Перевод Н. Анисимовой

Жили-были когда-то царь и царица. Ежели бы не жили, то и сказки бы этой не было. А было это в те годы, когда росли на тополе груши, а на раките — фиалки; когда медведи хвостами дрались; когда волки с ягнятами братались, обнимались-целовались; когда на подкову блохе уходило девяносто девять ока железа и прыгала блоха в небесную высоту да приносила нам оттуда сказки; когда писала муха на стене… Тот врать мастак, кто не поверил, что это так.

Жили-были великий царь и царица, молодые и красивые, но детей у них не было. Много раз обращались они к знахарям и лекарям, да всё напрасно. Сколько они ходили по всяким звездочётам, просили их узнать по звёздам, будут ли у них дети, а детей всё нет как нет.

Наконец прослышал царь, что живёт неподалёку в одной деревне старик знахарь, и послал за ним. Но старик ответил гонцам, что, если он кому нужен, пусть тот сам к нему придёт. Собрались тогда в дорогу царь с царицей и вместе с боярами, солдатами и слугами отправились к старику в деревню. Старик, как только их увидел, тотчас вышел им навстречу и сказал:

— Добро пожаловать! Только зря ты, твоё величество, ко мне пожаловал. Исполнение желания твоего принесёт тебе одно лишь горе.

— Не твоя это печаль, — сказал царь. — А коли есть у тебя такое зелье, чтоб у нас дети родились, дай мне его.

— Есть у меня такое зелье, но родится у вас только один сын — Фэт-Фрумос,[1] и красив он будет, и всем хорош, и жалостлив — да не про вас.

Взяли царь с царицей зелье и радостные вернулись во дворец. Вскоре царица понесла; Всё царство, весь двор царский и все сановники, узнав об этом, возликовали.

Не пришло ещё время царевичу родиться, а он уж стал в утробе матери плакать, и ни один лекарь не мог его успокоить. Отец обещает сыну все блага земные, а тот всё плачет-заливается.

— Успокойся, мой дорогой, — говорит царь, — подарю я тебе любое царство; замолчи, сынок, дам я тебе в жёны любую царевну.

Обещает он ему и то, и сё, и всякую всячину. Наконец, когда увидел царь, что ничем его не утешить, говорит:

— Замолчи, дитя моё, дам я тебе молодость без старости и жизнь без смерти.

Тут мальчик перестал плакать и родился. Ударили слуги в литавры и затрубили в трубы, и ликовало всё царство целую неделю.

Чем больше рос мальчик, тем умнее и отважнее он становился. Ходил он в школу и к философам; над чем другие дети год бились, он с тем за один месяц справлялся. Царь не мог на сына нарадоваться. Да и все в царстве радовались тому, что будет у них государь такой же умный и учёный, как царь Соломон. Вдруг, неизвестно почему, стал мальчик грустить, сделался он задумчив и печален. И вот в тот самый день, как исполнилось ему пятнадцать лет, когда царь пировал за столом со своими боярами и сановниками, поднимается Фэт-Фрумос со своего места и говорит:

— Батюшка, настало время дать мне то, что обещал ты ещё при моём рождении.

Опечалился царь, услыхав такие его слова, и говорит:

— Да как же, сынок, могу я сдержать такое неслыханное обещание? Ежели я тебе и обещал, так лишь затем, чтобы тебя успокоить.

— Коли ты, отец, не можешь мне дать молодость без старости и жизнь без смерти, пойду я скитаться по свету, пока не добуду того, ради чего на свет появился.

Бояре и царь пали перед Фэт-Фрумосом на колени и стали упрашивать его не покидать страну. Говорят ему бояре:

— Отец твой уже стар, скоро мы возведём тебя на трон и дадим тебе в жёны самую красивую девушку на свете.

Но ничто не могло заставить Фэт-Фрумоса отказаться от своего решения. Он был твёрд как камень и стоял на своём. Увидел царь его упорство, согласился и стал собирать ему в дорогу припасы разные и всё, что требуется.

Пошёл Фэт-Фрумос на конный двор, где стояли самые лучшие в царстве кони, чтобы выбрать себе коня по душе. Но только царевич руку на коня положит и за хвост его схватит, тот с ног валится. Один за другим все кони у него и попадали. Наконец, когда уж собрался Фэт-Фрумос выходить, окинул он ещё раз конюшню взглядом и заметил в одном углу запаршивевшего, в болячках, ледащего коняку. Подошёл он к нему и как только схватил за хвост, обернулся конь и говорит:

— Чего тебе надо, хозяин? Слава господу, помог он мне дожить до того дня, когда прикоснулась ко мне рука богатырская.

Вздыбился конь и стал как свечка.

Рассказал тут ему Фэт-Фрумос, что он задумал, а конь ему в ответ:

— Чтобы исполнилось твоё желание, попроси у отца саблю, копьё, лук, колчан со стрелами и ту одежду, что носил он, когда был молодым; и ещё ухаживай за мной сам шесть недель и корми меня овсом, а овёс на молоке вари.

Попросил Фэт-Фрумос у отца, что ему конь велел, и приказал царь управляющему открыть все сундуки, чтобы мог царевич выбрать всё, что ему понравится. Три дня и три ночи рылся Фэт-Фрумос в сундуках и наконец нашёл на дне одного из них старое ржавое оружие и одежду, ту, что носил его отец, когда был молодым. Принялся Фэт-Фрумос очищать от ржавчины старое отцовское оружие, и через шесть недель заблестело оно как зеркало. За конём он тоже ухаживал, как тот ему наказал. Нелёгкая была работа, но он со всем управился.

Как сказал Фэт-Фрумос коню, что оружие и одежда начищены и блестят словно новые, конь тут же встряхнулся, вся парша и болячки с него сошли, и стал он таким, каким уродился: крепкий, статный, на спине четыре крыла. Увидел Фэт-Фрумос, как его конь преобразился и говорит ему:

— Через три дня и в путь отправимся.

— Да по мне хоть сейчас, хозяин, — отвечает ему конь. — Только прикажи.

Через три дня весь двор и всё царство поверглись в глубокую печаль. Надел Фэт-Фрумос доспехи богатырские, взял в руку саблю острую, вскочил на того коня, которого сам себе выбрал, и стал прощаться с царём, царицей, со всеми боярами, большими и малыми, с воинами и со всеми дворцовыми слугами. Все они слёзно его упрашивали не уезжать, чтобы не приключилось с ним чего худого по дороге, чтобы не сложил он где-нибудь свою голову. Но Фэт-Фрумос только коня пришпорил и вылетел из ворот, как ветер. А за ним следом поехали возы с припасами и деньгами да сотни две воинов; их дал ему отец в провожатые.

Как выехал Фэт-Фрумос из царства своего отца и доехал до пустыни, роздал он всё добро воинам и, попрощавшись с ними, отправил их назад. Себе он оставил припасов ровно столько, сколько смог увезти его конь. Направил царевич коня на восток и через три дня и три ночи доехал до большого поля, усеянного человеческими костями.

Остановился он здесь отдохнуть, а конь ему и говорит:

— Знай, хозяин, что заехали мы во владения ведьмы Геоноаи, а она такая свирепая, что ещё ни один человек, который попадал сюда, не возвращался назад живым. Была она раньше как и все женщины, но прокляли её родители за то, что никогда она их не слушалась и вечно огорчала. Вот и превратилась она в ведьму. Сейчас она дома со своими детьми, но завтра мы встретимся с ней вон в том лесу. Прилетит она, чтобы тебя убить. Правда, страшна она, да ты не бойся, держи только лук наготове да саблю и копьё под руками — пригодятся.

Легли они спать, но попеременно на часах стояли.

На следующий день на рассвете собрались они ехать через лес. Фэт-Фрумос взнуздал и оседлал коня, подтянул потуже подпруги, и тронулись они в путь. Вдруг слышат страшный грохот. Конь и говорит:

— Приготовься, хозяин, это ведьма приближается.

Ну и неслась же она, братцы, на пути её деревья валились, так она мчалась. Но конь взвился над ведьмой как вихрь. Фэт-Фрумос пустил стрелу и попал ей в ногу, нога и отвалилась. Приготовился он во второй раз стрелять, но ведьма закричала:

— Погоди, Фэт-Фрумос, я тебе ничего худого не сделаю.

А как увидела, что он ей не верит, расписалась в том своей кровью.

— Если бы не твой конь, — сказала Фэт-Фрумосу ведьма, — пришёл бы тебе конец, а так ты сам меня чуть не убил. Знай, что до сей поры ни один смертный не смел вступать в мои владения. Те же безумные, кто осмеливался, доходили лишь до того поля, где ты видел человеческие кости.

Направились они к дому ведьмы. И надо было видеть, как она Фэт-Фрумоса за стол сажала, как радушно принимала. Сидят они за столом, угощаются; вдруг ведьма застонала от боли. Вынул тотчас царевич из своей сумы её ногу, приставил на место, нога сразу и приросла. Обрадовалась ведьма, потчевала она Фэт-Фрумоса три дня и три ночи, а потом предложила ему в жёны любую из своей дочерей. Хоть и были они красоты несказанной, Фэт-Фрумос всё же от них отказался и признался старухе по чести, чего он ищет; на это ведьма и говорит ему:

Думаю я, что с твоим конём и твоей отвагой ты своего добьёшься.

Через три дня снарядился Фэт-Фрумос дальше в путь-дорогу. Ехали они, долго ли, коротко ли, проехали владения Геоноаи и выехали на широкое поле. Только с одной стороны того поля стоит трава высокая, а с другой всё выжжено. Спросил царевич у коня, почему трава выжжена, а конь ему отвечает:

— Здесь владения другой ведьмы — Скорпии, старшей сестры Геоноаи. Обе они такие свирепые, что никак не могут ужиться друг с другом. Родительское проклятие обеих их обратило в чудовищ. Страшная вражда между ними: хочет одна у другой землю отнять. Когда Скорпия злится, изрыгает она смолу и пламя. Видно, опять повздорила она с сестрой, ходила её выгонять из своих владений, тут и выжгла траву на своём пути. Скорпия — ведьма трёхглавая, она ещё злее, чем сестра. Отдохни немножко, хозяин, а завтра с утра готовься к бою.

На следующий день подготовились они, как перед схваткой с Геоноаей, и в путь тронулись. Вдруг слышат такой рёв и шум, какого никогда до той поры и не слыхивали.

— Будь наготове, хозяин, — говорит Фэт-Фрумосу конь, — это приближается к нам Скорпия.

Мчится ведьма в ярости, изо рта пламя пышет. Примчалась она словно вихрь, но конь взвился над ней и опустился рядом. Фэт-Фрумос пустил стрелу и снёс ей одну голову. Как снёс он ей голову, заплакала ведьма, пощады запросила, обещала ничего худого ему не делать, а чтобы поверил он ей, расписалась в том своей кровью. Ещё лучше Скорпия богатыря принимала, чем Геоноая. Он ей отдал голову, которую стрелой снёс, и, как только её на место приставили, приросла она как прежде. Через три дня Фэт-Фрумос отправился дальше.

Проехал он владения Скорпии и — долго ли, коротко ли — доехал до цветущего луга, где царит вечная весна. Цветы там красоты невиданной, и аромат от них такой сладкий, такой приятный, что и рассказать нельзя. Нежный ветерок над тем лугом веет. Остановились они отдохнуть. Конь и говорит:

— Много мы с тобой, хозяин, трудностей преодолели, но самые большие впереди; ждут нас теперь великие опасности, и если с божьей помощью мы с ними справимся, — значит, мы с тобой и вправду богатыри. Неподалёку отсюда есть дворец, в нём-то и скрывается молодость без старости и жизнь без смерти. Окружён тот дворец высоким непроходимым лесом, день и ночь рыщут по тому лесу чудовища, страшнее которых на свете нет; тебе их никак не одолеть, пройти через лес невозможно, — ну да мы как-нибудь постараемся-понатужимся, авось через лес и перескочим.

Отдохнули они денёк-другой, опять к трудному делу приготовились. Конь весь напружинился и говорит:

— Хозяин, подтяни подпругу что есть мочи, сядь в седло покрепче, за гриву мою ухватись и ноги поплотнее к бокам моим прижми, чтобы лететь мне было легче.

Поднялся он и в один миг очутился возле леса.

— Хозяин, — говорит опять конь, — сейчас все чудовища собрались во дворе, где их кормят, — самое время нам через лес перелететь.

— Летим, — отвечает Фэт-Фрумос, — и да поможет нам бог.

Поднялись они выше леса стоячего, выше облака ходячего и увидели дворец. Сиял тот дворец ярче солнца красного. Пролетели они над лесом, и только собрался конь опуститься у дворцовой лестницы, как задел копытом за верхушку дерева. Тут сразу весь лес зашумел, закачался, а чудовища зарычали, да так, что у Фэт-Фрумоса волосы встали дыбом.

В один миг Фэт-Фрумос с конём внизу очутились, и кабы не хозяйка дворца, тут бы им и конец пришёл. А хозяйка была волшебница — она как раз в это время кормила своих ребят — так она этих чудовищ называла.

Очень хозяйка обрадовалась, потому что до тех пор никогда человека не видала. Успокоила она чудовищ и на место их отослала. Ох, и красавица же была хозяйка — высокая, стройная, пригожая. Как увидел её Фэт-Фрумос, так и замер на месте. А она ласково на него посмотрела и говорит:

— Добро пожаловать, добрый молодец! Чего тебе надобно?

— Ищу я, — отвечает ей Фэт-Фрумос, — молодость без старости и жизнь без смерти.

— Коли этого ты ищешь, — говорит ему хозяйка, — то нашёл, что искал.

Сошли они с лестницы и вошли во дворец. Здесь встретили их ещё две молодые женщины, и нельзя было сказать, которая из них моложе. Это были старшие сёстры красавицы. Поблагодарил волшебницу Фэт-Фрумос за то, что спасла она его жизнь. Все три красавицы, на радостях, приготовили ему отменный ужин и подали на золотой посуде. Коню они разрешили пастись где ему вздумается, а потом показали гостей всем чудовищам и крепко-накрепко наказали им царевича и коня не трогать, чтобы могли они спокойно ходить по всему лесу.

Попросили красавицы Фэт-Фрумоса у них остаться: скучно им было жить одним. Он не заставил себя упрашивать, поблагодарил, согласился и сказал, что ни о чём лучшем и мечтать не мог.

Мало-помалу попривыкли они друг к другу, рассказал им Фэт-Фрумос обо всём, что он испытай, пока до них добрался. А через некоторое время женился он на младшей сестре. После свадьбы разрешили ему сёстры гулять всюду где ему захочется. Но одну долину показали они ему лишь издали и сказали, что называется она Долиной Слёз, и запретили туда ходить, — от неё, мол, будет ему большое горе.

Прожил он там немало времени, но даже и не заметил, потому что оставался таким же молодым, каким пришёл. Гулял он по лесу, не знал никаких забот, жил-поживал себе счастливо в золотых хоромах, в мире и согласии с женой и свояченицами, радовался ярким цветам и свежему, чистому воздуху.

Часто ходил Фэт-Фрумос на охоту, и вот однажды увидел он зайца, пустил в него стрелу — мимо, пустил другую — не попал; рассердился Фэт-Фрумос, погнался за зайцем, пустил третью стрелу и убил его. Но не заметил, несчастный, что, гоняясь за зайцем, попал он в Долину Слёз. Взял он зайца, вернулся домой, но, что бы вы думали?! Вдруг взяла его тоска по отцу с матерью. Не осмелился он признаться в этом хозяйкам дворца, но они, видя его грусть и печаль, сами обо всём догадались. Очень они тогда встревожились.

— Ах ты, несчастный, — говорят они ему, — ты зашёл в Долину Слёз.

— Да, дорогие мои, зашел, хоть и не нарочно. А теперь вот гложет меня тоска по родителям, но и вас я не в силах покинуть. Столько времени я с вами живу, а не могу ни на что пожаловаться. Пойду я, взгляну ещё разок на родителей, а потом назад к вам вернусь и больше уж вас никогда не покину.

— Не уходи от нас, любимый! — говорят ему они. — Уж сотни лет, как твоих родителей и в живых-то пет. Боимся мы, что если ты отсюда уйдёшь, то никогда уж больше мы тебя не увидим. Не уходи от нас, потому чуем мы беду неминучую.

Но сколько ни уговаривали Фэт-Фрумоса жена, и сёстры, и конь, не смогли они унять его тоску по родителям. Вконец иссушила она Фэт-Фрумоса. Наконец конь и говорит:

— Раз не хочешь ты меня послушать, хозяин, то теперь, что бы с тобой ни случилось, пеняй на себя. Я тебя предупредил, а теперь, если согласишься на моё условие, отвезу я тебя обратно.

— Соглашусь, — отвечает Фэт-Фрумос с радостью. — Говори, какое твоё условие.

— Как приедем мы во дворец твоего батюшки, то, если захочешь ты хоть часок там побыть, я тебя дожидаться не стану, а сразу же вернусь назад.

— Ладно, — говорит Фэт-Фрумос.

Приготовился он к отъезду. Обнялся с женой и её сёстрами, попрощался с ними и пустился в путь. Остались они одни, опечалились, плачут, убиваются.

Доехал Фэт-Фрумос до того места, где прежде были владения ведьмы Скорпии, а там — города возвышаются. Где прежде леса стояли, там теперь поля расстилаются. Поспрошал он одного-другого о ведьме и о её доме, а те ему в ответ, что только деды слыхали от прадедов такие небылицы.

— Как же так? — говорит им Фэт-Фрумос. — Я ведь здесь на днях проезжал.

Рассказал он им всё, как было. Только посмеялись люди над Фэт-Фрумосом, словно он бредил или грезил наяву, а он, удручённый, поехал дальше, не заметив даже, что волосы и борода у него за ото время поседели.

Доехал Фэт-Фрумос до владений Геоноаи, расспросил о ней и получил такие же ответы.

Никак не мог он понять, как же могло всё так сильно перемениться за несколько дней. Ещё сильней Фэт-Фрумос опечалился и поехал дальше. Седая борода отросла у него уже до пояса, а ноги под ним подгибались. Достиг, наконец, он царства своего отца. Здесь тоже — другие люди, другие города, а старые так изменились, что и не узнать. Наконец, доехал он до того дворца, где родился. Слез с коня, конь руку ему поцеловал и говорит;

— Прощай, хозяин, я возвращаюсь обратно. Коли хочешь ехать со мной, садись в седло и немедля в путь.

— Прощай, — отвечает ему Фэт-Фрумос, — надеюсь, что и я вернусь в скором времени.

Конь умчался как вихрь.

Увидел Фэт-Фрумос, что отцовский дворец разрушился и зарос бурьяном. Вздохнул он, глаза его слезами затуманились. Стал он вспоминать, каким был когда-то этот дворец и как прошло здесь его детство. Обошёл он дворец два-три раза, осмотрел каждую комнату, каждый уголок, напоминавший ему о прошлом, потом вышел и на конный двор, где себе коня выбрал. Спустился он в погреб, вход был завален всяким мусором. Стал Фэт-Фрумос шарить по всем углам, а борода у него до колен доросла, веки приходится приподымать руками, а ноги еле двигаются. Нашёл он только сундук ветхий, там в особом коробке хранились прежде драгоценности, — ничего в нём теперь не было. Поднял Фэт-Фрумос крышку коробка, и вдруг чей-то слабый голос сказал ему:

— Добро пожаловать, Фэт-Фрумос, если бы ты запоздал ещё немножко, пришёл бы мне конец.

А это, оказывается, была его Смерть. Совсем она иссохла, так долго пришлось сидеть ей скрючившись в коробке. Дала она Фэт-Фрумосу пощёчину, упал он на землю мёртвым и тут же обратился в прах.

А я на коня сел верхом И рассказал вам обо всём.

Поиск по сайту: