающее из состояния боязни и страха, вызванных социальным отчуждением индивида. На протяжении жизни как у отдельных людей, так и у целых народов формируется так называемый социальный характер, представляющий собой отражение социальных реалий в биологических и психических структурах. Поэтому главная причина различных противоречивых устремлений в человеке (в том числе неврозов) — не столько психологические особенности (как считал З.Фрейд), сколько социальные потрясения и антагонизмы. Карл-Густав Юнг понимал бессознательное прежде всего не как принадлежащее отдельному субъекту, а как коллективное (безличное). Оно находит свое выражение в архетипах (древнейших первообразах) культуры, не поддающихся адекватному отражению в языке, рациональному описанию и осмыслению. Например, на Востоке в культуре сформировались подходы, основанные на подавлении личностного начала в человеке (учение о самсаре) и следовании традициям, что ведет к абсолютизации коллективного бессознательного. Напротив, западная культура ориентируется на личные достижения, и это тоже проявляется в определенных коллективных установках. К.-Г.Юнг показал, что во втором случае происходит ломка традиционного психического уклада человека. Поэтому, по его мнению, следует вновь интегрировать сознательное и бессознательное начала в нашей психике, но уже на научной основе. На базе теории архетипов в дальнейшем возникла концепция менталитета (от латинского «мышление»), который рассматривается как совокупность установок и предрасполо-женностей отдельных людей и социальных общностей определенным образом воспринимать действительность, мыслить и действовать. Иными словами, у каждого народа имеются культурные традиции, и важную роль среди них играет коллективное бессознательное, которое серьезно влияет на поступки людей и их отношение к окружающему миру. Эрих Фромм разработал концепцию «гуманистического психоанализа». Используя некоторые идеи марксизма и экзистенциализма, он проанализировал проблему взаимосвязи человека и общества. Хотя психологические факторы рассматривались им в качестве активных сил общественного развития, он полагал, что все психические черты и проявления человека обусловлены погруженностью личности в различные социальные среды. Человеческая натура — это не сумма биологически закрепленных побуждений, но и не безжизненный слепок с «совокупности общественных отношений». По убеждению Э.Фромма, личность представляет собой продукт исторической эволюции общества и определенных врожденных психологических механизмов. Поэтому человеческое существование двойственно, в нем есть «экзистенциальная» и «историческая» составляющие. Первая основывается на том обстоятельстве, что индивид изначально находится между жизнью и смертью, «он брошен в этом мире в случайном месте и времени» и «выбирается из него опять же случайно». Кроме того, существует неразрешимое до конца противоречие: каждый человек имеет множество заложенных в нем возможностей, однако в результате кратковременности жизни не может их реализовать. К тому же, каждый наш выбор всегда означает определенную утрату тех или иных возможностей. Правда, противоречия в экзистенциальной сущности человека можно сгладить, развивая ориентированную на гуманистические идеалы культуру. Вместе с тем, согласно Э.Фромму, главной задачей общества должно стать преодоление противоречий в другой, «исторической» составляющей существования человека. Дело в том, что такие противоречия вовсе не являются неизбежными, поскольку создаются и разрешаются самими людьми или в процессе их собственной жизни, или же в последующие периоды истории. Философ полагал, что для создания нового гуманистического общества необходимо введение «гуманистического планирования» и «активизация индивида» путем замещения методов «отчужденной бюрократии» формами «гуманистического управления», а также устранение пассивности индивида и усиление его ориентации на духовные ценности. Большое внимание Э.Фромм уделил проблеме свободы. Современный человек освободился от оков доиндивидуалистического общества, которое сильно ограничивало его личный выбор. Вместе с тем, это общество веками обеспечивало индивиду относительную безопасность, определенные гарантии и, самое главное, — покой. Поэтому свобода принесла человеку не только «независимость и рациональность его существования, но в то же время изолировала его, пробудила в нем чувство бессилия и тревоги»15. Дело в том, что сущность свободного человека требует от него ответственности за свои поступки, и в результате он оказался перед важнейшим выбором. С одной стороны, можно пойти по пути «наименьшего сопротивления», и тогда произойдет «бегство от свободы», избавление от нее и бремени личной ответственности с помощью новой зависимости (то есть обращение к тоталитаризму). Действительно, человеку психологически легче «каплей литься с массами», ощущать свое единство с вождем или партией, которые за него думают и решают, которые его защищают. С другой стороны, есть возможность дорасти до полной реализации свободы, основанной на неповторимости и индивидуальности каждого. По мнению Э.Фромма, вовсе не свобода порождает разрушительность (деструк-тивность) в современном человеке. Личность должна реализовать себя, расти и творить, и только в том случае, если эта тенденция подавляется, энергия, направленная к жизни, подвергается распаду и превращается в разрушительную. Э.Фромм подчеркивал, что деструк-тивность — это отклик человека на разрушение нормальных человеческих условий бытия в индустриальном обществе, когда все сферы жизни машинизируются и омертвляются. Появляются массы отчужденных людей, стремящихся иметь все больше материальных благ и вос- принимающих себя и свое тело по сути дела как отвлеченные средства достижения собственных успехов. Тенденция иметь в душе человека черпает свою силу в биологическом факторе, в стремлении к самосохранению любой ценой и вожделению. С ней борется другая тенденция — быть, то есть являться личностью, духовно развиваться, отдавать и жертвовать, обретающая силу в специфических условиях человеческого существования в гуманизированном обществе. Э.Фромм предупреждал, что современное общество может погибнуть из-за потребительства и эгоистических устремлений людей. По его мнению, облагораживание эмоционального начала в человеке значительно отстает от его умственного развития, что также может привести цивилизацию к самоуничтожению. Хотя неофрейдизм и получил в XX веке довольно широкое распространение, пожалуй, самым влиятельным направлением современного неклассического философствования является «философия существования» или экзистенциализм (от латинского «экзистенция» — существование), который можно подразделить на атеистический и религиозный. Наиболее видные представители этого течения — немецкие философы Карл Ясперс (1883—1969 гг.) и Мартин Хайдеггер (1889—1976 гг.), французские философы и писатели Жан-Поль Сартр (1905—1980 гг.), Габриэль Марсель (1889—1973 гг.) и Альбер Камю (1913—1960 гг.). Центральное место в творчестве указанных мыслителей занимает проблема человека, особенно его бытие как индивидуального субъекта, смысл его жизни и судьбы. Если рационализм исходит из того, что индивид есть прежде всего представитель человеческого рода, и, вместе с тем, суверенная личность, то экзистенциализм главным объектом исследования считает неповторимость и уникальность личности, образующие ее «жизненный мир» знания и ценности. Экзистенциальные вопросы представляют собой проблемы самого факта бытия человека и переживания им своего способа существования. Под экзистенцией понимается нечто невыразимое рационально, в научных категориях, то, что никогда не выступает в качестве объекта, так как человек не в состоянии по-настоящему взглянуть на себя извне. Существование неопределимо, и поэтому нет никакой иной возможности познать его, кроме как в личном переживании. Именно переживание субъектом своего существования в мире характеризует экзистенцию как бы «со стороны». В этой связи экзистенциализм стоит на позициях гносеологического релятивизма, не претендуя на общезначимость и научность, в принципе отрицая возможность создания целостной и объективной научной картины мира. Иными словами, объективной истины нет, она у каждого своя, поскольку является творческим актом индивида. Тем не менее, экзистенциалисты признавали наличие независимой от человека действительности и считали, что она имеет в конечном итоге идеальную основу — Бога или же «бытие-для-себя» (сознание), противостоящее косному и зависимому от него «бытию-в-себе» (материи). Будучи во многом отражением глубоких потрясений, постигших европейскую цивилизацию в первой половине XX века, экзистенциализм обратился прежде всего к проблеме кризисных ситуаций, в которые попадает человек в период исторических испытаний. Экзистенциализм исходит из того, что в целом положение человека в мире трагично, он представляет собой временное и конечное существо, предназначенное к смерти. Поэтому люди не должны уходить от сознания своей смертности и высоко ценить то, что напоминает о суетности всех практических усилий. Особенно ярко осознание бренности индивидуального бытия проявляется в предельных жизненных обстоятельствах, так называемых «пограничных ситуациях», в которые постоянно попадает личность (например, перед угрозой смерти, когда мы «смотрим в лицо»: «ничто» — в атеистическом, Бога — в религиозном экзистенциализме). Только в состояниях страдания и борьбы, враждебности и жестокости противостоящего нам мира субъекту приоткрывается экзистенция. Несмотря на свою бренность, человек должен противостоять окружающему его враждебному миру. Он не инструмент, которым можно манипулировать, а субъект, то есть свободное и имеющее выбор, самостоятельное существо, которое способно занять активную жизненную позицию, в силах «изменить самого себя». Экзистенциалисты исходили из того, что человек не определяется никакой шкалой: ни природой, ни обществом, ни какой-либо изначальной собственной сущностью. Дело в том, что человек сначала занимает определенное место в мире вещей, и лишь потом приобретает сущность, то есть входит в область подлинных смыслов. Иначе говоря, существование предшествует сущности. Способность человека творить самого себя и выбирать образ будущего мира людей есть следствие основополагающей характеристики человеческого существования — свободы. По убеждению экзистенциалистов, человек свободен совершенно, независимо от реальных возможностей осуществления его целей, он всегда имеет выбор (по крайней мере в смысле выражения отношения к ситуации, в которой находится). Правда, экзистенциалисты не учитывали того факта, что люди с рождения уже включены в систему сложившейся к этому времени материальной и духовной культуры. Поэтому они не только действуют, но и выражают отношение к чему-либо всегда в определенных, заданных обществом рамках. Некоторые возможности свободного проявления себя мы просто не осознаем в силу сложившихся обстоятельств. Завершая общую характеристику экзистенциализма, следует отметить, что в учениях его представителей человек не преобразует и познает Вселенную, а является страдающим и несчастным существом. Вместо с тем, это существо стремится к свободе, самовыражению и полностью отвечает за свои поступки. Естественно, что творчество каждого из экзистенциалистов отличается и заметными особенностями. Ж.-П. Сартр являлся представителем атеистической «философии существования». Именно он сформулировал основную установку экзистенциализма: «существование предшествует сущности». Согласно ей, человек лишен какой-либо природы, определяющей его личностное бытие, и «первоначально ничего собой не представляет. Человеком он становится лишь впоследствии, причем таким человеком, каким он делает себя сам»16. Человек существует настолько, насколько он сам себя осуществляет, и по этой причине не поддается никакому научному определению. Основой самореализации субъекта является его свобода. Согласно Ж.-П.Сартру, свободу также нельзя свести к какой-либо дефиниции, поскольку она «не имеет сущности» и «всегда не одна и та же». Дело в том, что нет совершенно одинаковых ситуаций, в которых находились бы не только разные люди, но и даже один и тот же человек. Поэтому если мы совершаем свободное действие, а потом в похожих условиях повторяем его не раздумывая, автоматически, то во втором случае поступаем уже несвободно. Действительная свобода предполагает ничем не обусловленный, автономный выбор личности, причем это решение в такой ситуации, когда нет возможности не выбирать. Скажем, принципиально не важно, в какой одежде отправиться на улицу, ведь можно вообще не выходить из дома. Другое дело —выбор в критической ситуации, принятие решения, от которого зависит дальнейшая жизнь. Свобода есть всегда действие, решение и преодоление препятствий (их сопротивление как раз и свидетельствует о свободном выборе), она — не пассивное ожидание выигрыша в лотерее. Согласно Ж.-П.Сартру, нет «частичной свободы» (здесь мы свободны, а вот тут — нет); человек либо «всегда и целиком свободен — либо нет»17. Иными словами, нельзя быть наполовину рабом. Однако если человек имеет свободу, то она абсолютна. Даже заключенный, запертый в одиночной камере, может быть свободен, но не потому, что в силах сбежать — он способен хотеть вырваться из заточения и пытаться это сделать. Вместе с тем, свободный человек не только имеет неограниченный выбор, но и, «будучи осужденным на то, чтобы быть свободным, несет на собственных плечах тяжесть всего мира: он ответственен за мир и за самого себя»18. Поэтому наша ответственность так же всеобъемлюща, как и свобода. Человек только сам отвечает за себя, именно он сам делает свою жизнь, сам становится гением или посредственностью, героем или трусом. По этому поводу Ж.-П.Сартр писал: «Если я мобилизован на войну — эта война — моя война, она по моему образу, и я ее заслужил. Заслужил прежде всего потому, что я всегда мог избежать ее, в результате самоубийства или дезертирства: эти крайние меры — то, что всегда в распоряжении у нашего бытия, поскольку оно активно перед лицом ситуации»19. Единственное, за что человек не несет ответственность —за сам факт своего появления в мире. Поэтому самореализация человека определяется все-таки не только его свободой, но и фактом случайности его бытия, его «заброшенностью» в этот мир. Человек противопоставляет кошмару бесконечности «бытия-в-себе» и неуправляемому становлению событий только веру в свою способность «создавать» самого себя (в силу того, что он обладает свободой), превращаться из вещи в «бытие-для-себя» и изменять мир. Согласно Ж.-П.Сартру, Бога нет, и ни христианская, ни светская мораль не могут указать индивиду, как ему действовать; никакие предписания не оправдывают наши поступки: «человек сам себя выбирает». Однако и желание самой личности стать на место Бога неразумно. В этой связи Ж.-П.Сартр сформулировал этическое правимо, согласно которому подлинное существование, в противоположность жажде власти, представляет собой признание «неотчуждае мой свободы другого наряду с моей собственной свободой» — так, чтобы всякий акт моего выбора стал выбором на всех и для всех. Уникальность человеческого бытия, не допускающая выражения на языке понятий, приоткрывается личности в «пограничных ситуациях», проявляясь в виде так называемой «экзистенциальной тревоги». Человека потрясает прозрение, ему открывается зияющая бездна, которой он раньше не ведал, прозябая в сутолоке повседневных дел.
Альбер Камю в качестве экзистенции рассматривал скуку. По его убеждению, главным чувством, характеризующим бытие человека, оказывается чувство абсурдности — именно оно неожиданно рождается из скуки и перечеркивает значимость всех остальных переживаний. А.Камю особенно волновала проблема смысла человеческой жизни: «если человек должен умереть, стоит ли жить?»20. Философ сделал вывод о бессмысленности как нашего индивидуального бытия, так и истории, однако при этом он вовсе не оправдывал самоубийство. Взгляды французского мыслителя можно охарактеризовать как «героический пессимизм»: хотя у человека и нет надежды (он все равно приговорен к смерти, которая раньше или позже наступит), но есть свобода бороться. В произведении «Миф о Сизифе» А.Камю отстаивал право человека на бунт против всех богов, восстание против подавляющей его действительности. Сизиф символизирует собой все человечество. Боги приговорили его к наказанию — бесконечному, тяжелому и бессмысленному труду (он должен вкатывать камень на гору, но перед вершиной камень всегда срывается вниз). Сизиф осознает свое отчаянное положение, но именно это осознание помогает превратить наказание в победу. Его дух торжествует, поскольку он не смирился с печальной участью и своим отношением к бытию показывает — «нет судьбы, которую не превозмогло бы презрение»21. Сизиф возвышается над судьбой, он не сгибается перед ней, ведь уже «одной борьбы за вершину достаточно, чтобы заполнить сердце человека. Сизифа следует представлять себе счастливым»22. Таким образом, человек все-таки хозяин в мире и должен оставаться человеком несмотря ни на что, он может сам придать смысл своему бытию. Подобно Сизифу, каждый из нас должен нести бремя жизни, не смиряясь с ним; жизнь — это постоянная «борьба интеллекта с превосходящей его реальностью»23. Смысл существования состоит в отсутствии покоя, в индивидуальном бунте против абсурдной действительности. Однако А.Камю не разработал подробно вопрос о характере и задачах бунта, не определил, что же должно получиться в его результате. Правда, развивая в дальнейшем эту идею, французский философ отстаивал уже не только мятеж индивидуальности, но и требование человеческой солидарности, поиска общего для всех людей смысла человеческого существования. А.Камю оценивал позитивно то, что бунтарь встает с колен и отказывается от рабского удела, утверждает свободу, равенство и человеческое достоинство каждого. Вместе с тем, мыслитель был разочарован историей земной цивилизации в XX веке. Он предупреждал, что бунт может превратиться и зачастую превращается в кровавую диктатуру, если бывший раб захочет сделаться господином. В этом случае он унаследует у отринутого им божества все то, что раньше так ненавидел — прежде всего абсолютизм власти и претензии на окончательную истину. В «земной рай» этот выродившийся Прометей готов загонять силою. А.Камю довольно скептически относился к возможности правильного постижения мира, в том числе и научного. Правда, он высоко ценил эмпирическое познание и признавал, что от менее совершенных научных теорий мы переходим к более совершенным. Однако это всегда только наши теории, гипотетические конструкции нашего, человеческого ума. По убеждению мыслителя, мир не прозрачен для нашего разума, и нет никакого человеческого смысла во многих касающихся его устройства вопросах (например, о структуре атома или времени существования галактики). Ответы философии на вопрос о смысле всего сущего — это по сути дела не рациональные доказательства, а акты веры. Поэтому главные истины (о самом себе и своем отношении к миру) человек открывает не путем научного познания или философских спекуляций, но посредством чувства, как бы высвечивающего и его существование, и «бытие-в-себе». Стиль изложения немецкого мыслителя Мартина Хайдеггера весьма сложен и туманен. Важнейшим вопросом, который его интересовал, является проблема бытия человека в мире. Исходным пунктом философствования выступает «здесь бытие» (экзистенция) человека. В силу этого в учении немецкого философа можно проследить идеалистические тенденции. Например, пространство и время рассматривались им как способы человеческого существования, вполне ясна и направленность точки зрения, что «до тех пор, пока существование длится, есть также и мир. Если нет никакого существования, то нет также в наличии мира». Субъект и объект, сознание и познание, историзм — все эти привычные ориентиры классического разума были оставлены М.Хайдеггером, когда он предпринял попытку дать определение «неопределимому человеческому существу». По его мнению, нужна такая дефиниция, которая не нанесла бы ему вреда, не упустила бы из виду его цельность. С этой точки зрения человек представляет собой сущее, существо которого в «бытии-вот». в присутствии. это то неопределимое, но очевидное «вот», которое не «состоит из» разных элементов мира, а открыто всему, как единственное место, способное вместить Целое. По убеждению М.Хайдеггера, личность представляет собой историческое существо, пребывающее «здесь и теперь», в непроизвольной сиюминутности переживаний. Индивид воспринимает себя «заброшенным» в некие не зависящие от него обстоятельства, совокупность которых и предстает как иррациональное. «Я» ощущает включенность в этот чуждый мир — и оно испытывает экзистенциальный страх и ужас, когда ему приоткрывается «ничто». В этой связи общество рассматривалось М.Хайдеггером как сфера усредненного и безличного. Поэтому мыслитель предупреждал, что не последняя среди возможностей человека в процессе самореализации — возможность «упустить себя», делая «как люди». Одна из главных тем творчества Карла Ясперса — человек и история. Согласно его концепции, каждая историческая эпоха отличается от другой своей специфической исторической ситуацией. Вместе с тем, подлинная связь между народами — духовная, а не природная. Поэтому началом общей истории человечества, до этого разделенного на несвязанные между собой культуры, стало пробуждение духа. Оно произошло в так называемое «осевое время» (примерно с VIII по II вв. до н.э.), когда появился человек современного типа. Учения самых разных мыслителей этого периода свидетельствуют об общих тенденциях духовного развития самых разных народов. В это время усовершенствовавшийся интеллект человека позволил ему осознать «бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним открылся ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он ставит радикальные вопросы, требует освобождения и спасения»24. В результате возникли мировые монотеистические религии, сформировались практически все философские подходы к миру. По сути дела, в «осевое время» впервые произошло то, что сейчас наблюдается в жизни уже большинства людей. В условиях XX века особенно заметно, что истинная духовная жизнь рождается перед лицом «абсурдных ситуаций», ставящих перед человечеством «последние вопросы»; только тогда общение людей выходит на экзистенциальный уровень. К.Ясперс считал, что жизнь и судьба людей связаны с существованием так называемой «трансцендентной реальности» (то есть Бога), абсолютно непостижимой для разума. Правда, мы можем воспринимать «шифры» трансцендентного. Прежде всего, человек представляет шифр для себя самого, и поэтому он постоянно стремится к самопознанию (например, выражая это в утверждении, что он создан по образу и подобию Божию). Другим шифром для личности является ее связь с миром социального — обществом и государством. В качестве третьего шифра выступает неотъемлемая от экзистенции свобода, свидетельствующая о качественном отличии человека от природы. Наконец, четвертым важнейшим шифром является смерть, поскольку при ее приближении личность вступает в пограничную ситуацию, «испытывая бытие в крушении». По утверждению К.Ясперса, важнейшая роль в истории человечества принадлежит философии, которая к тому же приобретает в XX веке новую, особую функцию. Она перестала быть уделом узких кружков и университетских курсов, стала достоянием многих людей. Было бы хорошо, если бы она связала всех людей с помощью философской веры, которая, по мысли К.Ясперса, должна служить противоядием против рационалистических тенденций и утопий, претендующих на создание рая на земле, однако в действительности лишь разрушающих нравственные и культурные традиции. Экзистенциализм, фрейдизм и «философия жизни» стали в XX веке наиболее известными и влиятельными философскими направлениями из числа тех, в которых иррационалисти-ческий подход к миру и человеку нашел самое последовательное выражение. Для этих философских направлений характерно большое внимание к человеку и его духовному миру, прежде всего, попытки выявить нерациональную основу жизни людей, найти смысл их индивидуального и социального бытия, решить проблему свободы и ответственности личности. Вместе с тем, характерное для представителей этих философских школ стремление исследовать субъекта во всех его проявлениях сочеталось с недооценкой онтологических проблем, сильными сомнениями или даже полным отрицанием возможности объективного познания мира, невниманием к социальным характеристикам человека.
Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.017 сек.) |