Исследования 90-х гг. XX века. (с.90)

Уже в течение 80-х гг. прежде оживленные дискуссии о соотношении алакульских и федоровских комплексов начали затухать. Отчасти это было связано с тем, что интересы исследователей, утверждавших их генетическую связь (Г.Б.Зданович, Н.Б.Виноградов) оказались переключены теперь на синташтинскую проблематику. Кроме того, основные аргументы в пользу той точки зрения были уже высказаны, а новые материалы, подтверждающие это, не появились. Однако в подобном положении оказались и сторонники противоположной точки зрения. Поэтому, несмотря на то, что проблема так и не была решена, во второй половине 80-х гг. и в течение 90-х гг. принципиально новых работ на эту тему не появлялось. Исследователи повторяли свои прежние аргументы. Новые дискуссии были начаты лишь в конце 90-х гг.

В этот период продолжает нарастать информация по памятникам периода поздней бронзы, хотя специализированные исследования почти не проводились. Как правило, это были либо эпизодические раскопки, либо хоздоговорные работы. Благодаря им значительно пополнилось количество памятников срубной культуры Зауралья и памятников срубно-алакульского облика. Таковые были выявлены в могильниках Система-1, 2, 4, 6, Каменный Амбар -5, Александровский (к.3), Ильясский I, Агаповка II, Наровчатский I, Дальний Лог.

Появились и единичные материалы по самому финалу бронзового века степи и лесостепи, которые прежде отсутствовали. В лесной части в конце II тыс. до н.э. происходит проникновение северных гамаюнских племен, которые продолжают существовать в раннем железном веке. Часть исследователей полагает, что и межовская культура доживает вплоть до начала раннего железного века. С.А.Григорьев считает, что какие-либо факты в пользу этого отсутствуют, поскольку контакты межовской культуры с гамаюнской не отмечены, и в Зауралье нет металла завершающей фазы эпохи бронзы. Южнее же ситуация была еще менее определенная. По мнению В.В.Евдокимова, завершающей фазой эпохи бронзы можно рассматривать памятники загаринского типа, которые являются поздним этапом саргаринской культуры в Притоболье. Несколько памятников, относимых к поздней фазе, были выявлены в степной зоне Челябинской области В.П.Костюковым, А.В.Епимаховым и Д.В.Нелиным. Однако это единичные захоронения, причем отнесение их к данному периоду далеко не всегда бесспорно. В целом, можно говорить, по-видимому, о сокращении населения в этот период, хотя проблема разработана на сегодняшний день чрезвычайно слабо.

Более плодотворным оказалоь обсуждение проблем эпохи поздней бронзы в целом, что нашло отражение в появлении новых обоающих работ по этой проблеме. Среди работ этого времени следует упомянуть в первую очередь книги, изданные А.В.Матвеевым и С.А.Григорьевым.

А.В.Матвеев. Работа А.В.Матвеева связана с материалами предтаежной зоны Западной Сибири, где им исследованы два могильника, содержащие алакульские материалы: Чистолебяжский и Хрипуновский. Базируясь на этих материалах, он разбил алакульскую культуру на несколько этапов. Основой формирования алакульской культуры Матвеев считает синташтинскую культуру, хотя и полагает,что для Северного Казахстана выводы Здановича о петровской основе алакуля являются вполне корректными. При этом, как и в работах Кузьминой, а также в более ранних работах Здановича, синташту и петровку он рассматривает в качестве близких и синхронных явлений, что уже опровергнуто большинством иследователей, занимающихся данной проблемой.

В вопросе о соотношении федоровской и алакульской культур А.В.Матвеев встал на точку зрения Здановича. Основанием для этого явилось отсутствие федоровских материалов в исследуемом им регионе Среднего Притоболья. Поэтому он полагает, что нет оснований утверждать, что федоровская культура могла сформироваться в таежной зоне к северу от алакульской. Поэтому синкретические типы, такие, как амангельдинский, маркируют переход алакульской культуры в федоровскую. Необходимо отметить, что данный вывод не вполне правомерен, поскольку рядом работ памятники федоровской культуры в предтаежной зоне установлены. Кроме того, многие исследователи предполагают более восточные корни федоровской культуры. Поэтому вывод, сделанный в рамках сравнительно узкого региона, не может переноситься на проблему в целом.

Достойно внимание и мнение Матвеева о формировании черкаскуля на базе федоровской культуры. Это мнение расходится со взглядами большинства исследователей лесной зоны, однако имеет под собой определенные основания и способно объяснить формирование этой культуры, не прибегая к абстрактным рассуждениям о роли «традиций гребенчатого геометризма» энеолитического времени в формировании этой культуры. В целом соглашаясь с подобной позицией, нам хотелось бы указать на серьезное противоречие в ней. При формировании федоровской культуры на алакульской основе, и формировании черкаскуля на федоровской, черкаскуль неизбежно получает сравнительно позднюю дату в рамках относительной хронологии культур региона. В результате, становится невозможным объяснить, зафиксированные еще Сальниковым и Стоколосом факты сосуществования черкаскульской культуры с алакульской, а также ставшие впоследствии широко известными факты контактов черкаскульского и абашевского населения.

Наконец, сравнительно новым явлением для андроновской проблематики стало широкое применение метода радиоуглеродного датирования. Собственно, данный метод и раньше применялся для датировки андроновских комплексов, но Матвеев, пожалуй, первый исследователь, который окончательно уверовал в использование калиброванной радиоуглеродной шкалы, которая является основой для датировок в Европе и часто используется исследователя в Восточно-Европейской России. Соответственно, ранние андроновские комплексы отнесены им к началу II тыс. до н.э. Вместе с тем, Матвеев не избежал и ошибок, свойственных многим энтузиастам данной шкалы. На его взгляд, эти данные снимают проблему более раннего присутствия митаннийских ариев на Ближнем Востоке, поскольку теперь даты Северной Евразии оказываются более ранними, чем ближневосточные. Подобный подход, безусловно, правомерен, поскольку для датировок сопоставляемых комплексов используются разные оценочные шкалы.

Таким образом, в целом работа Матвеева оказалась направленной на подтверждение той схемы культурогенеза андроновских памятникв, которая была предложена Г.Б.Здановичем. Принципиально новым было лишь предложение рассматривать черкаскульскую культуру в качестве продолжательницы федоровских традиций – проблеа, не затронутая работами Здановича.

С.А.Григорьев. Хотя основной круг научных интересов С.А.Григорьева бы связан с проблемами технологии древней металлургии, им было опубликовано три монографических исследования по проблемам эпохи бронзы Южного Зауралья и Северной Евразии в целом. В этих работах был предложен системный подход к проблематике обсуждаемого периода и была разработана система соотношения и взаимсвязей различных культур в рамках широкого ареала. Кроме того, была предложена модель культурогенеза Северной Евразии, в которой большая роль отведена миграционным процессам, реконструируемым на базе сопоставления культур региона с культурами Кавказа и Передней Азии. Плученная миграционная модель была сопоставлена с лингвистической теорией Т.В.Гамкрелидзе и В.В.Иванова, предполагающей ближневосточную прародину и описывающей их миграции в места более позднего расселения. Это позволило соотнести археологические культуры Северной Евразии с определенными этническими образованиями древности.

По мнению Григорьева, культурогенез эпохи бронзы Южного Зауралья начинается в XVIII в. до н.э., когда с территории Юго-Восточной Анатолии сюда проникают иранские племена, оставившие памятники синтатинской культуры. Эти памятники рассматриваются в рамках СБВ II. Экспансия этих племен на восток привела в XVI в. до н.э. к оформлению в Северном Казахстане петровской культуры, что является рубежной датой для эпохи поздней бронзы. Разрушение синташтинской системы в это время сопровождалось смещением части петровских популяций в Зауралье на западные притоки Тобола. Несколько раннее часть синташтинских племен проникает на запад, в Южное Приуралье и Поволжье, формируя памятники потаповского типа, а впоследствии раннесрубные памятники покровского типа, что наблюдается отчасти и в Зауралье на притках Урала.В этот же период на Южном Урале на базе взаимодействия синташтинского населения с абашевским и полтавкинким (при этом синташтинцы были главным компонентом) формируется алакульская культура, стереотипы которой начинают вскоре быстро распространяться на восток, взаимодействуя и ассимилируя родственную петровскую традицию. В результате, в степной и частично лесостепной формируется колоссальная алакульская культура с обширной зоной взаимодействия со срубной культурой по Уралу. Впоследствии эта культура была главным компонентом в формировании культуры валикового горизонта этой зоны, хотя допускаются определенные импульсы из лесной зоны и Северо-Восточного Предкавказья.

Несколько ранее, еще в период развитой синтишты, с Ближнего Востока через Алтай и Западную Сибирь по лесной зоне проникают сейсминско-турбинские племена, говорившие на кельто-италийских диалектах. Это движение идет, в целом, к северу от зауральских степей, но не исключено, что оно явилось одной из серькзных причин, приведих к падению синташтинской системы.

Формирование федоровской культуры Григорьев связывает с движением с Ближнего Востока (предположительно из северо-западного Ирана) через Среднюю Азию и Алтай населения, говорившего на древних европейских диалектах (балтский, славянский, германский). Он датирует этот процесс в рамках XVI в. до н.э. Взаимодействие этих и вышеописанных популяций приводит к формированию в лесном Зауралье черкаскульской культуры (конец XVI-XV вв. до н.э.), которая трансформируется впоследствии в межовскую. Эти культуры имеют четко выраженную тенденцию к дальнейшему движению в западном направлении, что повлекло появление соответствуюих памятников на западных склонах Урала. К концу II тыс до н.э. это население полностью исчезает из лесного Зауралья, замещаяс гамаюнскими племенами, и последующее появление иткульской культуры связано, по-видимому, с импульсами из Восточной Европы. Вскоре почти полностью исчезают археологические памятники и в степной зоне. Поэтому, по мнению автора, сформировавшиеся культуры раннего железного века Зауралья не имеют прямой генетической связи с культурами эпохи бронзы этого региона.

Подытоживая описание проблематики эпохи поздней бронзы, мы хотели бы отметить, что на сегодняшний день она оказалась разаботанной в несопоставимо меньшей степени, чем проблематика синташтинского времени. Это обусловлено тем, что материалы прежних раскопок не обрабатывались на современном уровне, практически нет новых обзоров и сводок материала, обработки поселенческой и погребальной керамики, современного анализа погребальных комплексов и металла. С открытием синташтинских комплексов все челябинские научные центры стали специализироваться на исследованиях именно этих памятников. Исследования более поздих объектов, безусловно, проводились, шло накопление материала в рамках хоздоговорных работ, однако работа с ним почти не осуществлялась, что обусловило крайне слабую на сегодняшний день проработанность проблем. Изучение синташтинских памятников, хотя и было начато сравнительно недавно, привело к накоплению большего объема материала, обработанного значительно лучше. Эту тематику мы вынесли в отдельный раздел, поскольку сам по себе синташтинская проблематика несколько выбивается из таковой остальной эпохи бронзы. К тому же эти исследования велись, главным образом, в последние годы, что требует их описания в заключительном разделе, несмотря на хронологический приоритет этих памятников перед прочими культурами бронзовой эпохи.

Поиск по сайту: